Главная Мужские стрижки Достоевский ф м записки из мертвого дома. Книга записки из мертвого дома читать онлайн. V. Летняя пора

Достоевский ф м записки из мертвого дома. Книга записки из мертвого дома читать онлайн. V. Летняя пора

Впечатление о реалиях тюремной или каторжной жизни – достаточно распространенная тематика в русской литературе как в поэзии, так и в прозе. Литературные шедевры, в которых воплощены картины жизни заключенных, принадлежат перу Александра Солженицына, Антона Чехова и других великих русских писателей. Одним из первых открыть читателю картины другого, неизведанного обычным людям мира тюрьмы, с его законами и правилами, специфической речью, своей социальной иерархией осмелился мастер психологического реализма – Федор Михайлович Достоевский.

Хотя произведение относится к раннему творчеству великого писателя, когда он еще оттачивал свое прозаическое мастерство, в повести уже чувствуются попытки психологического анализа состояния человека, находящегося в критических условиях жизни. Достоевский не просто воссоздает реалии тюремной действительности, автор методом аналитического отображения исследует впечатления людей от нахождения в остроге, их физическое и психологическое состояние, влияние каторги на индивидуальную оценку и самообладание героев.

Анализ произведения

Интересен жанр произведения. В академической критике жанр его определяют как повесть в двух частях. Однако сам автор назвал его записками, то есть жанром, близким к мемуарно-эпистолярному. Воспоминания автора – это не размышления о своей судьбе или событиях из собственной жизни. «Записки из Мертвого дома» – это документальное воссоздание картин тюремной действительности, которые стали результатом осмысления увиденного и услышанного за четыре года, проведенных Ф.М. Достоевским на каторге в Омске.

Стиль повести

«Записки из Мертвого дома» Достоевского представляют собой повествование в повествовании. Во введении речь ведется от лица безымянного автора, который повествует о неком человеке – дворянине Александре Петровиче Горянчикове.

Из слов автора читателю становится известным, что Горянчиков – человек лет 35-ти доживает свой век в небольшом сибирском городке К. За убийство собственной жены, Александр был приговорен к 10 годам каторжных работ, после которых живет на поселении в Сибири.

Однажды повествователь, проезжая мимо дома Александра, увидел свет и понял, что бывший заключенный что-то пишет. Несколько позже рассказчик узнал о его смерти, а хозяйка квартиры отдала ему бумаги покойного, среди которых была тетрадка с описанием тюремных воспоминаний. Свое творение Горянчиков назвал «Сцены из Мертвого дома». Дальнейшие элементы композиции произведения представляют 10 глав, раскрывающие реалии лагерной жизни, повествование в которых ведется от лица Александра Петровича.

Система персонажей произведения достаточно разнообразна. Однако «системой» в истинном значении этого термина ее назвать нельзя. Персонажи появляются и исчезают вне сюжетной структуры и логики повествования. Герои произведения – это все те, кто окружает заключенного Горянчикова: соседи по бараку, другие заключенные, работники лазарета, надзиратели, военные, жители города. Понемногу рассказчик знакомит читателя с некоторыми заключенными или персоналом лагеря, как бы невзначай повествуя о них. Существуют доказательства реального существования некоторых персонажей, чьи имена были несколько изменены Достоевским.

Главным героем художественно-документального произведения является Александр Петрович Горянчиков, от чьего лица ведется повествование. Его глазами читатель видит картины лагерной жизни. Через призму его отношения воспринимаются персонажи окружающих каторжников, а по окончании его срока заключения обрывается повесть. Из повествования мы больше узнаем о других, нежели об Александре Петровиче. Ведь по сути, что читатель знает о нем? Горянчиков был осужден за убийство жены из ревности и приговорен к каторге на 10 лет. В начале повести герою 35 лет. Спустя три месяца он умирает. Достоевский не акцентирует максимальное внимание на образе Александра Петровича, так как в повести есть два более глубоких и важных образа, которые сложно назвать героями.

