Вацлав нижинский личная жизнь. Великие танцоры: Вацлав Нижинский. Последняя тетрадь. «Смерть»

Я хочу танцевать, рисовать, играть на рояле, писать стихи. Я хочу всех любить - вот цель моей жизни. Я люблю всех. Я не хочу ни войн, ни границ. Мой дом везде, где существует мир. Я хочу любить, любить. Я человек, Бог во мне, а я в Нем. Я зову Его, я ищу Его. Я искате ль, ибо я чувствую Бога. Бог ищет меня, и поэтому мы найдем др уг друга. Вацлав Нижинский

Нижинский был легендой при жизни, но еще большей легендой стал после смерти. Загадка его личности притягивает художников, драматургов, романистов, кинорежиссеров, балетмейстеров. Особенно усилился интерес к его личности после выхода в Париже в 1953 года «Дневника» Нижинского. В 1971 Морис Бежар поставил ставший знаменитым на весь мир балет «Нижинский, клоун Божий». В 2000 году Джон Ноймайер создал свою версию, которую назвал «Нижинский». О знаменитом танцоре ставили документальные и художественные фильмы. В Театре на Малой Бронной в Москве успехом пользовался спектакль «Нижинский» по пьесе Гленна Бламстейна — пьеса обошла многие театры мира. Легендарный танцовшик до сих пор вызывает интерес, хотя вся его творческая биография укладывается в какие-то 10 лет жизни, но зато какие!

Вацлав Нижинский поражал зрителей необыкновенной способностью "зависа ть" в воздухе. Во время прыжка он мог сделать более десяти вращений, что в то время было абсолютным рекордом. Расстояние от авансцены до задника Вацлав покрывал одним прыжком. Говорят, что он мог прыгать выше своего роста... не за это ли его называли "Бог танца"?

Нижинский родился 12 марта 1890 года в городе четырехсот церк-вей — Киеве. Ему дали имя Вацлав, крестили в Варшаве в римско-католическую веру, веру его матери.

На предварительном экзамене в 1900 году комиссия отобрала Вацлава в числе шести дру-гих мальчиков из ста пятидесяти претендентов. Он сильно робел и едва отвечал на вопросы экзаменато-ров, так как убранство дворца на него про-извело подавляющее впечатление . Но знаменитый Николай Легат, солист Мариинки, заметив необыкновенные ноги и великолепно развитое тело соискателя, на-стоял на том, чтобы его приняли.

Никогда раньше Вацлав не знал такого: шесть смен нижнего белья, три форменных костюма — чер-ный на каждый день, темно-синий праздничный, се-рый полотняный — на лето; два пальто — в том числе зимнее с тяжелым каракулевым воротником; кожаные ботинки и легкие туфли для дома. Форма воспитанников напоминала мундиры слушателей Па-жеского корпуса — на высоком бархатном воротнике красовалась вышитая серебряная лира — эм блема школы. Фуражки с двуглавым орлом походили на армейские. Самую боль-шую радость Вацлаву дос тавило танцевальное трико и на-стоящие балетные туфли. Педантично аккуратный, Нижи нский всегда заботился о своей одежде, выглядел подтянутым и опрятным.

Успехи Нижинского оказались настолько ошелом-ляющими, что ди ректор училища предложил сделать его штатным артистом Мариинки за два года до оконча-ния учебы, что было событием неслыханным, не имев-шим прецедента в истории Балетной школы. Гордый и счастливый Вацлав просил тем не менее позволить ему закончить учебу в положенное время и по соб-ственному желанию оставался в училище до оконча-ния. Но Мариинский театр как мог использовал его талант, и в 1907 году ему пору чили одну из главных ролей в «Павильоне Армиды».

Выпускной спектакль проходил в Мариинском театре. Зал с золотым бархатным занавесом и тяже-лыми пирамидами хрустальных подвесок люстр за-полнил цвет санкт-петербургского высшего общества. Давали моцартовского «Дон Жуана», и имя Вацлава стояло на афише рядом с Обуховым и Легатом, а партнершей Нижинского была Людмила Школяр. Успех молодого танцовщика превзошел все ожида-ния. Артисты Мариинки и товарищи по балетной школе окружили его, поздравляя, а он только улыбался со слезами на глазах.

Зимой 1909 года Вацлав встретил чело-века, сыгравшего особую роль в его судьбе — и как артиста и как личности, — Сергея Павловича Дяги-лева, который пригласил Нижинского участвовать в организуемых им «Русских сезонах». Это был звездный час артиста. Хотя Дягилев был почти на двадцать лет старше Нижинского, он сразу же сумел пробиться через замкнутость юноши и заво-евать его дружбу, которую, несмотря на ссоры и споры, Вацлав неизменно хранил. Дягилева сразу же при-влекло его сильное, гибкое тело, удивительная комби-нация мальчишеской манеры поведения с необыкно-венной мягкостью и ровной, спокойной силой — глав-ной чертой характера Нижинского.

До 1913 года Нижинский был ведущим танцовщиком дягилевской труппы. Он исполнил свои самые знаменитые партии в постановках М. Фокина — главного балетмейстера «Русских сезонов»: «Карнавал», «Видение розы», «Шехерезада», «Дафнис и Хлоя», «Петрушка». «Дягилевские сезоны» принесли Нижинскому славу «первого танцора мира». Видевший его скульптор Огюст Роден говорил, что Нижинский «один из немногих, кто мог выразить в танце все волнения человеческой души». Марсель Пруст писал другу о Нижинском: «Я никогда не видел подобной красоты». А великая Сара Бернар, увидев Нижинского в роли Петрушки, воскликнула: «Мне страшно, я вижу величайшего актера в мире!»

