Главная Косметика Концепция художественной интеграции в новейшей архитектуре. Какие бывают виды и стили архитектуры Описать язык художественного декоративная архитектура

Концепция художественной интеграции в новейшей архитектуре. Какие бывают виды и стили архитектуры Описать язык художественного декоративная архитектура

Архитекту́ра или зо́дчество (лат. architectura от др.-греч. αρχι - старший, главный и др.-греч. τέκτων - строитель, плотник) - искусство проектировать, строить здания и сооружения (также их комплексы). Архитектура непременно создает материально организованную среду, необходимую людям для их жизни и деятельности, в соответствии с современными техническими возможностями и эстетическими воззрениями общества.

Архитектурные работы часто воспринимаются как культурные или политические символы, как произведения искусства. Исторические цивилизации характеризуются своими архитектурными достижениями. Архитектура позволяет выполняться жизненным функциям общества, в то же время направляет жизненные процессы. Однако архитектура создается в соответствии с возможностями и потребностями людей.

Как вид искусства архитектура входит в сферу духовной культуры, эстетически формирует окружение человека, выражает общественные идеи в художественных образах.

Историческое развитие общества определяет функции и типы сооружений (здания с организованным внутренним пространством, сооружения, формирующие открытые пространства, ансамбли), технические конструктивные системы, художественный строй архитектурных сооружений.

По способу формирования образов архитектуру относят к неизобразительным (тектоническим) видам искусства, которые пользуются знаками, не допускающими узнавания в образах каких бы то ни было реальных предметов, явлений, действий и обращённых непосредственно к ассоциативным механизмам восприятия.

По способу развёртывания образов архитектуру относят к пространственным (пластическим) видам искусства, произведения которых:

Существуют в пространстве, не изменяясь и не развиваясь во времени;

Имеют предметный характер;

Выполняются путём обработки вещественного материала;

Воспринимаются зрителями непосредственно и визуально.

Объёмно-планировочное проектирование (архитектура в узком смысле, зодчество) - основной раздел архитектуры, связанный с проектированием и строительством зданий и сооружений.

Ампир (от фр. empire - империя) - стиль в архитектуре и искусстве (главным образом декоративном) трёх первых десятилетий XIX века, завершающий эволюцию классицизма. Ориентируясь как и классицизм, на образцы античного искусства, ампир включил в их круг художественное наследие архаической Греции и имперского Рима, черпая из него мотивы для воплощения величественной мощи и воинской силы: монументальные формы массивных портиков (преимущественно дорического и тосканского ордеров), военную эмблематику в архитектурных деталях и декоре (ликторские связки, воинские доспехи, лавровые венки, орлы и т. п.). Ампир включил в себя также отдельные древнеегипетские архитектурные и пластические мотивы (большие нерасчленённые плоскости стен и пилонов, массивные геометрические объёмы, египетский орнамент, стилизованные сфинксы и т. п.).

В Российской империи этот стиль появился при Александре I. Приглашение архитекторов-иностранцев в России было частым явлением, поскольку среди титулованных особ это было модно, а в начале XIX века в России существовало увлечение французской культурой. Для возведения Исаакиевского собора Александр I пригласил начинающего французского архитектора Анри Луи Огюста Рикар де Монферрана, впоследствии ставшего одним из основоположников «русского ампира».

Российский ампир получил разделение на московский и петербургский, причем такое деление определялось не столько территориальным признаком, сколько степенью отрыва от классицизма - московский стоял к нему ближе. Наиболее известным представителем петербургского направления ампира стал архитектор Карл Росси, среди других представителей этого стиля принято называть архитекторов Андреяна Захарова, Андрея Воронихина, Осипа Бове, Доменико Жилярди, Василия Стасова, скульпторов Ивана Мартоса, Феодосия Щедрина. В России ампир главенствовал в архитектуре до 1830-1840 гг.

Возрождение ампира в перерождённых формах произошло в России в советское время, в период от середины 1930-х до середины 1950-х годов. Данное направление ампира также известно как «сталинский ампир».

Арка Каррузель

Архитектура Возрождения

Архитектура Возрождения - период развития архитектуры в европейских странах с начала XV до начала XVII века, в общем течении Возрождения и развития основ духовной и материальной культуры Древней Греции и Рима. Этот период является переломным моментом в Истории Архитектуры, в особенности по отношению к предшествующему архитектурному стилю, к Готике. Готика в отличие от архитектуры Возрождения искала вдохновение в собственной интерпретации Классического искусства.

Особенное значение в этом направлении придаётся формам античной архитектуры: симметрии, пропорции, геометрии и порядку составных частей, о чём наглядно свидетельствуют уцелевшие образцы римской архитектуры. Сложная пропорция средневековых зданий сменяется упорядоченным расположением колонн, пилястр и притолок, на смену несимметричным очертаниям приходит полукруг арки, полусфера купола, ниши, эдикулы. Архитектура снова становится ордерной.

Развитие Архитектуры Возрождения привело к нововведениям в использовании строительных техник и материалов, к развитию архитектурной лексики. Важно отметить, что движение возрождения характеризуется отходом от анонимности ремесленников и появлением персонального стиля у архитекторов. Известно немного мастеров построивших произведения в романском стиле, также как и архитекторов, соорудивших великолепные готические соборы. В то время как произведения эпохи Возрождения, даже небольшие здания или просто проекты были аккуратно задокументированы с самого своего появления.

Первым представителем данного направления можно назвать Филиппо Брунеллески, работавшего во Флоренции, городе, наряду с Венецией, считающимся памятником Возрождения. Затем оно распространилось в другие итальянские города, во Францию, Германию, Англию, Россию и другие страны.

Характеристика архитектуры Возрождения[править | править исходный текст]

Сант-Агостино, Рим, Джакомо Пьетрасанта, 1483

Архитекторы эпохи Возрождения заимствовали характерные черты римской классической архитектуры. Тем не менее, форма зданий и их назначение, как и основные принципы градостроительства, изменились с античных времён. Римляне никогда не строили зданий, подобных церквям раннего периода развития возрождённого классического стиля или особнякам преуспевающих купцов XV века. В свою очередь в описываемое время не было надобности возводить огромные сооружения для проведения спортивных состязаний или общественные бани, которые строили римляне. Классические нормы изучались и воссоздавались для того, чтобы служить современным целям.

План зданий эпохи Возрождения определён прямоугольными формами, симметрией и пропорцией, основанной на модуле. В храмах модулем часто является ширина пролёта нефа. Проблему целостного единства конструкции и фасада впервые осознал Брунеллески, хотя он и не разрешил проблему ни в одной из своих работ. Впервые этот принцип проявляется в здании Альберти - Базилике ди Сант Андреа в Мантуе. Совершенствование проекта светского здания в стиле Возрождения началось в XVI веке и высшей точки достигло в творчестве Палладио.

Фасад симметричен относительно вертикальной оси. Церковные фасады, как правило, размерены пилястрами, арками и антаблементом, увенчаны фронтоном. Расположение колонн и окон передаёт стремление к центру. Первым фасадом в стиле Возрождения можно назвать фасад кафедрального собора Пиенцы (1459-1462), приписываемый флорентийскому архитектору Бернардо Гамбарелли (известен под именем Росселлино), возможно, что и Альберти имел отношение к созданию храма.

Жилые здания часто имеют карниз, на каждом этаже расположение окон и сопутствующих деталей повторяется, главная дверь отмечена некоторой чертой - балконом или окружена рустом. Одним из прототипов такой организации фасада был дворец Ручеллаи во Флоренции (1446-1451) с тремя поэтажными рядами пилястр.

Собор Святого Петра в Риме

Баро́кко (итал. barocco - «причудливый», «странный», «склонный к излишествам», порт. perola barroca - «жемчужина неправильной формы» (дословно «жемчужина с пороком»); существуют и другие предположения о происхождении этого слова) - характеристика европейской культуры XVII-XVIII веков, центром которой была Италия. Стиль барокко появился в XVI-XVII веках в итальянских городах: Риме, Мантуе, Венеции, Флоренции. Эпоху барокко принято считать началом триумфального шествия «западной цивилизации». Барокко противостояло классицизму и рационализму.

В XVII в. Италия - первое звено в искусстве эпохи Возрождения, потеряла экономическое и политическое могущество. На территории Италии начинают хозяйничать иностранцы - испанцы и французы, они диктуют условия политики и пр. Истощённая Италия не утратила высоты своих культурных позиций - она остается культурным центром Европы. Центром католического мира является Рим, он богат духовными силами.

Мощь в культуре проявилась приспособлением к новым условиям - знать и церковь нуждаются в том, чтобы их силу и состоятельность увидели все, но поскольку денег на постройки палаццо не было, знать обратилась к искусству, чтобы создать иллюзию могущества и богатства. Популярным становится стиль, который может возвысить, вот так в XVI веке на территории Италии возникает барокко.

Барокко свойственны контрастность, напряжённость, динамичность образов, аффектация, стремление к величию и пышности, к совмещению реальности и иллюзии, к слиянию искусств (городские и дворцово-парковые ансамбли, опера, культовая музыка, оратория); одновременно - тенденция к автономии отдельных жанров (кончерто гроссо, соната, сюита в инструментальной музыке). Мировоззренческие основы стиля сложились как результат потрясения, каким для XVI века стали Реформация и учение Коперника. Изменилось утвердившееся в античности представление о мире как о разумном и постоянном единстве, а также ренессансное представление о человеке как о разумнейшем существе. По выражению Паскаля, человек стал сознавать себя «чем-то средним между всем и ничем», «тем, кто улавливает лишь видимость явлений, но не способен понять ни их начала, ни их конца».

Для архитектуры барокко (Л. Бернини, Ф. Борромини в Италии, Б. Ф. Растрелли в России, Ян Кристоф Глаубиц в Речи Посполитой) характерны пространственный размах, слитность, текучесть сложных, обычно криволинейных форм. Часто встречаются развернутые масштабные колоннады, изобилие скульптуры на фасадах и в интерьерах, волюты, большое число раскреповок, лучковые фасады с раскреповкой в середине, рустованные колонны и пилястры. Купола приобретают сложные формы, часто они многоярусны, как у собора Св. Петра в Риме. Характерные детали барокко - теламон (атлант), кариатида, маскарон.

В итальянской архитектуре самым видным представителем барокко искусства был Карло Мадерна (1556-1629 гг.), который порвал с маньеризмом и создал свой собственный стиль. Его главное творение - фасад римской церкви Санта-Сусанна (1603 год). Основной фигурой в развитии барочной скульптуры был Лоренцо Бернини, чьи первые исполненные в новом стиле шедевры относятся приблизительно к 1620 году. Бернини также архитектор. Ему принадлежит оформление площади собора Св. Петра в Риме и интерьеры, а также другие строения. Значительный вклад оставили Карло Фонтана, Карло Райнальди, Гварино Гварини, Бальдассаре Лонгена, Луиджи Ванвителли, Пьетро да Кортона. На Сицилии после крупного землетрясения 1693 года появился новый стиль позднего барокко - сицилийское барокко. Свет выступает как принципиально важный элемент барочного пространства, попадая в церкви через нефы.

Квинтэссенцией барокко, впечатляющим слиянием живописи, скульптуры и архитектуры считается капелла Коранаро в церкви Санта-Мария-делла-Витториа (1645-1652 годы).

Стиль барокко получает распространение в Испании, Германии, Бельгии (тогда Фландрии), Нидерландах, России, Франции, Речи Посполитой. Испанское барокко, или по местному чурригереско (в честь архитектора Чурригеры), распространившееся также в Латинской Америке. Наиболее популярный памятник его - Собор Святого Иакова, является также одним из наиболее почитаемых верующими храмов Испании. В Латинской Америке барокко смешалось с местными архитектурными традициями, это - самый вычурный его вариант, и называют его ультрабарокко.

Во Франции стиль барокко выражен скромнее, чем в других странах. Раньше считалось, что здесь стиль вообще развития не получил, и памятники барокко считались памятниками классицизма. Иногда употребляют термин «барочный классицизм» применительно к французскому и английскому вариантам барокко. Сейчас к французскому барокко причисляют Версальский дворец вместе с регулярным парком, Люксембургский дворец, здание Французской Академии в Париже и др. произведения. Они действительно имеют некоторые черты классицизма. Характерной чертой стиля барокко является регулярный стиль в садово-парковом искусстве, примером которого является Версальский парк.

Позже, в начале 18 века французы выработали свой стиль, разновидность барокко - рококо. Он проявился не во внешнем оформлении зданий, а только в интерьерах, а также в оформлении книг, в одежде, мебели, живописи. Стиль был распространен повсюду в Европе и в России.

В Бельгии выдающимся памятником барокко является ансамбль Гранд-Плас в Брюсселе. Черты барокко имеет дом Рубенса в Антверпене, построенный по собственному проекту художника.

В России барокко появляется ещё в XVII веке («нарышкинское барокко», «голицынское барокко»). В XVIII веке в правление Петра I получает развитие в Санкт-Петербурге и пригородах в творчестве Д. Трезини - так называемое «петровское барокко» (более сдержанное), и достигает расцвета в правление Елизаветы Петровны творчестве С. И. Чевакинского и Б. Растрелли.

В Германии выдающимся памятником барокко является Новый дворец в Сан-Суси (авторы - И. Г. Бюринг (нем.)русск., Х. Л. Мантер) и Летний дворец там же (Г. В. фон Кнобельсдорф).

Самые крупные и знаменитые ансамбли барокко в мире: Версаль (Франция), Петергоф (Россия), Аранхуэс (Испания), Цвингер (Германия), Шёнбрунн (Австрия).

В Великом княжестве Литовском получили распространение стили сарматское барокко и виленское барокко, крупнейший представитель - Ян Кристоф Глаубиц. Среди его известных проектов - перестроенные Костёл Вознесения Господня (Вильнюс), Софийский собор (Полоцк) и др.

