1 июля исполняется 128 лет со дня рождения Веры Мухиной, автора «Рабочего и колхозницы», каменного оратора сталинской эпохи, как называли ее современники.

Мастерская Веры Мухиной в Пречистенском переулке

Вера Мухина родилась в Риге в 1889 году в богатой купеческой семье. Она рано потеряла мать, умершую от туберкулеза. Отец, опасаясь за здоровье дочери, перевез ее в благоприятный климат в Феодосию. Там Вера окончила гимназию, а позже переехала в Москву, где училась в студиях известных пейзажистов Константина Юона и Ильи Машкова.

На решение Мухиной стать скульптором, в том числе, повлиял трагический случай: катаясь на санях, девушка получила серьезную травму лица. Пластическим хирургам буквально пришлось «пришивать» 22-летней Вере нос. Это происшествие стало символичным, открыв Мухиной точное приложение ее художественному дарованию.

Одно время Вера Игнатьевна жила в Париже и Италии, изучая искусство периода Ренессанса. В СССР Мухина стала одним из самых выдающихся архитекторов. Всеобщая известность пришла к ней после того, как ее монумент «Рабочий и колхозница» был выставлен на Всемирной выставке в Париже в 1937 году.

Именно со скульптурой «Рабочего и колхозницы», ставшей символом «Мосфильма» , а также с простым, на первый взгляд, изобретением — граненым стаканом — связано в сознании большинства имя Веры Мухиной.

Но Москву украшают и другие скульптуры знаменитого мастера, многие из которых были установлены уже после ее смерти.

Памятник Чайковскому

Большая Никитская 13/6

В середине 50-х на Большой Никитской, перед зданием Московской государственной консерватории , установили памятник Петру Чайковскому , над которым скульптор работала 25 лет. В 1929 году по просьбе Николая Жегина — директора дома-музея Чайковского в Клину, Мухиной был выполнен бюст композитора. Спустя 16 лет она получила персональный заказ на создание памятника Чайковскому в Москве.

Первоначальный вариант скульптуры изображал композитора, дирижирующего стоя. Но такой монумент требовал большого пространства, и от него отказались. Второй эскиз изображал Петра Ильича сидящим в кресле перед пюпитром, на котором лежит раскрытая нотная тетрадь. Композицию дополняла фигурка пастушка, говорящая об интересе композитора к народному творчеству. Из-за некоторой двусмысленности пастуха заменили на фигуру крестьянина, а затем убрали и его.

Проект памятника долго не утверждали, и уже тяжелобольная Мухина писала Вячеславу Молотову : «Поставьте моего Чайковского в Москве. Я Вам ручаюсь, что эта моя работа достойна Москвы…». Но памятник установили уже после смерти Мухиной, в 1954 году.

Памятник Чайковскому перед Московской консерваторией

Памятник Максиму Горькому

Парк «Музеон» (Крымский вал, вл. 2)

Проект памятника был разработан скульптором Иваном Шадром в 1939 году. Перед смертью Шадр взял с Мухиной обещание завершить его проект. Вера Игнатьевна обещание выполнила, но при ее жизни скульптура так и не была установлена. Памятник Горькому на площади Белорусского вокзала появился в 1951 году. В 2005 году монумент демонтировали, чтобы расчистить место для строительства транспортной развязки на площади Белорусского вокзала. Затем его положили, в прямом смысле этого слова, в парке «Музеон» , где он пробыл в таком положении два года. В 2007 году Горького отреставрировали и поставили «на ноги». В настоящее время московские власти обещают вернуть скульптуру на ее первоначальное место. Памятник Максиму Горькому работы Мухиной также можно увидеть в сквере у здания Института мировой литературы имени А.М. Горького.

Памятник Горькому столичные власти обещают вернуть к Белорусскому вокзалу

Скульптура «Хлеб»

"Парк Дружбы" (Флотская ул., 1А)

Одной из известных работ Мухиной в 30-е годы стала скульптура «Хлеб» , выполненная для выставки «Пищевая индустрия» в 1939 году. Первоначально, по просьбе архитектора Алексея Щусева , скульптор готовила четыре эскиза композиций для Москворецкого моста, но работа была прервана. Скульптура «Хлеб» стала единственной, к эскизам которой автор вернулась и воплотила идею в жизнь. Мухина изобразила фигуры двух девушек, передающих друг другу сноп пшеницы. По мнению искусствоведов, в композиции «звучит» музыка труда, но труда свободного и гармоничного.