Среди всех людей, которых я когда-либо знал, Дягилев, конечно, значил для меня больше всех. Он был гением, великим орга-низатором, открывателем и воспитателем талантов, с душой художника и grапd seigneur, единственным че-ловеком с универсальным талантом которого я могу сравнить с Леонардо да Винчи. Вацлав Нижинский

Вацлав Нижинский во время работы над балетом. 1916

Увидеть Нижинского, познакомиться с ним, просто дотронуться до него мечтали сотни светских дам. Чтобы завлечь Вацлава, они прибегали к всевозмож-ным уловкам, которыепочти всегда разбивались о неусыпную бдите льность Василия. Нижинский не замечал изоляции , не догадывался, что Дягилев умышленно подвергал его строжайшему уединению. Время Вацлава заполняла работа и дружба с Сергеем П авловичем. Близкий круг друзей — Бенуа, Бакст, Стравинс-кий и Нувель полностью удовлетворял его.

Нижинского мало назвать танцовщиком, в ещё большей степени он был драматическим актёром. Его прекрасное лицо, хотя оно и не было красивым, могло становиться самой впечатляющей актёрской маской из всех, какие я видел. Стравинский

В каждой роли — восточного раба, русского кло-уна, Арлекина, Шопена — он создавал яркий, непов-торимый характер, перевоплощаясь настолько, что с трудом можно было поверить, что это один и тот же артист. Для всех оставалось загадкой, в какой из ро-лей больше всего отражалась его сущ-ность. Менялось все: лицо, кожа, даже рост. Неиз-менно присутствовала только одна постоянная вели-чина, соnstanta — его гений. Когда он танцевал, все заворожен-ные его перевоплощением забывали о Нижинском как о личности, и полностью отдаваясь со-здаваемому образу.

Для Вацлава Нежинского танец был более естественным, чем речь, и никогда он не был в такой степени самим собой, таким сч астливым и свободным, как в танце. В тот момент, когда он ступал на сцену, для него не су-ществов ало ничего , кроме роли. Нежинский самозабвенно на-слаждался самим движением, самой воз можностью т анцев ать. Но никогда не старался выделиться, зат-мить других или п ридать собственной роли больше значимости, чем входило в намерения балетмейстера. Н ижинский был до конца гармоничн ым и нередко сдерживал себя, чтобы лучше вписаться в общий ан-самбль. И все же исполнение Вацлава Нежинского было настолько великолепным, что он казался солнцем, освещающим остальных танцовщиков. Его присутствие на сцене наэлектризовывало других артистов и они работали на пределе возможностей. Бытовало всеобщее мнение, что балет лишался части ве-ликолепия, если в нем не было Нижинского.

Ждали новый балет — балет Нижинского!

В программе зна-чилась прелюдия Дебюсси «Послеполуденный отды х фавна», вдохновленная изысканной эклогой их сооте-чественника Малларме. Сумеет ли этот русский ар-тист передать дух Д ревней Греции, воссозданный дву-мя выдающимися французами? Какова будет его ин-терпретация? Ждали чего-то совершенно отличного от фокинских балетов, но никто не предполагал уви-деть новую форму искусства.

Все двенадцать минут хореографической поэмы зрители сидели неподвижно, ошеломленные настолько, что даже не пытались проявлять свои чув ства. Но как только занавес упал, началось почти невообразимое. Крики одобрения и возмуще ния сотрясали воздух подобно раскатам грома. Невозможно было услышать голос соседа. Бешеные аплодисменты и свист смеша-лись после окончания одного из самых захватываю-щих спектаклей в истории театра.

Огюст Роден, сидевший в ложе рядом со сценой, встал и закричал: «Браво! Браво!» Другие засвистели. Неслись возгласы; «Б ис! Бис!», «Сногсшибательно!», «Нелепо!», «Неслыханно!», «Бесподобно!». Взрывы ап-лодисментов нарастали. Все громко делились впечат-лениями. Интеллектуальный Париж раскололся на два лагеря: рго и соntrа «Фавна». Но одобряющих спек-такль зрителей было большинство.

Занавес поднялся, и «Послеполуденный отдых фавна» был ис полнен во второй раз. Публика про-должала неист овствовать. Сергей Павлович побежал в гримерную к Нижинскому, где уже собрались Бакст и другие. «Это успех!» — воскликнул Дягилев.

«

Нет, они не поняли меня», — покачал головой Вацлав. «Да нет же, все чувствуют — произошло событие огром-ной важности». В гримерную стекались друзья, балетоманы, журналисты. Нижинского окру-жили, поздравляли, утешали... Царил неописуемый хаос. Никто толком не знал, что прои зошло, кто победил, ус-пех это или поражение, — так после решающей битвы вна чале точно неизвестно, кто же выиграл сражение.

Подошел Роден и с о слезами на глазах обнял Вацлава: «Мои мечты осуществились. И это сделали вы. Спасибо». Теперь Нижинский почувствовал, что его действительно поняли, по крайней мере те, чье мне-ние имело для него значение.

Постановки Нижинского вызвали бурные споры. Кто-то утверждал, что они лишены яркой художественности, кто-то увидел в них провозвестие техники балета будущего. Возможно, последние оказались правы. Поздние мастера — Джордж Баланчин, Ролан Пети, Марта Грэм, Морис Бежар, Джон Ноймайер — многое переняли из того, что было открыто и предвосхищено Нижинским-танцовщиком и Нижинским-постановщиком.

Сенсационный парижский сезон 1912 года подхо-дил к концу. Критики еще продолжали ломать копья, обсуждая новаторство «Фавна», а время и мысли Сер-гея Павловича уже занимали будущие творческие планы. Нижинский тоже был задействован в них.

