Картины о жизни крестьян. Крестьянский танец

А. Смирнов.
«Герасим Курин - руководитель крестьянского партизанского отряда в 1812 году».
1813.

Крестьянин:

1. Сельский житель, основным занятием которого является обработка земли.
Бесселендеевка состояла всего из двадцати двух душ крестьян. (Тургенев. Чертопханов и Недопюскин. )
2. Представитель низшего податного сословия в дореволюционной России.

Словарь русского языка. Москва. «Русское слово». 1982 год.

Адриан ван Остаде.
«Крестьянская семья».
1647.

Алексей Гаврилович Венецианов.
«Крестьянская девушка с серпом во ржи».

Крестьянин XVI века был вольный хлебопашец, сидевший на чужой земле по договору с землевладельцем; его свобода выражалась в крестьянском выходе или отказе , т. е. в праве покинуть один участок и перейти на другой, от одного землевладельца к другому. Первоначально право это не было стеснено законом; но самое свойство поземельных отношений налагало обоюдное ограничение как на это право крестьянина, так и на произвол землевладельца в отношении к крестьянину: землевладелец, например, не мог согнать крестьянина с земли перед жатвой, как и крестьянин не мог покинуть свой участок, не рассчитавшись с хозяином по окончании жатвы. Из этих естественных отношений сельского хозяйства вытекала необходимость однообразного, законом установленного срока для крестьянского выхода, когда обе стороны могли рассчитаться друг с другом. Судебник Ивана III установил для этого один обязательный срок – неделю до Юрьева дня осеннего (26 ноября) и неделю, следующую за этим днём. Впрочем, в Псковской земле в XVI веке существовал другой законный срок для крестьянского выхода, именно Филиппово заговенье (14 ноября).

В. Ключевский. «Русская история». Москва. «Эксмо». 2000 год..

Валентин Александрович Серов.
«Крестьянский дворик в Финляндии».
1902.

Свои и чужие наблюдатели, дивившиеся величию деяний преобразователя [Петра I], поражались огромными пространствами необрабатываемой плодородной земли, множеством пустошей, обрабатываемых кое-как, наездом, не введённых в нормальный народно-хозяйственный оборот. Люди, вдумывавшиеся в причины этой запущенности, объясняли её, во-первых, убылью народа от продолжительной войны, а потом гнётом чиновников и дворян, отбивавших у простонародья всякую охоту приложить к чему-нибудь руки: угнетение духа, проистекшее от рабства, по словам того же Вебера, до такой степени омрачило всякий смысл крестьянина, что он перестал понимать собственную пользу и помышляет только о своем ежедневном скудном пропитании.

В. Ключевский. «Русская истори»я. Москва. «Эксмо». 2000 год.

Василий Григорьевич Перов.
«Возвращение крестьян с похорон зимою».
Начало 1880-х.

Тотчас по смерти Петра прежде других заговорил о бедственном положении крестьян нетерпеливый генерал-прокурор Ягужинский; потом в Верховном тайном совете пошли оживленные толки о необходимости облегчить это положение. «Бедное крестьянство» стало ходячим правительственным выражением.

Заботили, собственно, не сами крестьяне, а их побеги, отнимавшие у правительства рекрутов и податных плательщиков. Бежали не только отдельными дворами, но и целыми деревнями; из некоторых имений убегали все без остатка; с 1719 по 1727 г. числилось беглых почти 200 тысяч – официальная цифра, обычно отстававшая от действительности.

Самая область бегства широко раздвигалась: прежде крепостные бегали от одного помещика к другому, а теперь повалили на Дон, на Урал и в дальние сибирские города, к башкирам, в раскол, даже за рубеж, в Польшу и Молдавию. В Верховном тайном совете при Екатерине I рассуждали, что если так пойдет дело, то до того дойдет, что взять будет не с кого ни податей, ни рекрутов, а в записке Меншикова и других сановников высказывалась непререкаемая истина, что если без армии государству стоять невозможно, то и о крестьянах надобно иметь попечение, потому что солдат с крестьянином связан, как душа с телом, и если крестьянина не будет, то не будет и солдата.

Для предупреждения побегов сбавляли подушную, слагали недоимки; беглых возвращали на старые места сначала просто, а потом с телесным наказанием. Но и тут беда: возвращенные беглецы бежали вновь с новыми товарищами, которых подговаривали рассказами о привольном житье в бегах, в степи или в Польше.

К побегам присоединялись мелкие крестьянские бунты, вызванные произволом владельцев и их управляющих. Царствование Елизаветы было полно местными бесшумными возмущениями крестьян, особенно монастырских. Посылались усмирительные команды которые били мятежников или были ими биваемы, смотря по тому, чья брала. Это были пробные мелкие вспышки, лет через 20-30 слившиеся в пугачевский пожар.

В. Ключевский. «Русская история». Москва. «Эксмо». 2000 год.

Василий Максимович Максимов.
«Крестьянская девочка».
1865.

КРЕСТЬЯНСТВО В РОССИИ. Крестьяне – это мелкие сельские производители, ведущие индивидуальное хозяйство силами семьи и объединенные в общины. В 18 – нач. 20 вв. крестьянство было основным населением России.

Термин «крестьянин» впервые появился в 14 в. и произошел от слова «христианин» (в отличие от нехристиан из Золотой Орды, поработителей русской земли).

Ко времени Великих реформ 60-70-х гг. 19 в. помещичьи (крепостные) крестьяне составляли 37% населения России – 23 млн. человек. В Литве, Белоруссии, на Украине их было от 50 до 70% всего остального населения. В северных и южных (степных) губерниях число крепостных крестьян составляло от 2 до 12% населения. В Архангельской губернии и в Сибири крепостных практически не было.

Крепостные крестьяне не имели гражданских и имущественных прав.

Помещичьи крестьяне делились на барщинных (работавших на барском поле) и оброчных (плативших помещику денежный оброк). Накануне Великих реформ на барщине находилось 71%, а на оброке – 29% помещичьих крестьян. В центральных промышленных губерниях преобладала помещичья форма. Помещикам было выгоднее отпускать крестьян на оброк, нежели держать на барщине. В этих районах на оброке находилось до 67% крестьян, а в некоторых губерниях с развитыми отхожими промыслами, например в Костромской и Ярославской, - до 80-90% крестьян. Оброчная система и развитие ремесел давало некоторым крестьянам возможность приобрести значительные капиталы. Разбогатевшие крепостные крестьяне стремились прежде всего выкупить себя и свою семью на свободу, поскольку нередко они были в несколько раз богаче своего хозяина. Из крепостных крестьян вышли такие купеческие династии, как Морозовы и Коноваловы. Наоборот, в земледельческих районах, Центрально-Черноземном, Средневолжском и на Украине, где условия земледелия были более благоприятными, преобладала барщина (до 80-90% крестьян). Барщина преобладала также в Литве и Белоруссии, где хозяйство помещиков было ориентировано на европейский рынок.