В основе произведения образ российского лагеря для каторжников. Автор подробно описывает быт и околицы лагеря, его устав и распорядок жизни в нем. Рассказчик размышляет о том, как и почему люди оказываются там. Кто-то преднамеренно совершает преступление с целью уйти от мирской жизни. Многие из заключенных – настоящие преступники: воры, аферисты, убийцы. А кто-то совершает преступление, защищая свое достоинство или честь своих близких, например, дочери или сестры. Есть среди заключенных и неугодные современной автору власти элементы, то есть политические заключенные. Александру Петровичу непонятно, как можно их объединить все их вместе и наказывать практически одинаково.

Достоевский дает имя образу лагеря устами Горянчикова – Мертвый дом. Этот аллегорический образ раскрывает отношение автора к одному из главных образов. Мертвый дом – то место, где люди не живут, а существуют в ожидании жизни. Где-то глубоко в душе, пряча от насмешек других заключенных, лелеют надежду о свободной полноценной жизни. А некоторые лишены даже ее.

Главным образом произведения, без сомнения, является русский народ, во всем своем разнообразии. Автор показывает различные слои русских по национальности людей, а также поляков, украинцев, татар, чеченцев, которых в Мертвом доме объединила одна судьба.

Главная идея повести

Места лишения свободы, особенно на отечественном грунте, представляют собой особый мир, закрытый и неведомый другим людям. Живя обычной мирской жизнью, мало кто задумывается о том, каково это место содержания преступников, заключение которых сопровождается нечеловеческими физическими нагрузками. Пожалуй, лишь тот, кто побывал в Мертвом доме, имеет представление об этом месте. Достоевский с 1954 по 1954 года находился в каторжном заключении. Писатель поставил перед собой цель – показать все особенности Мертвого дома глазами заключенного, что и стало основной идеей документальной повести.

Сначала Достоевского ужасала мысль о том, среди какого контингента он находится. Но склонность к психологическому анализу личности привела его к наблюдениям за людьми, их состоянием, реакциями, поступками. В первом письме по выходу из острога Федор Михайлович писал брату, что четыре года, проведенные среди реальных преступников и невинно осужденных людей, он не потерял даром. Пусть он не узнал России, зато русский народ он узнал хорошо. Настолько хорошо, как его, быть может, не узнал никто. Еще одной идеей произведения является отражение состояния заключенного.

Федор Михайлович Достоевский

Записки из мертвого дома

Часть первая

Введение

В одном из таких веселых и довольных собою городков, с самым милейшим населением, воспоминание о котором останется неизгладимым в моем сердце, встретил я Александра Петровича Горянчикова, поселенца, родившегося в России дворянином и помещиком, потом сделавшегося ссыльно-каторжным второго разряда за убийство жены своей и, по истечении определенного ему законом десятилетнего термина каторги, смиренно и неслышно доживавшего свой век в городке К. поселенцем. Он, собственно, приписан был к одной подгородной волости, но жил в городе, имея возможность добывать в нем хоть какое-нибудь пропитание обучением детей. В сибирских городах часто встречаются учителя из ссыльных поселенцев; ими не брезгают. Учат же они преимущественно французскому языку, столь необходимому на поприще жизни и о котором без них в отдаленных краях Сибири не имели бы и понятия. В первый раз я встретил Александра Петровича в доме одного старинного, заслуженного и хлебосольного чиновника, Ивана Иваныча Гвоздикова, у которого было пять дочерей, разных лет, подававших прекрасные надежды. Александр Петрович давал им уроки четыре раза в неделю, по тридцати копеек серебром за урок. Наружность его меня заинтересовала. Это был чрезвычайно бледный и худой человек, еще нестарый, лет тридцати пяти, маленький и тщедушный. Одет был всегда весьма чисто, по-европейски. Если вы с ним заговаривали, то он смотрел на вас чрезвычайно пристально и внимательно, с строгой вежливостью выслушивая каждое слово ваше, как будто в него вдумываясь, как будто вы вопросом вашим задали ему задачу или хотите выпытать у него какую-нибудь тайну, и, наконец, отвечал ясно и коротко, но до того взвешивая каждое слово своего ответа, что вам вдруг становилось отчего-то неловко и вы, наконец, сами радовались окончанию разговора. Я тогда же расспросил о нем Ивана Иваныча и узнал, что Горянчиков живет безукоризненно и нравственно и что иначе Иван Иваныч не пригласил бы его для дочерей своих; но что он страшный нелюдим, ото всех прячется, чрезвычайно учен, много читает, но говорит весьма мало и что вообще с ним довольно трудно разговориться. Иные утверждали, что он положительно сумасшедший, хотя и находили, что, в сущности, это еще не такой важный недостаток, что многие из почетных членов города готовы всячески обласкать Александра Петровича, что он мог бы даже быть полезным, писать просьбы и проч. Полагали, что у него должна быть порядочная родня в России, может быть даже и не последние люди, но знали, что он с самой ссылки упорно пресек с ними всякие сношения, – одним словом, вредит себе. К тому же у нас все знали его историю, знали, что он убил жену свою еще в первый год своего супружества, убил из ревности и сам донес на себя (что весьма облегчило его наказание). На такие же преступления всегда смотрят как на несчастия и сожалеют о них. Но, несмотря на все это, чудак упорно сторонился от всех и являлся в людях только давать уроки.

