Красный террор в фотографиях. «Красный террор
Усиление репрессивных мер стало общей тенденцией лета 1918 г. как для белых, так и для красных. Наведение порядка в тылу и широкая мобилизация в Красную Армию сопровождалась ужесточением карательных мер советского правительства. Органы ВЧК беспощадно подавляли выступления контрреволюционеров. Во время мятежа в Тамбове в середине июня 1918 г. местными чекистами было расстреляно более 50 чел. После подавления контрреволюционного восстания в Ярославле - более 400 человек. В Москве поддержали эти меры. Число расстрелянных ВЧК контрреволюционеров в августе в различных городах России составил уже 600 чел. Кроме ВЧК репрессивные меры проводили Ревтрибуналы и другие чрезвычайные судебные органы. Впоследствии роль трибуналов в карательной политике большевиков усилилась.
Эсеры вновь приступили к индивидуальному террору: в июне 1918 г. в Петрограде был убит редактор «Красной газеты» В. Володарский, 5 сентября - председатель Петроградской ЧК М.С. Урицкий, тяжело ранен В.И.Ленин. В ответ на «белый террор» был объявлен «красный террор»: арестовывались заложники из «бывших», которых расстреливали в случае новых террористических актов. Больше всего 2 600 чел. были расстреляны в сентябре. Расстрелы заложников также практиковали интервенты и белые командующие.
Репрессии большевиков в отличие от белого террора носили регламентированный характер. Они менее дезорганизовывали тыл, чем аналогичные акции белых, проводимые по приказу того или иного военачальника, порой стихийно, но не менее жестоко. Коммунистические лидеры не скрывали свои карательные меры, тогда как их противники часто стремились оставить их в секрете, что подрывало авторитет всего белого движения, подводило к мысли о его слабости. Рост красных репрессий летом-осенью 1918 г. затронул лишь часть территорий, подконтрольных советскому правительству. Осенью 1918 г. усиливается и белый террор. В сентябре атаман Б. Анненков расстрелял 1,5 тыс. крестьян в Славгородском уезде, а генерал В. Покровский - 2,5 тыс. чел. при занятии Майкопа.
Террористические акции придавали борьбе между красными и белыми еще более ожесточенный непримиримый характер. Граждане некогда единого государства, но оказавшиеся по разные стороны «баррикад» были готовы теперь воевать до конца - до полного истребления противника. Кровавые сражения развернулись под Царицыном - важнейшей перевалочной базой доставки хлеба из южных районов России в центральные и северные районы страны. В конце 1918 - начале 1919 г. казачьи войска под командованием атамана П. Краснова несколько раз пытались взять штурмом город, оборону которого фактически возглавлял . Потери с обеих сторон были очень тяжелыми.
Весной 1919 г. красный террор достиг районов Верхнего Дона, где в связи с создавшейся военной обстановкой было принято решение провести политику «расказачивания». 24 января 1919 г. появилась директива Оргбюро ЦК ВКП(б), подписанная Свердловым. В ней говорилось о необходимости беспощадной борьбы со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Предусматривалось: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты... Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи...»
Указания центра с санкции председателя РВС Республики Троцкого на местах хотели довести до жестокого финала. В феврале 1919 г. директива Донского бюро ВКП(б) предписывала физическое истребление по крайней мере 100 тысяч казаков, способных носить оружие и уничтожение «верхов» станицы (атаманов, офицеров, судей), даже тех, кто не принимал участия в контрреволюционных действиях; выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской области. На станицы и хутора - многие жители которых ранее приветствовали советскую власть - обрушалась волна репрессий. Тысячи людей были расстреляны, лишены своего крова и имущества. В ответ поднялась мощная волна казачьих восстаний, также уничтожившая тысячи людей, сочувствовавших большевикам. Кровавое противостояние разделило станицы, а порой и отдельные семьи. Политика «расказачивания» объективно способствовала успехам наступления на Юге России генерала Деникина летом 1919 г. Карательные акции красных на Дону и выселение зажиточных казаков в центральные районы страны продолжались и после поражения белых.
Репрессивные меры, включая расстрелы, практиковались непосредственно в частях сражающихся армий. За нарушение дисциплины, дезертирство подвергались смертной казни солдаты деникинских, колчаковских и других белых соединений. Необходимым, хотя и не главным средством поддержания боеспособности войск считал расстрелы Ленин. Еще большую роль отводил репрессиям Троцкий. Даже после того, как осенью 1918 г. положение на Восточном фронте стабилизировалось, он продолжал ориентировать реввоенсоветы армий на применение смертной казни к тем командирам и комиссарам, в чьих частях произошло дезертирство военспецов.
«ОБЕСПЕЧЕНИЕ ТЫЛА ПУТЕМ ТЕРРОРА»
Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.
КРАСНЫЙ ТЕРРОР ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ
Одно из типичных объявлений о взятии заложников , опубликованное в первом номере «Еженедельника ВЧК» (от 22 сентября 1918 г.) в рубрике «Красный террор»:
«Объявление
Всем гражданам города Торжка и уезда
Наемники капитала направили руку на вождей Российского пролетариата. - В Москве ранен председатель Совета народных комиссаров Владимир Ленин, в Петрограде убит товарищ Урицкий. - Пролетариат не должен допустить, чтобы его вожди умирали от злодейских грязных рук наймитов контрреволюционеров, и на террор должен ответить террором. За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сотни голов буржуазии и всех ее приспешников. Доведя об этом до сведения граждан города и уезда, Новоторжская Чрезвычайная комиссия уведомляет, что ею арестованы и заключены в тюрьму - как заложники - поименованные ниже представители буржуазии и их пособники: правые эсеры и меньшевики. При малейшем контрреволюционном выступлении, направленном против Советов, при всяком покушении на вождей рабочего класса - эти лица Чрезвычайной комиссией будут немедленно расстреляны».
Впечатления очевидцев на всех железных дорогах ноября-декабря 1917 г. приблизительно одинаковы. «Какое путешествие! Всюду расстрелы, всюду трупы офицеров и простых обывателей, даже женщин, детей. На вокзалах буйствовали революционные комитеты, члены их были пьяны и стреляли в вагоны на страх буржуям. Чуть остановка, пьяная озверелая толпа бросалась на поезд, ища офицеров (Пенза-Оренбург)… По всему пути валялись трупы офицеров (на пути к Воронежу)… Я порядком испугалась, в особенности, когда увидела в окно, прямо перед домом на снегу, трупы офицеров, — я с ужасом рассмотрела их, — явно зарубленных шашками (Миллерово)… Поезд тронулся. На этом страшном обратном пути, — какой леденящий сердце ужас! — на наших глазах, на перронах, расстреляли восемь офицеров. Мы видели затем, как вели пятнадцать офицеров, вместе с генералом и его женою, куда-то по железнодорожному полотну. Не прошло и четверти часа, как послышались ружейные залпы (Чертково). То же на ст. Волноваха и других… Его вывели из вагона в помещение вокзала, разули и, оставив лишь в кальсонах, отвели в комнату, где находилось уже около 20 человек в таком же виде. Оказались почти все офицеры. Они узнали свою судьбу — расстрел, как это было в минувший день с пятьюдесятью арестованными (Кантемировка)».
Сообщение сестер милосердия о Чрезвычайной комиссии в Киеве
Большевики вошли в Киев в феврале 1919 года, и на следующий же день начала свои действия Чрезвычайка, вернее даже не одна, а несколько. Штабы полков, районные комитеты, милиция, каждое отдельное советское учреждение представляли из себя как бы филиал Чрезвычайной комиссии. Каждое из них арестовывало и убивало. По всему городу хватали людей. Когда человек исчезал, найти его было очень трудно, тем более что никаких списков арестованных не было, а справки советские учреждения давали очень неохотно. Центром сыска и казней была Всеукраинская Чрезвычайная комиссия. У нее были разветвления и отделы: так называемая Губчека, т. е. Губернская Чрезвычайка, Лукьяновская тюрьма, Концентрационный лагерь, помещавшийся в старой пересыльной тюрьме. Определить взаимоотношения и даже количество этих учреждений не легко. Помещались они в разных частях города, но, главным образом, в Липках, в нарядных особняках, которых много в Киеве.