Скульптура "Плодородие" в парке "Дружбы"

«Рабочий и колхозница»

ВДНХ (пр-т Мира, 123 Б)

Самый известный монумент Веры Мухиной был создан для советского павильона на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. Идейный замысел скульптуры и первый макет принадлежал архитектору Борису Иофану , автору выставочного павильона. На создание скульптуры был объявлен конкурс, в котором лучшим был признан проект Мухиной. Незадолго до этого муж Веры, известный доктор Алексей Замков , благодаря заступничеству высокого партийного чиновника, вернулся из воронежской ссылки. Семья Веры Мухиной была «на заметке». И кто знает, прошли бы репрессии стороной, если бы не победа в конкурсе и триумф на выставке в Париже.

Работа над статуей заняла два месяца, делали ее на опытном заводе Института машиностроения. По задумке автора, рабочий и колхозница должны были быть обнаженными, но руководство страны такой вариант отвергло. Тогда Мухина одела советских героев в комбинезон и сарафан.

При демонтаже памятника в Париже и его перевозке в Москву пострадали левая рука колхозницы и правая рука рабочего, а при сборке композиции в 1939 году поврежденные элементы были заменены с отступлением от первоначального проекта.

После парижской выставки скульптуру перевезли обратно в Москву, и установили перед входом на Выставку достижений народного хозяйства. Долгие годы скульптура стояла на невысоком постаменте, который Мухина горько называла «пенек». Лишь в 2009 году, после нескольких лет реставрации, «Рабочего и колхозницу» установили на 33-метровую высоту.

О на моделировала женственные платья и ваяла брутальные скульптуры, работала медсестрой и покоряла Париж, вдохновлялась «короткими толстыми мускулами» своего мужа и получала за их бронзовые воплощения Cталинские премии .

Вера Мухина за работой. Фотография: liveinternet.ru

Вера Мухина. Фотография: vokrugsveta.ru

Вера Мухина за работой. Фотография: russkije.lv

1. Платье-бутон и пальто из солдатского сукна . Некоторое время Вера Мухина была модельером. Первые эскизы театральных костюмов она создала в 1915–1916 годах. Спустя семь лет для первого советского журнала мод «Ателье» она нарисовала модель изящного и воздушного платья с юбкой в форме бутона. Но советские реалии вносили свои правки и в моду: вскоре модельеры Надежда Ламанова и Вера Мухина выпустили альбом «Искусство в быту». В нем были выкройки простой и практичной одежды - универсального платья, которое «легким движением руки» превращалось в вечернее; кафтана «из двух владимирских полотенец»; пальто из солдатского сукна. В 1925 году на Всемирной выставке в Париже Надежда Ламанова представила коллекцию в стиле а-ля рюс, эскизы для которой создавала и Вера Мухина.

Вера Мухина. Дамаянти. Эскиз костюма к неосуществленной постановке балета «Наль и Дамаянти» в Московском камерном театре. 1915–1916. Фотография: artinvestment.ru

Кафтан из двух владимирских полотенец. Рисунок Веры Мухиной по моделям Надежды Ламановой. Фотография: livejournal.com

Вера Мухина. Модель платья с юбкой в форме бутона. Фотография: liveinternet.ru

2. Медицинская сестра . В годы Первой мировой войны Вера Мухина окончила курсы медсестер и работала в госпитале, где познакомилась с будущим мужем Алексеем Замковым. Когда ее сыну Всеволоду было четыре года, он неудачно упал, после чего заболел костным туберкулезом. Врачи отказались оперировать мальчика. И тогда операцию сделали родители - дома, на обеденном столе. Вера Мухина ассистировала мужу. Всеволод долго восстанавливался, но выздоровел.

3. Любимая модель Веры Мухиной . Алексей Замков постоянно позировал своей жене. В 1918 году она создала его скульптурный портрет. Позже с него она лепила Брута, убивающего Цезаря. Скульптура должна была украшать Красный стадион, который планировали построить на Ленинских горах (проект не реализовали). Даже руками «Крестьянки» стали руки Алексея Замкова с «короткими толстыми мускулами», как говорила Мухина. Про мужа она писала: «Был он очень красив. Внутренняя монументальность. Вместе с тем в нем много от мужика. Внешняя грубость при большой душевной тонкости».