Карло Мадерна Церковь Святой Сусанны, Рим

Классицизм

Классици́зм (фр. classicisme, от лат. classicus - образцовый) - художественный стиль и эстетическое направление в европейском искусстве XVII-XIX вв.

В основе классицизма лежат идеи рационализма, которые формировались одновременно с такими же идеями в философии Декарта. Художественное произведение, с точки зрения классицизма, должно строиться на основании строгих канонов, тем самым обнаруживая стройность и логичность самого мироздания. Интерес для классицизма представляет только вечное, неизменное - в каждом явлении он стремится распознать только существенные, типологические черты, отбрасывая случайные индивидуальные признаки. Эстетика классицизма придаёт огромное значение общественно-воспитательной функции искусства. Во многом классицизм опирается на античное искусство (Аристотель, Гораций).

Классицизм устанавливает строгую иерархию жанров, которые делятся на высокие (ода, трагедия, эпопея) и низкие (комедия, сатира, басня). Каждый жанр имеет строго определённые признаки, смешивание которых не допускается.

Как определенное направление сформировался во Франции в XVII веке. Французский классицизм утверждал личность человека как высшую ценность бытия, освобождая его от религиозно-церковного влияния.

ясности и монументальности. Архитектуре классицизма в целом присуща регулярность планировки и четкость объемной формы. Основой архитектурного языка классицизма стал ордер, в пропорциях и формах близкий к античности. Для классицизма свойственны симметрично-осевые композиции, сдержанность декоративного убранства, регулярная система планировки городов.

Архитектурный язык классицизма был сформулирован на исходе эпохи Возрождения великим венецианским мастером Палладио и его последователем Скамоцци. Принципы античного храмового зодчества венецианцы абсолютизировали настолько, что применяли их даже при строительстве таких частных особняков, как вилла Капра. Иниго Джонс перенёс палладианство на север, в Англию, где местные архитекторы-палладианцы с разной степенью верности следовали заветам Палладио вплоть до середины XVIII века.

К тому времени пресыщение «взбитыми сливками» позднего барокко и рококо стало накапливаться и у интеллектуалов континентальной Европы. Рождённое римскими зодчими Бернини и Борромини барокко истончилось в рококо, преимущественно камерный стиль с акцентом на отделке интерьеров и декоративно-прикладном искусстве. Для решения крупных градостроительных задач эта эстетика была малоприменима. Уже при Людовике XV (1715-74) в Париже строятся градостроительные ансамбли в «древнеримском» вкусе, такие как площадь Согласия (арх. Жак-Анж Габриэль) и церковь Сен-Сюльпис, а при Людовике XVI (1774-92) подобный «благородный лаконизм» становится уже основным архитектурным направлением.

Наиболее значительные интерьеры в стиле классицизма были разработаны шотландцем Робертом Адамом, вернувшимся на родину из Рима в 1758 году. Огромное впечатление на него произвели как археологические изыскания итальянских учёных, так и архитектурные фантазии Пиранези. В трактовке Адама классицизм представал стилем, по изысканности интерьеров едва ли уступавшим рококо, что снискало ему популярность не только у демократически настроенных кругов общества, но и среди аристократии. Подобно своим французским коллегам, Адам проповедовал полный отказ от деталей, лишённых конструктивной функции.

Француз Жак-Жермен Суффло при строительстве в Париже церкви Сен-Женевьев продемонстрировал способность классицизма организовывать обширные городские пространства. Массивное величие его проектов предвещало мегаломанию наполеоновского ампира и позднего классицизма. В России в одном направлении с Суффло двигался Баженов. Французы Клод-Никола Леду и Этьен-Луи Булле пошли даже дальше в сторону разработки радикального визионёрского стиля с уклоном в абстрактную геометризацию форм. В революционной Франции аскетический гражданский пафос их проектов был мало востребован; в полной мере новаторство Леду оценили только модернисты XX века.

Архитекторы наполеоновской Франции черпали вдохновение в величественных образах воинской славы, оставленных имперским Римом, - таких, как триумфальная арка Септимия Севера и колонна Траяна. По приказу Наполеона эти образы были перенесены в Париж в виде триумфальной арки Каррузель и Вандомской колонны. Применительно к памятникам воинского величия эпохи наполеоновских войн используется термин «имперский стиль» - ампир. В России незаурядными мастерами ампира показали себя Карл Росси, Андрей Воронихин и Андреян Захаров. В Британии ампиру соответствует т. н. «регентский стиль» (крупнейший представитель - Джон Нэш).

Эстетика классицизма благоприятствовала масштабным градостроительным проектам и приводила к упорядочиванию городской застройки в масштабах целых городов. В России практически все губернские и многие уездные города были перепланированы в соответствии с принципами классицистического рационализма. В подлинные музеи классицизма под открытым небом превратились такие города, как Санкт-Петербург, Хельсинки, Варшава, Дублин, Эдинбург и ряд других. На всём пространстве от Минусинска до Филадельфии господствовал единый архитектурный язык, восходящий к Палладио. Рядовая застройка осуществлялась в соответствии с альбомами типовых проектов.

В период, последовавший за наполеоновскими войнами, классицизму приходилось уживаться с романтически окрашенной эклектикой, в частности с возвращением интереса к средневековью и модой на архитектурную неоготику. В связи с открытиями Шампольона набирают популярность египетские мотивы. Интерес к древнеримской архитектуре сменяется пиететом перед всем древнегреческим («неогрек»), особенно ярко проявившимся в Германии и в США. Немецкие архитекторы Лео фон Кленце и Карл Фридрих Шинкель застраивают, соответственно, Мюнхен и Берлин грандиозными музейными и прочими общественными зданиями в духе Парфенона. Во Франции чистота классицизма разбавляется свободными заимствованиями из архитектурного репертуара ренессанса и барокко

Большой театр в Варшаве.

Го́тика - период в развитии средневекового искусства на территории Западной, Центральной и отчасти Восточной Европы с XII по XV-XVI века. Готика пришла на смену романскому стилю, постепенно вытесняя его. Термин «готика» чаще всего применяется к известному стилю архитектурных сооружений, который можно кратко охарактеризовать как «устрашающе величественный». Но готика охватывает практически все произведения изобразительного искусства данного периода: скульптуру, живопись, книжную миниатюру, витраж, фреску и многие другие.

Готика зародилась в середине XII века на севере Франции, в XIII веке она распространилась на территорию современных Германии, Австрии, Чехии, Испании, Англии. В Италию готика проникла позднее, с большим трудом и сильной трансформацией, приведшей к появлению «итальянской готики». В конце XIV века Европу охватила так называемая интернациональная готика. В страны Восточной Европы готика проникла позднее и продержалась там чуть дольше - вплоть до XVI века.

К зданиям и произведениям искусства, содержащим в себе характерные готические элементы, но созданным в период эклектики (середина XIX века) и позднее, применяется термин «неоготика».

Готический стиль, в основном, проявился в архитектуре храмов, соборов, церквей, монастырей. Развивался на основе романской, точнее говоря - бургундской архитектуры. В отличие от романского стиля, с его круглыми арками, массивными стенами и маленькими окнами, для готики характерны арки с заострённым верхом, узкие и высокие башни и колонны, богато украшенный фасад с резными деталями (вимперги, тимпаны, архивольты) и многоцветные витражные стрельчатые окна. Все элементы стиля подчёркивают вертикаль.

Церковь монастыря Сен-Дени, созданная по проекту аббата Сугерия, считается первым готическим архитектурным сооружением. При её постройке были убраны многие опоры и внутренние стены, и церковь приобрела более грациозный облик по сравнению с романскими «крепостями Бога». В качестве образца в большинстве случаев принимали капеллу Сент-Шапель в Париже.

Из Иль-де-Франс (Франция) готический архитектурный стиль распространился в Западную, Среднюю и Южную Европу - в Германию, Англию и т. д. В Италии он господствовал недолго и, как «варварский стиль», быстро уступил место Ренессансу; а поскольку он пришёл сюда из Германии, то до сих пор называется «stile tedesco» - немецкий стиль.

В готической архитектуре выделяют 3 этапа развития: ранний, зрелый (высокая готика) и поздний (пламенеющая готика, вариантами которой были также стили мануэлино (в Португалии) и исабелино (в Кастилии).

С приходом в начале XVI века Ренессанса севернее и западнее Альп, готический стиль утратил своё значение.

Почти вся архитектура готических соборов обусловлена одним главным изобретением того времени - новой каркасной конструкцией, что и делает эти соборы легко узнаваемыми.

Собор Парижской Богоматери

Рококо́ (фр. rococo, от фр. rocaille - дробленый камень, декоративная раковина, ракушка, рокайль, реже рококо) - стиль в искусстве (в основном, в дизайне интерьеров), возникший во Франции в первой половине XVIII века (во время регентства Филиппа Орлеанского) как развитие стиля барокко. Характерными чертами рококо являются изысканность, большая декоративная нагруженность интерьеров и композиций, грациозный орнаментальный ритм, большое внимание к мифологии, личному комфорту. Наивысшее развитие в архитектуре стиль получил в Баварии.

Термин «рококо» (или «рокайль») вошел в употребление в середине XIX в. Изначально «рокайль» - это способ убранства интерьеров гротов, фонтанных чаш и т. п. различными окаменелостями, имитирующими естественные (природные) образования, и «рокайльщик» - это мастер, создающий такие убранства. То, что мы сейчас называем «рококо», в свое время называлось «живописным вкусом», но в 1750-х гг. активизировалась критика всего «выкрученного» и «вымученного», и в литературе стало встречаться именование «испорченный вкус». Особенно преуспели в критике Энциклопедисты, по мнению которых в «испорченном вкусе» отсутствовало разумное начало.

Несмотря на популярность новых «античных форм», вошедших в моду в конце 1750-х гг. (это направление получило наименование «греческого вкуса»; предметы этого стиля часто неверно принимают за позднее рококо), так называемый Рококо сохранял свои позиции вплоть до самого конца столетия.

Архитектурный (точнее - декоративный) стиль рококо появился во Франции во времена регентства (1715-1723) и достиг апогея при Людовике XV, перешёл в другие страны Европы и господствовал в ней до 1780-х годов.

Отбросив холодную парадность, тяжёлую и скучную напыщенность искусства времён Людовика XIV и итальянского барокко, архитектура рококо стремится быть лёгкой, приветливой, игривой во что бы то ни стало; она не заботится ни об органичном сочетании и распределении частей сооружения, ни о целесообразности их форм, а распоряжается ими с полным произволом, доходящим до каприза, избегает строгой симметричности, без конца варьирует расчленения и орнаментальные детали и не скупится расточать последние. В созданиях этой архитектуры прямые линии и плоские поверхности почти исчезают или, по крайней мере, замаскировываются фигурной отделкой; не проводится в чистом виде ни один из установленных ордеров; колонны то удлиняются, то укорачиваются и скручиваются винтообразно; их капители искажаются кокетливыми изменениями и прибавками, карнизы помещаются над карнизами; высокие пилястры и огромные кариатиды подпирают ничтожные выступы с сильно выдающимся вперёд карнизом; крыши опоясываются по краю балюстрадами с флаконовидными балясинами и с помещёнными на некотором расстоянии друг от друга постаментами, на которых расставлены вазы или статуи; фронтоны, представляя ломающиеся выпуклые и впалые линии, увенчиваются также вазами, пирамидами, скульптурными фигурами, трофеями и другими подобными предметами. Всюду, в обрамлении окон, дверей, стенных пространств внутри здания, в плафонах, пускается в ход затейливая лепная орнаментация, состоящая из завитков, отдалённо напоминающих собой листья растений, выпуклых щитов, неправильно окруженных такими же завитками, из масок, цветочных гирлянд и фестонов, раковин, необделанных камней (рокайль) и т. п. Несмотря на такое отсутствие рациональности в пользовании архитектоническими элементами, на такую капризность, изысканность и обременённость форм, стиль рококо оставил много памятников, которые доныне прельщают своей оригинальностью, роскошью и весёлой красотой, живо переносящими нас в эпоху румян и белил, мушек и пудреных париков (отсюда немецкие названия стиля: Perückenstil, Zopfstil).

Амалиенбург под Мюнхеном

Романский стиль

Романский стиль (от лат. romanus - римский) - художественный стиль, господствовавший в Западной Европе (а также затронувший некоторые страны Восточной Европы) в XI-XII веках (в ряде мест - и в XIII в.), один из важнейших этапов развития средневекового европейского искусства. Наиболее полно выразился в архитектуре.

Главная роль в Романском стиле отводилась суровой крепостной архитектуре: монастырским комплексам, церквям, замкам. Основными постройками в этот период становятся храм-крепость и замок-крепость, располагающиеся на возвышенных местах, господствующие над местностью.

Для романских построек характерно сочетание ясного архитектурного силуэта и лаконичности наружной отделки - здание всегда гармонично вписывалось в окружающую природу, и поэтому выглядело особенно прочным и основательным. Этому способствовали массивные стены с узкими проёмами окон и ступенчато-углублёнными порталами. Такие стены несли в себе оборонительное назначение.

Основными постройками в этот период становятся храм-крепость и замок-крепость. Главным элементом композиции монастыря или замка становится башня - донжон. Вокруг неё располагались остальные постройки, составленные из простых геометрических форм - кубов, призм, цилиндров.

Особенности архитектуры романского собора:

В основе плана - раннехристианская базилика, то есть продольная организация пространства

Увеличение хора или восточной алтарной части храма

Увеличение высоты храма

Замена в крупнейших соборах кессонного (кассетного) потолка каменными сводами. Своды были нескольких видов: коробовые, крестовые, часто цилиндрические, плоские по балкам (характерно для итальянской Романской архитектуры).

Тяжёлые своды требовали мощные стены и колонны

Основной мотив интерьера - полуциркульные арки

Рациональная простота конструкции, сложенной из отдельных квадратных ячеек - травей.