Всеукраинская Чрезвычайная комиссия (ВУЧК) заняла на углу Елизаветинской и Екатерининской большой особняк Попова. В нем был подвал, где происходили убийства. Вообще расправы совершались вблизи, если можно так выразиться, присутственных мест и мест заключения. Крики и стоны убиваемых были слышны не только в местах заключения, но и в зале, где заседали следователи, разносились по всему дому Попова. Вокруг ВУЧК целый квартал был занят разными отделами советской инквизиции. Через дорогу, в Липском переулке, жили наиболее важные комиссары. В этом доме происходили оргии, сплетавшиеся с убийством и кровью. По другую сторону улицы помещалась комендатура, во дворе которой один дом был отведен под заключенных. Против этого дома во дворе иногда производились расстрелы. Туда приводили и заключенных с Елизаветинской улицы, где, в так называемом Особом отделе, сидели главным образом арестованные за политические преступления. Эти дома, окруженные садами, да и весь квартал кругом них, превратились под властью большевиков в царство ужаса и смерти. Немного дальше, на Институтской улице, в доме генерал-губернатора была устроена Губернская Чрезвычайная комиссия (сокращенно ее называли Губчека). Во главе ее стоял Угаров. С его именем киевляне связывают самые страшные страницы большевистских застенков.
Деятельность Чрезвычайной комиссии нельзя ввести ни в какие логические схемы. Аресты производились совершенно произвольно, чаще всего по доносам личных врагов. Недовольные служащие, прислуга, желающая за что-нибудь отомстить своим хозяевам, корыстные виды на имущество арестованных - все могло послужить поводом ареста, а затем и расстрела. Но в основу, в идеологию ЧК, была положена теория классовой борьбы, вернее, классового истребления. Об этом неоднократно заявляла большевистская печать, это проводилось в специальных журналах ЧК, как, например, в газете «Красный Меч».
За популярность почти всегда платились тюрьмой. Кроме того, бывали случаи массовых арестов людей по профессиям и не только офицеров, но банковских служащих, техников, врачей, юристов и т. д. Попадали иногда в тюрьму и советские служащие.
Сестры милосердия, наблюдавшие жизнь Чрезвычаек в течение семи месяцев, ни разу не видели советского служащего, арестованного за насилие над человеческой личностью или за убийство. За неумеренный грабеж, за ссору с товарищами, за бегство с фронта, за излишнее снисхождение к буржуям - вот за что попадали советские служащие в руки чрезвычаек.
«Убийство для комиссара всегда законно, - с горечью подчеркнула сестра, - убивать своих врагов они могут беспрепятственно».
Для ведения дел при ЧК был институт следователей. Во Всеукраинской ЧК он был разбит на пять инспекций. В каждой было около двадцати следователей. Над инспекцией стояла коллегия из шести человек. Среди членов ее были мужчины и женщины. Образованных людей почти не было. Попадались матросы, рабочие, недоучившиеся студенты. Следователи собственноручно не казнили. Только подписывали приговоры. Они, также как и коменданты, были подчинены комиссарам из Чрезвычайки.
Обязанности тюремщиков, а также исполнение приговоров, возлагались на комендантов. Большевики дали это специальное военное наименование институту палачей. Служебные обязанности комендантов и их помощников состояли в надзоре за заключенными и в организации расстрелов. Обыкновенно они убивали заключенных собственноручно.
Красный террор в России являлся комплексом карательных мер, который использовали большевики во время 1917-23 годов. Этот режим применялся против тех социальных групп, которые были провозглашены классовыми врагами, а также против тех, кто был обвинен в контрреволюционной деятельности. Красный террор был неотъемлемой частью проводимой большевиками государственной политики репрессивного характера. На практике применение этого комплекса карательных мер осуществлялось и с использованием законодательных актов, и с реализацией различных положений, не входящих в рамки какого-либо законодательства. Красный террор являлся средством устрашения не только антибольшевистских движений, но и мирного населения.
Сегодня применявшийся комплекс мер имеет два определения.
Часть историков считает, что Красный террор включает всю политику репрессий и самосудов 1917 года. По их мнению, этот комплекс мер в некотором роде продолжал Историки указывают на то, что Белый и Красный терроры начались в разное время. При этом второй развился раньше, чем первый. Красный террор считался логически неизбежным и был связан с большевистским насилием, направленным не столько против имевшегося сопротивления, сколько против целых социальных классов, которые оказались вне закона. К ним, в первую очередь, были отнесены дворяне и казаки, кулаки и священники, офицеры и помещики.
Другая же часть историков считает большевистский террор вынужденной и крайней мерой, ответной и защитной реакцией против Белого террора.
Руководство партии коммунистов в целом и Ленин в частности выступали против "мягкотелости" в реакции на действия контрреволюционеров. При этом Владимир Ильич всячески поощрял "массовидность и энергию террора", называя его "инициативой масс вполне правильной". Вместе с этим в некоторых заявлениях Ленина наблюдалась необходимость избегать "жестоких, несправедливых и немотивированных приговоров".
Многие мыслители и историки, в частности Каутский, критиковали поведение нового правительства, проводимую им политику и принимаемые им меры. Отмечалось, что большевики до революции были против применения После захвата власти правительство начало использовать массовые экзекуции. Ленин, оспаривая эту точку зрения, в свою очередь заявил, что большевики и не были против казни. Вопрос, по его мнению, состоял в другом. Указывая на то, что ни одно революционное правительство не обойдется без казни, следует решать только вопрос с классом, против которого эта мера будет предпринята.
После захвата власти большевики в крупных городах страны начали внедрять марксистские экономические реформы. При этом преобразования сводились к имевшегося в наличии у граждан, мобилизации человеческих ресурсов с целью обеспечения скорейшего построения социалистического режима.
Ленин считал, что необходимо принимать жесткие меры относительно элементов, чуждых пролетариату. Всех этих элементов, по его мнению, следовало перевоспитывать, используя разные методы.
Официальной датой объявления Красного террора стало 5-е сентября 1918 года. Прекращен он был 6-го ноября того же года.
Репрессии исполнялись органами ВЧК по борьбе с контрреволюционными проявлениями, преступлениями и спекуляциями по должности, а также "ответственными товарищами Партии" (по специальному Постановлению).
Направленность деятельности карающих органов была сформулирована достаточно точно в "Известиях ВЦИК". Согласно заявлению Данишевского (первого председателя реввоенсовета), не следует руководствоваться совершенно никакими правовыми нормами, ввиду того, что созданы они (трибуналы) были в условиях напряженного революционного противостояния.
Никакое воображение не способно представить себе картину этих истязаний. Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а потом медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. Пулеметчик раздроблял сначала ноги для того, чтобы они не могли поддерживать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью... Насладившись мучением страдальцев, он принимался снова расстреливать их в разных местах до тех пор, пока живой человек не превращался в кровавую массу и только после этого добивал ее выстрелом в лоб. Тут же сидели и любовались казнями приглашенные "гости", которые пили вино, курили и играли на пианино или балалайках...
Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кисти рук, щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз... Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли "товарищ Эдуард" и каторжник Саенко. По изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах чрезвычайки много "перчаток". Так называлась содранная с рук вместе с ногтями кожа. Раскопки ям, куда бросали тела убитых, обнаружили следы какой-то чудовищной операции над половыми органами, сущность которой не могли определить даже лучшие харьковские хирурги... На трупах бывших офицеров, кроме того, были вырезаны ножом или выжжены огнем погоны на плечах, на лбу - советская звезда, а на груди - орденские знаки; были отрезаны носы, губы и уши... На женских трупах - отрезанные груди и сосцы и пр. и пр. Много людей было затоплено в подвалах чрезвычаек, куда загоняли несчастных и затем открывали водопроводные краны.
В Петербурге во главе чрезвычайки стоял латыш Петерс, переведенный затем в Москву. По вступлении своем в должность "начальника внутренней обороны", он немедленно же расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву, куда сбрасывались и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917 года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров, уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом, а затем жидом Урицким. Даже по советским данным, явно ложным, Урицким было расстреляно свыше 5000 офицеров.
Переведенный в Москву, Петерс, в числе прочих помощников имевший латышку Краузе, залил кровью буквально весь город. Нет возможности передать все, что известно об этой женщине-звере и ее садизме. Рассказывали, что она наводила ужас одним своим видом, что приводила в трепет своим неестественным возбуждением... Она издевалась над своими жертвами, измышляла самые жестокие виды мучений преимущественно в области половой сферы и прекращала их только после полного изнеможения и наступления половой реакции. Объектами ее мучений были главным образом юноши, и никакое перо не в состоянии передать, что эта сатанистка производила со своими жертвами, какие операции проделывала над ними... Достаточно сказать, что такие операции длились часами и она прекращала их только после того, как корчившиеся в страданиях молодые люди превращались в окровавленные трупы с застывшими от ужаса глазами...