4. «Баба» в Ватиканском музее . Вера Мухина отлила фигуру крестьянки из бронзы к художественной выставке 1927 года, посвященной десятилетию Октября. На выставке скульптура получила первое место, а потом отправилась в экспозицию Третьяковской галереи . Вера Мухина говорила: «Моя «Баба» твердо стоит на земле, незыблемо, как вколочена в нее». В 1934 году «Крестьянку» выставляли на XIX Международной выставке в Венеции, после чего она была передана в Ватиканский музей.

Эскизы скульптуры Веры Мухиной «Крестьянка» (отлив, бронза, 1927 год). Фотография: futureruss.ru

Вера Мухина за работой над «Крестьянкой». Фотография: vokrugsveta.ru

Cкульптура «Крестьянка» работы Веры Мухиной (отлив, бронза, 1927 год). Фотография: futureruss.ru

5. Родственница русского Орфея . Вера Мухина была дальней родственницей оперного певца Леонида Собинова . После успеха «Крестьянки» он написал ей в подарок шутливое четверостишие:

На выставке с мужским искусством слабо.
Куда бежать от женского засилия?
Всех покорила мухинская баба
Могутностью одной и без усилия.

Леонид Собинов

После смерти Леонида Собинова Вера Мухина изваяла надгробие - умирающего лебедя, которое установили на могиле певца. Арию «Прощание с лебедем» тенор исполнял в опере «Лоэнгрин».

6. 28 вагонов «Рабочего и колхозницы» . Свою легендарную скульптуру Вера Мухина создала для Всемирной выставки 1937 года. «Идеал и символ советской эпохи» отправили в Париж частями - фрагменты статуи заняли 28 вагонов. Монумент называли образцом скульптуры ХХ века, во Франции выпустили серию сувениров с изображением «Рабочего и колхозницы» . Позже Вера Мухина вспоминала: «Впечатление, произведенное этой работой в Париже, дало мне все, что может пожелать художник». В 1947 году скульптура стала эмблемой «Мосфильма».

«Рабочий и колхозница» на Всемирной выставке в Париже, 1937 год. Фотография: liveinternet

«Рабочий и колхозница». Фотография: liveinternet.ru

Музейно-выставочный центр «Рабочий и колхозница»

7. «Руки чешутся написать ее» . Когда художник Михаил Нестеров познакомился с Верой Мухиной, он сразу решил написать ее портрет: «Она интересна, умна. Внешне имеет «свое лицо», совершенно законченное, русское... Руки чешутся написать ее…» Скульптор позировала ему больше 30 раз. Нестеров мог увлеченно работать по четыре-пять часов, а в перерывах Вера Мухина угощала его кофе. Художник писал ее за работой над статуей Борея - северного бога ветра: «Так и нападает на глину: там ударит, здесь ущипнет, тут поколотит. Лицо горит - не попадайся под руку, зашибет. Такой-то ты мне и нужна!» Портрет Веры Мухиной хранится в Третьяковской галерее.

8. Граненый стакан и пивная кружка . Скульптору приписывают изобретение граненого стакана, но это не совсем так. Она лишь усовершенствовала его форму. Первую партию стаканов по ее чертежам выпустили в 1943 году. Стеклянные сосуды стали более прочными и идеально подходили для советской посудомоечной машины, изобретенной незадолго до этого. А вот форму советской пивной кружки Вера Мухина действительно придумала сама.

Мухина, Вера Игнатьевна - Вера Игнатьевна Мухина. МУХИНА Вера Игнатьевна (1889 1953), скульптор. Ранние произведения романтически приподняты, лаконичны, обобщенны по формам (“Пламя революции”, 1922 23), в 30 х гг. символическое (символы нового строя в СССР) произведение… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Советский скульптор, народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Училась в Москве (1909≈12) у К. Ф. Юона и И. И. Машкова, а также в Париже (1912≈14) у Э. А. Бурделя. С 1909 жила… … Большая советская энциклопедия

- (1889 1953), советский скульптор. Народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Училась в Москве (1909 12) у К. Ф. Юона и И. И. Машкова, а также в Париже (1912 14) у Э. А. Бурделя. Преподавала в МВХПУ (1926 27) и… … Художественная энциклопедия

- (1889 1953) российский скульптор, народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Ранние произведения романтически приподняты, лаконичны, обобщены по формам (Пламя революции, 1922 23), в 30 х гг. символические (символы нового … Большой Энциклопедический словарь