Художники и ск ульпторы предприняли на Вацла-ва настоящую атаку — его лепили, рисовали в каранда-ше и в масле. В прошлом Бланш, Бакст, Серов и дру-гие ловили черты его лица и движения, но приходилось воровать мгновения, когда Нижинский бывал свобо-ден — жест, позу за кулисами или в репетиционном зале. Среди многих теперь решил лепить Нижинского Роден. Договорились, что после утренней репетиции Вацлав будет приходить к нему в ателье позировать. Нижинский начал позировать Родену. Обычно сам Сергей Павлович отвозил его в студию, иногда он ездил туда один, а Дягилев приезжал за ним. Сначала Роден сделал множество карандашных эскизов, про-явив страстный интерес к зарисовке каждой мышцы своей модели. Нижинский позировал обнаженным. Наконе ц Роден остановился на позе, которая очень походила на позу микеланджеловского Давида. Ни-жинский терпеливо позировал часами, а когда уставал, Роден усаживал его и показывал наброски. Сергей Павлович не на шутку встревожился так быстро возникшей между престарелым скульптором и молодым танцовщиком. Родена и Нижинского связывало духовное родство художествен-ных натур . Роденовская скульптура Нижинского так и не была закончена: Дягилев постоянно находил предлоги, чтобы помешать сеансам. Его рев-ность сделалась неуправляемой...

Женитьба на Ромол е фактически поставила точку на балетной карьере Нижинского. Он ушел о т Дягиле ва, в семье родились две девочки- Кира и Тамара. После отъезда на гастроли в 1911 году Вацлав Нижинский больше никогда не возвращался в Россию. После разрыва с Сергеем Дягил евым и его труппой, он выступал самостоятельно, п робовал заниматься хореографией. С 1917 года у него начались приступы шизофрении, говорят так на него подействовало от луч ение от танцев и сцены. Болезнь прогрессировала, и остаток жизни он провел в психиатрических лечебницах.

Нежинский умер на руках у Рамолы 8 апреля 1950 года в Лондоне. Через три года его прах перевезл и в Париж и похоронили на кладбище Монмартра.

После смерти Вацлава Нижинского доктора исследовали его ноги.

Они предполагали, что особая структура кости позволяла Вацлаву совершать немыслимые прыжки, благодаря которым он стал знаменитым. Паталого-анатомическое вскрытие не обнаружило ничего необычного.

Нижинского мало назвать танцовщиком, в ещё большей степени он был драматическим актёром. Его прекрасное лицо, хотя оно и не было красивым, могло становиться самой впечатляющей актёрской маской из всех, какие я видел.