Ее достойным сотрудником был не менее извращенный садист Орлов, специальностью которого было расстреливать мальчиков, которых он вытаскивал из домов или ловил на улицах...
"...Чрезвычайки занимали обыкновенно самые лучшие дома города и помещались в наиболее роскошных квартирах. Здесь заседали бесчисленные "следователи". После обычных вопросов о личности, занятии и местожительстве начинался допрос о политических убеждениях, о принадлежности к партии, об отношении к советской власти, к проводимой ею программе и прочее, затем под угрозой расстрела требовались адреса близких, родных и знакомых жертвы и предлагался целый ряд других вопросов, совершенно бессмысленных, рассчитанных на то, что допрашиваемый собьется, запутается в своих показаниях и тем создаст почву для предъявления конкретных обвинений.
Таких вопросов предлагалось сотни, ответы тщательно записывались, после чего допрашиваемый передавался другому следователю. Этот последний начинал допрос сначала и предлагал буквально те же вопросы, только в другом порядке, после чего передавал жертву третьему следователю, затем четвертому и т.д. до тех пор, пока доведенный до полного изнеможения обвиняемый соглашался на какие угодно ответы, приписывал себе несуществующие преступления и отдавал себя в полное распоряжение палачей. Шлифовались и вырабатывались методы, дошедшие в смягченном виде и до наших дней. Впереди были еще более страшные испытания, еще более зверские истязания.
В изданной Троцким брошюре "Октябрьская революция" он хвастается не сокрушимым могуществом советской власти. "Мы так сильны, - говорит он, - что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 ударов розог, то 75% тотчас бы явились и стали бы в хвост и только 25% более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания..."
В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были Авдохин, "товарищ Вера", Роза Шварц и другие девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек. Каждая из них имела свой собственный штат служащих, точнее палачей, но между ними наибольшей жестокостью отличались упомянутые выше девицы. В одном из подвалов чрезвычайки было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, т.е. на эстраде, производились казни. После каждого удачного выстрела раздавались крики "браво", "бис" и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих девиц только штучной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и "товарищ Вера" выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросами, или забивали под ногти тонкие гвозди.
В Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман с целым штатом прислужников, среди которых были китайцы и один негр, специальностью которого было вытягивать жилы у людей, глядя им в лицо и улыбаясь своими белыми зубами. Здесь же прославилась и Вера Гребенщикова, ставшая известной под именем "Дора". Она лично застрелила 700 человек. Среди орудий пыток были не только гири, молоты и ломы, которыми разбивались головы, но и пинцеты, с помощью которых вытягивались жилы, и так называемые "каменные мешки", с небольшим отверстием сверху, куда людей втискивали, ломая кости, и где в скорченном виде они обрекались специально на бессонницу. Нарочно приставленная стража должна была следить за несчастным, не давая ему заснуть. Его кормили гнилыми сельдями и мучили жаждой. Здесь главными были Дора и 17-летняя проститутка Саша, расстрелявшая свыше 200 человек. Обе были садистками и по цинизму превосходили даже латышку Краузе.
В Пскове все пленные офицеры были отданы китайцам, которые распилили их пилами на куски. В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и ногах грамофонные иголки. В Симферополе чекист Ашикин заставлял свои жертвы, как мужчин, так и женщин, проходить мимо него совершенно голыми, оглядывал их со всех сторон и затем ударом сабли отрубал уши, носы и руки... Истекая кровью, несчастные просили его пристрелить их, чтобы прекратились муки, но Ашикин хладнокровно подходил к каждому отдельно, выкалывал им глаза, а затем приказывал отрубить им головы.
В Севастополе людей связывали группами, наносили им ударами сабель и револьверами тяжкие раны и полуживыми бросали в море. В Севастопольском порту были места, куда водолазы долгое время отказывались спускаться: двое из них, после того как побывали на дне моря, сошли с ума. Когда третий решился нырнуть в воду, то выйдя, заявил, что видел целую толпу утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. Среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами, подымая руки, как будто произносил ужасную речь...
В Пятигорске чрезвычайка убила всех своих заложников, вырезав почти весь город. Заложники уведены были за город, на кладбище, с руками, связанными за спиной проволокой. Их заставили стать на колени в двух шагах от вырытой ямы и начали рубить им руки, ноги, спины, выкалывать штыками глаза, вырывать зубы, распарывать животы и прочее.
В Крыму чекисты, не ограничиваясь расстрелом пленных сестер милосердия, предварительно насиловали их, и сестры запасались ядом, чтобы избежать бесчестия.
По официальным сведениям, а мы знаем, насколько советские "официальные" сведения точны, в 1920-21 годах, после эвакуации генерала Врангеля, в Феодосии было расстреляно 7500 человек, в Симферополе - 12 000, в
Севастополе - 9000 и в Ялте - 5000. Эти цифры нужно, конечно, удвоить, ибо одних офицеров, оставшихся в Крыму, было расстреляно, как писали газеты, свыше 12 000 человек, и эту задачу выполнил Бела Кун, заявивший,
что Крым на три года отстал от революционного движения и его нужно одним ударом поставить в уровень со всей Россией.
После занятия прибалтийских городов в январе 1919 года эстонскими войсками были вскрыты могилы убитых, и тут же было установлено по виду истерзанных трупов, с какой жестокостью большевики расправлялись со своими жертвами. У многих убитых черепа были разможжены так, что головы висели, как обрубки дерева на стволе. Большинство жертв до их расстрела имели штыковые раны, вывернутые внутренности, переломанные кости. Один из убежавших рассказывал, что его повели с пятьюдесятью шестью арестованными и поставили над могилой. Сперва начали расстреливать женщин. Одна из них старалась убежать и упала раненая, тогда убийцы потянули ее за ноги в яму, пятеро из них спрыгнули на нее и затоптали ногами до смерти.
В Сибири чекистами, кроме уже описанных пыток, применялись еще следующие: в цветочный горшок сажали крысу и привязывали его или к животу, или к заднему проходу, а через небольшое круглое отверстие на дне горшка пропускали раскаленный прут, которым прижигали крысу. Спасаясь от мучений и не имея другого выхода, крыса впивалась зубами в живот и прогрызала отверстие, через которое вылезала в желудок, разрывая кишки, а затем вылезала, прогрызая себе выход в спине или в боку...
Вся страна была превращена в громадный концентрационный лагерь. Нельзя удержаться от того, чтобы не привести некоторые отрывки из статьи Дивеева, напечатанной в 1922 году за границей. Автор живописно изображает нравы, воцарившиеся в то время. "С полгода тому назад привелось мне встретиться с одним лицом, просидевшим весь 1918 год в московской Бутырской тюрьме. Одной из самых тяжелых обязанностей заключенных было закапывание расстрелянных и выкапывание глубоких канав для погребения жертв следующего расстрела. Работа эта производилась изо дня в день.
Заключенных вывозили на грузовике под надзором вооруженной стражи к Ходынскому полю, иногда на Ваганьковское кладбище, надзиратель отмерял широкую, в рост человека, канаву, длина которой определяла число намеченных жертв. Выкапывали могилы на 20-30 человек, готовили канавы и на много десятков больше. Подневольным работникам не приходилось видеть расстрелянных, ибо таковые бывали ко времени их прибытия уже "заприсыпаны землею" руками палачей. Арестантам оставалось только заполнять рвы землей и делать насыпь вдоль рва, поглотившего очередные жертвы Чека..."
Нарастание жестокости достигло таких громадных размеров и вместе с тем сделалось столь обыденным явлением, что все это можно объяснить только психической заразой, которая сверху донизу охватила все слои населения. Перед нашими глазами по лицу Восточной Европы проходит волна напряженной жестокости и зверского садизма, которые по числу жертв далеко оставляют за собой и средневековье, и французскую революцию. Россия положительно вернулась к временам средних веков, воскрешая из пепла до мельчайших подробностей все их особенности, как бы нарочито для того, чтобы дать историкам средних веков, живя в XX столетии, одновременно переживать и исследовать самодурство и мрак средних веков."
Если мои сведения кажутся неправдоподобными, а это может случиться - до того они невероятны, и с точки зрения нормальных людей недопустимы, то я прошу проверить их, ознакомившись хотя бы только с иностранной прессой, начиная с 1918 года, и просмотреть газеты "Victore", "Times", "Le Travail", "Journal de Geneve", "Journal des Debats" и другие...