Я сначала не обращал на него особенного внимания, но, сам не знаю почему, он мало-помалу начал интересовать меня. В нем было что-то загадочное. Разговориться не было с ним ни малейшей возможности. Конечно, на вопросы мои он всегда отвечал и даже с таким видом, как будто считал это своею первейшею обязанностью; но после его ответов я как-то тяготился его дольше расспрашивать; да и на лице его, после таких разговоров, всегда виднелось какое-то страдание и утомление. Помню, я шел с ним однажды в один прекрасный летний вечер от Ивана Ивановича. Вдруг мне вздумалось пригласить его на минутку к себе выкурить папироску. Не могу описать, какой ужас выразился на лице его; он совсем потерялся, начал бормотать какие-то бессвязные слова и вдруг, злобно взглянув на меня, бросился бежать в противоположную сторону. Я даже удивился. С тех пор, встречаясь со мной, он смотрел на меня как будто с каким-то испугом. Но я не унялся; меня что-то тянуло к нему, и месяц спустя я ни с того ни с сего сам зашел к Горянчикову. Разумеется, я поступил глупо и неделикатно. Он квартировал на самом краю города, у старухи мещанки, у которой была больная в чахотке дочь, а у той незаконнорожденная дочь, ребенок лет десяти, хорошенькая и веселенькая девочка. Александр Петрович сидел с ней и учил ее читать в ту минуту, как я вошел к нему. Увидя меня, он до того смешался, как будто я поймал его на каком-нибудь преступлении. Он растерялся совершенно, вскочил со стула и глядел на меня во все глаза. Мы наконец уселись; он пристально следил за каждым моим взглядом, как будто в каждом из них подозревал какой-нибудь особенный таинственный смысл. Я догадался, что он был мнителен до сумасшествия. Он с ненавистью глядел на меня, чуть не спрашивая: «Да скоро ли ты уйдешь отсюда?» Я заговорил с ним о нашем городке, о текущих новостях; он отмалчивался и злобно улыбался; оказалось, что он не только не знал самых обыкновенных, всем известных городских новостей, но даже не интересовался знать их. Заговорил я потом о нашем крае, о его потребностях; он слушал меня молча и до того странно смотрел мне в глаза, что мне стало наконец совестно за наш разговор. Впрочем, я чуть не раздразнил его новыми книгами и журналами; они были у меня в руках, только что с почты, я предлагал их ему еще неразрезанные. Он бросил на них жадный взгляд, но тотчас же переменил намерение и отклонил предложение, отзываясь недосугом. Наконец я простился с ним и, выйдя от него, почувствовал, что с сердца моего спала какая-то несносная тяжесть. Мне было стыдно и показалось чрезвычайно глупым приставать к человеку, который именно поставляет своею главнейшею задачею – как можно подальше спрятаться от всего света. Но дело было сделано. Помню, что книг я у него почти совсем не заметил, и, стало быть, несправедливо говорили о нем, что он много читает. Однако же, проезжая раза два, очень поздно ночью, мимо его окон, я заметил в них свет. Что же делал он, просиживая до зари? Не писал ли он? А если так, что же именно?