История жизни
За время своей краткой блистательной карьеры в качестве солиста балета сначала в Мариинском театре в Санкт-Петербурге, а затем в труппе "Русский балет" под руководством Дягилева, Вацлав Нижинский исполнил ведущие партии в "Петрушке" и "Весне священной", спектаклях, ставших балетной классикой и вошедших в золотой фонд русского и мирового балета. Отказавшись от традиционных приемов классического балета, Нижинский довел до блеска исполнение прыжков, во время которых он, казалось, парил над сценой. Его необычайно оригинальная и смелая хореография и настоящий талант драматического актера открыли новые горизонты перед балетным искусством и завоевали ему репутацию гениального хореографа и исполнителя.
Нижинский родился в семье танцоров в городе Киеве на Украине. Он рано начал танцевать, хотя был "неуклюжим и медленно соображающим" ребенком. В трехлетнем возрасте он уже отправился в первое в своей жизни турне вместе с труппой, в которой танцевали его родители. Когда Нижинскому было 9 лет, его отец ушел из семьи, решив поменять своих жену и сына на любовницу, которая была уже беременна. Мать сумела убедить Нижинского, что он еще старательнее должен заниматься балетом, поскольку карьера в этом виде искусства могла принести и славу и деньги. Весной 1907 года Нижинский окончил императорское балетное училище в Санкт-Петербурге и стал солистом Мариинского театра. В 1909 году он познакомился с импресарио Сергеем Дягилевым. Его выступление в Париже с "Русским балетом" стало настоящей сенсацией. В 1911 году Нижинский был исключен из состава труппы Мариинского театра за то, что не полностью надел свой сценический костюм при появлении на сцене в спектакле. Ему тут же предложили место в "Русском балете". В составе этой труппы Нижинский исполнил свои самые знаменитые балетные партии. В 1912 году возник скандал вокруг его балета "Послеполуденный отдых фавна", где в последней сцене Нижинский изображал фавна, занимающегося мастурбацией. Нижинского предупредили, что он должен изменить эту сцену. Ему было заявлено, что в противном случае этот балет будет запрещен. Он отказался изменить что-либо в спектакле и продолжил свои выступления, исполняя ставшую знаменитой сцену в первоначальном варианте. Никаких мер против него или против этого балета предпринято не было.
В 1913 году Нижинский женился на графине Ромоле де Пульски. Его женитьба так обидела Дягилева, что он тут же уволил Нижинского из своей труппы. Нижинский собрал свою собственную балетную труппу и стал ездить с ней с выступлениями по Европе и по Америке. Это турне продолжалось около года. Нижинский был гениальным танцором, но плохим бизнесменом, и его труппу постигла финансовая неудача. Во время первой мировой войны Нижинский был схвачен и посажен в тюрьму в Австро-Венгрии. Его обвинили в шпионаже в пользу России. После большого вынужденного перерыва Нижинский вновь явился на сцену лишь в 1916 году. В 1919 году 29-летний Нижинский перенес тяжелое нервное заболевание. Он перестал танцевать. Его мучили бессонница, мания преследования, шизофрения и депрессия. До самой своей смерти от болезни почек в 1950 году большую часть своих последних 30 лет жизни Нижинский провел в психической больнице в Швейцарии.
Бурная любовная жизнь Нижинского внесла достойный вклад в появление и развитие его нервных заболеваний. В любви он был пассивен, сохраняя, видимо, всю свою энергию для выступлений на сцене. В 1908 году Нижинский, наивный и прекрасный молодой человек, завел близкую дружбу с 30-летним князем Павлом Дмитриевичем Львовым. Высокому голубоглазому красивому Львову Нижинский понравился при первой же их встрече. Князь познакомил Нижинского с упоительными удовольствиями ночной жизни и помог приобрести первый опыт гомосексуальных отношений. Львов, однако, был весьма разочарован размерами полового члена Нижинского. Один из биографов Нижинского позже написал: "Нижинский был мал в той части, большие размеры которой приводят обычно в восхищение". Несмотря на разочарование, принц был добр к Нижинскому и даже помог ему устроить первую в жизни танцора сексуальную встречу с женщиной-проституткой. Этот сексуальный контакт напугал Нижинского и вызвал в нем чувство отвращения. Львов был великодушен и щедр и сумел завоевать сердце своего юного любовника. Через несколько месяцев, однако, он устал от Нижинского, которого называл очередной своей "игрушкой", и прекратил с ним связь. Перед тем, как они расстались, Львов познакомил Нижинского с Сергеем Дягилевым. Дягилев был старше Нижинского на 30 лет. Он был гомосексуалистом и не старался это скрывать. Единственный в жизни Дягилева сексуальный контакт с женщиной, своей 18-летней кузиной, подарил ему венерическую болезнь. Дягилев и Нижинский стали любовниками. Дягилев полностью лишил Нижинского какой бы то ни было независимости. Он контролировал профессиональную и личную жизнь Нижинского. Он настаивал, чтобы Нижинский ни в коем случае не спал с женщинами, утверждая, что это отрицательно скажется на его выступлениях. Дягилев так сумел убедить Нижинского в правоте своих слов, что Вацлав однажды ответил отказом на предложение самой Айседоры Дункан, с которой он познакомился в 1909 году в Венеции. Айседора заявила при встрече с Нижинским, что очень хочет родить от него ребенка. Дягилев также неоднократно предлагал Нижинскому заняться с ним и еще с одним его любовником групповым сексом, но Нижинский постоянно отказывался от таких предложений. К 23 годам он почувствовал, что стал уже достаточно взрослым человеком, чтобы перестать быть только одним из "мальчиков" Дягилева. В сентябре 1913 года, когда Нижинский вместе с "Русским балетом" плыл на корабле на гастроли в Южную Америку, он был помолвлен с 23-летней кокеткой Ромолой де Пульски, дочерью венгерской актрисы Эмилии Маркус. Перед этим Ромола преследовала Нижинского несколько месяцев и даже начала учиться балету, чтобы быть поближе к нему. По венгерской традиции, помолвка давала невесте возможность заниматься со своим женихом сексом и до свадьбы. Сексуальные отношения между Нижинским и Ромолой, однако, начались только после их свадьбы, которая состоялась в 1913 году. Причиной этого были и застенчивость Нижинского, и его робость в отношениях с женщинами, и языковой барьер, и его желание иметь настоящую католическую свадьбу.
Узнав о помолвке, Дягилев был уязвлен. Он отомстил Нижинскому, уволив его из "Русского балета" и отказавшись отвечать на письма своего бывшего любовника. Вскоре после женитьбы Нижинский приобрел еще одну поклонницу, герцогиню Дюркал, которая так влюбилась в него, что предложила ему стать ее любовником. С разрешения Ромолы Нижинский вступил в сексуальную связь с герцогиней. Позже он сожалел об этом, сказав: "Мне жаль, что я так поступил. Это было нечестно по отношению к ней. Я ведь ее не любил..."
Когда психическое состояние Нижинского ухудшилось, они с Ромолой стали спать в разных комнатах. Иногда Нижинский выходил ночью из дома и ходил по улицам в поисках проституток. С ними он только разговаривал и занимался онанизмом. Поступал он так для того, чтобы "защитить себя от опасности венерического заболевания". В 1914 году и в 1920 году у Ромолы от Нижинского родилось две дочери. Вскоре после рождения первой дочери в жизнь Нижинского опять вошел Дягилев. Ромола пыталась всячески помешать этому и даже подала на Дягилева в суд, чтобы он выплатил Нижинскому 500000 франков за его выступления в "Русском балете". Ромола выиграла дело, но эту сумму Дягилев так никогда и не выплатил. Ромола изо всех сил тащила Нижинского в одну сторону, а Дягилев, ни в чем ей не уступая, тащил его в прямо противоположную сторону. Нижинский, не имея возможности танцевать и будучи не в состоянии дать выход своим чувствам, впал в состояние тихого помешательства.

Русский танцовщик и балетмейстер, основоположник мужского танца XX века Вацлав Фомич Нижинский родился 12 марта (28 февраля по старому стилю) 1889 (по другим данным, 1888 или 1890) года в Киеве в семье польских провинциальных танцовщиков Элеоноры Береды и Фомы Нижинского. Его родители владели собственной балетной труппой , которая гастролировала в различных городах. Все трое детей Нижинских были одарены музыкально и пластически, имели хорошие внешние данные и с раннего возраста занимались танцем.

В 1907 году Вацлав окончил Петербургское театральное училище (ныне Академия русского балета имени А.Я. Вагановой). Его педагогами были известные балетмейстеры и танцовщики того времени Николай и Сергей Легаты, Михаил Обухов.

С 1907 года Нижинский выступал в главных партиях в балетах Мариинского театра. Среди его партнерш были знаменитые примы-балерины Матильда Кшесинская, Анна Павлова и Тамара Карсавина.