Разновидностью барщины в 18-1-й пол. 19 вв. была месячина. Крепостные крестьяне, лишенные земельных наделов, 6 дней в неделю отрабатывали барщину, за что получали натурой месячный продовольственный паек и одежду. Переведенный на месячину крестьянин иногда сохранял свое хозяйство – двор, сельскохозяйственный инвентарь и скот, на содержание которого тоже получал месячину. Но чаще всего он жил на барском дворе и обрабатывал помещичье поле господским инвентарем. Месячина не могла распространяться широко, так как требовала от помещика дополнительных затрат на содержание крестьянина, почти рабский труд которого отличался низкой производительностью.

На крепостном положении находились и монастырские крестьяне. В 1764 г. у монастырей отобрали ок. 2 млн. крестьян и передали их в ведение Коллегии экономии. Эти крестьяне (их называли экономическими) получили в качестве наделов часть монастырских земель, барщина была заменена денежным оброком в пользу казны. Но монастыри вплоть до 1917 г. сохраняли крупные земельные владения.

Близкими по своему положению к помещичьим были крестьяне, принадлежавшие великокняжеской, а позднее царской семье, или «дворцу». Их так и называли «дворцовые». В 1797 г. для управления дворцовыми крестьянами, царскими имениями и дворцами был утвержден Департамент уделов, и крестьян стали называть удельными. К этому времени их насчитывалось 463 тыс. душ мужского пола и число постоянно возрастало. Их покупали у помещиков, некоторая часть казенных крестьян перечислялась в удел. К нач. 1860-х гг. удельных крестьян было уже ок. 2 млн.

Однако не все крестьянство было закрепощено. В сер. 19 в. ок. 19 млн. человек, т. е. немногим меньше числа помещичьих крестьян, составляли государственные, или казенные крестьяне, принадлежавшие государству (казне). Это была юридически свободная, но зависимая от государства категория крестьян. Они получали в пользование земельный надел, за который несли повинности в форме денежного оброка. Хотя государственные крестьяне были лично свободными, они ограничивались в праве перехода в другие сословия. Им запрещалось переселяться в другие районы страны, заниматься откупами, подрядами, оптовой торговлей, открывать промышленные заведения. До 1861 г. они не имели права приобретать землю в собственность, приобретать на свое имя недвижимость, заводить фабрики и заводы, не имели права без разрешения удельного начальства уходить на заработки, не могли отстаивать свои интересы в суде.

Юридическое положение государственных крестьян оформилось в нач. 18 в. в связи с военными и финансовыми реформами Петра I. Само название «государственные крестьяне» впервые появилось в петровских указах 1724 г. Ранее они назывались «черносошными крестьянами» (термин возник в 14 в. от слов «черная соха» т. е. податная, тяглая соха). С нач. 18 в. численность государственных крестьян увеличилась. В эту категорию были включены различные группы сельского населения как исконных русских территорий, так и крестьяне земель, недавно вошедших в состав российского государства: Прибалтики, Литвы, Белоруссии, Украины, Закавказья. В состав государственных крестьян были включены и экономические крестьяне, так как в 1786 г. Коллегия экономии была упразднена, а также крестьяне, отобранные у польской шляхты после восстания 1830-1831 гг.; жители «заштатных» городов, потерявших статус города в связи с упразднением их как административных центров. В состав государственных крестьян были включены и «половники» - крестьяне северных районов, не имевшие земли и арендовавшие ее ради половины урожая; народы Поволжья, Урала и Сибири, обложенные натуральной данью (ясаком) и в дополнение к ней денежными и некоторыми натуральными повинностями. Государственными крестьянами были царане в Молдавии (от молдавского слова «цара» - земля, т. е. земледельцы). Они жили на землях помещиков и монастырей, платили им десятую часть доходов с надела и отрабатывали барщину по 12 дней в году каждое хозяйство. Для управления государственными крестьянами в 1837 г. было учреждено Министерство государственных имуществ. Его глава П. Д. Киселев, сторонник отмены крепостного права, провел в 1837-1841 гг. реформу государственной деревни.

Отмена крепостного права в 1861 г., проведение аграрных реформ в удельной в 1863 г. и в государственной в 1866 г. деревнях уравняли правовой статус различных категорий крестьянства. Бывшие помещичьи и удельные крестьяне получили те же права, что и государственные, устанавливалось единое управление в деревне. Земская и судебная реформы вводили крестьян в состав местного управления и суда. Однако и в пореформенной период продолжали еще сохраняться различия между крестьянами: различным было качество надельной земли, размеры платежей, условия выкупа наделов, характер землевладения и т. д. Но на смену всем этим различиям, сложившимся в феодальную эпоху, шел процесс характерного для капитализма социального деления крестьянства на беднейшее большинство и зажиточное меньшинство.

Школьная энциклопедия. Москва, «ОЛМА-ПРЕСС Образование». 2003 год.

Василий Максимович Максимов.
«Приход колдуна на крестьянскую свадьбу».
1875.

Но почему в древнерусской литературе встречается выражение «воскресить огонь»? Возжечь – понятно, а воскресить? КРЕС – КРЕСАЛО, выбивающее огонь из камня! Тогда КРЕСТ – возжигание жизни, а кстати, землепашцев называли КРЕСТИ, то есть, возжигающий жизнь на земле!

И тогда же КРЕСТЬЯНИН уж никак не от слова «христианин».

Сергей Алексеев. «Сокровища Валькирии. 6-Правда и вымысел».

Венцеслас Холлар.
«Крестьянская свадьба».
1650.

– Россия очень холодная страна с плохими почвами, поэтому здесь живут именно такие люди, а не иные. В Европе сельскохозяйственный период десять месяцев, а в России пять, – печально рассказывал Милов. – Разница – в два раза. В Европе не работают в поле только в декабре и январе. В ноябре, например, можно сеять озимую пшеницу, об этом знали английские агрономы еще в XVIII веке. В феврале проводить другие работы. Так вот, если просчитать, то получится, что русский крестьянин имеет на пашенные работы, кроме обмолота зерна, 100 дней. И 30 дней уходят на сенокос. Что получается? А то, что он жилы рвет и еле управляется. Глава семьи из четырех человек (однотягловый крестьянин) успевает физически вспахать две с половиной десятины. А в Европе – в 2 раза больше.