Уинчестерский собор, Англия

Деконструктивизм

Деконструктиви́зм - направление в современной архитектуре, основанное на применении в строительной практике идей французского философа Жака Деррида. Другим источником вдохновения деконструктивистов является ранний советский конструктивизм 1920-х гг. Для деконструктивистских проектов характерны визуальная усложнённость, неожиданные изломанные и нарочито деструктивные формы, а также подчёркнуто агрессивное вторжение в городскую среду.

В качестве самостоятельного течения деконструктивизм сформировался в конце 1980-х гг. (работы Питера Айзенмана и Даниэля Либескинда). Теоретической подоплёкой движения стали рассуждения Деррида о возможности архитектуры, которая вступает в конфликт, «развенчивает» и упраздняет саму себя. Дальнейшее развитие они получили в периодических изданиях Рема Колхаса. Манифестами деконструктивизма считаются пожарная часть «Витра» Захи Хадид (1993) и музей Гуггенхейма в Бильбао Фрэнка Гери (1997).

Танцующий дом,Чехия

Хай-тек (англ. hi-tech, от high technology - высокие технологии) - стиль в архитектуре и дизайне, зародившийся в недрах позднего модернизма в 1970-х и нашедший широкое применение в 1980-х. Главные теоретики и практики хай-тека (по большей части практики, в отличие от архитекторов деконструктивизма и постмодернизма) в основном англичане - Норман Фостер, Ричард Роджерс, Николас Гримшоу, на каком-то этапе своего творчества Джеймс Стирлинг и итальянец Ренцо Пиано.

Ранний хай-тек

Одним из первых важных осуществлённых сооружений хай-тека принято считать Центр Помпиду в Париже (1977), построенный Ричардом Роджерсом и Ренцо Пиано. Поначалу проект был встречен в штыки, но к 1990-м годам споры утихли, и Центр стал одной из признанных достопримечательностей Парижа (как некогда Эйфелева башня).

В Англии реальные хай-тек здания появились позже. Первые лондонские сооружения в стиле хай-тек были построены только лишь в 1980-1990-х годах (здание компании Ллойдз, 1986). В какой-то мере медленная реализация современных проектов в духе хай-тека в Англии была связана с политикой принца Чарльза, развернувшего тогда активную деятельность в рамках архитектурного конкурса на реконструкцию Paternoster Square (1988). Принимая участие в архитектурных дебатах, принц выступил в поддержку новых классицистов и против архитекторов хай-тек, называя их постройки уродующими лицо Лондона. Ч. Дженкс призывает «королей оставить архитектуру архитекторам», даже высказывается мнение, что начинается новая волна монархизма с диктатурой принца в архитектуре.

Современный хай-тек

Хай-тек уже с 1980-х гг. выражал престижность (все здания хай-тек очень дорогие), Ч. Дженкс называет их «банковскими соборами», можно даже говорить о том, что современный хай-тек формирует имидж крупнейших коммерческих фирм. В Лондоне архитектурные дебаты вокруг хай-тека утихли, а наиболее яркие его представители признаны и пользуются уважением (Норману Фостеру присуждено звание рыцаря).

Начиная с 1990-х гг. развивается био-тек и эко-тек - стили, в противоположность хай-теку, пытающиеся соединиться с природой, не спорить с ней, но войти в диалог (особенно это заметно в работах архитекторов родины хай-тека - Англии и итальянца Р. Пиано).

Основные черты

Использование высоких технологий в проектировании, строительстве и инженерии зданий и сооружений.

Использование прямых линий и форм.

Широкое применение стекла, пластика, металла.

Использование функциональных элементов: лифты, лестницы, системы вентиляции и другие, вынесенных наружу здания.

Децентрированное освещение, создающее эффект просторного, хорошо освещённого --помещения.

Широкое использование серебристо-металлического цвета.

Высокий прагматизм в планировании пространства.

Частое обращение к элементам конструктивизма и кубизма (в противоположность био-теку).

В виде исключения жертвование функциональностью в угоду дизайну.

Штаб-квартира Fuji TV (арх. Кэндзо Тангэ)

Виды архитектуры

Архитектура объемных сооружений.

Архитектура объемных сооружений включает, жилые дома, общественные здания (школы, театры, стадионы, магазины и другие) промышленные сооружения (заводы, фабрики, электростанции и др.)

2. Ландшафтно-парковая архитектура.

Этот вид архитектуры связан с организацией садово-паркового пространства. Это скверы, бульвары и парки с «малой» архитектурой - беседками, мостиками, фонтанами, лестницами.

Градостроительство.

Градостроительная деятельность - деятельность в градостроительном планировании организации и развития территорий и населенных пунктов, определении видов градостроительного использования территорий, комплексном проектировании городских и сельских населенных пунктов, включающая творческий процесс формирования градостроительного пространства, создания

Архитектура родственна живописи и графике, так как подобно им оперирует линиями. Но в то время, как живопись и графика способны создавать только иллюзию пространства на плоскости, архитектура владеет в полной мере глубиной пространства. Архитектура родственна скульптуре - эти искусства оперируют массами и объемами. Но в то время, когда скульптура оформляет массу только снаружи, архитектура способна придавать массе форму и снаружи, и изнутри (интерьеры и экстерьеры). Далее, казалось бы, архитектура по своему содержанию является самым простым из всех видов искусств. Она способна воплощать только очень определенные, однозначные идеи и чувства: архитектуре, например, недоступен юмор. Можно предположить, что архитектура должна сделаться самым почетным и самым популярным искусством. Но на деле мы видим иное: это искусство оказалось трудным и недоступным, его язык понятен и привлекателен только для очень немногих. Дело в том, что архитектура, с одной стороны - самое материальное, самое вещественное, и, с другой - самое абстрактное искусство. Будучи вполне конкретной частью натуры, служа самым реальным и утилитарным целям, архитектура вместе с тем выражается знаками, числами, абстрактными отношениями. К тому же нет никакого сомнения, что от всех других искусств архитектура отличается, прежде всего, самым длительным процессом творения. Работа архитектора может иногда требовать целой жизни. Кроме того, "архитектор не открывается зрителю в такой мере, как это возможно поэту или музыканту. В каждой, самой случайной, самой произвольной игре фантазии архитектора открывается дух того общества, коллектива, которому служит архитектор".*
История искусства рассказывает нам
о многих своевольных, непокорных художниках, деятельность которых находилась в непрерывном конфликте со вкусами своего времени. Они были или отринуты эпохой, или сами ею пренебрегли. Архитектор же не может существовать совершенно оторванным от своего времени, абсолютно свободным от социальных функций. Ни в одном искусстве заказчик (в самом узком и в самом широком смысле, как индивидуальный хозяин и как голос эпохи) не играет такой важной роли, как в архитектуре.
Если в отношении живописи и скульптуры иногда вполне приемлемо выражение: -"стиль это человек", то в отношении к архитектуре гораздо правильнее было бы сказать, что "стиль это эпоха".
Однако, если это тесное слияние архитектуры с обществом, культурой, эпохой свидетельствует, с одной стороны, о черезвычайно важных культурных функциях оной, то, с другой стороны, оно же является причиной весьма трагического свойства, а именно - роковой невыполнимости многих архитектурных идей и замыслов. Это искусство далеко превосходит все другие количеством таких произведений, которые остались в стадии проекта, на бумаге, в фантазии художника. При этом, как это не покажется парадоксальным, именно по мере развития цивилизации количество невыстроенных памятников архитектуры все увеличивается.
Тем не менее, архитектура отражает общественного человека и ту действительность, в которую он включен. А это значит, что именно архитектура, как документальная каменная летопись, запечатлевшая страницы истории, правдиво передаёт нам дух эпохи, рассказывает о жизни общества, его взглядах и идеологии.
Будем постигать книгу зодчества, познавать язык архитектуры.

Архитектура это искусство создавать по законам красоты здания и сооружения, систему зданий и сооружений, формирующих пространственную среду для жизни и деятельности людей.
Различают три основных вида архитектуры:
1 - архитектура объемных сооружений (включает жилые дома; общественные здания (школы, театры, стадионы, магазины); промышленные сооружения (заводы фабрики электростанции и др.);
2 - ландшафтная архитектура (главным образом связана с организацией садово-паркового пространства);
3 - градостроительство (охватывает создание новых городов и поселков, реконструкцию старых городских районов). Градостроитель выбирает территорию, намечает размещение жилых, общественных и промышленных зон, связывающие их транспортные магистрали, предусматривает возможность дальнейшего расширения города, места новых городских ансамблей.
Архитектура как искусство отличается от простого строительства способностью изображать, вызывать определенные чувства и настроения. Если вдуматься в конструктивные приемы какого-нибудь архитектурного стиля, то можно заметить две конструкции: одну реальную, выложенную в камне закрепляющую статику здания; другую мнимую, показанную лишь направлениями и сочетанием линий.
Обратимся к античности, т.е. к искусству Древней Греции и Древнего Рима.
Античные мастера разработали строго продуманную и логически обоснованную систему соотношений между несущими и несомыми частями здания. Эта система получила название ордера. В эпоху античности order был основным средством целесообразной конструкции и художественной выразительности, т. е. в архитектурных стилях, основанных на использовании ордера, мнимая конструкция стоит ближе к реальной. Тем не менее поражает разнообразие выразительных средств, отразивших торжество рабовладельческой демократии, основанной на идее самого широкого участия свободных граждан в управлении государством, торжество общественных начал над личным, долга над чувством.
Order выступает как система элементов на основе которой можно создать, пользуясь определенными правилами, бесконечное множество комбинаций. Элементы ордера не являются обезличенными единицами. Они не взаимозаменяемы даже в пределах единого сооружения - каждый фрагмент индивидуализирован. Это и определяет неповторимость каждого здания.
Проанализируем конструктивные приемы готики. Здесь наиболее ярко выделяется реальная конструкция, закрепляющая статику здания и мнимая, благодаря которой формам придается динамика, легкость, непрерывное устремление ввысь. В этом неудержимом подъеме всех линий к небу воплотилась идея готического храма - мистическое слияние человека с богом.
Такой же анализ можно приложить к любому стилю, любому произведению художественный архитектуры. Всегда найдется реальная конструкция, которая определяет стабильность здания и видимая, изображенная, выраженная в направлении линий, в отношении плоскостей и масс, в борьбе света и тени, которая придаст зданию витальную энергию, воплотит его духовный и эмоциональный смысл.
Необходимость, прочность, удобства - с одной стороны и красота, способность вызывать у зрителей определенные чувства и настроения - с другой - являются обязательным свойством художественного сооружения. Функциональные, конструктивные, эстетические качества: польза, прочность, красота - в архитектуре взаимосвязаны. Творческий поиск наиболее интересной пространственной композиции, художественная отделка поверхности создаваемого здания составляют сущность работы архитектора. Проектируя, архитектор ищет наиболее гармоничное сочетание основных частей будущего архитектурного произведения и его деталей.
Однако, выбор композиции не произволен, так как зодчий обязан считаться с назначением сооружений, климатом местности где ведется строительство, окружением будущей постройки. Например: функция здания, его назначение определяют величину, габариты внутреннего пространства, а следовательно и внешнюю форму здания.
Нельзя не согласиться, что смотреть кинофильм удобнее в просторном зале без окон и с наклонным полом (в кинотеатре большая, глухая коробка зала). А в жилом доме много комнат с окнами, балконами. Так функция задаёт сооружению характерный облик. Свои требования могут предъявлять архитектору климат, пейзаж, рельеф почвы, архитектурное окружение.
Влияние климата сказывается прежде всего в ориентации зданий и планировке городов. На севере господствует южное направление и тенденция к возможно более широким улицам. Огромная ширина улиц в Петербурге вызвана желанием дать солнечным лучам более свободный доступ и это определяет чрезвычайно крупный масштаб его монументов. Напротив, жители юга стремятся избежать горячего солнца, поэтому улицы южного города часто поражают северян своей суженной планировкой. Для южных городов характерно обилие портиков, крытых галерей, окаймляющих улицы.
В разные исторические периоды применялись различные строительные материалы и конструкции, соответствующие техническому развитию своего времени. Новые конструкции оказывали влияние на архитектурные формы. Например: в Древнем Египте основным строительным материалом был камень и стоечно-балочный тип конструкций. Чтобы перекрыть большое пространство, приходилось ставить множество опор на расстоянии трех-четырех метров друг от друга. Помещение получалось тесным, похожим на каменный лес. Архитекторы Древнего Рима, благодаря изобретению бетона и применению арочных сводчатых и купольных конструкций, значительно увеличили расстояние между опорами.
Организующее значение в архитектурной композиции принадлежит ритму, т.е. четкому распределению повторяющихся с определенным интервалом отдельных объемов и деталей здания (группировка колон, окон, скульптур). Чередование отдельных элементов в вертикальном направлении называется вертикальным ритмом. Он придает зданию снаружи впечатление легкости, устремленности вверх. Чередование деталей в горизонтальном направлении - горизонтальный ритм (придает зданию устойчивость)
Собирая, сгущая детали в одном месте и разряжая их в другом, архитектор может подчеркнуть центр композиции, придать зданию динамичный или статичный характер.
Еще одно средство архитектурной композиции - масштаб. Он зависит не от действительных размеров здания, а от общего впечатления, которое постройка производит на человека. Например: в современных микрорайонах общественные здания (торговый центр, кинотеатр) всегда меньше по объему, чем многоэтажные жилые сооружения, но они производят впечатление главных, крупномасштабных, благодаря более крупным членениям их форм. О таких зданиях говорят, что они имеют крупный масштаб. Одни здания имеют симметричную композицию (одинаковое расположение отдельных элементов относительно оси симметрии), другие - асимметричную, где главная часть здания смещается в сторону от центра, что приводит к динамичному архитектурному образу.
Основные художественные средства архитектора - открытые и закрытые пространства, объемы зданий и ограждающие поверхности конструкций. Архитектор может сделать эти пространства сообщающимися или изолированными, освещенными или затемненными, спокойными или динамичными; объемы тяжелыми или легкими, простыми или сложными; элементы ограждающих поверхностей плоскими или рельефными, глухими или ажурными, однотонными или красочными - добиваясь при этом согласованности художественных средств, что приводит к гармонии. Язык архитектуры богат и сложен. И только при согласованном использовании всех средств и приемов возникает яркий художественный выразительный архитектурный образ. В этом и заключается творческий поиск зодчего. Лучшие архитектурные здания и ансамбли запоминаются как символ стран и городов. Всему миру известны древний Акрополь в Афинах, Эйфелева башня в Париже, Красная площадь в Москве.