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

ВВЕДЕНИЕ

В отдаленных краях Сибири, среди степей, гор или непроходимых лесов,
попадаются изредка маленькие города, с одной, много с двумя тысячами
жителей, деревянные, невзрачные, с двумя церквами - одной в городе, другой
на кладбище, - города, похожие более на хорошее подмосковное село, чем на
город. Они обыкновенно весьма достаточно снабжены исправниками, заседателями
и всем остальным субалтерным чином. Вообще в Сибири, несмотря на холод,
служить чрезвычайно тепло. Люди живут простые, нелиберальные; порядки
старые, крепкие, веками освященные. Чиновники, по справедливости играющие
роль сибирского дворянства, - или туземцы, закоренелые сибиряки, или наезжие
из России, большею частью из столиц, прельщенные выдаваемым не в зачет
окладом жалованья, двойными прогонами и соблазнительными надеждами в
будущем. Из них умеющие разрешать загадку жизни почти всегда остаются в
Сибири и с наслаждением в ней укореняются. Впоследствии они приносят богатые
и сладкие плоды. Но другие, народ легкомысленный и не умеющий разрешать
загадку жизни, скоро наскучают Сибирью и с тоской себя спрашивают: зачем они
в нее заехали? С нетерпением отбывают они свой законный термин службы, три
года, и по истечении его тотчас же хлопочут о своем переводе и возвращаются
восвояси, браня Сибирь и подсмеиваясь над нею. Они неправы: не только с
служебной, но даже со многих точек зрения в Сибири можно блаженствовать.
Климат превосходный; есть много замечательно богатых и хлебосольных купцов;
много чрезвычайно достаточных инородцев. Барышни цветут розами и нравственны
до последней крайности. Дичь летает по улицам и сама натыкается на охотника.
Шампанского выпивается неестественно много. Икра удивительная. Урожай бывает
в иных местах сам-пятнадцать... Вообще земля благословенная. Надо только
уметь ею пользоваться. В Сибири умеют ею пользоваться.
В одном из таких веселых и довольных собою городков, с самым милейшим
населением, воспоминание о котором останется неизгладимым в моем сердце,
встретил я Александра Петровича Горянчикова, поселенца, родившегося в России
дворянином и помещиком, потом сделавшегося ссыльно-каторжным второго разряда
за убийство жены своей и, по истечении определенного ему законом
десятилетнего термина каторги, смиренно и неслышно доживавшего свой век в
городке К. поселенцем. Он, собственно, приписан был к одной подгородной
волости, но жил в городе, имея возможность добывать в нем хоть какое-нибудь
пропитание обучением детей. В сибирских городах часто встречаются учителя из
ссыльных поселенцев; ими не брезгают. Учат же они преимущественно
французскому языку, столь необходимому на поприще жизни и о котором без них
в отдаленных краях Сибири не имели бы и понятия. В первый раз я встретил
Александра Петровича в доме одного старинного, заслуженного и хлебосольного
чиновника, Ивана Иваныча Гвоздикова, у которого было пять дочерей, разных
лет, подававших прекрасные надежды.

История создания

Повесть носит документальный характер и знакомит читателя с бытом заключённых преступников в Сибири второй половины XIX века. Писатель художественно осмыслил всё увиденное и пережитое за четыре года каторги (с по ), будучи сосланным туда по делу петрашевцев . Произведение создавалось с по года, первые главы были опубликованы в журнале «Время ».

Сюжет

Изложение ведётся от лица главного героя, Александра Петровича Горянчикова, дворянина, оказавшегося на каторге сроком на 10 лет за убийство жены. Убив жену из ревности, Александр Петрович сам признался в убийстве, а отбыв каторгу , оборвал все связи с родственниками и остался на поселении в сибирском городе К., ведя замкнутый образ жизни и зарабатывая на жизнь репетиторством. Одним из немногих развлечением его остается чтение и литературные зарисовки о каторге . Собственно «заживо Мёртвым домом», давшим название повести, автор называет острог , где каторжане отбывают заключение, а свои записи - «Сцены из мертвого дома».