О том, что в России беспашенный период длится 7 месяцев, писали в государственных документах еще в XVIII веке. Понимали проблему… Средний урожай при тех орудиях труда был сам-три. То есть из одного зернышка вырастало три. Из 12 пудов – 36. Минус одно зерно из трех на семена, получается 24 пуда – чистый сбор с десятины. С двух с половиной десятин – 60 пудов. Это на семью из 4 человек. А семья из 4 человек, учитывая, что женщины и дети едят меньше, равна 2,8 взрослого. При том, что годовая норма потребления – 24 пуда на человека. То есть нужно без малого 70 пудов. А есть только 60. Причем из них еще нужно вычесть часть для прокорма скота – овес лошади, подсыпка корове. И вместо 24 положенных по биологической норме, россиянин потреблял 12-15-16 пудов. 1500 ккал в сутки вместо потребных организму 3000.

Вот вам средняя Россия – страна, где хлеба всегда не хватало. Где жизнь была всегда на пределе возможности. Вечная борьба, вечный страх голода. И при этом страшная работа на износ с привлечением женщин, детей, стариков… А можно ли расширить пашню? Можно, если работать кое-как, на авось. Так и работали. Если в Англии пашут 4–6 раз, доводя землю до «пуховости», то в России до сих пор скверная обработка земли. Хотя изменилась техника – в Европе трактора" и в России трактора", – но соотношение пахотного времени осталось прежним и результат тот же: в Европе вот такусенького комочка на пашне не найдешь, а в России вот такие булыжники на поле валяются. Да, по сравнению с XVIII веком производительность труда на селе увеличилась в 40–50 раз. Но природа-то осталась неизменной! Поэтому себестоимость российской сельхозпродукции всегда будет дороже западной по тем же самым климатическим причинам.

Вы видели фильм «Председатель»? Помните там душераздирающую сцену, когда бабы поднимают корову на веревках, чтобы она, обессилев, не упала? Это типичная для России картина. К весне коровы и лошади еле стояли. Казалось бы – огромные просторы, поля, перелески, луга. А у крестьянина дефицит сена. Почему? Потому что когда трава полна витаминов, ее только заготавливать и заготавливать, – у крестьянина нет времени на это. Сенокос по старому стилю начинался с 29 июня – с Петра и Павла – и длился до конца июля. А с августа (а иногда и с 20 июля!) уже надо было торопиться жать поспевшую рожь.

Поэтому, несмотря на то, что в период сенокоса вся деревня от мала до велика выезжала на косьбу и крестьяне просто жили в полях табором, при тогдашней технике косьбы крестьянин за 30 дней все равно накашивал сена недостаточно. А стойловый период в России от 180 до 212 суток – 7 месяцев. Крестьянский однотягловый двор (4 души) имел две коровы, одну-две лошади для пахоты, две овцы, одну свинью и 5–8 кур. Козы редко встречались. От уезда к уезду количество могло меняться, например, в Ржевском уезде Тверской губернии у крестьянина было 3 овцы, а в соседнем Краснохолмском 3–4 свиньи. Но, в общем, в условном расчете это эквивалентно шести головам крупного рогатого скота. Для них нужно было заготовить сена по нормам XVIII века примерно 620 пудов. А крестьянин вместе с семьей в лучшем случае мог накосить 300. И так было всегда.

Какой же выход? Скоту давали солому, которая малокалорийна и напрочь лишена витаминов. Но и соломы не хватало! Свиней и коров кормили лошадиным навозом, осыпая его отрубями. Вечной головной болью председателей колхозов и русских помещиков была хроническая бескормица крестьянского скота. Скотина к весне буквально падала, ее подвешивали. И навозу от такой скотины было мало, уж не говоря о молоке; в некоторых губерниях коров держали не для молока, которого они практически и не давали, а исключительно из-за навоза. Которого тоже было мало по понятным причинам. Навоз накапливали годами!

Русский скот был чрезвычайно низкого качества. А все попытки помещиков и просвещенных людей из правительства ввезти в Россию хорошие породы из Европы заканчивались одинаково – западные породы быстро вырождались и становились практически неотличимыми от худой русской скотины.

По всем законам при трехпольном севообороте земля каждые три года должна удобряться. А в реальной практике крестьяне удобряли землю примерно раз в 9 лет. Даже поговорка такая была: «добрая земля навоз 9 лет помнит». А были места в России – даже в начале XX века, – где удобряли землю раз в 12, 15, 18 лет. А в Вятской губернии, например, – раз в 20 лет! О какой урожайности может идти речь?…

Но если вы вдруг подумали: «Зато наши крестьяне 7 месяцев в году отдыхали! На печи зимой лежали», то глубоко ошиблись. Зимой работы было тоже невпроворот. Вот пример. Из-за перманентной нищеты русский крестьянин, в отличие от европейского, в сапогах не ходил. Для того чтобы обуть всю семью – 4 человека – в сапоги, крестьянин должен был продать три четверти своего зерна. Это нереально. Сапоги были просто недоступны. Россия ходила в лаптях. В год крестьянин вынашивал от 50 до 60 пар лаптей. Умножим на всю семью. Делали лапти, естественно, зимой, летом некогда было. Дальше… Купить ткань на рынке крестьянин не мог. Точнее, мог, но в качестве какого-то редкого роскошного подарка – и то только жене, дочке никогда не покупал. А одеваться надо. Поэтому женщины зимой пряли и ткали. Плюс приготовление ремней, сбруи, седелок… Заготовка леса на дрова… Между прочим, до конца XVIII века в России не было даже пил, и лес валили топорами. Причем поскольку печи были несовершенные, а потолков в избах не было вовсе (потолки как дополнительные теплоизоляторы начали появляться только во второй половине XVIII века), дров требовалась просто уйма – примерно 20 кубометров.

– Летом русский крестьянин вставал в третьем-четвертом часу ночи и шел на скотный двор – задавать корм, убирать навоз, – а потом до обеда работал в поле. После обеда был часовой-полуторачасовой сон. Спать мужики ложились в одиннадцатом часу. Женщины немного позже, поскольку сидели за рукоделием. Зимой режим был практически тот же, с тем только исключением, что ложились спать на час раньше – в десять.

…Ну, скажите, можно так жить?…

Жизнь русского крестьянина не сильно отличалась от жизни первобытного неолитического дикаря. Разве что в худшую сторону… Что представляла собой русская изба, например? Низкое однокомнатное сооружение, крытое соломой. Про отсутствие потолка уже сказали. Пол зачастую был земляным. Входная дверь – редко выше метра, а иногда встречались двери и по полметра! Типичная русская изба до XIX века топилась по-черному. Окон в этом странном сооружении не было. Дым выходил в так называемые волоковые оконца размером в полбревна. О постельном белье и даже матрацах и перинах крестьяне долгое время вообще представления не имели, спали на дерюге и соломе. В одной «комнате» вповалку спали на лавках и полатях 8-10 человек. Здесь же находилась скотина – куры, свиньи, телята… Воображение зарубежных путешественников поражали свисающие с полатей головы, ноги, руки. «Мне ежеминутно казалось, что они свалятся на пол», – писал исследователь русского быта Кокс.