* - Виппер Б.Р. "Введение в историческое изучение искусства". М. Изобразительное искусство. 1985 г.

Продолжение:
Архитектура эпохи классицизма в Одессе.

5.5 Художественный язык современного архитектора

Авторский стиль архитектора и индивидуальный авторский язык находят свое наиболее полное воплощение в архитектурном произведении. При этом в процессе своего формирования они проходят долгий и непростой путь, скрытый от непосредственного восприятия «потребителей» архитектуры: заказчиков, коллег, критиков, горожан и «гостей города». Творческая «кухня», мастерская архитектора – это «священная роща», где рождаются архитектурные образы и формы… Неслучайно, это «место» зачастую оберегается от посторонних глаз, являясь сакральным для автора. Но, несмотря на программную латентность, авторские методики и подходы к архитектурному творчеству имеют особое значение для изучения архитектуры. Рассматриваемая тема исключительно многогранна – она включает методики развития авторского замысла на пути от эскиза к произведению; индивидуальные способы и методы архитектурной презентации, а также междисциплинарные синтетические приемы в архитектурном творчестве. Обратимся к художественному спектру творчества современного архитектора: ручному рисованию архитектуры, коллажированию, скульптуре, дизайну и другой околоархитектурной активноти.

Авторские методики архитектурного эскизирования и графической подачи проекта многообразны. Исторически академическая традиция определяла высокий уровень требований к ручной подаче: совершенствовались методы передачи трехмерного пространства на плоскости (перспективных и аксонометрических построений), оттачивались приемы архитектурного рисунка и акварельной отмывки. Кроме того, начало ХХ столетия ознаменовалось расцветом графики во всех областях искусства. Творчество российских и зарубежных архитекторов в этот период (А.В. Щусева, Ф.О. Шехтеля, О. Вагнера, А. Лооса) по природе своей синтетично: оно не только органически объединяет виды пластических искусств в едином произведении, но и как бы «уравнивает в правах» художественные достоинства графической презентации и реализованного произведения архитектуры.

Мастера отечественного авангарда, применяя революционные методы в работе с формой, сохраняли при этом высокую культуру архитектурной презентации. Архитектурная графика испытывала сильное влияние (и становилась частью) новых течений в пластической культуре (кубофутуризма, супрематизма, конструктивизма), питалась открытиями представителей художественного авангарда: Л. Поповой, А. Веснина, К. Малевича, И. Чашника, Н. Суетина, Л. Лисицкого, В. Татлина, А. Родченко.

К. Мельников, художник по образованию, использовал возможности ручной графики в поиске новой динамичной геометрии (диагонали), энергии «парения», побеждающей гравитацию. Совершенно очевидна актуальность описанных посылов, далеко не в полной мере реализованных в период конструктивизма, для современных архитектурных устремлений.

Виртуозной графикой отмечены произведения И. Леонидова, в которых концепция и прием авторской подачи связаны в единое целое . Стиль мастера отличает многообразие техник: «живая» набросочная линия, чертежная линия, «выворотка» на черном фоне. Творческий путь мастера представляется возможным рассматривать как движение от лаконичного архитектурного супрематизма к многомерному архитектурно-художественному синтезу. При этом на каждом этапе одним из интегрирующих начал выступала проектная графика во всем многообразии форм: «живые» карандашные наброски, точная чертежная графика с элементами рисунка и живописи, аппликация, проекты-картины, выполненные в древнерусской «иконописной» технике. Синтез средств выразительности использовался мастером для достижения цветовой и «пространственной» полифонии .

Графике первого, конструктивистского периода присуща максимальная степень обобщения, возводящая проект в ранг концепции. Использование наряду с традиционным белым черного фона для проекций обусловило рождение леонидовской «светящейся» графики с характерной «космической» глубиной, которую можно соотнести как с отечественной супрематической тенденцией, так и с живописными «мирами» В. Кандинского, Ж. Миро, П. Клее и Р. Делоне. Духовный идеал Леонидова наиболее полно воплотился в серии картин, посвященных проекту идеального Города Солнца, ставшим художественным обобщением творческих поисков мастера .

Архитектурный эскиз в творчестве выдающихся архитекторов мыслится как самостоятельное произведение искусства, наполненное целым рядом образных метафор, ассоциаций, концептуальных замыслов, способствующих отработке авторского стиля. Ярким образцом синтеза архитектурного и художественного творчества служат произведения Ле Корбюзье. Среди более современных примеров уместно вспомнить мгновенные шедевры О. Нимейера, поиски пластики и органических аналогий в творчестве С. Калатрава; метод «акварели» в изучении свето-пространственной среды будущего произведения С. Холла; энергичные скетчи М. Ботта; формообразующие импульсы в рисунках Э.О. Мооса; игровые презентации и масштабные полотна У. Олсопа, Дж.Б. Боллеса и П.Л. Уилсона; минимализм архитектурной графики А. Сиза; эмоциональные «картины» М. Фуксаса, живопись З. Хадид.

Архитектор С. Калатрава рассматривает архитектуру как искусство, адресованное каждой личности, конкретному адресату. При этом профессиональную сферу архитектурной деятельности мастер склонен трактовать комплексно как интеграцию деятельности инженера, художника и ученого. Таким образом, творчество С. Калатрава является уникальным синтезом конструктивного, научного и художественно-пластического начал.

Активно работая как художник (скульптур, график, керамист), мастер создает абстрактные скульптуры, воплощающие образ полета и победы над гравитацией, по-своему продолжая скульптурные поиски Пикассо, Нагучи, Габо, Бранкузи. Архитектор так объясняет первичные импульсы своих произведений: «Иногда, я создаю структурные композиции, которые вы можете назвать скульптурами, если хотите». Именно на скульптурах он впервые пробует свои пространственные и пластические идеи, продолжая традиции А. Гауди. Произведения С. Калатравы наполнены антропо- и биоморфными формами и конструкциями, а серии авторских эскизов посвящены изучению естественной пластики и «биомеханики» мира природы и человека, которые служат выразительности архитектурных конструкций. Авторский метод скульптурного моделирования был наглядно использован при создании башни «Turning Torso» («Закручивающееся туловище») в Мальме по мотивам ранее выполненной автором одноименной скульптуры.

Ю. Палласмаа («Мыслящая рука») отмечает, что, как известно, в процессе поиска объединяющей темы будущего произведения Алвар Аалто делал серии отвлеченных рисунков. Используя своего рода «внутреннее интуитивное зрение», мастер обнаруживал обобщающую субстанцию всех планов будущего произведения, делая серии отвлеченных рисунков, «почеркушек». Так, рождению пространственного решения Городской библиотеки в Выборге сопутствовали многочисленные зарисовки горных ландшафтов.

«…Архитектура учитывает движение человека в пространстве и погружение его в многослойный опыт, в котором пространство, свет, цвет, геометрия, запах, звук, поверхности и материалы перекрещиваются», – так объясняет архитектор С. Холл феноменологический характер своих произведений. Мастер использует авторский метод акварели для изучения «феноменологического измерения» архитектуры, рассматривая одиннадцать разновидностей феноменов. Понимая архитектуру как «звено между идеями, философиями, светом, пространством, надеждами и материальностью мира», архитектор интегрирует концепты, образы и пространства в единое художественное целое. Акварели фиксированного размера формируют своеобразную картотеку, по которой можно проследить стадии зарождения и развития проектов .

Архитектор У. Олсоп создает неординарную архитектуру мечты ощущений, архетипов восприятия, детских фантазий и воспоминаний. Есть мнение, что мастер подходит к проектированию, скорее, не как архитектор, а как художник. Его индивидуальный подход опирается на поиск эмоционального впечатления от будущего произведения в наиболее свободной манере. У. Олсоп утверждает, что для рождения экспериментального игрового формообразования, сознание автора должно быть абсолютно свободно: именно тогда можно отыскать художественную идею будущего проекта. В авторских акварелях и гуашах нет проектной точности: масштабной, функциональной, конструктивной. Это не традиционная архитектурная презентация, а попытка сломать стереотипы мышления, максимально раскрепостить воображение. Таким образом, архитектор-художник создает абстрактные эмоционально наполненные модели, выражающие авторские концепции игры воображения, диалога, и провокационного «предметного дизайна» в архитектуре.

Произведения М. Фуксаса интегрируют черты архитектурной традиции, острого концептуального подхода и метафоры современного города. Автор уделяет особое внимание изучению пространственно-временного и «литературного» контекстов будущего объекта: окружающей среды, смены времен года и освещенности, архитектурной «памяти» и «духа места» . Подробному исследованию этих факторов, а также отработке первоначального замысла проекта, посвящены авторские таблицы классификаций, выполненные в эскизной форме. Формирование образа будущего произведения происходит, в свою очередь, через авторскую живопись – экспрессивные картины, выражающие эмоциональный строй проекта. Неслучайно программное обращение М. Фуксаса к кинематографу, медиа- и дигитальным технологиям, сообщающим качественно новый уровень «одновременности» интегрального восприятия.

Концептуально-художественного языка придерживается в своих работах архитектор Том Мейн. Показательно, что автор называет раздел сайта, посвященный графическим поискам и около архитектурным художественным работам, «Tangents and Outtakes», что можно перевести как работы «за пределами» или, точнее, «по касательной». Его скетчи, коллажи и модели интерпретируют конкретный проект в процессе его разработки или последующей рефлексии, но при этом становятся самостоятельными произведениями. И это роднит творческие подходы Т. Мейна с работой представителей конструктивизма, который Мейн считает «самым интересным и перспективным архитектурным стилем современности». Он писал: «Русские конструктивисты сумели сохранить в своих постройках свежесть линии и непосредственность проектной графики, включая буквы и цифры» . Т. Мейн высказывает интерес к незавершенным объектам, воспринимая их как структуры, готовые к жизни в меняющемся ансамбле города.
Вдохновляясь недосказанностью композиций Гинзбурга, Мельникова и Татлина, Т. Мейн использует архитектурный язык, открытый разнообразию .

В своем выступлении на фестивале «Арх-Москва- 2006» Том Мейн сформулировал основные составляющие своей методологии проектирования, в основе которой лежат: внимательное изучение ландшафта; конструирование фрагментов; последовательность проработки проекта, начинающаяся с наброска образа сооружения. Последовательность своей работы архитектор проиллюстрировал на примере набросков для проекта Sun Tower в Сеуле: от первого силуэта на фоне неба до разработки входной группы. Эстетика макетирования, рисуночная линия «на кальке», послойность, легкая иллюминация цветом – все это органически входит в художественную эстетику произведений мастера. Показательно, что одним из характерных формальных приемов Т. Мейна является использование букв как элементов композиции фасада.

ктуальная архитектура «силовых полей» стала определенным знаком времени. Показательным примером данного подхода служит экспрессивное творчество З. Хадид, которая прославилась произведениями графики еще задолго до построек. Для нее рисунок – теоретическая, исследовательская стадия, открытая к трансформации первоначального замысла («выстрел во тьме», как писал ее коллега П. Шумахер) . Вероятно, неслучайно появление в творчестве мастера особого феномена «концептуальной живописи» («Лондон», «Берлин – 2000», «Манхеттен», «Взгляд на Мадрид»), занимающего промежуточное положение между архитектурной фантазией и живописным произведением.

Китайский архитектор Ма Яньсун придерживается концепции эмоционально-чувственной архитектуры . Архитектор уверен, что архитектура должна быть похожа на современное искусство именно в аспекте свободного и разнообразного выражения чувств. Сам архитектор с готовностью сотрудничает с художественными проектами, что показал опыт совместной выставки с О. Элиассоном «Чувства – это факты».

Ма Яньсун указывает на существенное отличие его творческого подхода от способа работы своего частого партнера Бьярка Ингельса, которое состоит в противопоставлении ясной методологии живой индивидуальной эмоции, которую нельзя повторить . Девиз Ма Яньсуна в уверенности, что архитекторы, как художники, должны предлагать конкретному заказчику и обществу мечту.

Наряду с художественным, важным аспектом эскиза остается интеллектуальный, связанный с теоретическим моделированием произведения: аналитический архитектурный рисунок Р. Мейера; таблицы авторских классификаций М. Фуксаса; последовательные штудии и диаграммы смысловых и морфологических объемно-пространственных трансформаций проектируемого объема П. Эйзенмана (графика дополняется макетированием).

Архитектурная графика П. Эйзенмана служит отработке формообразующих структур будущих архитектурных объектов. Применяя концепцию «парадокса послания на забытом языке», П. Эйзенман вступает в диалог с адресатом, а архитектура становится формой письма, авторским текстом, который адресат должен расшифровать, обнаруживая «следы» и логику заложенных трансформаций. Эйзенман вводит понятие «design itself», которое можно перевести как «самоорганизация» . Следуя этому принципу, линии, плоскости, объемы свободно «самоорганизуются» в архитектонические структуры – основы произведений мастера. Для проектирования используется метод диаграмм – графических штудий последовательных превращений, следующих внутренним закономерностям саморазвития формы. Показательными примерами служат проекты индивидуальных домов на основе авторских экспериментов с формой латинской буквы «L», символизирующей нестабильность и незавершенность . Таким образом, авторская графика и макетирование становятся частью программной стратегии «собственного языка архитектуры». Процессуальность авторского понимания архитектуры сближает ее с формами и методами концептуального искусства.