Зверства еврейских чекистов Красного террора:
30 августа 1919 года деникинцы под Броварами разбили красных. Многие жители, несмотря на то, что в городе рвались снаряды, бросились к дверям ЧК искать родных и близких. Жуткое зрелище представилось их глазам. Как писала свидетельница Екатерина Гауг:
: "Сильный трупный запах ударил в лицо. Все стены были забрызганы кровью... Пол на несколько вершков был залит кровью. На полу, точно на прилавках мясной лавки, лежали человеческие мозги. Посреди гаража было углубление, куда раньше обычно спускался шофер во время починки автомобиля. Перед отверстием стоял огромный сруб дерева, весь окровавленный. На нем лежала шашка, тоже вся в крови. Здесь рубились головы или применялись какие-то кровавые пытки... Отверстие же, точно водою было заполнено кровью. На стене огромная петля и лежал кусок железа - как оказалось, это было орудие пытки каленым железом".
"При нас так же откопали труп девушки лет 17-ти. Совершенно нагая, лежала эта девушка, почти ребёнок, перед нами. Голова её изувечена до неузнаваемости, всё тело было в ранах и кровоподтеках. А руки! Эти руки носили следы дикого зверства. С них до локтя была снята кожа и белела пристегнутая каким-то изувером бумажка. На ней было написано: "Буржуазная перчатка"... Изувеченные трупы родные пытались опознать хотя бы по зубам - но золотые зубы и мосты были вырваны чекистами... на лбу жертв мужчин были вырезаны офицерские значки, на груди портупея, на плечах погоны".
Пытки и истязания, которые применяли жидокоммунисты против русского народа, неисчислимы. Таких дегенератов и выродков не могли родить нормальные женщины. Люди ли вообще эти шизоидные отбросы и монстроподобные изуверы?
"В Екатеринодаре, например, пытки производились следующим образом: жертва растягивается на полу застенка. Двое дюжих чекистов тянут за голову, а двое за плечи, растягивая таким путем мускулы шеи, по которой в это время пятый чекист бьет тупым железным орудием, чаще всего рукояткой нагана или браунинга. Шея вздувается, изо рта и носа идет кровь. Жертва терпит невероятные страдания... В одиночной камере истязали учительницу Домбровскую за то, что нашли у неё чемодан с офицерскими вещами, оставленные случайно проезжавшим офицером, её родственником... Её предварительно изнасиловали, а потом пытали. Насиловали по старшинству чина. Первым насиловал чекист Фридман, затем остальные. После ее подвергали пыткам, допытываясь, где у нее якобы спрятано золото. Сначала у голой надрезали тело ножом, затем железными щипцами, плоскогубцами отдавливали конечности пальцев... 6 ноября в 9 часов вечера её расстреляли" (В. Н. Гладкий, "Жиды").
"В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, которые скоро покрываются гноем. В газете "Общее дело" корреспондент рассказывал: "В Симферополе применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла, и ставят горящие свечи под половые органы. В Царицине имели обыкновение ставить пытаемого на раскаленную сковородку..."
Вот описание одной из Киевских ЧК ("боен" как их называли). После занятия Киева Добровольческой армией в августе 1919 года комиссия с ней ознакомилась: "…весь цементный пол большого гаража (дело идет о "бойне" губернской ЧК) был залит уже не бежавшей, вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасную массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины. Этот желоб был на всем протяжении до верху наполнен кровью... Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех, поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни... Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов были разможжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Вероятно, они были убиты посредством разможжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а отрывались... Все трупы были голы". Если как следует покопаться и сравнить иудейские скотобойни и ЧК - получится одно и то же.
Такое мракобесие творилось почти во всех городах, где было ЧК. В Одессе широко была известна палач Вера Гребеннюкова (Дора). О ее злодеяниях ходили легенды. Она вырывала волосы, отрубала конечности, отрезала уши, выворачивала скулы и так далее. В течение двух с половиной месяцев её службы в ЧК ею одной было расстреляно более 700 человек. В Вологде свирепствовала Ревекка Пластинина (Майзель), она собственноручно расстреляла более 100 человек. Эта бывшая жена Кедрова затем свирепствовала в Архангельской губернии. Газета "Голос России" в 1922 году сообщала, что Майзель-Кедрова расстреляла собственноручно 87 офицеров, 33 обывателей, потопила баржу с 500 беженцами и солдатами армии Миллера. В Одессе главным палачом была женщина-латышка со звероподобным лицом. Как правило, все эти недоношенные эмбрионы употребляли кокаин. Это облегчало им делать своё дело. А главный московский палач Мага расстрелял на своем веку 11.000 человек.
Так что же на самом деле произошло? Великая Социалистическая Революция? Великая? Нет, трагическая. Социалистическая? Нет, еврейская. Ибо жиды захватили власть во всех сферах государства и передавали её потом по наследству через контролируемое ими Политбюро ЦК КПСС. Революция? Где же её нашли, эту революцию? Ведь 24-25 октября (6-7 ноября) 1917 года в Петрограде никакого восстания не было. Только 26 октября (8 ноября) утром жители города узнали, что Временное правительство арестовано, а власть перешла к Совету "народных" комиссаров, назначенных II съездом Советов.
Вот что вспоминает академик А. Дородницын о тех временах:"...как это не странно, но ни разу не было, чтобы комиссаром тех красноармейцев был русский, не говоря уже об украинце. Откуда я знаю о национальной принадлежности комиссаров? Мой отец был врач. Поэтому командование всех проходивших воинских соединений всегда останавливалось у нас. Наше село находилось недалеко от Киева, и до нас доходили слухи о том, что творила Киевская ЧК... Даже детей в селе пугали именем местного чекиста Блувштейна. Когда Киев и наше село заняли деникинцы, отец отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов - жертв ЧК - еще не были разобраны, и отец их видел своими глазами. Трупы с вырванными ногтями, с содранной кожей на месте погон и лампасов, трупы, раздавленные под прессом. Но самая жуткая картина, которую он видел, это были 15 трупов с черепами, пробитыми каким-то тупым орудием, пустые внутри. Служители рассказали ему, в чем состояла пытка. Одному пробивали голову, а следующего заставляли съесть мозг. Потом пробивали голову этому следующему, и съесть его мозг заставляли очередного...". Да, средневековая инквизиция по сравнению с чекистами - это просто благородный институт спасения заблудших душ.
книгу можно найти в инете, а так же есть звуковой ее вариант
Изуродованные трупы жертв херсонской ЧК
Староста деревни в Херсонской губернии Е.В. Марченко,
замученный в ЧК
Трупы замученных у одной из станций Херсонской губернии.
Изуродованы головы и конечности жертв
Труп полковника Франина, замученного в херсонской ЧК
в доме Тюльпанова на Богородской улице,
где находилась херсонская чрезвычайка
Трупы заложников, найденные в херсонской ЧК
в подвале доме Тюльпанова
Капитан Федоров со следами пыток на руках.
На левой руке след от пулевого ранения, полученного во время пыток.
В последнюю минуту сумел бежать из-под расстрела.
Внизу фотографии орудия пыток,
изображенные Федоровым
Найденная в подвале харьковской ЧК кожа,
содранная с рук жертв при помощи металличего гребня
и специальных щипцов
Кожа, содранная с конечностей жертв
в доме Рабиновича на ул. Ломоносова в Херсоне,
где пытала херсонская чрезвычайка
Палач Н.М. Демышев. Председатель исполкома Евпатории, один из организаторов красной Варфоломеевской ночи. Казнен белыми после освобождения Евпатории.
Палач Кебабчанц, по кличке кровавый. Заместитель председателя Евпаторийского исполкома, участник Варфоломеевской ночи. Казнен белыми.
Женщина-палач Варвара Гребенникова (Немич). В январе 1920 года приговаривала к смерти офицеров и буржуазию на борту парохода Румыния. Казнена белыми.
Палач. Участник Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии. Казнен белыми.
Палач. Участник Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии. Казнен белыми.
Женщина-палач. Участница Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии. Казнена белыми.
Женщина-палач. Участница Варфоломеевской ночи в Евпатории и расстрелов на Румынии. Казнена белыми.
Палачи херсонской ЧК.
Дора Евлинская, моложе 20 лет, женщина-палач, казнившая в одесской ЧК собственными руками 400 офицеров.
Саенко Степан Афанасьевич, комендант концлагеря в Харькове.
Трупы заложников, расстрелянных в харьковской тюрьме.