Род. 1889, ум. 1953. Скульптор. Ученица К. Юона, Э. А. Бурделя. Работы: "Пламя революции" (1922 23), "Крестьянка" (1927), группа "Рабочий и колхозница" (1935 37), надгробие М. А. Пешкова (1935), группа… … Большая биографическая энциклопедия

- (1889 1953), скульптор, народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Ранние произведения романтически приподняты, лаконичны, обобщены по формам («Пламя революции», 1922 23); в 30 х гг. создавала символические произведения… … Энциклопедический словарь

- (1889, Рига 1953, Москва), скульптор, народная художница СССР (1943), действительный член Академии художеств СССР (1947). Училась в Москве в студии К.Ф. Юона (1909 11). В те же годы познакомилась с художницей Л.С. Поповой, которая не только… … Москва (энциклопедия)

Vera Muhina Вера Мухина. Портрет работы художника Михаила Нестерова Дата рождения … Википедия

Вера Игнатьевна Мухина Vera Muhina Вера Мухина. Портрет работы художника Михаила Нестерова Дата рождения … Википедия

Книги

• Серия "Жизнь в искусстве" . Выдающиеся художники и скульпторы (комплект из 50 книг) , . Жизнь в искусстве... Красивый романтичный образ, но много ли мы знаем о том, что значит жить в искусстве. Мы восхищаемся картинами и книгами, иногда даже не предполагая, что их авторы умирали…

19 июня (1 июля) 1889 — 6 октября 1953
— русский (советский) скульптор. Народный художник СССР (1943). Действительный член АХ СССР (1947). Лауреат пяти Сталинских премий (1941, 1943, 1946, 1951, 1952). С 1947 года по 1953 год —
член Президиума АХ СССР.

Многие творения Веры Игнатьевны стали символами советской эпохи. А когда произведение становится символом, невозможно судить о его художественной ценности - символическая будет так или иначе искажать ее. Скульптуры Веры Мухиной были популярны, пока в моде был тяжеловесный советский монументализм, столь милый сердцу советских вождей, и оказались забытыми или высмеянными позже.

У многих произведений Мухиной была непростая судьба. Да и сама Вера Игнатьевна прожила сложную жизнь, где всемирное признание уживалось с возможностью в любой момент потерять мужа или самой попасть за решетку. Спасала ли ее гениальность? Нет, выручало признание этой гениальности сильными мира сего. Выручал стиль, по удивлению совпавший со вкусами тех, кто строил советское государство.

Вера Игнатьевна Мухина родилась 1 июля (по старому стилю 19 июня) 1889 года в зажиточной купеческой семье в Риге. Вскоре Вера и ее сестра потеряли мать, а затем и отца. Заботу о девочках взяли на себя братья отца, и сестры ни в чем не были обижены опекунами. Дети учились в гимназии, а затем Вера переехала в Москву, где брала уроки живописи и скульптуры

.
В Париж, Мекку художников, опекуны все же боялись отпускать молодую девушку, и Веру привел туда не талант, а несчастный случай. Во время катания на санях девушка упала и сильно повредила нос. И чтобы сохранить красоту племянницы, дядям пришлось отправить ее к лучшему пластическому хирургу в Париж. Где Вера, воспользовавшись случаем, задержалась на два года, обучаясь скульптуре у известного скульптора Бурделя и посещала курсы анатомии.

В 1914 году Вера вернулась в Москву. Во время Первой мировой войны она работала медсестрой в госпитале, где познакомилась со своим будущим мужем - хирургом Алексеем Андреевичем Замковым. Они поженились в 1918 году, а два года спустя Вера родила сына. Эта пара чудом выжила в бурях революции и репрессий. Она - купеческого рода, он - дворянин, у обоих непростой характер и "не рабочие" профессии. Однако скульптуры Веры Мухиной побеждают во многих творческих конкурсах, и в 20-е годы она становится известным и признанным мастером.

Ее скульптуры несколько тяжеловесны, но полны мощи и непередаваемой здоровой животной силы. Они как нельзя лучше соответствуют призывам вождей: "Построим!", "Догоним и перегоним!" и "Перевыполним план!" Ее женщины, судя по внешнему виду, могут не только коня на скаку остановить, но и трактор на плечо поднять.