Персонажи

Часть первая

Часть вторая

Ссылки

Фёдор Михайлович Достоевский
Романы	Бедные люди \| Униженные и оскорблённые \| Записки из подполья \| Преступление и наказание \| Игрок \| Идиот \| Бесы \| Подросток \| Братья Карамазовы
Повести и рассказы	Двойник \| Записки из Мёртвого дома \| Роман в девяти письмах \| Село Степанчиково и его обитатели \| Господин Прохарчин \| Хозяйка \| Белые ночи \| Ёлка и свадьба \| Ползунков \| Слабое сердце \| Чужая жена и муж под кроватью \| Неточка Незванова \| Маленький герой \| Дядюшкин сон \| Честный вор \| Петербургские сновидения в стихах и в прозе \| Скверный анекдот \| Крокодил \| Вечный муж \| Бобок \| Мужик Марей \| Столетняя \| Кроткая \| Два самоубийства \| Мальчик у Христа на ёлке \| Сон смешного человека
Публицистика	Петербургская летопись \| Зимние заметки о летних впечатлениях \| Дневник писателя \| Пушкин (очерк)
Связанные статьи	Музеи Ф. М. Достоевского \| Адреса Ф. М. Достоевского \| Петербург Достоевского

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Записки из мертвого дома" в других словарях:

- «ЗАПИСКИ ИЗ МЕРТВОГО ДОМА», Россия, REN TV, 1997, цв., 36 мин. Документальный фильм. Фильм исповедь о жителях острова Огненный, близ Вологды. Помилованные убийцы сто пятьдесят «смертников», для которых высшая мера наказания Указом Президента… … Энциклопедия кино

Записки из Мёртвого дома … Википедия

Писатель, родился 30 октября 1821 г. в Москве, умер 29 января 1881 г., в Петербурге. Отец его, Михаил Андреевич, женатый на дочери купца, Марье Федоровне Нечаевой, занимал место штаб лекаря в Мариинской больнице для бедных. Занятый в больнице и… … Большая биографическая энциклопедия

Знаменитый романист, род. 30 окт. 1821 г. в Москве, в здании Марьинской больницы, где отец его служил штаб лекарем. Мать, урожденная Нечаева, происходила из московского купечества (из семьи, по видимому, интеллигентной). Семья Д. была… …

История русской литературы для удобства обозрения основных явлений ее развития может быть разделена на три периода: I от первых памятников до татарского ига; II до конца XVII века; III до нашего времени. В действительности эти периоды резко не… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Достоевский, Федор Михайлович знаменитый писатель. Родился 30 октября 1821 г. в Москве в здании Мариинской больницы, где отец его служил штаб лекарем. Он рос в довольно суровой обстановке, над которой витал угрюмый дух отца человека нервного,… … Биографический словарь

Достоевский Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ Федор Михайлович (1821 1881) гениальный представитель литературного стиля, созданного городским мещанством в условиях разрушения сословно крепостнического строя и нарождения капитализма. Р. в Москве в семье лекаря,… … Литературная энциклопедия

- (1821 1881), русский писатель, член корреспондент Петербургской АН (1877). В повестях «Бедные люди» (1846), «Белые ночи» (1848), «Неточка Незванова» (1849, не окончена) и других поставил проблему нравственного достоинства «маленького человека» в… … Энциклопедический словарь

Фёдор Михайлович Достоевский Портрет Достоевского работы Перова, 1872 Дата рождения: 30 октября (11 ноября) 1821 Место рождения … Википедия

В Советском Союзе было немало неугодных музыкальных групп, – их пытались дискредитировать или запретить, но они, конечно, продолжали появляться. Одной из таких была группа «Записки мертвого человека», сформированная в Казани в середине 80-х любителем восточных единоборств Виталием Карцевым и физиком с красным дипломом Владимиром Гуськовым.