Крестьяне топили печь с утра. К трем-четырем часам дня она сильно нагревалась, и весь вечер стояла дикая жара. Порой среди ночи, спасаясь от невыносимой духоты, мужики выскакивали на мороз с грудью нараспашку потные и распаренные – охолонуть. Отсюда, кстати, многочисленные болезни, простуды со смертельным исходом. Зато под утро изба выстывала настолько, что у спящих примерзали бороды к полатям. А поскольку изба топилась no-черному, везде висела длинная черная бахрома из сажи.

А запах! В непроветриваемом помещении (берегли тепло) расцветали такие миазмы, что у неподготовленных людей кружилась голова. Помните, у Хармса Пушкин зажимает нос, когда мимо проходят русские мужики? «Это ишшо ничаво, барин…»

По сути, страна разделилась на два человеческих «подвида» – культурную, европейски образованную аристократию, кушающую с фарфора и обсуждающую стихи Овидия, и абсолютно серую, забитую, полуживотную, суеверную массу, по-скотски живущую на пределе возможностей и далеко-далеко за пределами нищеты. Ясно, что эти «подвиды» не только не понимали, но и не могли понять друг друга: между ними – пропасть. Порой они даже говорили на разных языках – одни на русском, другие на французском. Две страны в одной… Элои и морлоки.

Когда Петр I начинал свои реформы, в России было 6 % некрестьянского населения. Только шесть! Потому что живущее впроголодь крестьянство большее количество иждивенцев прокормить при здешнем климате просто не могло. И из этих шести процентов формировалось монашество, дворянство, армия, чиновничество, наука… Удивительно неэффективная страна!

Уровень жизни элиты не просто разительно, а катастрофически отличался от уровня жизни 94 % населения. В то время как черные крестьяне ели жмых и лебеду, по весне собирали сныть – первую проклюнувшуюся травку с мелкими такими цветочками… в это же самое время русская знать круглый год кушала арбузы, сливы, лимоны, апельсины и даже ананасы. Для выращивания тропических фруктов в стеклянных оранжереях были придуманы сложные системы подземного обогрева почвы. При этом стекло для теплиц стоило дорого, а нужно его было на оранжереи – немерено.

С точки зрения простого россиянина, чиновничество и городское начальство не только малочисленно и недосягаемо. Оно непонятно, словно живет на другой планете. Начальство – они как бы и не люди, они небожители. Их можно ругать – так же, как можно иногда побогохульствовать, но если небожитель вдруг снисходит до тебя лично… Батюшка!

У меня из памяти не выходит один эпизод, снятый скрытой камерой еще в эпоху Ельцина. Импозантный человек с сотовым телефоном в руке подходит на улице к простому бесхитростному русичу. И говорит, что он – представитель президента, и спрашивает: как вы, простой русич, относитесь к нашему всенародно избранному? Русич, естественно, начинает брызгать слюной, размахивать руками, ругается очень. Плохо ему живется! Кажется, увидит сейчас президента – порвет. Внимательно выслушав прохожего, человек набирает номер на сотовом и передает ему трубку:

– Сейчас вы будете говорить с Борисом Николаевичем Ельциным. Передайте ему свои чаяния.

– Алло, россиянин, – неподражаемым президентским голосом отзывается трубка в ухо простого бесхитростного гражданина.

И случается чудо. На вопрос президента, как он живет, россиянин вдруг отвечает:

– Да нормально, Борис Николаевич!

Отупляющий ежедневный труд, не приносящий однако сколько-нибудь значимых плодов и не сулящий перспектив; черный беспросветный быт; жизнь на грани постоянного голода; абсолютная зависимость от погодных условий не могли не сказаться на формировании русского психотипа.

Сколько бы ты ни работал, все равно все в руках Божьих, захочет – даст, не захочет – сдохнешь. Работай, не работай – от тебя почти ничего не зависит. Отсюда в русских эта вечная зависимость от «решений свыше». Отсюда доходящая до мракобесия суеверность и вечный расчет на авось. И по сию пору основными богами после Христа для россиянина остаются Великий Господь Авось и брат его Небось.

Все жизненное время русского человека, кроме сна, с самого детства уходило на простое физическое выживание. Беременные бабы горбатятся в поле до последнего и там же рожают. Не зря в русском языке слова «страда» и «страдания» имеют один корень… Живущий в вечном экстремуме человек, у которого вымирает до половины родившихся детей, перестает ценить и чужую, и собственную жизнь. Которой все равно не он, а Бог распоряжается.

Отсюда и отношение к детям совершенно потребительское. Дети – вещь для подмоги по хозяйству. Отсюда и обращение к любимым чадам: «Убить тебя мало!»

Прилетевший из Чикаго мой приятель Леша Торгашев, который прожил в Америке три года и маленько отвык, с непривычки был шокирован, когда услышал в нашем аэропорту, как русская мамаша кричит своей трехлетней дочке, перепачкавшей платье: «Я тебя зарежу!» Поразила его не только сама ситуация, но и проработанная в воображении мамы детализация лишения ребенка жизни – «зарежу».

Детей у нас заводят не ради самих детей, а «чтобы было кому стакан воды в старости подать». «Дети – наше богатство», – самый ужасный, самый потребительский лозунг, придуманный советской властью, словно вытащен из крестьянской России XVIII века. Тогда дети действительно считались богатством, потому что их с 7 лет можно было впрячь в работу. До 15 лет мальчик нес полтягла, а с 16 лет – уже полное тягло, то есть работал как мужик. Подростки – богатство. Малые дети – обуза, лишние рты. Они мерли как мухи, и никто их особо не жалел – бабы еще нарожают! От вечной бескормицы и поговорка: «Дай бог скотину с приплодцем, а детей – с приморцем».

Боялась Европа русского штыкового удара. Потому что не ценил русский солдат-крестьянин свою жизнь. Его жизнь была воплощенным адом, по сравнению с которым смерть – не худший вариант. «На миру и смерть красна», – еще одна русская поговорка.

«Миром» на Руси называли крестьянскую общину.

Есть мнение, что только потому и прижились сталинские колхозы, что были они абсолютно в духе народном. И в русле прежней жизни. Да-да, я про общинность эту гребаную. Вся русская крестьянская психология – это психология коллективизма. С одной стороны, это хорошо: все должны помогать друг другу. Но другой стороной общинности является нетерпимость к «выскочкам» – людям чем-то выделяющимся (умом, богатством, внешностью)…

Без этой коллективистской психологии, тормозящей развитие капиталистических отношений (суть которых и состоит в большей атомизации, индивидуализации общества), российскому крестьянству было просто не выжить. Ну не мог существовать фермер-одиночка в условиях пахотного цейтнота, когда «день год кормит». Десять-двадцать дней проболел, не вспахал – и твоя семья обречена на голодную смерть. Сгорел дом, лошадь сдохла… Кто поможет? Община. А когда земля окончательно оскудевала и переставала плодоносить, крестьяне всем миром делали «росчисти» – сводили лес под пашню, а потом делили наделы по числу работников. Так что без общинной «помочи» крестьянство как класс в России существовать просто не могло.