Революционеры и крестьянки, коммунисты и партизанки - социалистические Венеры и Меркурии - идеалы красоты, на которые должны были равняться все советские граждане. Их богатырские пропорции, конечно же, для большинства людей, были почти недостижимы (как и современные стандарты манекенщицы 90-60-90), но стремиться к ним было очень важно.

Вера Мухина любила работать с натуры. Скульптурные портреты ее мужа и некоторых друзей известны гораздо меньше ее символических работ. В 1930 году супруги решают бежать из Союза, устав от травли и доносов и ожидая худшего, но в Харькове их снимают с поезда и отвозят в Москву. Благодаря заступничеству Горького и Орджоникидзе, беглецы получают очень мягкое наказание -
ссылку на три года в Воронеж.

От железной метлы тридцать восьмого Веру спасают "Рабочий и колхозница". Среди многих проектов архитектор Б. Иофан выбрал именно этот. Скульптура украшала павильон СССР на Всемирной выставке в Париже, и имя Веры Мухиной стало известно всему миру. Веру Мухину поздравляют, вручают ордена и награждают премиями, а главное, теперь она спасена от травли. Ей доверяют преподавание в художественном университете. Позже она переходит работать в экспериментальный цех ленинградского фарфорового завода.

После войны Вера Мухина работает над памятником М. Горького (по проекту И.Д. Шадра) и П.И.Чайковского, который был установлен перед зданием Консерватории уже после ее смерти.

Женя Чикурова

Вера Мухина: Социалистический арт

К 120-летию со дня рождения Веры Мухиной, одного из самых известных советских скульпторов, Русский музей выставил все ее работы из своего собрания. При ближайшем рассмотрении многие из них оказываются весьма далекими от пафосного соцреализма и партийности.

Вера Мухина. Упасть вверх

Несколько лет назад памятник, стоявший возле бывшей ВДНХ, демонтировали. Кстати, потомки самого скульптора к этому отнеслись с пониманием. «Демонтаж был вызван объективными причинами — стал разрушаться каркас и началась деформация, — говорит правнук скульптора Алексей Веселовский. — Шарф колхозницы опустился метра на полтора, и памятнику грозило полное разрушение. Другое дело, что все, что связано с демонтажом, напоминает коммунально-политическую возню. Но процесс идет. И разговоры о том, что сегодня не могут собрать разобранные части статуи — полная ерунда. Ракеты в космос запускают, а уж детали тем более соберут. Но когда это произойдет, неизвестно»

Вера Мухина и Алексей Замков, телевизионная передача "Больше, чем любовь"

Вера Мухина, телевизионная передача
"Как уходили кумиры"

Музей Веры Мухиной в Феодосии

Музей

Виртуальное путешествие
по музею В. И. Мухиной

Рассуждая о месте балета в культуре и связи балета со временем, Павел Гершензон в своем желчном интервью на OpenSpace заявил, что в «Рабочем и колхознице» — знаковой советской скульптуре — обе фигуры на самом деле стоят в балетной позе первого арабеска. Действительно — в классическом балете такой разворот тела именно так и называется; мысль острая. Не думаю, впрочем, что сама Мухина имела это в виду; однако интересно другое: даже если в данном случае Мухина и не размышляла о балете, то вообще на протяжении жизни размышляла — и не раз.

Прошедшая в Русском музее ретроспективная выставка работ художницы дает основания так полагать. Пройдемся по ней.

Вот, например, «Сидящая женщина», маленькая гипсовая скульптурка 1914 года, одна из первых самостоятельных работ Мухиной-скульптора. Маленькая женщина с крепким, молодым телом, реалистически вылепленным, сидит на полу, согнувшись и низко склонив гладко причесанную головку. Это навряд ли танцовщица: тело не тренированное, ноги присогнуты в коленях, спина тоже не слишком гибкая, но руки! Они вытянуты вперед — так, что обе кисти нежно и пластично лежат на ступне ноги, также вытянутой вперед, и именно этим жестом определяется образность скульптуры. Ассоциация мгновенна и недвусмысленна: конечно же, фокинский «Умирающий лебедь», финальная поза. Показательно, что в 1947 году, экспериментируя на Заводе художественного стекла, Мухина возвращается к этой своей совсем ранней работе и повторяет ее в новом материале — в матовом стекле: фигурка становится нежной и воздушной, и то, что было затушевано в глухом и плотном гипсе, — ассоциация с балетом — определяется окончательно.