Харьков. Трупы заложников, умерших под пытками большевиков.
Харьков. Трупы замученных женщин-заложниц. Вторая слева С. Иванова, владелица мелочного магазина. Третья слева А.И. Карольская, жена полковника. Четвертая Л. Хлопкова, помещица. У всех заживо взрезаны и вылущены груди, половые органы обожжены и в них найдены уголья.
Харьков. Тело заложника поручика Боброва, которому палачи отрезали язык, отрубили кисти рук и сняли кожу вдоль левой ноги.
Харьков, двор чрезвычайки. Труп заложника И. Пономаренко, бывшего телеграфиста. Правая рука обрублена. Поперек груди несколько глубоких надрезов. На заднем плане еще два трупа.
Труп заложника Ильи Сидоренко, владельца модного магазина в городе Сумы. У убитого переломаны руки, сломаны ребра, взрезаны половые органы. Замучен в Харькове.
5 сентября 1793 года Французский национальный конгресс установил Режим Террора для защиты революции.
5 сентября 1918 г. был объявлен красный террор в России.
Случайно ли это совпадение? Большевики пытались оправдать красный террор тем, что он якобы был ответом на так называемый "белый террор". Однако же большевицких главарей на самом деле убивали эсеры и анархисты. Что ж, для них это было привычным делом. Раньше они терроризировали "царских сатрапов", после 1917 года - коммунистических вождей.
17 августа 1918 г. в Петербурге бывшим студентом, юнкером во время войны, социалистом был убит народный комиссар Северной Коммуны, руководитель Петербургской Чрезвычайной Комиссии - Урицкий. Официальный документ об этом акте гласит: "При допросе Леонид Каннегиссер заявил, что он убил Урицкого не по постановлению партии, или какой-нибудь организации, а по собственному побуждению, желая отомстить за арест офицеров и расстрел своего друга Перельцвейга"
.
28-го августа социалистка Каплан покушалась на жизнь Ленина в Москве.
Как ответила на эти два террористических акта советская власть?
По постановлению Петроградской Чрезвычайной Комиссии - как гласит официозное сообщение в "Еженедельнике Чрез. Ком." 20-го октября (№ 5) - расстреляно 500 человек заложников. С уверенностью однако можно сказать, что действительная цифра значительно превосходит цифру приведенного позднейшего полуофициального сообщения (никакого официального извещения никогда не было опубликовано). В самом деле, 23-го марта 1919 года английский военный священник Lombard сообщал лорду Керзону: "в последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой".
Что же это неверное сообщение? Но об этом факте многие знают и в Петрограде и в Москве. Мы увидим из другого источника, что и в последующее время большевицкая власть прибегала к таким варварским способам потопления врагов (напр., в 1921 г).
Один из очевидцев Петроградских событий сообщает такие детали:
"Что касается Петрограда, то, при беглом подсчете, число казненных достигает 1.300, хотя большевики признают только 500, но они не считают тех многих сотен офицеров, прежних слуг и частных лиц, которые были расстреляны в Кронштадте и Петропавловской крепости в Петрограде без особого приказа центральной власти, по воле местного Совета; в одном Кронштадте за одну ночь было расстреляно 400 ч. Во дворе были вырыты три больших ямы, 400 человек поставлены перед ними и расстреляны один за другим".
"Истерическим террором" назвал эти дни в Петрограде один из руководителей ВЧК Петерс в интервью, данном газетному корреспонденту в ноябре: "Вопреки распространенному мнению - говорил Петерс, - я вовсе не так кровожаден, как думают" . В Петербурге "мягкотелые революционеры были выведены из равновесия и стали чересчур усердствовать. До убийства Урицкого в Петрограде не было расстрелов, а после него слишком много и часто без разбора, тогда как Москва в ответ на покушение на Ленина ответила лишь расстрелом нескольких царских министров".
Оставляю пока в стороне совершенно ложное утверждение Петерса, что до убийства Урицкого в Петрограде не было смертных казней. Петерс не постыдился сделать это заявление, когда всего за несколько дней перед тем в том же "Еженедельнике Ч. К." (No. 6) был опубликован весьма укороченный список расстрелянных за покушение на Ленина. Их было опубликовано через два месяца после расстрела 90 человек. Среди них были и министры, были офицеры, как были и служащие кооперативных учреждений, присяжные поверенные, студенты, священники и др. Мы не знаем числа расстрелянных. Кроме единственного сообщения в "Еженедельнике Ч. К." никогда ничего больше не было опубликовано. А между тем мы знаем, что людей в эти дни в Москве по общим сведениям было расстреляно больше 300.
Не только Петербург и Москва ответили за покушение на Ленина сотнями убийств. Эта волна прокатилась по всей советской России - и по большим и малым городам и по местечкам и селам. Редко сообщались в большевицкой печати сведения об этих убийствах, по все же в "Еженедельнике" мы найдем упоминания и об этих провинциальных расстрелах, иногда с определенным указанием: расстрелян за покушение на Ленина. Возьмем хотя бы некоторые из них.
"Преступное покушение на жизнь нашего идейного вождя, тов. Ленина - сообщает Нижегородская Ч.К. - побуждает отказаться от сентиментальности и твердой рукой провести диктатуру пролетариата"… "Довольно слов!"… "В силу этого" - комиссией "расстрелян 41 человек из вражеского лагеря". И дальше шел список, в котором фигурируют офицеры, священники, чиновники, лесничий, редактор газеты, стражник и пр. и пр. В этот день в Нижнем на всякий случай взято до 700 заложников. "Раб. Кр. Ниж. Лист" пояснял это: "Нa каждое убийство коммуниста или на покушение на убийство мы будем отвечать расстрелом заложников буржуазии, ибо кровь наших товарищей убитых и раненых требует отмщения".
"В ответ на убийство тов. Урицкого и покушение на тов. Ленина… красному террору подвергнуты", по постановлению Сумской (Харьковской губ.) уездной Ч.К., трое летчиков;. Смоленской Областной Комиссией 38 помещиков Западной Области; Новоржевской - какие то Александра, Наталия, Евдокия, Павел и Михаил Росляковы; Пошехонской - 31 (целыми семьями: 5 Шалаевых, 4 Волковых), Псковской - 31, Ярославской - 38, Архангельской - 9, Себежской - 17, Вологодской - 14, Брянской - 9 грабителей (!!) и т. д. и т. д.
Всероссийской Ч.К. за покушение на вождя всемирного пролетариата среди других расстреляны: артельщик Кубицкий за ограбление 400 т. р., два матроса за то же, комиссар Ч. К. Пискунов "пытавшийся продать револьвер милиционеру", два фальшивых монетчика и др. Такой список, между прочим, был опубликован в No. 3 "Еженедельника В. Ч. К." Таких опубликованных списков можно было бы привести десятки, а неопубликованных - не было места, где бы не происходили расстрелы "за Ленина".
Впервые, кажется, появляется официальное заявление о заложниках, которые будут "немедленно расстреляны", при "малейшем контрреволюционном выступлении". "За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сотни голов буржуазии и всех их приспешников" - гласило объявление "всем гражданам города Торжка и уезда", выпущенное местной уездной Ч. К. Далее шел список арестованных и заключенных в тюрьму, в качестве "заложников": инженеры, купцы, священник и… правые социалисты-революционеры. Всего 20 человек. В Иванове-Вознесенске заложников взято 184 человека и т. д. В Перми за Урицкого и Ленина расстреляно 50 человек.
Не довольно ли и приведенных фактов, чтобы опровергнуть официальные сообщения. За Урицкого и Ленина действительно погибли тысячи невиновных по отношению к этому делу людей. Тысячи по всей России были взяты заложниками. Какова была их судьба? Напомним хотя бы о гибели ген. Рузского, Радко-Дмитриева и других заложников в Пятигорске. Они, в количестве 32, были арестованы в Ессентуках "во исполнение приказа Народного Комиссара внутренних дел тов. Петровского", как гласило официальное сообщение, заканчивавшееся угрозой расстрела их "при попытке контрреволюционных восстаний или покушения на жизнь вождей пролетариата". Затем были взяты заложники в Кисловодске (в числе 33) и в других местах. Всего числилось 160 человек, собранных в концентрационном лагере в Пятигорске.
13 октября в Пятигорске произошло следующее событие: большевицкий главком Сорокин пытался совершить переворот, имевший целью очистить "советскую власть от евреев". Им были, между прочим, арестованы и убиты некоторые члены Ч.К.