В 1908 году Нижинский познакомился с русским предпринимателем Сергеем Дягилевым, который пригласил его как ведущего танцовщика для участия в первом "Русском балетном сезоне" в Париже 1909 года. Выступление танцора имел большой успех у парижской публики. В 1909-1913 годах Нижинский являлся ведущим солистом "Русских сезонов".

Талант Нижинского проявился в таких спектаклях-постановках балетмейстера Михаила Фокина, как "Павильон Армиды" на музыку Николая Черепнина, "Клеопатра" на музыку Антона Аренского и дивертисмент "Пир". Огромным успехом пользовалось в его исполнении па-де-де из "Спящей красавицы" Петра Чайковского. В 1910 году он блистал в "Жизели" Адольфа Адана, балетах Фокина "Карнавал" и "Шехерезада" на музыку Николая Римского-Корсакова.

Фокин поставил для танцовщика партии юноши-поэта в "Шопениане" на музыку Фредерика Шопена, главную партию в "Видении розы" на музыку Карла Вебера, Петрушки в одноименном балете Игоря Стравинского и Нарцисса в одноименном балете на музыку Николая Черепнина, а также партию Дафниса в "Дафнисе и Хлое" на музыку Мориса Равеля.

В 1911 году Нижинский был уволен из Мариинского театра результате скандала. Поводом послужил его выход на сцену в слишком откровенном костюме в спектакле "Жизель", который посетила вдовствующая императрица Мария Федоровна. С этого времени танцовщик стал постоянным членом дягилевской труппы.

Нижинский, поощряемый Дягилевым, попробовал свои силы и как хореограф . Его первая работа "Послеполуденный отдых фавна" на музыку Клода Дебюсси (1912) поразила публику, которая не привыкла к хореографии, строящейся на профильных позах, угловатых движениях. Для следующих постановок Нижинского был характерен антиромантизм и противостояние привычному изяществу классического стиля.

В 1913 году Вацлав Нижинский поставил "Игры" Дебюсси, тогда же появилась его самая значительная работа — "Весна священная" Игоря Стравинского.

В 1913 году, находясь на гастролях в Южной Америке, Нижинский женился на венгерской танцовщице Ромоле Пульски. Это привело к разрыву отношений между танцором и Дягилевым, в результате чего Нижинский был вынужден покинуть труппу.

Он отверг предложение возглавить балет "Гранд Опера" в Париже, решив создать собственную антрепризу. Ему удалось собрать труппу из 17 человек (в нее вошла сестра танцора Бронислава с мужем, также оставившие Дягилева) и заключить контракт с лондонским театром "Палас". Репертуар составили постановки Нижинского и, частично, Фокина ("Призрак розы", "Карнавал", "Сильфиды", которые Нижинский переделал заново). Однако гастроли не имели успеха и закончились финансовым крахом, что повлекло за собой нервный срыв и начало душевной болезни артиста.

В 1914 году первая мировая война застала супругов, возвращавшихся в Петербург с новорожденной дочерью, в Будапеште, где они оказались интернированы до начала 1916 года.

В апреле 1916 года Нижинский станцевал свои коронные партии в "Петрушке" и "Видении розы" на сцене нью-йоркской "Метрополитен-опера" в возобновленном с Дягилевым контракте гастролей "Русского балета" в Северной и Южной Америке.

23 октября 1916 года в нью-йоркском театре "Манхэттен-опера" была показана премьера последнего балета Нижинского "Тиль Уленшпигель" Рихарда Штрауса, в котором он исполнил главную партию. Спектакль, создававшийся в спешке, несмотря на ряд интересных находок, провалился.

В 1917 году Нижинский окончательно покинул сцену и вместе с семьей обосновался в Швейцарии. Здесь в 1918 году он начал вести свои дневниковые записи.

19 января 1919 года в отеле "Сувретта-хаус" в Сен-Морице Нижинский танцевал для публики в последний раз.

Страдая неизлечимой психической болезнью, 30 лет Нижинский провел в больницах и санаториях.

8 апреля (по другим данным , 11 апреля) 1950 года Вацлав Нижинский скончался в Лондоне. В 1953 году тело его было перевезено в Париж и похоронено на кладбище Сакре Кер рядом с могилами легендарного танцовщика Гаэтана Вестриса и драматурга Теофила Готье, одного из создателей романтического балета.

В браке с Ромолой Пульски у танцора родились дочери Кира и Тамара.

Сестра Нижинского — балерина и хореограф Бронислава Нижинская в 1920-е годы ставила балеты в труппе Дягилева, наиболее известный из них "Свадебка" на музыку Стравинского.

Записи танцовщика впервые были опубликованы в сокращенном варианте под названием "Дневник Вацлава Нижинского" в 1936 году в Лондоне в английском переводе. В 1953 году парижское издательство "Галлимар" опубликовало "Дневник Вацлава Нижинского" в переводе с английского языка на французский. В 1978 году дочери Нижинского дали согласие на полный перевод записок отца, который был напечатан во Франции.

В 1971 году известный французский хореограф Морис Бежар поставил балет "Нижинский, клоун божий" на музыку Пьера Анри и Петра Чайковского.

О танцовщике также был снят фильм "Нижинский" (1980) режиссера Херберта Росса. Среди многочисленных спектаклей, посвященных Нижинскому в России, — "Нижинский, сумасшедший божий клоун", поставленный Андреем Житинкиным в 1999 году в Московском драматическом театре на Малой Бронной.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Вацлав Нижинский

Я хочу танцевать, рисовать, играть на рояле, писать стихи.
Я хочу всех любить - вот цель моей жизни. Я люблю всех.
Я не хочу ни войн, ни границ. Мой дом везде, где существует мир.
Я хочу любить, любить. Я человек, Бог во мне,
а я в Нем. Я зову Его, я ищу Его. Я искатель, ибо я чувствую Бога.
Бог ищет меня, и поэтому мы найдем друг друга.