Как известно, российская архитектурная школа всегда славилась своей художественной составляющей. Традиция ручной графики в отечественной проектной практике по-прежнему живет и развивается – многие российские архитекторы обращаются к «ручному рисованию» архитектуры: С. Чобан, С. Скуратов, М. Филиппов и др. Михаил Филиппов известен как последовательный приверженец традиционалистского направления в архитектуре, что находит отражение в презентациях его проектов. Автор мастерски использует классические приемы акварельной отмывки не только для передачи свето-воздушной среды, но и для создания особого «идиллического» звучания архитектуры. Изучение особенностей окружения с разных ракурсов восприятия в разное время года с помощью серий рисунков является важной составляющей авторского метода архитектора С. Чобана. Автор утверждает, что архитектура, которую интересно рисовать, – удачная архитектура. Архитектор символически сравнивает новые постройки в городской среде с лессировкой в живописи, которая дополняет, но не уничтожает следы прежних времен.

Главное и неотъемлемое свойство эскиза – его авторская идентичность, воплощающая индивидуальность мастера. Эта грань темы особенно значима в последнее время, когда очевидна определенная унификация и универсализация архитектурных приемов и средств, связанная с повсеместным внедрением компьютерных технологий. Эскиз возникает в определенный момент, «здесь и сейчас», фиксируя замысел в данном пространственном и временном контексте.

Наряду с этим, удачный эскиз может стать лейтмотивом всей длительной творческой работы над проектом и даже «пережить» ее, фигурируя в изданиях наравне с фото реализованного объекта. Красивый эскиз живет как самостоятельное произведение искусства. При этом он, в определенной мере, обособлен от воплощенного архитектурного объекта, т.к. может содержать иные смысловые планы, метафоры, стилевые черты. Творческое озарение, «находка» в эскизе часто ложится в основу целого направления авторских поисков – выкристаллизовывается авторская коммуникативная система. Эскиз фиксирует момент рождения замысла. Причем он может возникнуть как бессознательный интуитивный «след» размышлений, или как результат целенаправленного методического процесса, в котором проверяются отдельные составляющие будущей концепции произведения: серии набросков, графики, диаграммы, ассоциативные ряды. Таким образом, на стадии эскизирования реализуется единый процесс возникновения идеи и ее изучения – самоидентификации творческого замысла. В более широком смысле – это самоидентификация архитектора как Мастера, сопровождающаяся постоянной рефлексией относительно своего творчества.

В ручном авторском эскизе осуществляется взаимосвязь, синтез теоретических и пластических поисков, а также архитектурной и художественной форм выразительности. Природа архитектурного эскиза многозначна и обладает рядом родовых качеств: идейно-смысловых, ассоциативных; архитектурно-морфологических; художественных. Он одновременно выступает как процесс и результат; отличается выраженной адресностью и многоассоциативностью; охватывает целое и отдельные детали; выражает полноту замысла и обладает недосказанностью наброска. В этой связи к архитектурному эскизу как явлению в полной мере подходит термин футуристов «симультанность» (одновременность), когда в лаконичной форме единовременно раскрывается структура смысловых, образных, функциональных слоев произведения. Это одно из достоинств эскиза, порой не достижимое в реализованном проекте. Из этого следует, что именно архитектурный эскиз намечает путь к диалогу с адресатом архитектуры.

Эскиз в творческой работе архитектора имеет ряд особенностей: идентичность в формировании авторского языка, стиля; концептуальность на стадии отработки авторского замысла; синтетичность на стыке художественных, научных и литературных направлений; поливариантность эскиза и открытость к диалогу; интуитивность, эвристичность, процессуальность эскиза как явления. Как известно, проектный процесс представляет серию последовательных взаимосвязанных стадий, которые можно представить в упрощенной схеме: предпроектный анализ, эскизный и рабочий проекты, согласование проекта, авторский надзор в процессе реализации. Или иначе – погружение в тему, изучение материала, творческий поиск – эскизирование и макетирование – разработка и графическая подача проекта – реализация с участием автора. В этой схеме намеренно обобщены стадии разработки проектной документации, которые могут варьироваться. Неслучайно издревле употреблялось слово «зодчий» – творец и мастер, обладающий всем спектром необходимых для осуществления замысла умениями, навыками. В традициях отечественного академического образования более употребим термин «архитектор-художник», не требующий дополнительного пояснения.

В актуальном контексте вполне справедливо упомянуть об эскизировании с помощью компьютерных технологий, являющимся, скорее, оппозицией традиционному ручному, чем развитием этой линии. Виртуальный эскиз может представлять собой концептуальную схему, модель, набор примитивов – прототипов формообразования будущего объекта. Обращение архитекторов к техническим возможностям на начальных стадиях проектирования вполне объяснимо возможностью создания и трансформации различных типов оболочек разной степени кривизны (дигитальная архитектура). Активно развивающееся в мире параметрическое проектирование использует возможность ЭВМ моделировать форму объекта, исходя из заданных характеристик параметров. Приведенные методы во многом прогрессивны и имеют аналоги в прошлом (формообразование купольных конструкций, популярное в 1960-е), но степень авторского начала в них зачастую нивелируется. Компьютерный «эскиз» зачастую вовсе не обладает самостоятельной ценностью – он становится частью комплексного процесса проектирования (модель объекта на начальной стадии его разработки).

На сегодняшний день, когда ручная подача стала редкостью, достаточно остро встал вопрос сохранения и выявления индивидуальности авторского языка. В этой связи в методическом плане особое значение приобретает метод клаузур, используемый в учебном процессе. Клаузура и постоянное эскизирование – оперативные способы общения мастера и ученика, развивающие творческое мышление, память, ручную графику. В процессе реального проектирования архитекторы нередко обращаются к своеобразному «коллективному» эскизу, основанному на методе клаузур. Сотрудники мастерской презентуют индивидуальные решения, далее выбираются наиболее удачные эскизные предложения – на их основе синтезируется концепция будущего проекта.

Необходимо отметить, что эскизирование как творческий метод распространяется на функцию, конструкцию и форму. Эскиз функции – это схемы зонирования, определение необходимых связей между функциональными блоками, диаграммы организации процессов в сооружении. Нестандартные конструкции, связанные с образной стороной проекта, также находят отражение в архитектурных эскизах. Безусловно, наиболее востребованы эскизные поиски формы будущего сооружения, в которых рождается его художественный образ. Эскиз почти всегда эмоционально наполнен и вызывает ответную реакцию у зрителя, которого привлекает «живость», раскрепощенность графики, свобода подачи материала.

В современной проектной практике возможны различные подходы к классификации эскизов. Архитектурный эскиз варьируется по стадиям разработки творческого замысла: эскиз как фиксация первой идеи; ассоциативный или концептуальный эскиз при формировании концепции будущего произведения; уточняющий эскиз в процессе работы над проектом; по принципу завершенности: набросок, зарисовка; «архитектурный эскиз»; эскизная архитектурная графика. Эскиз любого типа может стать самостоятельным произведением искусства.

Сегодня в архитектурном творчестве на первый план выходят персональные авторские концепции, которые становятся синтезирующим ядром в междисциплинарном культурном и научном пространстве. В таком широком контексте целесообразно рассматривать понятие архитектурно-художественного синтеза как меры духовного наполнения, знака авторской идентичности архитектурного творчества, возводящего его в ранг искусства. Термин «художественное», с определенной долей условности, можно понимать как совокупность личностного мироощущения и способов его воплощения в материальной действительности . Именно «художественное» позволяет «звучать» авторской архитектуре. Архитектор-творец рождает авторское видение, свой индивидуальный пластический язык – персональную целостную систему методов и принципов, составляющую суть современной архитектурной парадигмы.
Выводы по Главе 5

Введено и рассмотрено понятие «персонально-личностное «поле» художественной интеграции», которое представлено интеграционными методами в авторском творчестве архитектора. Выявлены интеграционные центры, к которым тяготеет творческая направленность мастеров новейшей архитектуры: рациональные, гуманистические, естественно-природные, инженерно-технологические, социальные и диалогические начала, а также интуитивные и образно-символические, интеллектуальные и критические, семантические и архетипические основания.
Разработана классификация творческих концепций мастеров современной архитектуры по актуальным направлениям художественной интеграции. Персональные концепции рассматриваются по четырем основным группам факторов:

- ядро творческой концепции или направления, определяющее специфику и авторскую индивидуальность (далее сформулировано в названиях);

Включенность в систему искусства на уровне использования художественных мотивов и соотнесенности с его видами;

Междисциплинарный потенциал и возможность выхода на уровень метасистемы.

3. Архитектура художественного порядка (Р. Мейер, Дж. Стерлинг, Д. Чипперфилд, А. Сиза, Э. Соуто де Моура, С. Браунфельс):

Пространственная организация архитектуры приоритетна и становится основным носителем художественного содержания и образа, а временная составляющая помогает интеграции пространственных «картин» в целостное впечатление;

Художественное поле пронизывает все уровни организации объекта и адресует к образам пластических искусств.

Рождаемый в произведениях идеал абстрактной гармонии, композиционной упорядоченности и образности, представленный в наиболее абстрактном виде, восходит к межсистемному уровню культурного поля.

4. Архитектура коммуникации в системе контекстов (Р. Вентури, А. Росси, М. Грейвз, П. Эйзенман, К. Портзампарк, Б. Чуми, М. Сафди, А. Предок):

Контексты архитектурного творчества мыслятся как знаково-символическая система, выраженная сложносоставной динамической субстанцией пространственно-временного поля, в котором особое художественное значение при этом приобретает время в форме историко-культурной информации;

Области выразительных значений художественного поля, сохраняющего родство с художественной пластикой, концентрируются вокруг феноменов памяти, смыслопорождающих конструктов, игровых интенций, обогащая архитектуру литературными смыслами;

Смысловая структура рождает знаковое поле архитектуры, определяя межсистемную область творческой коммуникации.

5. Архитектура естественных взаимосвязей (П. Цумтор, С. Холл, К. Норберг-Шульц, Р. Пиано):

Человек и окружающий его мир трактуются как взаимосвязанный, взаимопроникающий организм, а контекст воспринимается в продолжение этого естественного единства – пространственно-временное поле трактуется максимально широко, охватывая природные феномены, мотивы физического и личностного развития человека, устои и традиции;

Художественное поле тяготеет к двум основным значениям: признанию ценности искусства как ремесла и художественной интерпретации проявлений природных сил, приближаясь к «искусству стихий».

Границы описанного направления наиболее сложно определимы, так как оно носит межсистемный характер и имеет множество индивидуальных или фрагментарных проявлений в художественном осмыслении воды, света или рукотворных мотивов.

6. Архитектура следует природе (С. Калатрава, Р. Пиано, Н. Гримшоу, Ф. Хубен (Mecanoo), К. Курокава, Т. Андо, К. Кума):

Адресуя к художественным образам из мира природы, архитекторы трактуют их в качестве основополагающих смысловых и структурообразующих контекстов, а временные параметры становятся продолжением природных метафор роста и развития;

Художественное поле служит экспериментальной областью освоения органических мотивов на языке архитектурной формы, отработке которой способствует активное привлечение выразительных средств живописи, рисунка, скульптуры, компьютерной графики и цифрового моделирования;

Жизнеспособность и единство антропогенных и природных начал, выраженное в возможности освоения органических принципов и создания природоподобных архитектурных образов, утверждается на уровне метасистемы.

7. Архитектура иллюзорного образа (Ж. Нувель, Ф. Гери, М. Фуксас, Ж. Херцог и П. де Мерон, бюро Кооп Химмельблау):

Пространственно-временное поле обусловливает контекстуальное начало иллюзорной архитектуры, родственное коммуникативной линии в знаково-символическом смысле архитектурного повествования, а образы как мизансцены сценического действа наслаиваются во временной последовательности, составляя архитектурный спектакль;

Художественное поле иллюзорности приближает к коллажной эстетике и приемам медиа искусств (кино, фото, мультимедийным эффектам), что в совокупности рождает театрализованный характер архитектуры;

Созданный в восприятии адресата интегральный иллюзорный образ близкий «художественному обману» становится знаком данной архитектурной линии в метасистемной области.

8. Архитектурный дизайн и социальный диалог (У. Олсоп, С. Бениш, П. Кук, Б. Ингельс (BIG), бюро «Diener & Diener Architekten», MVRDV, MAD, FAT («Fashion. Architecture. Taste» – «Мода. Архитектура. Вкус»):

Пространственно-временные контексты замещаются социальными сценариями, сориентированными на острый публичный диалог;

Художественная выразительность достигается средствами, близкими дизайну, обращением к приемам модной индустрии, рекламной сфере, а также к искусству риторики;

Искусство архитектуры жертвует утонченной элитарностью в пользу демократизации творческого процесса и доступности широкой публике на метауровне.

9. Архитектура аналитического исследования и социальных стратегий (Р. Кулхас, Т. Мейн, Б. Ингельс (бюро BIG), MVRDV):

Пространственно-временное поле трактуется как проблемная область прикладных исследований, которая может отчасти интерпретироваться художественно средствами архитектурного дизайна;

Художественная составляющая выражена обновленной эстетикой городского пространства, объединяющей решение прагматических вопросов и архитектурно-художественное оформление среды;

Новые урбанистические стратегии опираются на междисциплинарные взаимодействия, а также активно привлекают сферу современных медиа-искусств и лэнд-арта.

10. Архитектура экспрессии, энергетических потоков и свободы формообразования (Ф. Гери, З. Хадид, Д. Либескинда, О. Декк, М. Фуксас, Х. Рашид, бюро Кооп Химмельблау, Nox, Ф. Ромеро, Asimptotе):

В пространственно-временном поле программное недоверие к сложившемуся средовому контексту становится опорой для пересмотра фундаментальных категорий, ведущее к «изобретению» обновленного пространства-времени с выраженной категорией движения и динамической формой, а опорой для пластических экспериментов выступают открытия отечественного и зарубежного художественного авангарда и концептуального искусства;

Всецело проявляются полиинтеграционные тенденции художественного поля (концептуальность, дизайнерский подход, театрализация), а архитектурный объект с приоритетом знаковой формы выглядит свободным художественным жестом – стремительной линией, скульптурой, дигитальным образом, даже инсталляцией;

Экспрессивный образ и впечатляющая объемная форма становятся узнаваемыми характеристиками данного направления в метасистеме архитектурно-художественной интеграции.