"В оправдание своей расправы Сорокин, - как говорят материалы Деникинской Комиссии, которыми мы пользуемся в данном случае - представил документы, якобы изобличавшие казненных в сношениях с Добровольческой Армией, и хотел получить признание своей правоты и своей власти от созванного им в станице Невиномыского Чрезвычайного Съезда Совдепов и представителей революции и красной армии".
Но враги Сорокина еще до прибытия его на съезд успели объявить его вне закона, "как изменника революции". Он был арестован в Ставрополе и тут же убит… Вместе с тем была решена участь большинства лиц, содержавшихся в качестве заложников в концентрационном лагере.
В No. 157 местных "Известий" 2-го ноября был опубликовал следующий приказ Ч.К., возглавляемой Артабековым: "Вследствие покушения на жизнь вождей пролетариата в гор. Пятигорске 21-го окт. 1918 г. и в силу приказа No. З-ий 8-го октября сего года в ответ на дьявольское убийство лучших товарищей, членов Ц.П.К. и других, по постановлению Чрезвычайной Комиссии расстреляны нижеследующие заложники и лица, принадлежащие к контрреволюционным организациям". Дальше шел список в 59 человек, который начинался ген. Рузским. Тут же был напечатан и другой список в 47 человек, где вперемешку шли: сенатор, фальшивомонетчик, священник. Заложники "были расстреляны". Это ложь. Заложники были зарублены шашками. Вещи убитых были объявлены "народным достоянием"…
И в дальнейшем процветала та же система заложничества.
В Черниговской сатрапии студент П. убил комиссара Н. И достоверный свидетель рассказывает нам, что за это были расстреляны его отец, мать, два брата (младшему было 15 лет), учительница немка и ея племянница 18 лет. Через некоторое время поймали его самого.
Прошел год, в течение которого террор принял в России ужасающие формы: по истине бледнеет все то, что мы знаем в истории. Произошло террористическое покушение, произведенное группой анархистов и левых социалистов-революционеров, первоначально шедших рука об руку с большевиками и принимавших даже самое близкое участие в организации чрезвычайных комиссий. Покушение это было совершено в значительной степени в ответ на убийство целаго ряда членов партии, объявленных заложниками. Еще 15-го июня 1919 г. от имени председателя Всеукраинской Чрезвычайной Комиссии Лациса было напечатано следующее заявление:
25-го сентября 1919 г. в партийном большевицком помещении в Москве, в Леонтьевском переулке произведен был заранее подготовленный взрыв, разрушивший часть дома. Во время взрыва было убито и ранено несколько видных коммунистов. На другой день в московских газетах за подписью Камшева была распубликована угроза: "белогвардейцы", совершившие "гнусное преступление", "понесут страшное наказание". "За убитых" - добавлял Гойхбарт в статье в "Известиях" - власть "сама достойным образом расплатится".
И новая волна кровавого террора пронеслась по России: власть "достойным образом" расплачивалась за взрыв с людьми, которые не могли иметь к нему никакого отношения. За акт, совершенный анархистами, власть просто расстреливала тех, кто в этот момент был в тюрьме.
"В ответ на брошенные в Москве бомбы" в Саратове Чрез. Комиссия расстреляла 28 человек, среди которых было несколько кандидатов в члены Учредительного Собрания из конст.-демократ. партии, бывший народоволец, юристы, помещики, священники и т. д.. Столько расстреляно официально. В действительности больше, столько, сколько по телеграмме из Москвы пришлось из "всероссийской кровавой повинности" на Саратов - таких считали 60.
О том, как составлялись в эти дни списки в Москве, бывшей главной ареной действия, мы имеем яркое свидетельство одного из заключенных в Бутырской тюрьме.
"По рассказу коменданта М. Ч. К. Захарова, прямо с места взрыва приехал в М. Ч. К. бледный, как полотно, и взволнованный Дзержинский и отдал приказ: расстреливать по спискам всех кадет, жандармов, представителей старого режима и разных там князей и графов, находящихся во всех местах заключения Москвы, во всех тюрьмах и лагерях. Так, одним словесным распоряжением одного человека, обрекались на немедленную смерть многие тысячи людей.
Точно установить, сколько успели за ночь и на следующий день перестрелять, конечно, невозможно, но число убитых должно исчисляться по самому скромному раз счету - сотнями. На следующий день это распоряжение было отменено"…
Прошел еще год, и распоряжением центральной власти был введен уже официально особый институт заложников.
30-го ноября 1920 года появилось "правительственное сообщение" о том, что ряд "белогвардейских организаций задумал (?!) совершение террористических актов против руководителей рабоче-крестьянской революции". Посему заключенные в тюрьмах представители различных политических групп объявлялись заложниками.
Сообщая о многочисленных заложниках в Харькове, председатель местного губисполкома Кон докладывал в Харьковском совете: "в случае, если буржуазный гад поднимет голову, то прежде всего падут головы заложников". И падали реально. В Елизаветграде убито в 1921 г. 36 заложников за убийство местного чекиста.
"Большевики восстановили гнусный обычай брать заложников", - писал Локкарт 10-го ноября 1918 г. - И что еще хуже, они разят своих политических противников, мстя их женам. Когда недавно в Петрограде был опубликован длинный список заложников, большевики арестовали жен не найденных и посадили их в тюрьму впредь до явки их мужей".
Арестовывали жен и детей и часто расстреливали их. О таких расстрелах в 1918 г. жен-заложниц за офицеров, взятых в красную армию и перешедших к белым, рассказывают деятели киевского Красного Креста.
В марте 1919 г. в Петербурге расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым. О расстреле заложников в 1919 г. в Кронштадт "родственников офицеров, подозреваемых в том, что они перешли к белой гвардии", говорит записка, поданная в ВЦИК известной левой соц.-рев. Ю. Зубелевич.
Заложники легко переходили в группу контрреволюционеров. Вот документ, публикуемый "Коммунистом": "13-го августа военно-революционный трибунал 14 армии, рассмотрев дело 10-ти граждан гор. Александрии, взятых заложниками (Бредит, Мальский и др.) признал означенных не заложниками, а контрреволюционерами и постановил всех расстрелять". Приговор был приведен в исполнение на другой день.
Брали сотнями заложниц - крестьянских жен вместе с детьми во время крестьянских восстаний в Тамбовской губернии: они сидели в разных тюрьмах, в том числе в Москве и Петербурге чуть ли не в течение двух лет. Напр., приказ оперштаба тамбовской Ч. К. 1-го сентября 1920 г. объявлял: "Провести к семьям восставших беспощадный красный террор… арестовывать в таких семьях всех с 18 летнего возраста, не считаясь с полом и если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их. Села обложить чрезвычайными контрибуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и все имущество".
Как проводился в жизнь этот приказ, свидетельствуют официальные сообщения, печатавшиеся в тамбовских "Известиях": 5-го сентября сожжено 5 сел.; 7-го сентября расстреляно более 250 крестьян… В одном Кожуховском концентрационном лагере под Москвой (в 1921 - 22 г.) содержалось 313 тамбовских крестьян в качестве заложников, в числе их дети от 1 месяца до 16 лет. Среди этих раздетых (без теплых вещей), полуголодных заложников осенью 1921 г. свирепствовал сыпной тиф.
Расстреливали и детей и родителей. И мы найдем засвидетельствованные и такие факты. Расстреливали детей в присутствии родителей и родителей в присутствии детей. Особенно свирепствовал в этом отношении Особый Отдел В.Ч.К., находившийся в ведении полусумасшедшего Кедрова. Он присылал с "фронтов" в Бутырки целыми пачками малолетних "шпионов" от 8 - 14 лет. Он расстреливал на местах этих малолетних шпионов-гимназистов.
Прошел еще год. И во время Кронштадтского восстания тысячи были захвачены в качестве заложников. Затем появились новые заложники в лице осужденных по известному процессу социалистов-революционеров смертников. Эти жили до последних дней под угрозой условного расстрела!
"Заложники - капитал для обмена"… Эта фраза известного чекиста Лациса, может быть, имела некоторый смысл по отношению к иностранным подданным, во время польско-русской войны. Русский заложник - это лишь форма психического воздействия, это лишь форма устрашения, на котором построена вся внутренняя политика, вся система властвования большевиков.