Община – ужасное, травмирующее национальный менталитет образование. Которое в людских головах преодолело аграрную эпоху и закатилось в промышленную. Может, кто помнит, при большевиках даже стихи такие детские были: «Папа мой принес с работы настоящую пилу!…» Почему с работы, а не из магазина? Почему «принес», а не «украл»? Да все потому же. Все вокруг народное, все вокруг мое! Никакого уважения к частной собственности. Общинно-социалистический концлагерь…

Инструкции середины XVIII века по управлению помещичьим хозяйством отмечали: «Леность, обман, ложь и воровство будто наследственно в них (крестьянах. – А. Н.) положено. Господина своего обманывают притворными болезнями, старостию, скудостию, ложным воздыханием, в работе – леностию. Приготовленное общими трудами – крадут, отданного для сбережения прибрать, вычистить, вымазать, вымыть, высушить, починить – не хотят… Определенные в начальство, в расходах денег и хлеба – меры не знают. Остатков к предбудущему времени весьма не любят и, будто как нарочно, стараются в разорение приводить. И над теми, кто к чему приставлен, чтоб верно и в свое время исправлялось, – не смотрят. В плутовстве – за дружбу и почести – молчат и покрывают. А на простосердечных и добрых людей нападают, теснят и гонят. Милости, показанной к ним в награждении хлебом, деньгами, одеждою, скотом, свободою, не помнят и вместо благодарности и заслуг в грубость, злобу и хитрость входят».

Неприхотливость и долготерпение, минимизация уровня потребностей («лишь бы не было войны»), пренебрежение к окружающим и вместе с тем крайняя от них зависимость, готовность помочь и черная зависть, эмоциональная открытость и радушие, которые мгновенно могут смениться ненавистью – вот лишь неполный перечень качеств русского человека, доставшихся нам от наших несчастных предков. И в постиндустриальный XXI век, в информационную цивилизацию Россия с довольно значительной частью своих сограждан входит даже не с индустриальным, а порой с чисто крестьянским, патриархальным сознанием.

Александр Никонов. «История отмороженных в контексте глобального потепления».

Винсент Ван Гог.
«Утро. Крестьяне, идущие работать».
1890.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Владимир Егорович Маковский.
Крестьянские дети.
1890.

Конечно, Александр II сделал благое дело, освободив крестьян (в то время не сделать этого было уже просто невозможно). Но вот потом…

В Европейской России 76 миллионов десятин земли принадлежали 30 000 помещиков, а 73 миллиона десятин - 10 000 000-м крестьянских дворов. Такая вот пропорция. Дело в том, что крестьяне были освобождены почти без земли, а за ту, что им все досталось, они вынуждены были вносить так называемые «выпуклые платежи», отменённые только в 1907 г., после известных событий. Существует интереснейший казённый документ, так называемые «Труды податной комиссии». Из него следует, что в виде налогов и податей крестьянин вносил в год девяносто два с лишним процента от дохода! А в Новгородской губернии - все сто. Причём это касалось только бывших «государственных» крестьян. По данным того же документа, бывшие помещичьи крестьяне в некоторых губерниях вынуждены были отдавать в налог двести с лишним процентов дохода! Иными словами, не считая немногочисленных счастливчиков, крестьяне постоянно были в долгу, как в шёлку. Вот выдержки из наказов крестьян своим депутатам в Государственной думе 1906-1907 гг.

Деревня Стопино Владимирской губернии: «Горький опыт жизни убеждал нас, что правительство, веками угнетавшее народ, правительство, видевшее и желавшее видеть в нас послушную платёжную скотину, ничего для нас сделать не может. Правительство, состоящее из дворян и чиновников, не знавшее нужд народа, не может вывести измученную родину на путь порядка и законности».

Московская губерния: «Земля вся нами окуплена потом и кровью в течение нескольких столетий. Её обрабатывали в эпоху крепостного права и за работу получали побои и ссылки и тем обогащали помещиков. Если предъявить теперь им иск по 5 коп. на день на человека за все крепостное время, то у них не хватит расплатиться с народом всех земель и лесов и всего их имущества. Кроме того, в течение сорока лет уплачиваем мы баснословную аренду за землю от 20 до 60 руб. за десятину в лето, благодаря ложному закону 61-го года, по которому мы получили свободу с малым наделом земли, полуголодным народом, а у тунеядцев помещиков образовались колоссальные богатства».

Арзамасский уезд: «Помещики вскружили нас совсем: куда ни повернись - везде все их - земля и лес, а нам и скотину выгнать некуда; зашла корова на землю помещика - штраф, проехал нечаянно его дорогой - штраф, пойдёшь к нему землю брать в аренду - норовится взять как можно дороже, а не возьмёшь - сиди совсем без хлеба; вырубил прут из его леса - в суд, и сдерут в три раза дороже, да ещё отсидишь».

Лужский уезд Петербургской губернии: «Наделены мы были по выходе на волю по три десятины на душу. Население выросло до того, что в настоящее время уже не приходится и полдесятины. Население положительно бедствует, и бедствует единственно потому, что земли нет; нет её не только для пашни, а даже под необходимые для хозяйства постройки».

Нижегородская губерния: «Мы признаем, что непосильная тяжесть оброков и налогов тяжёлым гнётом лежит на нас, и нет силы и возможности сполна и своевременно выполнять их. Близость всякого срока платежей и повинностей камнем ложится на наше сердце, а страх перед властью за неаккуратность платежей заставляет нас продавать последнее, или идти в кабалу».

Большевики здесь совершенно ни при чем - как и любые другие «политики». Это подлинный, неискажённый голос крестьянства. Какие же тут нужны большевики?!

Александр Бушков. «Красный монарх».

«Государь говорит с дворянством о предстоящей им работе для освобождения крестьян из крепостной зависимости».

Литография.

«Заседание Государственного совета в период подготовки Крестьянской реформы».
(Царствование императора Александра II.)
Литография.

И. Ламинит.
«Русские крестьяне».
Гравюра по рисунку Е. Корнеева.
1812.

Илья Ефимович Репин.
«Крестьянский дворик».
1879.

Илья Ефимович Репин.
«Крестьянская девочка».
1880.

Константин Егорович Маковский.
«Крестьянский обед в поле».

Кристина Евгеньевна Гашко.
«Посещение А. Пушкиным села Захарово. Встреча с захаровскими крестьянами».
2011.

Михаил Шибанов.
«Крестьянский обед».
1774.

«Ополченец 1812 года в крестьянской избе».
Лубочная картина.