Вацлав Нижинский

Вацлав Нижинский - выдающийся танцовщик и хореограф польского происхождения, прославивший русский балет начала ХХ ст. и приковавший своим мастерством внимание культурной среды к мужскому танцу. Он был первым, кто осмелился индивидуализировать мужские балетные партии, ведь до этого танцовщиков в балете называли не иначе как «костылями» для поддержки прим. Новаторская хореография его скромного балетного наследия вызывала воинственные споры среди театральных критиков, а его владение телом, пластичность и, самое главное, неподражаемые по высоте и длине прыжки, благодаря которым Нижинского называли человеком-птицей, принесли ему славу танцовщика с феноменальными физическими данными и талантом, которому не было равных. Вацлав Нижинский был кумиром всей Европы - им восхищались Огюст Роден, Федор Шаляпин, Айседора Дункан, Чарли Чаплин и другие его современники. Творческая биография Вацлава невелика - он успел создать всего четыре постановки, а свой последний танец станцевал в неполных тридцать лет, будучи уже тяжело больным человеком.

Вацлав Фомич Нижинский (1889-1950) родился в Киеве, в семье гастролирующих польских танцовщиков Томаша Нижинского и Элеоноры Береды. Двое из троих детей в творческой семье пошли по стопам родителей - Вацлав и его сестра Бронислава, а старшему, Станиславу, помешали заниматься танцами с детства проявившиеся проблемы с психическим здоровьем. Согласно семейной легенде, созданной Элеонорой, Станислав в шестилетнем возрасте выпал из окна, после чего нарушилось его психическое развитие. О жизни брата Нижинского неизвестно практически ничего, кроме того, что до 1918 г. он содержался в одной из петербургских психиатрических больниц, вероятно, с диагнозом «шизофрения». Когда в России произошла революция, он вместе с другими пациентами оказался на улице, после чего его след затерялся (по некоторым данным, он покончил жизнь самоубийством). Кроме того факта, что родной брат Нижинского с детства болел шизофренией, известно, что его бабушка по материнской линии страдала хронической депрессией, которая привела к отказу от пищи, вследствие чего она и умерла .

Когда Вацлаву было 9 лет, отец семьи ушел к молодой любовнице, а Элеонора вместе с детьми переехала в Петербург в поисках возможностей заработать на лечение старшего сына и учебу младших детей в Императорской балетной школе.
Вацлав еще в детстве проявлял черты шизоидного характера. Был замкнутым, молчаливым. Дети в училище дразнили его «япончиком» за слегка раскосые глаза, он обижался и избегал общения с ними, считая, что они ему просто завидуют. Плохо учился, проявляя избирательный интерес лишь к танцам. На уроках сидел с отсутствующим выражением лица и полуоткрытым ртом, а домашние задания за него делала сестра. Низкая обучаемость, тем не менее, не помешала успешному старту карьеры - в 1907 г., сразу после окончания училища, Нижинского принимают в труппу Мариинского театра, где он практически сразу же становится премьером. Вацлав танцевал с такими примами русского балета, как Матильда Кшесинская, Анна Павлова, Тамара Красавина. Однако уже в 1911 г. Нижинского увольняют из театра из-за неприятного инцидента, случившегося во время представления балета «Жизель» - он вышел не сцену не в привычных для глаз тогдашней публики шароварах, а в обтягивающем трико по эскизу Бенуа. Кому-то из представителей царской семьи, присутствовавшей в зале, наряд показался чересчур откровенным, и танцора обвинили в развратном поведении. Позднее, когда Нижинский исполнял роль Фавна в поставленном им самим спектакле, подобные обвинения снова посыплются на него - эротизированными, сходными с процессом мастурбации покажутся зрителям и критикам его движения в сцене, когда он упоенно припадает к накидке, оставленной Нимфой на берегу реки. Возможно, опережавшими время, в котором царили отголоски Викторианской эпохи, казались постановки Вацлава Нижинского. Однако следует признать, что тема сексуальности сыграла большую роль в становлении и клинической картине психического расстройства артиста.

Не секрет, что Вацлав Нижинский имел интимные связи с мужчинами. Первые гомосексуальные отношения с известным в светских кругах любителем искусства князем Павлом Львовым произошли с полного одобрения и поощрения матери молодого танцора, которая считала, что подобные связи помогут ему укрепиться в богемной среде. Князь Львов был богатым человеком и не только ввел Нижинского в театральные круги, но и практически содержал Вацлава, даря ему дорогие подарки и потакая его прихотям. Параллельно с гомосексуальными отношениями Нижинский поддерживал связи и с женщинами, периодически посещая публичные дома. Вполне вероятно, что именно от своей бисексуальности, отчасти навязанной ему матерью и творческим окружением, Нижинский «бежал в болезнь», да и саму двойственную полоролевую идентичность танцора можно рассматривать как расщепление, «схизис».
Вскоре после увольнения из театра Вацлав поступил в труппу к Сергею Павловичу Дягилеву, известному импресарио, который взорвал публику выступлениями своего коллектива, гастролировавшего по Европе с «Русскими сезонами». Короткий период взаимодействия с «Русскими сезонами» - наиболее плодотворный в творческом развитии танцовщика. Сам Дягилев имел огромное влияние на становление Нижинского как танцовщика, однако отношения с ним были двойственными - Вацлав имел свободу творчества и финансовую поддержку, но практически полностью от него зависел, в том числе и сексуально. Дягилев защищал своего протеже от нападок критиков, оплачивал его покупки, практически одевал и кормил Нижинского, который был абсолютно неприспособленным к самостоятельной жизни в обществе, так же, как и в детстве производя на других впечатление инопланетного существа своей нелюдимостью, обособленностью, не всегда адекватной эмоциональностью (например, он мог с неожиданно свирепым взглядом оглянуться на обычный оклик своей партнерши или улыбнуться, когда ему рассказали какую-то грустную новость). Дягилев водил его по музеям и художественным выставкам, знакомил с известными представителями современной интеллигенции и мира искусства, формировал его художественный вкус. Однако он запрещал Нижинскому встречаться с женщинами, был властным и ревнивым, стремился контролировать все его действия.