Расстрел за чистые руки
Красный террор начался до объявления красного террора
Андрей ЗУБОВ, ведущий рубрики, доктор исторических наук, профессор МГИМО, ответственный редактор двухтомника «История России. ХХ век»:
История - это не только исследования ученых, тщательно изучивших источники, облазивших архивы, проанализировавших результаты раскопок, памятники материальной и духовной культуры эпохи. История - это еще и то, что профессионалами именуется «живая история», - воспоминания современников, дневники, письма, очерки пережитого.
Иногда они создаются специально «для вечности», рассчитаны на публикацию, на определенный политический эффект. Но намного ценнее такая «живая история», которая предназначена не для печати, а для детей и ближайших родственников, история, которая должна остаться в семье. Она менее нарочита и несравненно более правдива. Это действительно живые и безыскусные картины навсегда ушедшего прошлого, которое нам, однако, никак нельзя забывать, если мы хотим оставаться русскими людьми, если хотим считать Гоголя, Толстого, Бунина своими писателями, Пушкина, Блока, Бродского - своими поэтами, Чайковского, Рахманинова, Шнитке - своими композиторами.
Несмотря на все потрясения русской жизни ХХ века, в семейных и общественных архивах как России, так и зарубежья - и ближнего, и дальнего - сохранилось немало таких свидетельств нашего прошлого. В рубрике «Настоящее прошлое» мы будем время от времени помещать личные свидетельства, никогда до того не публиковавшиеся.
Таким свидетельством, проливающим свет на события без малого 95-летней давности в Киеве, являются воспоминания В.Н. Оболонского, 1905 года рождения, предложенные для публикации одним из авторов нашей рубрики - профессором Высшей школы экономики, доктором юридических наук Александром ОБОЛОНСКИМ. Их правдивость вплоть до деталей подтверждается многими опубликованными и хорошо известными историкам России документами. Но задумаемся о другом: как было жить, и жить в СССР, человеку, 13-летним подростком увидевшему такое?
Этот текст - отрывки из воспоминаний, оставленных мне отцом - Валентином Николаевич Оболонским. Тринадцатилетним мальчиком он стал свидетелем первого прихода большевиков в Киев в начале 1918 года, в период, который в советской историографии именовался «триумфальным шествием советской власти», а начало Красного террора датировалось лишь сентябрём того года якобы «в ответ на злодейское покушение Фани Каплан». Сцены массовых расстрелов под окнами их квартиры, в боковом крыле Мариинского дворца (его отец, а мой дед был в то время его архитектором-смотрителем), и других зверств, происходивших в городе, он описал спустя больше полувека после событий. Но подобные вещи остаются в памяти навсегда.
Александр ОБОЛОНСКИЙ
В середине января 1918 года с северо-востока, с левого берега Днепра к Киеву подошла большевицкая армия под командованием Муравьева**. Обороняли город малочисленные войска Временного правительства, состоявшие в основном из офицеров, оставшихся ему верными. Они заблокировали мосты через Днепр и не допускали переправы красных в город, расположенный на правом берегу. Несмотря на многократное превосходство в силах, красные не смогли переправиться через Днепр и прибегли к самому легкому и безопасному для себя, но самому варварскому способу воздействия на противника. Они начали артиллерийский обстрел центральной части города, где никого, кроме мирного населения, не было.
Снаряды падали где попало - на улицах, площадях, пробивали стены и взрывались в квартирах. Гибли ни в чем не повинные люди. Две недели длился этот обстрел города, две недели люди, как умели, прятались от снарядов, на две недели прервалась жизнь большого города. Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это варварство, если бы не наступившие сильные морозы, сковавшие Днепр льдом и тем самым открывшие возможность переправы через реку помимо мостов. Отряды офицеров, оборонявших мосты, были ликвидированы, и армия красных ворвалась в город, который уже некому было оборонять.
И вот тут-то началось самое страшное из того, что могло случиться. Солдатская масса, поощряемая комиссарами, начала кровавую расправу над теми, кого они считали своими врагами, в первую очередь - над офицерами бывшей царской армии.
Надо сказать, что в это время город, являвшийся центром Юго-Западного фронта, был наводнен офицерами, прибывавшими в свои штабы после развала армии и фронта. Немало было среди них и тех, кто просто вернулся домой, к своим семьям. Солдаты разыскивали и хватали офицеров повсюду - в гостиницах, квартирах, на улицах, на вокзале… Признаки, по которым происходило опознание и задержание офицеров, - обмундирование или остатки его, следы от снятых погон или сами погоны и, наконец, чистые руки. Любой из этих признаков был достаточен для расстрела.
Кровавая расправа над офицерами продолжалась несколько дней. Мы в это время находились в боковой части дворца (казалось, там было безопаснее при артобстреле), где из окон было видно все, что делалось перед его фасадом. Вот что запомнилось мне на всю жизнь.
С раннего утра до позднего вечера во дворец вели схваченных в городе офицеров. Вели группами по нескольку человек, иногда поодиночке, иногда - толпой. Их вводили через главный вход внутрь здания, где в течение нескольких минут решалась их судьба. Затем их выводили за ограду дворца на площадь, находившуюся между оградой дворца и Мариинским парком, и здесь расстреливали, предварительно заставляя снять сапоги и одежду.
Началось все с большой группы офицеров - человек 200-300, захваченных в гостинице «Прага», тогда самой большой в Киеве. Их привели под конвоем, и они понуро стояли толпой перед дворцом. Кое-кто еще был в погонах, но большинство уже без них, некоторые в штатской одежде. Двое из них, видимо, старшие по чину, были введены в здание дворца минут на 5-10. После их возвращения всю группу повели на площадь и расстреляли из пулемета, приканчивая винтовками. В дальнейшем расстреливали небольшими группами или по одному.
Кем и как производилась казнь? Постоянных, профессиональных палачей не было. Им мог быть любой солдат, например, тот, кто привел офицера из города, или любой другой из числа тех, которые постоянно толпились перед зданием дворца. Эта толпа - несколько сот солдат - расположилась перед главным входом. Солдаты сидели или лежали на газоне, курили или переговаривались. Когда из главного входа выводили очередную жертву, всегда из группы солдат выходили 2-3 добровольца и присоединялись к конвойному, ведшему офицера на казнь. Перед расстрелом заставляли снимать сапоги и раздеваться до белья, чтобы не портить вещей, переходивших в руки палачей.
Вот внешний облик одного из солдат революционной армии, поразивший меня тогда и потому хорошо запомнившийся. Высокий детина крестьянского типа. Лицо, заросшее бородой и усами, выражения которого определить невозможно (безликое). На голове измятая папаха. Шинель, подпоясанная ремнем. На ногах хорошие офицерские сапоги. За поясной ремень, в том месте, где положено крепить патронташ, заткнуты две пары офицерских сапог, голенища которых свисают по животу справа и слева. За плечами брезентовый мешок, туго набитый вещами. Одного взгляда на такого «бойца» достаточно, чтобы быть уверенным в том, что им убиты по крайней мере три офицера. И в таком виде он становился в строй, предстоял перед своими командирами и комиссарами. Нужны ли здесь комментарии?
Сказать по правде, не все были такими. Были и поскромнее, скажем, с одной парой сапог за поясом**.
Расправа над офицерами (и над интеллигенцией вообще) происходила не только у дворца, а по всему городу. Люди расстреливались за хорошие сапоги, за интеллигентную внешность, за белые руки. Расстреливали в парках, садах, скверах и просто на улицах. То, что творилось у дворца и чему я был свидетелем, продолжалось несколько дней. По ночам, когда утомившиеся палачи отдыхали в разграбленных квартирах, на площади перед дворцом, там, где лежали трупы сотен жертв, я видел, как вспыхивают и мгновенно погасают слабые огоньки. Сначала никто не мог понять, откуда берутся огоньки среди этой массы мертвых тел. Вскоре выяснилось. Это женщины - матери, жены, сестры, может, невесты убитых ходили среди трупов, светили спичками или фонариком в лица мертвецов, пытаясь найти, узнать своих близких. Все это надо было делать украдкой, чтобы, не дай бог, не проснулись палачи, отдыхавшие где-то совсем рядом. Они бы нашли, как расправиться с таким «самоуправством». Есть ли слова в нашей речи, которыми можно выразить все то горе, весь тот страх, который выпал на долю этих женщин?
Как-то мой сын, выслушав рассказ об этих событиях, спросил меня: «Как умирают люди на казни?» Я не стал описывать ему все, что видел, да и сейчас не могу. Могу лишь сказать, что чем моложе человек, тем легче расстается он с жизнью, чем старше - тем тяжелее.