11. Доказано, что определяющим в авторском творчестве архитектора является комплексный метод художественной интеграции. Методология авторского творчества мастеров новейшей архитектуры базируется на персональных концепциях архитектурно-художественной интеграции, сформулированных в исследовании:

Концепция художественной интеграции на основе развития идеи геометрической гармонии Р. Мейера;

Концепция органического минимализма и художественного аскетизма архитектурной формы А. Сиза;

Концепция образно-символического синтеза организации пространственной среды на основе идеи музыкальности архитектуры К. Портзампарка;

Концепция многомерного синтеза на основе семантической коммуникации и саморазвития архитектурной формы П. Эйзенмана;

Феноменологическая концепция архитектурно-художественной интеграции С. Холла;

Концепция художественного, гуманистичесокого и духовного единства архитектуры и места П. Цумтора;

Концепция симбиотической архитектурной интеграции К. Курокавы;

Концепция художественно-конструктивного и скульптурно-бионического единства С. Калатравы;

Концепция концептуального и контекстуального синтеза на основе авторского метода «интеллектуальной дематериализации» Ж. Нувеля;

Концепция многомерной интеграции и театрализации среды с использованием коллажной техники архитектурно-художественного синтеза Ж. Херцога и П. де Мерона;

Концепция архитектурной «игры» и экспериментального художественного дизайна У. Олсопа;

Концепция интеллектуального синтеза и непрерывного сценария пространственной организации архитектурного объекта Р. Кулхаса;

Концепция социально ориентированного дизайна архитектурной среды Б. Ингельса;

Концепция эмоционально детерминированного архитектурно-художественного синтеза и развития категории движения средствами архитектуры З. Хадид;

Концепция свободы пластического формообразования с использованием дигитального моделирования Ф. Гери;

Концепция интегративного дизайна нелинейной архитектуры Ф. Ромеро.

12. Художественный язык современного архитектора открыт всему спектру творчества: ручному рисованию архитектуры, коллажированию, живописи, графике, скульптуре, дизайну (графическому, дизайну интерьера и одежды), дигитальному искусству, концептуальному творчеству.

Архитектурный стиль отражает общие черты в оформлении фасадов зданий, планов, форм, конструкций. Архитектурные стили формировались в определенных условиях экономического и социального развития общества под влиянием религии, государственной структуры, идеологии, традиций зодчества и национальных особенностей, климатических условий, ландшафта. Появление нового вида архитектурного стиля всегда было связано с техническим прогрессом, изменениями в идеологии и геополитических структур общества. Рассмотрим некоторые виды архитектурных стилей, послужившие основой разнообразных направлений в зодчестве в разные периоды времени.

Архаичная архитектура

Сооружения, возводившиеся до 5 в до н.э., принято относить к архаичной архитектуре. Стилистически сооружения Месопотамии и Ассирии (государства Передней Азии) родственны строениям Древнего Египта. Их роднит простота, монументальность, геометричность форм, стремление к большим размерам. Существовали и отличия: для египетских строений характерна симметрия, в архитектуре Месопотамии присутствует ассиметрия. Египетский храм состоял из анфилады комнат и был вытянут по горизонтали, в месопотамском храме помещения кажутся пристроенными друг к другу случайным образом. Кроме того, одна из частей храма имела вертикальную направленность (зиккурат (sigguratu - вершина) - храмовая башня, характерная черта храмов вавилонской и ассирийской цивилизаций).

Античный стиль

Античность, как вид архитектурного стиля, относится к Древней Греции. Греческие сооружения строились по подобию жилого дома «мегарона» крито-микенской эпохи. В греческом храме стены делали толстыми, массивными, без окон, в крыше делали отверстие для света. В основе строительства была модульная система, ритмичность и симметрия.

Мегарон - означает в переводе «большой зал» - дом прямоугольного плана с очагом посередине (начало 4 тыс. до н.э.)

Античный архитектурный стиль стал основой для развития ордерной системы. В ордерной системе существовали направления: дорическое, ионическое, коринфское. Дорический ордер появился в 6 веке до н.э., он отличался строгостью, массивностью. Ионический ордер более легкий и изящный появился позже, и был популярен на территории Малой Азии. Коринфский ордер появился в 5 в. до н.э. Признаком этого вида архитектурного стиля стали колоннады. Архитектурный стиль, фото которого расположено ниже, определяется как античный, дорического ордера.

Римляне, завоевавшие Грецию, переняли архитектурный стиль, обогатили его декором и привнесли ордерную систему в строительство не только храмов, но и дворцов.

Романский стиль

Вид архитектурного стиля 10-12 вв. - получил свое название «романский» только в 19 в. благодаря искусствоведам. Сооружения создавались как конструкция из простых геометрических форм: цилиндров, параллелепипедов, кубов. В этом стиле строили замки, храмы и монастыри с мощными каменными стенами с зубцами. В 12 в. у замков-крепостей появились башни с бойницами, галереи.

Основные постройки той эпохи - храм - крепость и замок. Здания этой эпохи представляли собой простые геометрические фигуры: кубы, призмы, цилиндры, при их возведении создавались сводчатые конструкции, сами своды делались цилиндрическими, крестово-реберными, крестовыми. В раннем романском архитектурном стиле стены расписывали, а к концу 11 в. на фасадах появились объемные каменные рельефы.

Стенограмма обсуждения доклада В.Ф.Маркузона на заседании методологического
семинара под рук. А.Раппапорта и Б.Сазонова «Проблемы проектирования»
21.04.1971. Из личного архива А.Г. Раппапорта