Виталий стал вокалистом и отвечал за все тексты песен, Владимир – гитаристом и встал на бэк-вокал. Примерно в то же время, в Молодежном центре Казани зарождался рок-клуб и именно там приятели нашли остальных участников коллектива. К ним присоединился барабанщик, а в последующем – пиар-менеджер Андрей Аникин, пораженный энергией самовыражения Виталия и его стихами «на злобу дня». В том же клубе они познакомились с Владимиром Бурмистровым – тоже барабанщиком, но в группе он удачно выступил в роли «перкуссиониста». И пятым участником ЗМЧ стал старый приятель Виталия – басист Виктор Шургин. Так, укомплектовав состав, ЗМЧ ступили на путь бунтарской рок-группы. Работать было тяжело – у них не было ни постоянного места для репетиций, ни толковых инструментов, ни связей в музыкальной тусовке. Тем не менее, в полевых условиях за один день на катушечный магнитофон в подсобке ЖКХ был записан первый альбом группы ЗМЧ «Инкубатор дураков» в 1986 году.

До появления ЗМЧ Виталий Карцев годами занимался единоборствами и боевым искусством – восточная философия вообще оказала на него очень сильное влияние. А от его личности и мировосприятия передалась и на творчество группы – само название «Записки мертвого человека» было навеяно стихами японского поэта мастера дзен Сидо Бунана: «Жить как мертвец», а музыка развивалась в некоем интегральном направлении с элементами пост-панка, рока и психоделики. Увлечение Виталия восточными учениями плотно чувствуется во всех составляющих группах – абстрактные тексты о поиске жизненной ценности вперемешку с тягостным, местами заунывным звучанием, ассоциативно напоминают эзотерику Азии.

Записки мертвого человека, 1989 год

В том же 1986 году они выступили на рок-фестивале в Доме Пионеров Советского района, где их заметил телеведущий Шамиль Фаттахов и пригласил поучаствовать в «версусе» тех времен –музыкальной телепрограмме «Дуэль». Появившись на большом экране, ЗМЧ уже не остались без внимания со своими политическими намеками в песнях. По словам Карцева, сверху был отдан приказ слить группу, и во второй части программы ЗМЧ проиграли и выбыли из шоу. Вспоминая тот период, он рассказывал о подосланных судьях: «Первой вещью, которую мы сыграли на этой программе, была „ХамМиллиония“ - с намеком на наше общество. А вторая - „Бессильный созерцатель“ - была о том, что один человек бессилен изменить что-то в этом погрязшем в грязных политических играх мире. Выступление заметили, и Шамилю пришло указание сверху: сделать еще одну передачу, чтобы нас задавить. На второй передаче в эфире стали зачитывать письма: якобы люди из районов писали, что это недопустимо и им такая музыка не нравится. А еще были такие же засланные эксперты».

ЗМЧ отличались удивительной плодовитостью – только в 1988 году они записали два альбома. Первый – «Дети коммунизма», а второй «Эксгумация» был записан за одну ночь в Москве, на Останкинской телестудии. Подобная работоспособность удивляла как друзей-музыкантов, так и поклонников, которые не успевали оценить предыдущий альбом, как уже выходит новый. Но за качество музыки Карцев не решается брать ответственность: «Все удивлялись: как? А так, что музыканты у нас были первоклассные - с лету все брали. Сейчас группы пишутся за большие деньги в хороших студиях, сидят месяцами, а на выходе зачастую все равно говно. У нас, конечно, может, тоже говно, но мы его хотя бы сделали быстро », – вспоминает он спустя более 20 лет. Альбом «Эксгумация» отличается сильной политизированностью, бунтарским духом и протестом против чиновников и политической системы, царящей в последние годы существования СССР, но при этом в лирике найдутся и моменты отчаяния, когда автор говорит о потерянных надеждах, возложенных на советское общество зря.

ЗМЧ регулярно ездили в небольшие туры по регионам и продолжали писать музыку, несмотря на то, что у всех участников коллектива была жизнь вне группы – Виталий, например, учился на юридическом факультете Казанского университета и продолжал заниматься единоборствами. Все выступления ЗМЧ в маленьких городах сопровождались недовольствами местных чиновников и комсомольцев, но все равно продолжались. Обретя достаточную для казанской группы популярность, их музыка стала интересна режиссерам и радиостанциям – их композиции использовались в качестве саундтреков в короткометражках «Странник в Булгарах» и «Афганистан», а песня «Дети коммунизма» прозвучала на радио BBC. Конечно, сейчас, в реалиях XXI века это тяжело назвать великим успехом, но молодой группе из Казани, которая занималась музыкой ради музыки, большего и не нужно было.