Вот два характерных случая. На расстрел ведут молодого офицера, ему лет 20 от роду. Он высок, строен, красив, наверное - бывший студент. Идет к месту казни быстро, большими шагами, так, что палачи еле поспевают за ним. Когда он смотрит на солдат, на лице презрение, гадливость, когда смотрит на небо - улыбается. Расправа происходит быстро. Или - ведут на казнь пожилого офицера. Он одет в бекешу, видимо - полковник. Лицо серо-зеленое, ноги подкашиваются. Солдаты бьют его прикладами в спину - он падает. Штыками заставляют встать и снова идти. Перед расстрелом молит о пощаде, протягивая руки с какой-то бумажкой. Среди палачей находятся такие, которые неуклюже рубят его шашками, приканчивая выстрелами уже лежащего.
Мой отец избежал тогда расстрела лишь благодаря случаю. Когда солдаты обходили и обыскивали здание дворца, вся наша семья находилась в двух комнатах, одна из которых выходила в коридор, а вторая была смежной с ней, с малозаметной дверью. Во время обхода солдат все женщины и дети (около 10 человек) находились в правой от коридора комнате и встретили вошедших солдат с детьми на руках, моля не трогать их. В соседней, смежной комнате находились отец и еще 2-3 мужчины. Солдаты из-за женщин и детей не заметили ведшей туда двери, и таким образом мужчины были спасены.
Оставаться во дворце дальше было невозможно и опасно, и наша семья решила уйти куда-либо подальше. Было холодно, а мы были без верхней одежды, и моя тетя решила попытать счастья - пойти в нашу квартиру и, если удастся, взять что-нибудь из верхней одежды. Я пошел вместе с ней. Квартира оказалась полностью разгромленной. Шкафы были выворочены, диваны вспороты, картины сорваны со стен, зеркала, посуда перебиты, бутылок 10 хранившейся у отца испанской мадеры выпиты и разбиты. Но тогда меня поразила не столько эта картина разгрома, сколько совершенно невероятный сильный тошнотворный запах, стоявший в квартире. Это была смесь сильного запаха духов, разбитые флаконы от которых валялись рядом с исковерканным трюмо комнаты сестры Жени, махорочного дыма, мадеры и человеческих испражнений. Притом они находились не где-то по углам, а возвышались кучей на верхней крышке нашего прекрасного салонного рояля. Видимо, этим было выражено презрение к «буржуазной» культуре и быту. Вся теплая одежда, в которой мы так нуждались, пропала, пропало и все ценное, что можно было легко унести с собой. Собрав остатки валявшихся одеял, мы поспешили уйти…
Заканчивая рассказ об этом коротком по времени (с конца 1917 по март 1918 г.) периоде, мне хочется сказать тем, кто, может быть, пройдет по площади перед бывшим Мариинским дворцом (сейчас здание находится в распоряжении Рады, стеклянный куб которой возвышается буквально впритык. - Прим. А.В. Оболонского). Здесь поставлен памятник восставшим рабочим также находившегося неподалеку завода «Арсенал». Восстание длилось примерно неделю и заключалось в том, что рабочие, запершись в цехах, вели перестрелку с правительственными войсками, окружившими завод. Не получив поддержки ни с чьей стороны, восстание заглохло, погибли 10-12 человек. Арсенальские рабочие похоронили погибших товарищей со всеми почестями и салютом из винтовок в братской могиле, которую вырыли на большой площади перед дворцом. Никто не препятствовал ни похоронам, ни речам на митинге у братской могилы, ни беспорядочной стрельбе из винтовок в воздух, что должно было означать салют. Я все это видел из окон нашей квартиры.
Эти люди погибли, борясь за интересы своего класса, в том числе - за свои собственные. Экскурсоводы приводят сюда школьников и взрослых, рассказывают о погибших рабочих (не называя, впрочем, их числа). О них написано в книгах по истории, они воспеты в поэзии, изображены на картинах. А кто знает о том, что здесь, на этой площади, каждая пядь земли пропитана кровью многих сотен русских людей, в основном молодых интеллигентов, выполнявших свой долг по защите родины от внешнего врага, настроенных в большинстве своем антимонархически и желавших справедливости, добра и свободы своей родине, своему народу?
Живых свидетелей почти не осталось. Пусть тот, кто побывает здесь, помянет их добрым словом и подумает о страшном, непоправимом зле, нанесенном большевицкой революцией, с самого начала уничтожавшей лучших представителей нашего народа.
…Наступил март 1918 года. В Киев вошли немецкие войска, вошли без боя, без выстрела, четким строем, как стальная несокрушимая машина. Красную армию как ветром сдуло. В городе быстро восстанавливался порядок. Первым делом был вымыт и продезинфицирован вокзал, начал работать транспорт, открылись школы и больницы. Все важные учреждения и предприятия охранялись немецкими караулами. Ожила торговля. Одновременно ходили разные деньги - немецкие марки, австрийские кроны, украинские карбованцы, царские рубли (последние ценились выше всего). Гражданская власть была в руках гетмана Скоропадского - бывшего царского генерала. По отношению к местному населению немцы вели себя крайне осторожно. Никаких конфликтов, никаких репрессий. Даже за убийство командующего немецкими войсками генерала Эйхгорна был казнен только один человек. За постой и продовольствие платили немецкими марками (разумеется, обесцененными инфляцией). Осенью 1918 года в Германии произошла революция, и немецкие войска быстро и организованно оставили Киев. На короткое время городом овладел Петлюра, которого сменили красные. Летом 1919 года в город вошли, восторженно встреченные киевлянами, деникинские войска. Их сменила Красная армия, затем на один месяц (20 апреля 1920 года) пришли поляки, а 20 мая 1920 года в Киеве окончательно установилась советская власть.
Каждая из сменявшихся властей устраивала военный парад на Софийской площади. Были и репрессии против сторонников власти предыдущей. Однако по массовости и жестокости красный террор не может быть сравнен ни с каким другим. Я помню газеты, в которых часто печатались списки лиц, «расстрелянных в порядке красного террора», численностью 50, 70, 90, а однажды даже - 125 человек. Пострадала в основном интеллигенция. Крупная буржуазия, аристократия и власть имущие в основном своевременно бежали за границу.
После очередного изгнания красных я был в здании, где помещалась ЧК, - Садовая улица, дом 5. Видел там каретный сарай, где производились расстрелы. На всю жизнь запомнились стены сарая, сплошь испещренные следами от пуль, цементный пол, покрытый толстым слоем застывшей крови, стоки, заполненные кровью, мозги и куски черепов на полу. Из подвала здания, где заседала ЧК, какие-то проходимцы вытаскивали десятки бутылок с вином. Помню женщин, пришедших разыскивать своих мужей, сыновей, братьев и застывших в оцепенении перед следами кровавой расправы.
Все это я видел сам, пережил и запомнил навсегда. События эти в корне изменили всю мою жизнь и предопределили дальнейшую биографию.
Валентин ОБОЛОНСКИЙ
_____________
*Михаил Артемьевич Муравьев (1880-1918), капитан Российской императорской армии, участник Русско-японской и Мировой войн. Из крестьян Ветлужского уезда Костромской губернии. Осенью 1917 г. примкнул к левым эсерам. Выполнял ряд ответственных военных заданий, данных ему Лениным и Троцким (занятие Полтавы, Киева, Одессы, борьба с белочехами на Волге). Отличался невероятной алчностью и жестокостью, не ограничиваясь массовыми расстрелами, применял против мирных жителей боевые отравляющие газы и обстрелы захваченных им городов тяжелой артиллерией. Даже многие большевики называли его «бандитом». 9 июля 1918 г., во время восстания левых эсеров против большевицкой власти, будучи главнокомандующим Волжским фронтом, перешел на сторону восставших, объявив о денонсации Брестского мира и о возобновлении войны с Германией. 11 июля или был застрелен чекистами, или покончил самоубийством в Симбирске. (Прим. А.Б. Зубова)
**Обратили внимание? Постоянных палачей не было. Любой солдат брался за это прибыльное дело! Вот какой была массовая социальная база нового режима, вот как выглядит до предела обнаженный механизм использования низменных инстинктов, грубого стремления к наживе, а также кровавой круговой поруки, которая и в самом начале, и в дальнейшем служила у большевиков одним из важных интегрирующих факторов. Большевизм точно оценил и проэксплуатировал худшие черты народной массы и человеческой натуры вообще. Это вынесло на гребень событий соответствующие, вполне определенные моральные и психологические типы людей. (Прим. А.В. Оболонского)