«Освобожденные крестьяне подносят хлеб-соль Александру II».
1861.
Из книги: «Школьная энциклопедия. История России 18-19 вв.» Москва, «ОЛМА-ПРЕСС Образование». 2003 год.

«Крестьянский танец».
1567-1568.

«Крестьянская свадьба».
Около 1568.
Музей искусств, Гент.

«Крестьянская свадьба».
1568.
Музей истории искусств, Вена.

«Головы крестьян».

«Крестьянское восстание 1860-х гг.»
1951.

«Крестьянская семья».
1843.

«Крестьянское семейство перед обедом».
1824.
Государственная Третьяковская галерея, Москва.

«Крестьянская девочка».
1840-е.

«Крестьянская девушка».
1840-е.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.

«Крестьяне и бегуны на коньках на льду».

Рассматривая картины быта я увидела сильный контраст жизни. В этом посте я собрала жизнь в деревенской избе, пустые бревенчатые стены, тусклый свет, печь и тяжелый стол без скатерти - картина жизни в этом пространстве.

1. Фелицын Р. На крыльце избы. 1855


Детство - пора беззаботная, но, гляда на этих девочек возникает сомнение. Такое сосредоточенное лицо старшей, заплетающей кудряшки младшей и устремленные вдаль глаза второй...

2. Шибанов М Крестьянский обед. 1774


В темном пространстве избы скромный обед, и по лицам этих людей читаются такие разные эмоции! Кормящая мать своего дитя - единственная в свете. Глубокий выдох и тяжелеют плечи, и слышен стук сердца...

3.Куликов И Зимним вечером


Пора полевых работ завершилась и зимой, при неярком свете окна и вечером лучины продолжаются работы иного характера, рукодельные и домашние.

4. Максимов В Бедный ужин. 1879


И снова темные тона низкий потолок избы и пустые стены. В этом домике нет даже занавесочек, все слишком тяжко, усталые лица, обреченность... И какой красивый цвет мужских рубашек.

5. _Максимов В Бабушкины сказки. 1867


Вероятно, один из самых интересных моментов жизни - рассказки бабушки темным вечером при лучине - это и обучение и знания и традиции и мудрость жизни. Как уютно...

6. Максимов В Кто там. 1879


Я помню, когда темным зимним вечером у бабушки, под треск печи и звуки ветра в проводах вдруг хруст снега под чьими то ногами и стук в дверь... от чего то всегда это было немного страшно, пока бабушка выходила в коридор я ждала настороженно и вот чей то знакомый голос и все снова становится уютно и безопасно;)
Тень на стене напомнила мне это ощущение.

7. Максимов В Больной муж. 1881


Страшная и печальная сцена... остается только молиться и ждать...

8. Максимов В Пережил старуху. 1896

я не смогу подобрать слова, чтобы передать все чувства возникающие глядя на этот сюжет. Невероятно сильно.

9. Максимов В Семейный раздел. 1876


И снова низкие потолки, остается мне только гадать - от чего происходит раздел.

10. Шибанов М Празднество свадебного договора. 1777


Из угощения - каравай на столе, а какие нарядные женщины! Становится более понятным смысл "приданного". Наряд девушки - ее духовный мир. Такого не купишь...

11. Трутовский К На сеновале. 1872


Прелестные радости жизни. Без улыбки не взглянешь;)

12. Пелевин И Первенец. 1888

Каким бы суровым ни был мир за околицей - счастье прихода малыша озаряет сердце. Вот и света больше в избе, и печь белая и посуда блестит и трогательный котенок в люльке, каждая деталь наполнена радостью.

13. Коровин П Крестины. 1896

28.04.2017

Каждый из нас несет в себе мир детства. Все то, что окружало нас в детские годы, с возрастом приобретает глубокий смысл. Полузабытые воспоминания о том времени в зрелом возрасте кажутся нам значительными и глубокими. Часто они определяют судьбу человека, а если речь идет о творческом человеке, то задают горизонты творческих интересов.

Простая русская правда

Большая часть русских художников XIX века, изображавших русскую деревню, были знакомы с ее жизнью поверхностно. И только Василий Максимович Максимов (1844–1911) знал мир русской деревни с рождения, был частью этого мира. Через всю жизнь он пронес любовь к патриархальному миру русского крестьянства.

Детство художника Василия Максимова прошло в деревне Лопино Новоладожского уезда Петербургской губернии. Его родители были государственными крестьянами, и до десяти лет Максимов рос в деревне. В мальчике рано проснулась поэтическая чуткость. Его окружали устоявшийся веками уклад крестьянской жизни, красочные обряды свадеб и земледельческих праздников, избы с красивой резьбой, костюмы, домашние ткани, вышивки на них. А главное - простые трудовые люди, у которых он учился трудолюбию, честности, искренности и милосердию.

Отец и мать будущего художника были единственными грамотными людьми в деревне. Прадед Василия также славился в деревне как грамотей. Отец рано стал учить сына читать. Столь же рано мальчик начал рисовать. Мать поощряла эту его склонность. Но уже в шесть лет Василий пережил смерть отца, а в десять – матери.

С каким почтением писал он много позже в своих воспоминаниях о дорогих ему людях! Особенно поражает описание матери: «Покойный дядя отец Трифилий, вспоминая сестру, говорил: “Твоей матушке всякий готов был исповедоваться, – такое чувство она внушала всем своим существом”. Лжи она не выносила в людях и сама не лгала, правду она говорила всегда, но так умела сказать, что очень редко кто на нее обижался. От нас она требовала полной чистосердечности и, когда замечала малейшую уклончивость, укоризненно устремляла свои карие глаза и этим возвращала к правде».

Василий Максимович не помнил, чтобы сидела его мама без дела, чтобы гневалась или осуждала кого-либо. Достойно несла она и свое раннее вдовство, не впадая в отчаянье, когда осталась одна с тремя сыновьями, а уповая на волю Божию.

Непростой путь

Мать при жизни успела определить сына в монастырскую школу, а затем – в послушники Николаевского монастыря. В доме иеромонаха Антония (Бочкова) протекала вся его «монастырская духовная жизнь». Здесь мальчик читал книги Н.В. Гоголя, И.А. Крылова, Плутарха, узнал стихи А.С. Пушкина. Но Василий вскоре покинул монастырь, чтобы учиться рисовальному делу. На возу с сеном брат Алексей привез Василия в Петербург. Здесь будущий художник поступил в иконописную мастерскую, где его часто обижали и наказывали. Сбежав от этого хозяина, он оказался у другого. Жизнь здесь была не легче, но тут его хотя бы отпускали в рисовальную школу при Технологическом институте, куда он был принят сразу в третий класс.

Чтобы выстоять в таких условиях, Василию нужно было обладать огромным упорством и внутренней устремленностью. Чтобы прожить, юноша писал иконы и портреты местных торговцев. Наконец, в восемнадцать лет он сдал вступительные экзамены в Академию художеств.