Вацлав Нижинский с Сергеем Дягилевым

С Сергеем Дягилевым

С Сергеем Дягилевым

Вацлав Нижинский был куда менее уверенным хореографом, чем танцором - он долго и мучительно придумывал движения, постоянно требовал поддержки у Дягилева, неуверенно спрашивая его одобрение чуть ли не на каждое па, очень долго репетировал.
Особенности личности и зарождающегося заболевания не могли не отразиться на характере творчества Нижинского. Его самая известная самостоятельная постановка - «Послеполуденный отдых Фавна» на музыку Дебюсси, которую Вацлав поставил в 1912 г.
В необычно угловатых, «кубических» движениях Фавна, замирающих профильных позах, заимствованных из сюжетов древнегреческих ваз, просматривается символика кататонического застывания. Лишь один прыжок присутствовал в балете - знаменитый взлет Нижинского, олицетворяющий пробуждение эротического чувства у юного создания, полуживотного-получеловека.
Вторая модерновая постановка Нижинского - языческая «Весна священная», на музыку Стравинского, с эскизами костюмов и декораций, нарисованными Рерихом, была неоднозначно принята публикой. Нарочито грубая, заземленная хореография, с дикими плясками, небрежными прыжками и тяжелыми приземлениями сама по себе напоминала сценический психоз, бурю вырвавшихся на свободу инстинктов .

Балет "Петрушка"

Балет "Послеполуденный отдых фавна" 1912г

.

Балет "Сиамский танец" 1910 г
Нижинский осознавал свою зависимость от Дягилева, она тяготила его. Неудивительно, что рано или поздно последовал бунт. Отправившись на гастроли в Южную Америку вместе со своей труппой, но без наставника, который отказался от поездки, потому что боялся путешествовать по воде, Вацлав принимает неожиданное для всех решение жениться. Его избранницей стала непрофессиональная венгерская танцовщица Ромола Пульски. Ромола всячески старалась привлечь внимание актера и именно для этого приложила все усилия, чтобы устроиться в труппу Дягилева. В конце концов, Вацлав сдался. Узнав о женитьбе протеже, оскорбленный наставник немедленно отреагировал письмом, в котором кратко написал, что труппа больше не нуждается в услугах Нижинского.
Так, совершенно не знавший самостоятельной жизни, Вацлав в 24 года оказался перед обыденной необходимостью искать работу и содержать семью. Нижинский отверг все предложения о сотрудничестве и принял решение создать собственный коллектив и репертуар. Но талантливый танцовщик, лишенный коммерческой жилки прагматичного Сергея Дягилева, оказался бездарным менеджером, и его труппу постигла финансовая неудача.
Вскоре началась Первая мировая война, которая помешала Нижинскому с семьей вернуться в Россию - к тому моменту они находились в Венгрии, где Вацлав как подданный враждебного государства был интернирован, фактически на правах военнопленного. В том же 1914 г. Ромола родила Вацлаву первую дочь - Киру (вторая дочь, Тамара, родилась в 1920 г.). Такие существенные перемены, в том числе и отсутствие возможности танцевать, необходимость жить с родителями жены, которые проживали в Будапеште и не слишком благосклонно относились к выбору дочери, оказались слишком большим стрессом для танцора. Только в 1916 г., благодаря ходатайству друзей, Нижинскому с семьей разрешили выехать из страны. Они перебрались во Францию, где отошедший от обид Дягилев предложил артисту поехать на гастроли в Америку.
Вообще переезды не лучшим образом сказывались на психологическом самочувствии Вацлава - еще на гастролях в Германии в 1911 г. ему показалось, что все немцы - переодетые тайные агенты, которые следят за ним. А за год, проведенный на Американском континенте, окружающим ясно стали видны изменения в психическом состоянии Нижинского. Под влиянием некоторых артистов труппы он увлекся идеями толстовства, стал вегетарианцем, требовал от жены отказаться от мяса, мечтал переехать в глухую сибирскую деревню и вести «праведный» образ жизни, говоря о греховности актерской профессии.

Балет "Жизель" с Тамарой Карсавиной

.