В другом случае известно, что Мухиной позировала танцовщица. С нее в 1925 году Мухина слепила скульптуру, которую назвала по имени модели: «Юлия» (через год скульптура была переведена в дерево). Однако тут как раз ничто не говорит о том, что натурщица была балериной, — так переосмыслены формы ее тела, которое служило Мухиной лишь отправной точкой. В «Юлии» объединены две тенденции. Первая — кубистическое осмысление формы, лежащее в русле исканий художницы 1910-х — начала 1920-х годов: еще в 1912 году, учась в Париже у Бурделя, Мухина вместе со своими подружками посещала академию кубистов La Palette; подружками же этими были авангардистки Любовь Попова и Надежда Удальцова, уже стоявшие на пороге своей славы. «Юлия» — плод кубистических размышлений Мухиной в скульптуре (в рисунках кубизма было больше). За пределы реальных форм тела она не выходит, но осмысляет их как кубист: проработана не столько анатомия, сколько геометрия анатомии. Лопатка — треугольник, ягодицы — две полусферы, колено — выпирающий углом небольшой куб, натянутое сухожилие под коленом сзади — брус; геометрия живет здесь собственной жизнью.

А вторая тенденция — та, что через два года воплотится в знаменитой «Крестьянке»: тяжесть, весомость, мощь человеческой плоти. Этой весомостью, этой «чугунностью» наливает Мухина все члены своей модели, изменяя их до неузнаваемости: в скульптуре ничто не напоминает о силуэте танцовщицы; просто архитектоника человеческого тела, интересовавшая Мухину, была, вероятно, лучше всего видна на мускулистой балеринской фигуре.

А еще у Мухиной есть собственно театральные работы.

В 1916 году Александра Экстер, тоже близкая подруга и тоже авангардистка, одна из тех троих, кого Бенедикт Лифшиц назвал «амазонками авангарда», привела ее в Камерный театр к Таирову. Ставился «Фамира-кифарэд», Экстер делала декорации и костюмы, Мухина была приглашена выполнить скульптурную часть сценографии, а именно лепной портал «кубо-барочного стиля» (А. Эфрос). Одновременно ей поручили сделать эскиз недостающего костюма Пьеретты для Алисы Коонен в восстановленной Таировым пантомиме «Покрывало Пьеретты»: сценография А. Арапова из прежней, трехлетней давности постановки большей частью сохранилась, однако не вся. А. Эфрос писал тогда о «поправке силы и мужества», которую вносят в спектакль костюмы «молодой кубистки». Действительно, кубистически разработанные зубцы широкой юбки, похожей на гигантский плоеный воротник, выглядят мощно и, кстати, совсем скульптурно. А сама Пьеретта на эскизе выглядит танцующей: Пьеретта-балерина с балетными «выворотными» ногами, в позе динамичной и неуравновешенной и, пожалуй, даже стоящая на пальцах.

После этого Мухина «заболела» театром не на шутку: за год были сделаны эскизы еще к нескольким спектаклям, в том числе «Ужин шуток» Сэма Бенелли и «Роза и крест» Блока (вот сфера ее интересов в те годы: в области формы — кубизм, в области мировоззрения — неоромантизм и новейшее обращение к образам средневековья). Костюмы — совсем в духе Экстер: фигуры динамично вписаны в лист, геометричны и плоскостны — скульптор тут почти не чувствуется, а вот живопись — есть; особенно хорош «Рыцарь в золотом плаще», решенный так, что фигура буквально переходит в супрематическую композицию, которая дополняет ее в листе (или же это отдельно нарисованный супрематический щит?). А сам золотой плащ — жесткая кубистическая разработка форм и тонкая колористическая разработка цвета — желтого. Но осуществлены эти замыслы не были: сценографию «Ужина шуток» делал Н. Фореггер, а пьесу «Роза и крест» Блок передал в Художественный театр; впрочем, похоже, что Мухина сочиняла свои эскизы «для себя» — независимо от реальных планов театра, просто по вдохновению, ее захватившему.