Маркузон В.Ф. Когда говорят об информационной сущности архитектуры, то здесь не возникает никаких сомнений. Но когда говорят о художественной выразительности, о языке архитектуры, то этот вопрос до сих пор совсем или почти совсем не разрабатывался. В работах по этому вопросу излагаются до сих пор точки зрения, сложившиеся во времена Витрувия. И когда говорят о языке архитектуры, то употребляют это выражение скорее в метафорическом плане. Обычно под этим имеют в виду сумму всех средств, которыми пользуется архитектор. Попробуем выяснить, не является ли целостной специфической системой эта сумма средств. Начнем рассмотрение с выяснения отношения архитектуры к другим видам искусства, так как нас будут интересовать в основном художественные структуры. Рассматривая здание, мы прежде всего говорим о назначении его в целом и его частей, о конструкциях и о пространстве, без которого функция немыслима. Смысл существования архитектуры – это пространство. Функция не выражается иначе, как через организованную материю или, если под этим понимать просто строение, то через архитектонику. Далее эти функции выражаются через пространство. Пространство выражает функции с помощью архитектоники. Без пространства нет архитектоники. Существует третья специфическая вещь в архитектуре, а точнее в архитектурной эстетике – это пропорции. Пропорции существуют во всех других искусствах, так же как пространство и архитектоника. В архитектурной эстетике пропорции рассматриваются, как правило, неспецифически. Мне кажется, однако, что и пропорции обладают тектоническим смыслом. Соотношение пространственных фигур, которое мы воспринимаем, глядя на здание, есть сочетание его фрагментов или соотношение элементов его тектоники. Нет пропорций вообще. Таким образом, основные характеристики архитектуры, т.е. утилитарная функция, пространство и пропорции выражаются через архитектонику. Она-то и является содержательной связью, которая превращает здание в целостную художественную структуру и является основой художественного языка архитектуры.
Сазонов Б.В. Когда вы говорите о языке архитектуры, то непонятно, какую нагрузку несет само слово «язык». И если вы употребляете его в принятом смысле, то какие ограничения вы при этом накладываете на него?
Маркузон . Мы сейчас говорим о средствах создания художественной структуры в строительстве. Если такие средства существуют, то они представляют собой специфический язык выразительных средств архитектуры. В литературе же до сих пор существует точка зрения, что это – что-то неопределенное, чем пользуется архитектура. Мы говорим сейчас о возможности архитектора собирать художественные структуры.
Раппапорт А.Г. Когда вы говорите «язык», то не есть ли это метафорическое употребление синонима «средства архитектурной выразительности».
Сазонов . Когда говорят о языке, то раскрывают его объем и содержание, обозначающее, и обозначаемое, процесс коммуникации и т.д. Будете ли вы рассматривать все эти компоненты языка?
Маркузон . Я постараюсь рассмотреть самые существенные. Речь идет о том, в какой мере методы семиотики применимы к средствам архитектуры, в какой мере они позволяют говорить об этих средствах, как о языке. Это есть предмет моего маленького исследования. Можно утверждать, что средства других искусств также втягиваются в сферу тектоники. Например, ритм присущ средствам всех видов искусств. Естественно, что в архитектуре он приобретает тектонический смысл. До сих пор упускался тот факт, что ритм по горизонтали и по вертикали не одинаков. Эта разница вытекает как раз из тектонической природы ритма. Это позволяет нам утверждать, что в каждом элементе сооружения и в нем как в целом скрыта основа семантики. А семантика покоится на тектонических понятиях. Это позволяет говорить о специфическом языке архитектуры. Круг тектонических понятий постоянно расширяется, начиная с менгира и кончая современной архитектурой.
Раппапорт . Что такое тектоническое понятие?
Маркузон . Это, например, борьба с силой тяжести, придание жесткости и т.д.
Раппапорт . Что такое именно тектоническое понятие?
Маркузон . Тектоническое понятие получается из представлений о том, как нужно строить. Вначале таких представлений очень мало. Я считаю, что водружение менгира было таким же открытием, как огонь.
Раппапорт . Можно ли понять, что тектоника для вас – это не само строение, а основа его отражения, что это есть образование в сфере сознания.
Маркузон . Да, это явление сферы сознания, которое получается в процессе работы с камнем и проч. Вещами.
Раппапорт . Имеете ли вы в виду, что отражение архитектурного сооружения накладывается на то, что вы называете тектоническими понятиями, а тектонические понятия – это отраженные способы конструирования архитектурных сооружений.
Сазонов . Таким образом в этом специфика только для сознания воспринимающего определенным образом воспитанного?
Маркузон . И для воспринимающего, и для строящего. Что же касается определенным образом воспитанного, то человек воспринимает все на основе существующего знания, на основе того, что он уже знает. Всякое восприятие базируется на апперцепции. Архитектура, являясь средством массовой информации, опирается на простейшие тектонические понятия, сложившиеся к соответствующему времени.
Раппапорт . Я сомневаюсь, что после разделения труда в строительстве восприятие характеризуется моделью, нарисованной вами. Я подозреваю даже, что такая модель выросла из специальных архитектурных исследований, которыми вы, в частности, занимаетесь. Действительно, это своего рода школьный язык архитектурных критиков, которые очень часто употребляли слово «тектоника».
Маркузон . Я хочу сказать о том, что отличает тектонику в употреблении ХШХ в. от предполагаемого. Для ХIХ века архитектурная форма относилась к тектонике как в математике аргумент относится к функции. Связь была однозначной. В предлагаемой концепции тектоника понимается как та семантическая основа, на которую опирается архитектор подобно поэту, опирающемуся на грамматику языка, при создании художественного произведения. Игра с тектонически осмысленными формами – это и есть архитектура. Архитектура рождается из строительства именно на основе общих понятий строительства.
Изварин Е. Темой своего сообщения вы назвали выяснение возможности применимости методов семиотики к архитектуре. Будете ли вы говорить конкретно об этих методах? Во-вторых, когда вы приводите аналогию архитектора с его семантической основой, представляющей собой тектонику архитектуры или строительства в целом, с поэтом, использующим грамматику языка, то не совмещаете ли вы синтаксис и семантику или же эти вопросы также будут специально освещаться?
Маркузон . Полезно продолжить аналогию между поэзией и обычным языком, как и между архитектурой как искусством и строительством. Пушкин советовал учиться языку у просвирен, а архитектору следует учиться на освоенных строительных формах и понятиях. Поэт при создании подлинно художественного произведения даже нарушает сложившиеся нормы языка, т.е. грамматику. Здесь следует учитывать все аспекты семантического рассмотрения – и синтактику, и прагматику, и семантику. То же самое делает и архитектор. Подобно тому, как разговорный язык шлифуется в произведениях выдающихся художников, нарушающих норму, в архитектуре мастера также нарушают нормы, которым их обучили, и делают открытия. Эти новшества как в поэзии, так и в архитектуре влияют обратно на общее состояние языка и строительства.
Сазонов . Я не понимаю аналогии между связью поэзии с грамматикой и отношением архитектуры к тектонике. Например, для меня грамматика, которой пользуется поэт, есть средство, но не продукт. Нельзя сказать, что поэт производит тот или иной тип грамматики. Он пользуется грамматикой, когда производит художественное произведение. Согласно вашей точке зрения, тектоника, которой пользуется архитектор, есть средство, но одновременно и продукт. Что является продуктом архитектора в отличие от тектоники, понимаемой как средство?
Маркузон . Тектонику я понимаю не как следование физическим законам тектоники, а как игру. Для пояснения я обращаюсь к истории толкования архитектурного ордера. Я хочу пересмотреть исторически сложившиеся взгляда на происхождение ордеров, которые сейчас совершенно не отвечает имеющимся археологическим данным.
Исходя из исторической тенденции сравнивать каменный ордер с деревянной архитектурой, я хочу сказать, что здесь налицо метафора, т.е. наиболее краткая форма сравнения. А моделирование отображения и сравнение являются первыми этапами нашего познания.
Гагкаев . Я хочу вернуться к сказанному выше. Когда речь идет о греческом ордере, то игра тектонических средств более или менее ясна. А что можно сказать об архитектуре Барокко, где тектоника расплывается и приобретает формальное, а точнее аморфное звучание?
Маркузон . Я хочу ответить на этот вопрос чуть ниже.
Итак, мы установили, что в архитектуре есть изображение, сравнение в виде очень специфической формы метафоры. И это сразу задает перспективу семиотического исследования.
Сазонов . В чем усматривается семантика архитектуры?
Маркузон . Семантика, т.е. семантическое поле архитектора – это совокупность тектонических представлений, почва, на которой вырастают правила строительства, а затем и игра этими правилами.
Сазонов . Почему это семантическое поле?
Маркузон . Дело в том, что для каждого человека архитектура всегда полна значений. Надо быть испорченным специальным образованием, чтобы воспринимать архитектуру как чисто абстрактное искусство. В предлагаемой концепции именно тектонические представления выдвигаются как главные.
Сазонов . Правильно ли я понял, что семантическое употребляется в том смысле, что за чем стоит значение?
Маркузон . Да и прежде всего значение строительное.
Сазонов . Почему тот факт, что какой-то элемент выполняет функцию, дает право говорить о значении? Нельзя ли ограничиться упоминанием о функции и вообще не говорить о значении? Могли ли бы вы обойтись вообще без термина «семантическое поле»? Нужно ли оно вам для ваших личных целей или человек, смотрящий на здание, обязан к нему прибегать? Если человек занят в сфере строительства и действительно прибегает к такому методу, то отсюда еще не следует, что это свойство присуще человеку вообще и дает право на универсальный подход.
Маркузон . Я хочу сказать, что моя цель – выяснить имеет ли архитектура специфические средства. Мне кажется, что такие средства существуют и они связаны тектоническими представлениями, т.е. тектоническими значениями, которые со временем схватываются.
Сазонов . Мне не понятно, почему вы прибегаете к значениям. Например, пифагорейцы прибегали к числам. Они прибегали к числовому ряду, считая, что в нем выражена универсальная структура мира. В архитектуре же эта структура выражается в числах и отношениях. Ни к каким значениям они не прибегали. У них была концепция, с помощью которой интерпретировалось все остальное. Почему человек, глядя на здание, должен видеть не просто колонну, а понимать, что элемент имеет функцию, функция имеет значение и т.д.?
Маркузон . Когда смотришь на колонну, то понимаешь, что это – опора.
Сазонов . Я это понимаю. Я не воспринимаю колонну как опору потому, что меня так не воспитывали.
Маркузон . С моей точки зрения человека необходимо специально научить, чтобы он воспринимал что-то таким образом.
Сазонов . Вы считаете, что наше сознание обладает структурой, которая задает именно такое восприятие?
Маркузон . Да. Прежде всего, наше сознание видит смысл всех этих вещей. Кстати, пифагорейцы в отношении к эстетике не ограничивались значениями числового ряда. Они приписали числам совершенство, а затем стали перелагать это совершенство на различные смыслы. В музыке математика очень удачно нашла свое физическое воплощение. Но это тоже еще не эстетика, это только физическая основа музыки. И то уже там отношения приобретают чисто звуковые значения, тоже случается и с архитектурой. Но здесь имеются в виду строительные значения.
Раппапорт . Важно отметить, что Маркузон не приводит доказательства, а лишь кратко излагает концепцию. Из изложенного можно выделить следующие смысловые стержни: 1) опровержение теорий, которые выводили структуру греческих храмов из деревянной архитектуры, т.е. генетически выводили ордер из деревянной конструкции. Марк. Утверждает, что эти формы выросли не генетически, а были перенесены в процессе проектирования сознательно. То есть сознание один раз увидело их в реальности, разделило форму и содержание, затем эту форму перенесло в камень и придало этой форме тем самым изображение деревянной конструкции, подчеркнув условность его, в небольших пределах исказив; 2) Речь шла также о природе эстетического восприятия. Утверждалось, что такое изображение стало основой видения здания. Здание было прекрасным не потому, что имело какую-то функцию, а потому что этот мимесис помогал узнаванию. Люди смотрели на дома и познавали их некоторый идеальный смысл. С этим можно спорить, выдвигая различные аргументы. Я предлагаю прослушать доклад до конца, а уже потом сформулировать систему контраргументов, не полемизируя по ходу сообщения.
Сазонов . Мои вопросы к пониманию. Многопредметное движение, мне кажется, я чувствую. Но постоянно используется терминологический материал, необходимость которого для меня неясна. Можно описать все изложенное, не прибегая к различным семиотическим терминам.
Маркузон . Давайте откажемся от термина «семантика». Дело не в терминологии. В формах проявляются определенные тектонические представления. В формах проявляются определенные тектонические представления.
Раппапорт . Если докладчик утверждает, что формы камня оказываются значащими, то тем самым удовлетворяются претензии Сазон. Разделяются форма и содержание.
Сазонов . Форма что-то изображает, т.е. является формой.
Раппапорт . Если есть изображение, то присутствует как изображаемое, так и изображающее. А если изображаемое – это какая-то действительность, то возможен факт отнесения к ней как к значению какой-то конкретной изображенной действительности.
Сазонов . Если изображение и есть художественная ценность, то как сюда относится тектоника?
Раппапорт . О художественном еще не было сказано. На мой взгляд, «изображает» уже дает возможность говорить о языке: есть изображенное, есть акт коммуникации…
Сазонов . Вопрос в том, изображает ли…
Раппапорт . Есть знак, есть изображение…
Сазонов . Неизвестно, если есть изображаемое и изображение, то отсюда не следует, что есть знак и обозначаемое.
Раппапорт . В этом – содержательный вопрос. Можем ли мы говорить о семиотической действительности?
Сазонов . Когда мы говорим о знаке, то должны рассматривать и социальное употребление его, его функционирование, т.е. помимо этой связки «обозначаемое-обозначающее» существует много других связей, в которые включена эта действительность, чтобы назвать ее знаковой.
Маркузон . В зарубежной литературе дискутировался вопрос о том, возможно ли употребление термина «знак» и «язык» в архитектуре, если изображающее одновременно является изображенным. Окно является окном и т.д. Знаки необходимо разделять на изобразительные и не изобразительные.
Сазонов . Это по Пирсу.
Маркузон . Другой семиотики мы не знаем. Просто знак – это вполне условный знак. Изобразительный знак – это знак, несущий какие-то моменты изображаемого. Практически этих моментов может быть так много, что возможно слияние с изображаемым.
Раппапорт . Посмотрим на этот вопрос генетически. Если знак и несет некоторые черты изобразительности, например, в иероглифике, то впоследствии оказывается, что они несущественны и от них отказываются. Скоропись изменяет иероглифы до неузнаваемости, а функцию знака она продолжает выполнять все лучше.
Маркузон . Согласен. И в архитектуре мы увидим тоже самое.
Раппапорт . Здесь важно выяснить, на каком основании архитектура опрокидывает на себя функцию знака. Может оказаться, что такая вещь случайна, что иллюстрируется примером с иероглифами. То, что есть изобразительность, еще не доказывает, что есть знак. Возвращаясь к метафоре, встает вопрос: как можно говорить о ней, когда в известных нам случаях метафоризации то, что метафоризации отожествляется, присутствует независимо и от акта метафоризации, и от самой метафоры. Дело в том, что храм независимо от метафоры не существует. Храм сам порожден метафорой и до нее самостоятельного значения не имел.
Маркузон . И даже не существовал. Но когда храм существует, то он читается в общем контексте так, что изображение и действительная структура, игра тектоникой и действительная тектоника разделяются. Хотя это может быть и неосознанно.
Раппапорт . Для такого утверждения необходим другой круг доказательств.
Сазонов . Можно ли понять, что храм строится как изображение?
Маркузон . В нем есть изобразительные элементы.
Сазонов . Можно ли сказать, что храм – это художественное потому, что в нем есть изобразительные элементы? Или он – художественное и помимо того, что в нем есть изобразительные элементы?
Маркузон . Художественное в отрыве от изобразительного не существует. В отрыве от изобразительного и осмысленного.
Сазонов . Изобразительного или осмысленного?
Раппапорт . Можно ли считать храм карикатурой на здание?
Маркузон . Карикатура как сатирическое изображение?
Раппапорт . Нет, как искажение.
Маркузон . Метафора всегда есть искажение. Уже столкновение двух идей в одной форме является искажением каждой из них.
Раппапорт . Метафора здесь ни при чем. На храме не изображается точно деревянное строение, а присутствует еще игра тектоникой, т.е. изменение этих реалий, т.е.е искажение. Для различения стилизации и карикатуры необходимо иметь уже развитую эстетическую действительность.
Сазонов . Все это рассуждение предполагает, что искусство уже сложилось, что такое «искусство» уже известно. Существует изображение, есть разные способы изображения, и случилось так, что в эту сложившуюся действительность добавлен еще один элемент средствами камня. И если есть различие между стилизацией, карикатурой и т.д., то это относится в том числе и к камню. Тем самым это рассуждение показывает не генезис искусства вообще, или генезис художественного, а подведение под эту категорию еще одной действительности, скажем архитектурной.
Маркузон . История развития греческого ордера дает возможность проиллюстрировать выделение тектонических элементов и игру с ними, представленную в таких шедеврах как Парфенон. Очень интересно, что нормы, которыми пользовались зодчие при строительстве храмов, нарушались выдающимися мастерами. Например, Иктин. Продолжая данную характеристику, можно говорить о проблеме минимального знака в архитектуре и т.д.
Сазонов . Мне кажется, что вы на свое рассуждение накладываете две разнородные схемы, два типа действительности. Во-первых, не осуществляем ли мы, рассматривая Парфенон или храм Аполлона, некоторую модернизацию путем наложения наших представлений о том, что за этим стоит, на самого автора. При этом считаем, что он это реализовал. Может оказаться, что задача обучения архитектора, наличие и исследование образцов породили особый исследовательский язык, который выступал как норма для последующих архитекторов. Из этого следует, что для необходимого вам анализа истории архитектуры в нее надо включить более широкую действительность: обучение архитектора, изменение в формах культуры и т.п. И может быть, что семиотичность появляется в процессе трансляции культуры, а не в архитектуре как таковой (если можно так расчленить).