7 января 1863 года В.М. Максимов приступил к занятиям с благоговением и восторгом. Для него началось время стремительных успехов. Вскоре он стал первым в классе по рисунку. В продолжение всего курса крестьянский сын Василий Максимов был одним из лучших учеников. Он был талантлив во всем: прекрасно пел, писал стихи, играл в спектаклях, увлекался резьбой по дереву, офортом, самозабвенно занимался столярной работой – мастерил стулья, блюда и чаши. Не терпел праздности и пресыщенности.

Он горячо и неподдельно любил свою родину. «Поездку за границу я никогда не считал верхом благополучия, находил ее даже вредной для молодого человека, не знающего своей родины. Любовь к родине во мне поселила матушка своими рассказами о Москве, Киеве и других местах. Какой я ценитель иностранных городов, когда не видел своих, а по возвращении, пожалуй, своего-то не сумеешь понять и оценить», – писал он.

Осенью 1866 года Василий Максимов получил аттестат со званием художника 3-й степени, после чего поселился в родной деревне. Он жил в избе, носил русскую рубаху и шаровары; брат-портной сшил ему дубленый полушубок с вышивкой. Крестьяне приняли Максимова, он стал для них своим. Авторитет художника был так велик, что крестьяне шли к нему за советом, его приглашали на семейные разделы, со многими крестьянами он переписывался потом долгие годы. Жизнь в деревне и написание крестьянских картин стало настоящим подвижничеством глубоко убежденного и сильного духом художника.

Крестьянский сын и генеральская дочь

Бывая в соседском имении генеральши Измайловой, Василий познакомился с ее дочерью. «Я полюбил эту дивную девушку, полюбил свято, готов за нее голову сложить, если бы потребовали обстоятельства, но таил это чувство от всех, чтобы никто не коснулся грубо этой святыни. Между тем тревожное чувство неизвестности не дает мне покоя ни днем, ни ночью», – писал художник

Максимов опасался, что она и ее родители, будучи дворянами, не примут его, крестьянского сына, живущего с братьями в простой избе. Он не стыдился своих корней и писал с гордостью, что и «впредь не намерен отказываться от своей родни».

Опасения были напрасными: Лидия тепло и просто приняла робкое и неумелое признание художника. И вскоре, 29 января 1868 года, дочь генерала стала женой крестьянина. Лидия Александровна стала музой и советчицей художника.

«Ты наш, если и напишешь, то не для смеху»

Василий Максимов увлеченно работает, одна за другой появляются картины, в которых без идеализации, но и без грубого натурализма художник, верный правде, показывает русский крестьянский мир. Лучше всех сказал о Максимове Илья Репин: «Картины его можно назвать перлами народного творчества. Они скромны, не эффектны, не кричат своими красками, не вопиют своими сюжетами… это самая простая русская вечная правда. Она светит из невычурных картин Максимова, из каждого лица и жеста…»

На творчество Василия Максимова зрители обратили внимание очень рано. Его картину «Бабушкины сказки», написанную художником в 23 года, купил для своей знаменитой галереи меценат П.М. Третьяков, который позже приобретал все крупные произведения Василия Максимовича.

Сами крестьяне, позировавшие Максимову, говорили ему: «Ты наш, если и напишешь, то не для смеху». Удивительны эти картины. Бревенчатые избы с их скромным и бедным бытом на первый взгляд кажутся зрителю убогими. Но стоит всмотреться, и приходит понимание того, как сложен и глубок мир их обитателей. Обязательный акцент делает художник на изображении красного угла русской избы. Здесь стоят ряды икон, горит лампада, озаряя стены бедного жилища золотым светом. И в минуты отчаянья, опасности, бедствия именно на эти иконы обращают свои взоры герои его картин.

На передвижной выставке 1882 года были представлены несколько картин Максимова. Одна из них – «Больной муж». Художник продолжил близкую для него тему, изобразив больного деревенского мужика на лежанке в избе, рядом с ним у икон склонилась его жена. Это было частью его детских воспоминаний о болезни отца и горячей молитве матери.

Несколько раз ездил В. М. Максимов на Волгу. В деревне Варвариха, что возле Юрьевца, он напишет трогательного «Слепого хозяина». На лавке у окна сидит незрячий хозяин дома, держа на коленях маленького ребенка. Отец кормит малыша, рядом колыбель-зыбка, набитая соломой. Домашние в поле. Повсюду разбросаны прутья, инструменты. Хозяин плетет корзины, он не обуза семье, а ее опора. Удивительно спокойно выражение его лица. И здесь, в этом бедном доме, живут с верой и упованием на милосердие и помощь Божию.

В эти годы Максимов создал целую серию картин, посвященных жизни бедняков, тяжелой крестьянской доле: «Бедный ужин» (1879), «Аукцион за недоимки» (1880), «Заем хлеба» (1882), «У своей полосы» (1891), «Лихая свекровь» (1893). Художник не выносил фальши и «сочинительства». О его работах И. Н. Крамской сказал: «Да, да, сам народ написал свою картину».

«Немодный» художник

В 1885 году жена художника Лидия Александровна стала наследницей усадьбы Любша. Максимов с воодушевлением начал перестраивать ветхую усадьбу и на первом этаже расположил мастерскую. Но надежды на благополучную будущность не оправдались. Нужда преследовала художника всю жизнь. Семья росла, было уже четверо детей: две дочери и два сына. А картины его все меньше интересовали зрителей и критиков, их все реже покупали. Художник не переставал работать, пробовал себя в новых жанрах, участвовал в выставках передвижников.

Наступило новое время, требовавшее сложных образов и неоднозначных тем. Максимов же не желал следовать быстротечной моде. К тому же во время поездки на родину художник провалился в промоину на Волхове, долго находился в холодной воде. С тех пор болезнь подтачивала его организм. Постоянная бедность осложняла жизнь семьи. Надежды на доходы с Любши не оправдались, и Максимов совсем разорился. Переехал в Петербург. Последний всплеск энергии позволил больному художнику взяться за картину «Прощеное воскресенье». Он сделал несколько этюдов. Но картина осталась незаконченной. 1 декабря 1911 года художник умер.

Крестьянский сын, подлинно народный художник Василий Максимов на протяжении всей жизни, вне времени и моды, оставался верен своему главному призванию: «беззаветной службе своему великому народу». «Я правым себя чувствую только в верности взгляда на народную жизнь, которую люблю», - говорил В. М. Максимов. И сегодня нам нужна эта правда, чтобы с благодарностью и любовью ощутить себя частью своего народа, его прошлого и настоящего.