Балет"Видение розы" 1911 г с Тамарой Карсавиной

В 1917 г. он в последний раз вышел на театральную сцену. После окончания гастролей они с Ромолой перебрались в небольшой горный курорт Сен-Мориц в Швейцарии. Нижинский перестал танцевать, все время занимался проектами своих будущих балетов, тайно от жены начал вести дневник, в котором писал бессвязные мысли, переполненные стереотипиями стихи без рифмы, описывал галлюцинаторные переживания, делал эскизные зарисовки, среди которых, помимо балетных декораций, встречались сферические мандалы и человеческие лица, искаженные ужасом. Много времени проводил в одиночестве, периодически уходя в горы и гуляя среди скал и обрывов, рискуя заблудиться или сорваться в пропасть. Одевал поверх одежды деревянный крест величиной с ладонь и в таком виде разгуливал по Сен-Морицу, рассказывая прохожим, что он Христос.
В 1919 г. Нижинский решает выступить для постояльцев местной гостиницы, сказав жене, что его танец будет «венчанием с Богом». Когда приглашенные собрались, Вацлав долгое время стоял неподвижно, потом, наконец, развернул на полу белую и черную материю, расположив их друг поперек друга, создавая символический крест. Его дикий, иступленный танец, скорее, испугал зрителей. После выступления Нижинский в краткой речи пояснил, что изображал войну. Присутствовавший в зале писатель Морис Сандоз так описывал представление: «И мы увидели Нижинского, под звуки похоронного марша, с лицом, перекошенным ужасом, идущего по полю битвы, переступая через разлагающийся труп, увертываясь от снаряда, защищая каждую пядь земли, залитой кровью, прилипающей к стопам; атакуя врага; убегая от несущейся повозки; возвращаясь вспять. И вот он ранен и умирает, раздирая руками на груди одежду, превратившуюся в рубище. Нижинский, едва прикрытый лохмотьями своей туники, хрипел и задыхался; гнетущее чувство овладело залом, оно росло, наполняло его, еще немного — и гости закричали бы: «Довольно!» Тело, казалось, изрешеченное пулями, в последний раз дернулось, и на счету у Великой Войны прибавился еще один мертвец». Это был его последний танец. Вечер Нижинский закончил словами: «Лошадка устала».

Вацлав Нижинский частично осознавал свою болезнь - среди наполненных паралогикой строк его дневника в записи, датированной 27 февраля 1919 г., можно прочесть: «Я не желаю, чтобы люди думали, что я великий писатель или что я великий художник, и даже что я великий человек. Я простой человек, который много страдал. Я верю, что страдал больше, чем Христос. Я люблю жизнь и хочу жить, плакать, но не могу - я чувствую такую боль в своей душе - боль, которая пугает меня. Моя душа больна. Моя душа, не мой мозг. Врачи не понимают мою болезнь. Я знаю, что нужно мне, чтобы выздороветь. Моя болезнь слишком велика, чтобы можно было от нее быстро избавиться. Я неизлечим. Каждый, кто читает эти строки, будет страдать - они поймут мои чувства. Я знаю, что нужно мне. Я сильный, а не слабый. Мое тело здорово — душа моя больна. Я страдаю, страдаю. Каждый почувствует и поймет. Я человек, а не зверь. Я люблю всех, у меня есть недостатки, я человек - не Бог. Я хочу быть Богом и потому стараюсь совершенствоваться. Я хочу танцевать, рисовать, играть на фортепиано, писать стихи, я хочу любить всех. Вот цель моей жизни».
Нижинский страдает бессонницей, делится с женой идеями преследования, после чего, наконец, в марте 1919 г. Ромола едет с Вацлавом в Цюрих, где консультируется с психиатрами, в том числе и с Блейлером, подтвердившим диагноз шизофрении, и принимает решение отправить мужа на лечение в клинику Бельвю. После шестимесячного пребывания в санатории у Нижинского внезапно обострились галлюцинации, он стал агрессивным, отказывался от пищи, позже начала нарастать дефицитарная симптоматика - Нижинский перестал интересоваться чем-либо вообще и большую часть времени сидел с отсутствующим выражением лица. Оставшиеся года жизни Вацлав провел в различных клиниках Европы. В 1938 г. он подвергся инсулиновой шоковой терапии, тогда еще новому методу лечения. На краткое время его поведение стало более упорядоченным, он был в состоянии поддержать разговор, однако вскоре апатия вернулась.

Вацлав Нижинский с Чарли Чаплиным
В театральных кругах помнили и чтили Нижинского. Сам Дягилев в 1928 г. привез Вацлава в Парижскую Оперу на балет «Петрушка», в котором артист в свое время станцевал одну из лучших своих партий. Нижинский на предложение бывшего наставника вновь присоединиться к труппе разумно ответил: «Я не могу танцевать, я сумасшедший». Граф Кесслер в своих воспоминаниях делится впечатлением, которое произвел на него Нижинский в тот вечер: «Его лицо, оставшееся в памяти тысяч зрителей сияющим, как у молодого бога, теперь было серым, обвисшим,... только изредка отблеск бессмысленной улыбки блуждал по нему... Дягилев поддерживал его под руку, помогая преодолеть три лестничных марша, ведущих вниз... Тот, кто когда-то, казалось, мог беззаботно летать над крышами домов, теперь едва переступал со ступеньки на ступеньку обыкновенной лестницы. Взгляд, которым он мне ответил, был бессмысленным, но бесконечно трогательным, как у больного животного».
После смерти Дягилева попытку вернуть Нижинского к танцу (что в случае танцора было равносильно понятию «вернуть к жизни») повторила Ромола. В 1939 г. она пригласила Сержа Лифаря, знаменитого земляка Нижинского, тоже родившегося в Киеве, потанцевать перед мужем. Вацлав никак не отреагировал на танец, но в конце представления он вдруг, неожиданно для всех присутствующих, взлетел ввысь в прыжке, а затем снова стал безразличным ко всему. Последний прыжок великого танцора успел запечатлеть фотограф Жан Манзон. Памятник Вацлаву Нижинскому на кладбище Монмартр в Париже

В 1952 г. С. Лифарь, знаменитый артист и балетмейстер Гранд-Опера, купил на кладбище Монмартр в Париже место в 22-м отделении, где покоятся выдающиеся деятели французской культуры. Полвека спустя после смерти великого танцовщика на его могиле, где раньше было только скромное надгробье с надписью на плите «Вацлаву Нижинскому - Серж Лифарь», теперь установлен великолепный памятник. Гений танца запечатлен в образе Петрушки из одноименного балета И. Стравинского.

От себя добавлю, что есть прекрасный фильм "Нижинский" 1980 г, реж Херберт Росс, советую посмотреть, мне фильм очень понравился.