Маркузон . В этом я не уверен, это необходимо обдумать. Если говорить о процессе обучения, то необходимо исследовать изменения, искажения норм, которым архитектора обучают. Тот же самый Иктин, автор Парфенона, изменил нормы, полученные им от архаики. Рассмотрим, например, масштабность Парфенона, отмеченную и мной, и Анд. Буровым, и другими исследователями. Издали он кажется очень большим, а вблизи, наоборот, человек кажется себе большим рядом с ним. Такой игрой масштаба не пользовались архитекторы архаики.
Раппапорт . Почему это была игра?
Маркузон . Потому что были изменены те пропорции, которые накануне сложились как типовые.
Раппапорт . Зачем Иктину была нужна эта игра?
Маркузон . Для того, чтобы создать определенный эффект.
Раппапорт . А откуда нам это известно?
Маркузон . Вам нужны свидетельства современников или позднейших исследователей?
Раппапорт . Мне нужно авторское мнение самого Иктина.
Маркузон . О нем можно косвенно судить по его позднейшим постройкам.
Раппапорт . В таких вещах только авторское свидетельство может быть достоверным, ибо в других случаях мы имеем дело с толкованиями или интерпретациями авторских замыслов.
Маркузон . Витрувий читал Иктина, но был слишком компилятивен, чтобы что-то донести до нас.
Изварин . Вы говорите, что Иктин нарушил норму, но была ли она зафиксирована?
Маркузон . Витрувий уверяет, что она была зафиксирована в их трактатах уже к III веку.
Раппапорт . З десь важно подчеркнуть два момента. С одной стороны мы можем допустить, что Иктин не следовал тем нормам, какие были зафиксированы до него в архаике. Это – факт. Встает вопрос – почему он так сделал. Здесь могут быть разные интерпретации. Допустим условно, что он был мистиком, изменял пропорции храмов, следуя иным нормам, нормам числовой мистики, а вовсе не той языковой игры, которую вы ему приписываете. И делаете это вы в целях формирования концепции, с помощью которой надеетесь объяснить искусство архитектуры.
Маркузон . Безусловно, и если кто-либо выдвинет более сильную концепцию, от этой придется отказаться.
Раппапорт . Однако кроме иных концепций существуют еще и контраргументы. Приведу пример. Если результат, полученный вами в анализе ордерной архитектуры античности – универсален, то он может быть использован для объяснения архитектурного творчества других стран и эпох. Можете ли вы применить его для анализа художественных средств русской деревянной архитектуры, в которой, как мне кажется, вообще нет значащих изобразительных элементов, а есть лишь сама деревянная конструкция.
Маркузон . Я не утверждаю, что обязательно нужны изобразительные элементы, игра идет всякими тектоническими представлениями (длина концов, глубина врубки, высота крыши и т.д.). Самая простая деревянная конструкция – сруб. Это есть лишь основа, на которой ведется игра. Предлагаю другой пример – пирамида. Пирамида имела множество священных и прочих смыслов, которые необходимо раскрыть в общекультурном анализе и которые неизвестны современному зрителю. Тем не менее, архитектура должна была увековечить память фараона и символ вечности она имеет вполне отчетливый. Получается это вследствие того, что ее форма подчинена законам естественного откоса (как когда сыпешь песочек). Эта форма абсолютно инертная, форма абсолютного покоя, т.е. вечности. Все, что в ней было символически заложено, выразилось очень ярким тектоническим образом – покоя и неизменности. Иктин, например, пользовался образами вечного движения (Плутарх отмечает, что постройки Иктина как бы вечно вырастали, всегда казались молодыми).
Раппапорт . Мне кажется, что здесь значительно отклонение от первоначальных моделей. Что касается песочка, насыпанного в кучку и символизирующего вечность тектонически, то мне кажется, что это случайная параллель. Никакого образа вечности сама по себе кучка песка не несет.
Маркузон . Она несет образ неподвижности, абсолютной устойчивости.
Раппапорт . Насыпал кучку, разрушил ее и пошел дальше. Ни неподвижности, ни вечности.
Маркузон . А вот такую кучку как пирамида имела форму монолитного каменного куба 100-метровой высоты, то, по-вашему, она уже не символизировала бы вечность?
Маркузон . Если вы предложите какую-то гипотезу символического воздействия куба, подобную гипотезе воздействия пирамиды, тогда ваш аргумент приобретет интерес. А пока он совершенно абстрактен.
Раппапорт . С моей точки, этого совершенно достаточно для возражения вам. Вспомним хотя бы куб Каабы. Но не обязательно его. Легко представить себе, что формы колокола, шара, полушара, столба и др. могут достаточно образно символизировать вечность. Мне кажется, что в таком типе культуры, как египетской, символическое смыслообразование настолько сложно, что прямой ход «песок – закон естественного откоса – вечность» исследовательски неоправдан.
Маркузон . Я думаю, что они оправданы в той мере, в какой они продолжают воздействовать на нас.
Раппапорт . Это – другое дело. Нас так воспитали, что пирамиду ассоциативно связывать с вечностью, ибо когда-то в школе выучили, что в пирамидах погребены фараоны. Мне важно подчеркнуть, что вы, рассуждая о пирамиде, изменили тому способу мышления, который демонстрировали, обсуждая происхождение и развитие греческого ордера. Если там вы опирались на такую совокупность фактов, которая позволяла рассуждать оперативно, все время соотнося вашу гипотезу с контраргументами и реальными фактами, то сейчас вы приняли метод, который можно было бы назвать мифологическим и который так распространен в нашей эстетической и теоретико-архитектурной литературы.
Сазонов . Раньше вы говорили о тектонических смыслах и об игре с ними, а перейдя к пирамиде, стали говорит о символе и о символике.
Маркузон . Я хотел бы эти вещи отделить и оставить пирамиде только то, что относится к тектонике. Наши тектонические представления во всяком случае не беднее египетских, и египтяне воспринимали пирамиду примерно так же как и мы.
Сазонов . Можно ли вас понять так, что сначала архитектура пользовалась средствами изображения конструкции, а затем перешла к игре?
Маркузон . Не совсем так. Первоначальной метафорой греческой архитектуры было изображение деревянной конструкции в камне. Но затем оно стало общеупотребительным или, как говорят в лингвистике, лексической метафорой. Тогда предметом изображения становится уже сама каменная, ордерная архитектура. И в этом заключается смысл игры.
Ордерная архитектура начала вторую жизнь еще в Греции. В римскую эпоху, когда строители овладели бетоном и способами перекрытия больших пространств, ордер начинает играть еще более второстепенную роль, переходя из категории тектонических элементов в категорию декора. Колонна приставляется к стене и открыто не несет никакой нагрузки. В эпоху Возрождения, когда снова появляется ордер, он уже имеет смысл социального кода. Ордером украшаются общественные сооружения и дворцы знатных вельмож. Его связь с деревом совершенно стирается из памяти. Если в античности ордер использовался только для строительства храмов и общественных сооружений, то после эпохи Возрождения он отмечает прежде всего знатность и богатство частного владельца. В эпоху Барокко ордер используется совершенно произвольно (изгибается, искривляется), для того чтобы подчеркнуть массивность стены.
Раппапорт . А изображались ли с помощью ордера другие смыслы, не тектонические, например, античный храм?
Маркузон . Храмы создавались, но не изображались.
Раппапорт . Я имею в виду христианскую церковь «Мадлэн» в Париже.
Маркузон . Это другая эпоха: классицизм, ампир и т.д. Дело в том, что после возникновения академий художества и архитектуры началось то, что называется пляской стилей, стилизацией. В эту эпоху использование ордера еще больше отходит от его тектонической основы. Использование ордера в такой форме оказывается малоэффективным, почти не взывает к нашим чувствам, обращаясь к нашей образовательности. Понадобилась архитектурная революция нашего века, для того чтобы все эти декоративные приемы архитектурной речи были отброшены новой архитектурой, которая снова стала искать средства архитектурной выразительности в тектонике, т.е. в конструкции, сначала объявив, что достаточно просто показать новые конструкции, чтобы сделать сооружение прекрасным (декларация ранних конструктивистов). Однако сами конструктивисты, создавая свои произведения, не придерживались этих деклараций. Они не столько обнажали конструкцию, сколько изображали ее, играли конструктивными формами. Это – башня Эйнштейна, Эйха Мендельсона, изображающая бетон в кирпичных конструкциях, это работы конструктивистов 20-х годов у нас, делавших на фасаде ленточные окна, не соответствующие конструкции здания. Лучше всего проследить эту игру на примере такого выдающегося зодчего как Ле Корбюзье. Начал с призывов к сборному домостроению, с обнаженной конструкцией, он кончил капеллой Роншан, в которой видна уже не конструкция, но «рука мастера», гармония с пейзажем. Вилкообразные опоры его дома в Марселе не являются опорами, но лишь изображают их. Фактически это футляры для коммуникаций. Таким образом, Корбюзье, начав с призывов оголять конструкцию, кончил игрой, ее изображением. Лучшие произведения современной архитектуры являются свидетелями того же метода. В спортивных сооружениях олимпиады в Токио Кенцо Танге пользуется обыгрыванием вантовых конструкций, и сам признается в этом, другие изобразительные элементы: паруса, барки и т.д. В современной архитектуре все большую роль играет пространство. Однако пространство создается конструкцией и без нее не существует (как дырка без бублика). Поэтому тектонические смыслы продолжают оставаться основой архитектурного языка. Конечно, в архитектуру проникают элементы языков других искусств: живописи, кинематографа. Но произведения, полученные с их помощью, уже нельзя относить к чисто архитектурным и, будем об этом прямо говорить, они оказываются чем-то вроде оперы. Быть может какой-то архитектор создаст столь же синтетическое произведение, как те, к которым стремился Вагнер. Но это уже не будет чистой архитектурой. При этом останется и специфический язык архитектуры, во всяком случае, до тех пор, пока существуют конструкции, силы тяжести и необходимость преодолевать ее в строительстве, а также возможности к нарушению сложившихся архитектурных норм. На этом я кончил, остальное – вопросы.
Мне самому до сих пор неясно, в какой степени в архитектуре может быть применен семиотический анализ. Мы видели, что в архитектуре существует метафора, сравнение, архитектура в чем-то напоминает естественный язык, ибо она развивается одновременно с развитием мышления (архитектурного мышления). На архитектуру, как и на язык, оказывает известное влияние процесс обучения. Но до какой степени их аналогия применима, неясно. Существуют и спорные вопросы. Например, вопрос о минимальном знаке. А. Иконников в своей статье о языке архитектуры в ж. «Строительство и архитектура Ленинграда» определяет минимальный знак как две колонны, архитрав и пространство между ними. Но если согласиться с таким пониманием минимального знака, то исчезает различие между легким ордером Парфенона и тяжелым Пестума. Может быть, в качестве минимального знака можно принять одну колонну? То же не выходит, так как сама колонна уже интонирована, она может быть легкой и грузной, иметь или не иметь энтазис, хотя полный смысл ее раскрывается лишь в контексте всего сооружения. Для того чтобы понять, где же граница применения семиотических понятий в архитектуре и не допускать ошибок, подобных ошибке Иконникова, необходимо заниматься этим вопросом.
Сазонов . Можно ли понять вас так, что архитектура всегда развивалась на стыке конструктивной строительной деятельности и искусства, как способа ее скульптурного осмысления, выражения?
Маркузон . Нет, такого сделать нельзя, потому что я называю архитектурой лишь художественные постройки, в которых искусство не накладывается на конструкцию, а использует ее в художественных целях.
Сазонов . Можно ли противопоставить ваш взгляд на природу художественного архитектурного мышления такому, который можно назвать гештальтистским. С вашей точки зрения художественное творчество есть игра или компоновка элементов, имеющих определенный тектонический смысл, в художественное целое. С другой точки зрения, целое не компонуется, а предшествует как целое в художественном мышлении своим элементом. С такой точки зрения бессмысленен вопрос об элементарном значении.
Маркузон . Я не обдумывал этой возможности, но кажется, что она ничего принципиально не меняет.
Сазонов . Тогда я просил бы вас самого подвести итог своего доклада и сказать, что из него следует, служит ли этот итог какой-либо цели или представляет сам себя самоценно.
Маркузон . Начнем с конца. Принятие моей позиции требует полного пересмотра системы преподавания в архитектурных вузах. Прежде всего преподавание истории архитектуры, так как прежние схемы объяснения истории ордера, например, ломаются под натиском археологических фактов.
Сазонов . Значит, ваша схема схватывает историю.
Маркузон . Во-вторых, она отражается на формировании мышления молодого архитектора. Она учит его обращать внимание на те возможности, которые до сих пор скрыты в новых конструкциях (Марк. Приводит примеры использования тектонической трубы в японской архитектуре как образец такого удачного использования и обращения с новыми конструктивными возможностями). Мои выводы позволят архитектору более сознательно относиться к любой новой конструктивной возможности в области строительства. Эта схема не закрывает архитектуре возможность дальнейшего развития.
Изварин . Я не понял роль грамматики. Допустим, ее можно зафиксировать. Но, как следует из вашего исторического обзора, хороший архитектор необходимо нарушает грамматику. Мне непонятно, как можно пользоваться сложившейся грамматикой, если для того чтобы создать художественное произведение, ее необходимо нарушать.
Маркузон . Сама грамматика ломается не так уж часто. И ее ломка означает, что создается новая грамматика. Но на основании старой может быть создана достаточное количество хороших произведений архитектуры (подобно тому, как на основе языковой грамматики может быть создана хорошая проза).
Сазонов . Задача историка, таким образом, - выявлять грамматику для каждого этапа развития архитектуры, а педагога – создавать грамматику для сегодняшнего дня.
Маркузон . Не только. Преподаватель должен обучить архитектора уметь сломать грамматику, если представится такая возможность.
Раппапорт . Мне кажется, что для членов нашего семинара, а может быть и для докладчика, будет не бесполезно постараться методологически проанализировать этот интересный и очень содержательный доклад. Прежде всего дело в том, что в нем затрагиваются, ставятся и предлагаются решения многих задач и вопросов и сами эти задачи и вопросы лежат порой в совершении различных планах и уровнях теории архитектуры, а порой оказываются вообще вне теории архитектуры и могут относиться к общим проблемам теории творчества, теории искусства, семиотики. Так, мне кажется, в докладе сделана попытка обосновать взгляд на природу «художественного», в том числе художественного творчества как на игру в рамках некоторой культурно узаконенной системы символов (грамматика). Эта идея относится не только к архитектуре, но к искусству вообще. В связи с этой идеей для меня остаются открытыми несколько существенных проблем. 1. Как задается и определяется в своих границах та грамматика, о которой идет речь. Почему этот набор символов вообще отожествляется с грамматикой, т.е. в конечном счете с языком. 2. Из этого прямой вопрос к проблеме игры. Почему язык используется прежде всего не для «разговора», т.е. не в коммуникационной функции, а в функции материала для игры. Наконец 3. Что значит в данном контексте игра, каковы ее условия, внешние характеристики, внутренние правила, чем они задаются и как вообще специфически определяется игровой тип деятельности. Эти вопросы относятся к одному плану анализа, к одной из ваших идей.
Другая группа вопросов связана с вашей попыткой увидеть, определить и описать характер использования конкретного языка искусства, языка архитектуры. Вопрос о языке в вашем докладе распадается на несколько групп проблем. Первая из них касается генезиса языка архитектуры, его происхождения из тектонических символов и смыслов. В связи с этим вопросом как будто выясняется общая семантическая природа архитектурного мышления. Другая группа проблем касается использования готовых языковых форм. Это употребление, опять-таки, распадается, с одной стороны, на употребление в творчестве, в процессе проектирования, и с другой стороны в процессе восприятия архитектуры, иначе говоря, в жизни культуры как таковой.
Наконец, совершенно новый круг вопросов, который можно было бы назвать методологическими, связан с обсуждением возможности применения понятий и моделей, выработанных современной семиотикой, для обсуждения архитектурных и, шире, художественных вопросов. Чтобы двигаться систематически в этом исследовании, необходимо, на мой взгляд, предварительно четко очертить тот круг вопросов и задач, которые возникли в рамках художественной или архитектурной практики (теории) и те средства семиотики, которые рассматриваются как пригодные для их решения. И хотя вы в начале доклада заострили внимание именно на этом круге вопросов, их обсуждение так и не имело места.
Быть может я ошибся в своей попытке отразить смысловую структуру вашего сообщения, или отразил ее неполно, что-нибудь пропустил. Вы должны меня поправить. Но в любом случае обсуждать все затронутые вами вопросы можно только разделив их предварительно, так как каждый из них требует особой логики и особых правил.
Что же касается самого содержания доклада, то у меня есть только одно, но зато очень серьезное, сомнение или замечание. Мне кажется, что в нем не обращено внимание на историзм или историческое развитие самого предмета (архитектуры) и всех механизмов, в него включенных. В какой-то период в какой-то стране может быть архитектура выработала определенный язык, его семантической основой были тектонические представления в том виде, в каком вы это описали. Но в других условиях все могло быть иначе.
Маркузон . В каких?
Раппапорт . С моей точки зрения, в русской деревянной архитектуре не содержится тех тектонических смыслов, о которых вы говорите.
Маркузон . А как же перенос форм каменной архитектуры в деревянную и наоборот?
Раппапорт . Это явление связано с проникновением на Русь византийских и западных архитектур и оно также строго локализовано. Пример с пирамидой, обсуждавшийся нами выше, еще больше упрочил мою уверенность в том, что проблемы архитектуры всегда органически сплетены с проблемами общей культурной эволюцией. И архитектурное творчество, и восприятие архитектуры всякий раз специфически обусловлены суммой культурных норм социального существования. Когда видят в них единый механизм, то чаще всего делают это с точки зрения своей культуры и во имя целей, лежащих внутри ее. Говоря конкретнее, видеть единый механизм архитектурного творчества и восприятия, значит видеть всю архитектуру сквозь призму собственных норм архитектурного творчества и восприятия архитектуры.