Была и еще одна театральная фантазия, подробно нарисованная Мухиной в 1916-1917 годах (и декорации, и костюмы), и это был балет: «Наль и Дамаянти» (сюжет из Махабхараты, известный русским читателям как «индейская повесть» В. А. Жуковского, перевод — с немецкого, конечно, а не с санскрита). Биограф скульптора рассказывает, как Мухина увлеклась и как даже сама придумывала танцы: трое богов — женихи Дамаянти — должны были появляться перевязанными одним шарфом и танцевать как одно многорукое существо (индийская скульптура в Париже произвела на Мухину сильнейшее впечатление), а потом уже каждый получал свой собственный танец и свою пластику.

Три неосуществленные постановки за год, работа без всякого прагматизма — это уже похоже на страсть!

Но театральным художником Мухина не стала, и через четверть века она возвращается к театральной — балетной тематике иначе: в 1941 году она делает портреты великих балерин Галины Улановой и Марины Семеновой.

Созданные практически одновременно и изображающие двух главных артисток советского балета, которые воспринимались как две грани, два полюса этого искусства, портреты эти, тем не менее, парными ни в коей мере не являются, настолько они разные и по подходу, и по художественному методу.

Бронзовая Уланова — только голова, даже без плеч, и точеная шея; между тем здесь все равно здесь передано ощущение полета, отрыва от земли. Лицо балерины устремлено вперед и вверх; оно озарено внутренней эмоцией, однако далеко не бытовой: Уланова охвачена возвышенным, совсем неземным порывом. Кажется, что она отвечает на некий зов; это был бы лик творческого экстаза, не будь она столь отрешенной. Глаза ее чуть раскосы, и, хотя роговицы слегка намечены, взгляда почти нет. Раньше у Мухиной бывали такие портреты без взгляда — вполне реалистичные, с конкретным сходством, но с глазами, по-модильяниевски обращенными внутрь; и вот здесь, в разгар соцреализма, вдруг вновь проступает та же модильяниевская тайна глаз, а еще — едва читаемый полунамек на архаические лики, тоже знакомый нам по более ранним работам Мухиной.

Однако ощущение полета достигается не только выражением лица, но и чисто скульптурными, формальными (от слова «форма», а не «формальность», конечно!) методами. Скульптура закреплена лишь с одной стороны, справа, а слева низ шеи до подставки не доходит, он срезан, как крыло, распростертое в воздухе. Скульптура как бы взмывает — без всякого видимого усилия — в воздух, отрывается от основы, на которой должна стоять; именно так пуанты в танце касаются сцены. Не изображая тела, Мухина создает зримый образ танца. И в портрете, запечатлевшем лишь головку балерины, скрыт образ улановского арабеска.

Совсем иной портрет Марины Семеновой.

С одной стороны, он легко вписывается в ряд советских официальных портретов, даже не только скульптурных, но и живописных — эстетический вектор вроде бы тот же. И все-таки, если вглядеться внимательнее, в рамки соцреализма он до конца не вмещается.

Он чуть больше, чем классический поясной, — до низа пачки; нестандартный «формат» продиктован балеринским костюмом. Однако, несмотря на сценический костюм, образа танца здесь нет, задача иная: это портрет Семеновой-женщины. Портрет психологичен: перед нами женщина незаурядная — блистательная, яркая, знающая себе цену, исполненная внутреннего достоинства и силы; пожалуй, чуть насмешливая. Видна ее утонченность, а еще более ум; лицо исполнено покоя и в то же время выдает страстность натуры. То же сочетание покоя и страстности выражает тело: спокойно сложенные мягкие руки — и полная жизни, «дышащая» спина, необыкновенно чувственная, — здесь не глаза, не открытое лицо, а именно эта обратная сторона круглой скульптуры, именно эта эротическая спина приоткрывает тайну модели.

Но кроме тайны модели здесь есть некий секрет самого портрета, самого произведения. Он — в совершенно особом характере достоверности, которая оказывается значимой еще с одной, неожиданной стороны.

Занимаясь историей балета, автор этих строк не раз сталкивалась с проблемой использования произведений искусства как источника. Дело в том, что при всей их наглядности, в изображениях всегда существует некий зазор между тем, как изображаемое воспринималось современниками и как могло выглядеть на самом деле (или, точнее, как воспринималось бы нами). Прежде всего это касается, конечно, того, что сделано художниками; но и фотографии иногда сбивают с толку, не давая понять, где реальность, а где отпечаток эпохи.