Подготовила Оксана БАЛАНДИНА

Искусство Нидерландов 16-го века
Картина «Крестьянский танец». В 1567–1569 годах Питер Брейгель исполнил ряд картин на темы народной жизни («Крестьянский танец», «Крестьянская свадьба» – обе в Музее истории искусств, Вена). По всей видимости, Брейгелю удалось создать одну из самых своих лучших жанровых работ – «Крестьянский танец». Ее сюжет не содержит иносказания, а общий характер отличается замкнутым в себе пафосом и жесткой рациональностью. Художника интересует не столько атмосфера крестьянского празднества или живописность отдельных групп, но сами крестьяне – их обличье, черты лица, повадки, характер жестикуляции и манера двигаться. Грузные и сильные фигуры крестьян изображены в несвойственных Брейгелю крупных масштабах, создавая собой стихию и естественную мощь природы. Каждая фигура размещается в железной, пронизывающей всю картину системе композиционных осей. И каждая фигура кажется остановленной – в танце, споре или поцелуе. Фигуры словно вырастают, преувеличиваются в своих масштабах и значительности. Обретая почти сверхреальную убедительность, они наполняются грубой, даже безжалостной, но непреклонно внушительной монументальностью, а сцена в целом претворяется в некий сгусток характерных черт крестьянства, его стихийной, могучей силы.

В этой картине рождается конкретный по своему методу бытовой крестьянский жанр. Но, в отличие от позднейших работ такого рода, Брейгель сообщает своим образам исключительную мощность и социальный пафос. Когда писалась эта картина, было только что подавлено сильнейшее восстание народных масс – иконоборчество. Отношение к нему Брейгеля неизвестно. Но это движение было от начала до конца народным, оно потрясло современников очевидностью своего классового характера, и, надо полагать, стремление Брейгеля сконцентрировать в своей картине главные, отличительные черты народа стоит с этим фактом в прямой связи (показательно, что перед смертью он уничтожил какие-то рисунки, имевшие, видимо, политический характер).

Связано с иконоборчеством и другое произведение Брейгеля – «Крестьянская свадьба» (Вена). Здесь острота видения народного характера еще более повысилась, главные фигуры обрели еще большую, но уже несколько преувеличенную мощь, и в художественной ткани картины возродилось иносказательное начало. Трое крестьян с ужасом или с недоумением смотрят на стену, предполагаемую спереди, за пределами картины. Возможно, это намек на библейский рассказ о пире Валтасара, когда на стене явились слова, предрекающие гибель тем, кто похитил из храма сокровища и пожелал выйти из своего ничтожного состояния.

Напомним, что восставшие крестьяне, боровшиеся с католичеством, громили католические церкви. Оттенок некоторой идеализации и несвойственной Брейгелю мягкости имеет даже в себе привкус горького сожаления и доброй человечности – качеств, которых не было в ясном и последовательном «Крестьянском танце». Некоторый отход от принципов и идей «Крестьянского танца» можно обнаружить и в рисунке «Лето» (Гамбург), на первый взгляд близком названной картине. Впрочем, полный отход от прежних надежд совершился несколько позже, когда мастер создал ряд мрачных и жестоких картин («Мизантроп», 1568, Неаполь; «Калеки», 1568, Лувр; «Разоритель гнезд», 1568, Вена, Музей), и в том числе знаменитых «Слепых» (1568; Неаполь, музей Каподимонте). Косвенно они связаны с первым кризисом в развитии нидерландской революции.

«Возвращение из города». Фрагмент. / «Крестьянские девочки в лесу». Фрагмент. Цена: 266,5 тысячи долларов. Christie"s. (2011).

Имя Алексея Ивановича Корзухина редко упоминается среди именитых художников России XIX века. Но от этого его творческое наследие не становится менее весомым в истории искусства. Корзухин - великий художник, один из лучших русских живописцев бытового жанра, имя которого было забыто. В то время, как его картины - настоящие документальные свидетельства о жизни и быте русского народа в позапрошлом веке.

https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0korzyhin-029.jpg" alt="«Пьяный отец семейства». (1861). Автор: А.И.Корзухин. " title="«Пьяный отец семейства». (1861).

Требования Академии к учащимся были высоки, и все достижения Корзухину давались нелегко, но кропотливым трудом и усердием он был близок к получению золотой медали и заграничной поездке для повышения мастерства. Увы, волею судьбы он оказался в числе тех студентов, возглавляемых Иваном Крамским, которые покинули Академию в знак протеста против навязанной темы выпускной работы. Этот бунт был назван -"бунт 14-и". Спустя несколько лет Алексей Корзухин все же вернулся в Академию и получил звание академика.

Все свое мастерство и умение Алексей Иванович посвятил бытовому жанру, отражавшему сцены из повседневной жизни народа. Но в отличие от художников, писавших в этом жанре и обличавших несправедливый существующий порядок, Корзухин не склонен был к бунтарству и к возмущению - на его полотнах не видим обличительного пафоса передвижников.

https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0korzyhin-003.jpg" alt="«Девичник» (1889).

https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0korzyhin-012.jpg" alt="«Поминки на деревенском кладбище». Автор: А.И.Корзухин." title="«Поминки на деревенском кладбище».

В 1865 году за картину «Поминки на деревенском кладбище» Корзухину был присвоен чин художника первой степени, а в 1868 за картину «Возвращение отца семейства с ярмарки» Академия присвоила ему звание академика.

«Возвращение отца семейства с сельской ярмарки». (1868)

https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0korzyhin-010.jpg" alt="«Воскресный день».

Все мастерство живописца ярко просматривается на полотне «Воскресный день». Композиция этой особенной картины удивительна. Ее центром является закипающий самовар, вокруг которого и завязан весь сюжет. Вся семья в сборе и вот-вот начнет трапезничать. А пока они веселятся, пляшут и играют.

От такого живого и веселого сюжета веет семейным теплом, вкусным запахом обеда. У зрителя появляется желание самому попасть на эту веселую поляну, пойти в пляс, подыграть гармонисту и просто вдохнуть воздух этого удивительного весеннего дня.

«Возвращение из города». (1870)

https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0korzyhin-016.jpg" alt="«Птичьи враги» (1887).

Трое крестьянских босоногих мальчишек ранним утречком отважно шагают на "охоту". Ловля птиц на продажу дает им неплохой доход, поэтому ребята подходят к этому занятию ответственно. Об этом говорят клетки для будущей добычи и длинный шест для ловли. Старший мальчик, по-видимому, увидел стаю пернатых и увлекает за собой, указывая другим, куда им следует двигаться.

«У краюшки хлеба». (1890)

Как поступить?" А у зрителя до боли сжимается сердце.

«Сбор недоимок». (1868)

https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0korzyhin-008.jpg" alt="«Разлука (1872)».

Картины о непростой жизни и быте простого народа, о его лишениях, страданиях и маленьких радостях писал и современник А.Корзухина известный русский художник