В 1987 году они изменили состав, сменив гитариста и ударника: к группе присоединились два брата – Александр (гитара и вокал) и Евгений (бас-гитара и бэк-вокал) Гасиловы, и Бурмистров Владимир в качестве ударника. А бывший барабанщик Андрей Аникин стал выполнять те задачи, которые в наше время считают сферой пиар-менеджмента – он организовывал выступления, договаривался о включении группы в программу разных фестивалей, заводил контакты с владельцами студий звукозаписи и делал прочие, необходимые для музыкального коллектива, дела. И у него отлично получалось – ЗМЧ выступали на фестивалях в разных городах (московский «Рок за демократию», ленинградский «Аврора», барнаульский «Рок-Азия», самарский «Самый плохой»), на телепрограммах и в московском Доме культуры, попутно записывая альбом за альбомом.

Их полная дискография впечатляет – за 10 лет существования они выпустили 10 альбомов, буквально ежегодно по одному. При этом существуют композиции, так и не вошедшие ни в одну из работ. Многие из альбомов записывались за максимально сжатые сроки – «Науку праздновать смерть» они записали в 1990 году в петербургской студии у Андрея Тропилло за три-четыре дня. Альбом 1992 года «Мольба (Пустого сердца)» стал важным элементом в жизни группы – именно с ним ЗМЧ стала первой казанской группой, зазвучавшей на фирме «Мелодия», выпустив альбом на виниле. Сейчас пластинка считается раритетом и находится только в частных коллекциях самых ярых поклонников, которые, однако, иногда могут продать любую вещь за достаточно большую сумму.

Это слайд-шоу требует JavaScript.

В последние годы существования группы, Карцев совмещал занятия музыкой и академическую деятельность, будь то обучение в университете или преподавание. До 1994 в перерывах между турами по России он уезжал в Европу, где преподавал цигун, багуа, возвращался в Россию и снова ехал на гастроли.

В их текстах часто прослеживается тема мистики, мертвецов, могил и остальных составляющих кладбища: «Я сегодня очень храбрый, разыгрался на трубе, все соседи по могиле аплодировали мне» – в песне «Храбрый мертвец» Виталий предстает в образец умершего человека, а в «Магистре безмолвия» заявляет, что «Нет друга надежней, чем смерть» . Но помимо размышлений об абстрактном, ЗМЧ часто обращаются к политике и общественному устрою, окружающему их, за что они и оказались неугодны правящей партии. Например, в песне «Инкубатор дураков», они поют о системе, которая «размножает индюков, чтобы те друг другу перебили морды, иначе не будет работы для тех, кто сторожит покой и успех — главных стряпунов, главных дармоедов» явно отсылая слушателя к реальностям советской действительности. Но общий посыл творчества ЗМЧ почти всегда оставляет слушателя с ощущением безнадежности и отчаяния. В одной из строчек «Беды», Виталий резюмирует, что «Сегодня лучше, чем вчера, а завтра тоже с новой строчки скупые игры бытия и трепет жизни в мертвой точке». И эта строчка характерна для всей лирики ЗМЧ, а рассуждения о скудности жизни и ментальной смерти преследуют все творчество группы.

При прослушивании архива ЗМЧ современный слушатель найдет ни один недостаток, но учитывая все условия существования группы, это легко простить. Нельзя не отметить их плодовитость и работоспособность: 10 альбомов, а композиции по длительности достигают 10 минут и наполнены совершенно разными звуками и инструментами, создающих общее впечатление то ли религиозной церемонии, то ли похоронной процессии.

Проект ЗМЧ был закрыт не из-за потери интереса, не из-за ссор участников и не из-за перемен в стране, как считают некоторые, а из-за гибели младшего брата Виталия Карцева, о чем не любит распространяться и рассказывать. Он и во время существования группы не забрасывал занятия единоборствами, а после роспуска коллектива углубился в учение еще сильнее, а другие участники остались в музыкальной сфере, просто на других позициях. Оглядываясь назад, можно заявить, что ЗМЧ оставили след в казанском рок-движении и вошли в плеяду лучших представителей казанской волны 80-х и начала 90-х годов.