К Семеновой это имеет прямое отношение — ее фотографии, как, впрочем, и другие балетные снимки того времени, несут в себе некое несоответствие: танцовщики выглядят на них слишком тяжелыми, почти что толстыми, а Марина Семенова — едва ли не толще всех. И все, что читаешь об этой блистательной балерине (или слышишь от тех, кто видел ее на сцене), вступает в предательское противоречие с ее фотографиями, на которых мы видим полную, монументальную матрону в балетном костюме. Пухлой, полной выглядит она, кстати, и на воздушном акварельном портрете Фонвизина.

Секрет мухинского портрета в том, что он возвращает нам реальность. Семенова встает перед нами как живая, и чем больше смотришь, тем больше усиливается это ощущение. Здесь, конечно, можно говорить о натурализме — однако натурализм этот иного свойства, чем, скажем, в портретах XVIII или XIX веков, тщательно имитирующих и матовость кожи, и блеск атласа, и пену кружев. Семенова вылеплена Мухиной с той степенью абсолютно осязаемой, неидеализированной конкретности, которой обладали, скажем, терракотовые скульптурные портреты Возрождения. И так же, как там, перед тобой вдруг открывается возможность увидеть рядом с собой совсем настоящего, осязаемого человека — не только через образ, но и совершенно впрямую.

Вылепленный в натуральную величину, портрет вдруг доподлинно показывает нам, какой была Семенова; стоя рядом с ним, обходя его кругом, мы почти касаемся реальной Семеновой, мы видим ее настоящее тело в его настоящем соотношении стройности и плотности, воздушного и плотского. Получается эффект, близкий к тому, как если бы мы, зная балерину лишь по сцене, вдруг увидели ее вживую, совсем близко: так вот же она какая! Около мухинской скульптуры сомнения оставляют нас: никакой монументальности на самом деле не было, была стать, была женская красота — вот же какой тонкий стан, вот же какие нежные линии! И, кстати, еще мы видим, каким был балетный костюм, как он облегал грудь, как он открывал спину и как он был сделан — это тоже.

Тяжелая гипсовая пачка, отчасти передавая фактуру тарлатана, ощущения воздушности не создает; между тем впечатление как раз точно соответствует тому, что мы видим на балетных фотографиях эпохи: советские крахмальные пачки середины века не столько воздушны, сколько скульптурны. Дизайнерская, как сказали бы мы сейчас, или конструктивная, как сказали бы в 20-е годы, идея взбитых кружев воплощена в них со всей определенностью; впрочем, в тридцатые-пятидесятые ничего такого не говорили, просто так шили и так крахмалили.

В портрете Семеновой нет ее танца; однако сама Семенова есть; причем такая, что нам ничего не стоит представить ее танцующей. То есть кое-что о танце мухинский портрет все же говорит. И как изобразительный источник по истории балета — вполне работает.

И в заключение еще один, совсем неожиданный сюжет: балетный мотив там, где мы меньше всего ожидали его встретить.

В 1940 году Мухина участвует в конкурсе на проект памятника Дзержинскому. Биограф Мухиной О. И. Воронова, описывая замысел, говорит о зажатом в руке «железного Феликса» огромном мече, который упирался даже не в постамент, а в землю и становился главным элементом памятника, оттягивающим на себя все внимание. Но в скульптуре- эскизе никакого меча нет, хотя, возможно, имелось в виду, что он будет в руку вставлен. Зато хорошо видно другое. Дзержинский стоит твердо и жестко, как бы впившись в постамент слегка расставленными длинными ногами в высоких сапогах. Лицо его тоже жестко; глаза сужены в щелки, рот между усами и узкой бородкой как бы слегка ощерен. Сухощавое тело пластично и стройно, почти по-балетному; корпус развернут на effacee; правая рука слегка заведена назад, а левая с напряженно сжатым кулаком слегка выброшена вперед. Возможно, она как раз и должна была сжимать меч (только почему же левая?) — вполне похоже, что этой рукой на что-то с силой опираются.

Мы знаем такой жест. Он есть в словаре классической балетной пантомимы. Он есть в партиях колдуньи Мэдж из «Сильфиды», Великого Брамина из «Баядерки» и других балетных злодеев. Именно так, как бы с силой придавливая что-то кулаком сверху вниз, мимируют они слова тайного приговора, тайного преступного замысла: «Я его (их) погублю». И завершается этот жест именно так, в точности так: горделивой и жесткой позой мухинского Дзержинского.

Ходила, ходила Вера Игнатьевна Мухина на балеты.