Среди десятка имен, которыми она себя называла, не было княжны Таракановой. Но в истории она осталась именно под ним. Наследница российского престола, ни слова не понимавшая по-русски… Ей посвящены фильмы, книги и картины, но кем была эта женщина, до сих пор остается загадкой.

Многоликая

В 70-е годы XVIII столетия Екатерина Вторая изволила сильно понервничать. На просторах Руси шумел Пугачевский бунт, а по Европе разлилась молва, что в Польше объявилась законная наследница российского престола! Кто такая? Откуда? Императрица, как ни сердилась, не могла дознаться.

Не знал никто. Сама принцесса Владимирская, она же персидское высочество Али Эмите, она же госпожа Треймуль, она же Элеонора, принцесса Азовская, она же, наконец, наследница Елизавета Вторая, была происхождения столь путанного, что сама постоянно сбивалась, повествуя о своей биографии, и с легкость заменяла одну историческую родину другой.

В целом, обкатанная и с годами дополненная биография "Елизаветы" выглядела так: себя она помнила сироткой, живущей с нянькой в Лионе, а потом – в Киле. На вопросы о родителях нянюшка загадочно отводила взгляд и многозначительно молчала. В 1761 году ее, девятилетнюю, увезли в Петербург, о пребывании в котором, она, впрочем, помнит мало. А затем девочка вместе с няней оказалась в глухой деревушке возле персидской границы. Что они там делали – не знает. Припоминает лишь частые болезни да рыдания. А еще – болтовню крестьян о том, что держат ее в деревне по указу императора…

Через 15 месяцев после приезда няня тайком собрала ее в дорогу и вместе еще с одним крестьянином они пересекли границу и пешком добрались до Багдада. Там им повезло встретить богатого князя Али из Исхафана – он увез девочку с собой, воспитал в роскоши и заботился о ней как о родной. А потом длинными окольными путями выяснилось, что сиротка не кто иная, как дочь покойной российской императрицы Елизаветы I и ее фаворита Алексея Разумовского!

Конечно, взошедший на престол Петр III о сестрице знал и, разумеется, приложил все силы, чтобы от нее, бедной, избавиться. Сослал в Сибирь и даже приказал подсыпать в пищу яд. Но девочка каким-то чудом выжила. Болеть вот только стала сильно. А потом – побег, Багдад, раскрытие истины… Все это – более ранняя версия происхождения Елизаветы, еще не отредактированная ею и польским паном Радзивиллом.

Очаровательная

Ненавидя Екатерину и мечтая о ее свержении, польская знать, впрочем, не догадывалась, с какого конца подступить. А тут пан Радзивилл увлекся заезжей барышней-фантазеркой туманного происхождения (но по ее уверениям, непременно самого высокого) и внимательно приценился к сокровищу.

Неизвестная принцесса была просто прелесть: тонкая, гибкая, с ярким запоминающимся лицом. И нрава самого живого. Кроме того, не робкого десятка: фехтовала и стреляла как заправский дуэлянт, свободно разговаривала на нескольких европейских и восточных языках и слыла совершенно непредсказуемой. А потому – очаровательной.

Сумасбродка, кокетка и мотовка, она умело находила мужчин, готовых оплачивать ее баснословные долги. Очередной толстый кошелек худел, кавалер спадал с лица от страсти, а Елизавета, видя, что поживиться больше нечем, безжалостно бросала любовника как досуха обглоданную кость, и принималась за следующего.

Она ни в чем не знала удержу: ни в любви, ни в роскоши, ни в фантазиях. И добавленную к собственной вымышленной биографии версию Радзивилла о своем императорском происхождении приняла безоговорочно. Не важно, что ни слова не знала по-русски, мало походила на свою предполагаемую матушку, да и крещена была явно не Елизаветой. Какие пустяки по сравнению с масштабом авантюры, соблазн удариться в которую ей не перебороть!

Деятельная

Итак, стараниями принцессы и влюблено кивающих в такт каждому ее слову знатных кавалеров, Европа загудела. Екатерина II уж на что старалась игнорировать наглые выкрики самозванки, но тут призадумалась: "бродяжка" становилась слишком опасна. Страны, стоявшие по отношению к России в позиции шаткого приятельства, получили от "Елизаветы II" письма с копиями завещания императрицы Елизаветы и заинтересовались. Еще не выразили одобрения, но…

Саму авантюристку скорость политических раздумий не устраивала. Веселье откладывалось! И она лично поспешила в Турцию с визитом, планируя оттуда начать сбор кампании в свою поддержку. Но русско-турецкий мир ее опередил. Не поддержал княжну и Ватикан. Оставленная разочарованными в неудавшейся авантюре поляками, преследуемая кредиторами, "принцесса" оказалась на бобах в итальянской Пизе. Но разве она собралась сдаваться, еще толком не начав сражения?

И тут к ней пожаловал сам граф Орлов, командующий русской эскадрой в итальянском порту Ливарно. Девица и сама незадолго до этого положила глаз на воинскую силу и отправила Орлову вкрадчивое письмо с предложениями о дружбе и уверениями в будущих царских милостях. Орлов, преданный Екатерине, посчитал авторшу письма отъявленной стервой и на контакт не пошел. Но прошло и нескольких недель – и вот, пожалуйста: без приглашения явился, рассыпался в любезностях и даже не удержался от пары недвусмысленных комплиментов в сторону очаровательной княжны.

Закрутился жаркий роман, подогреваемый коварными планами о захвате российского престола. Авантюристка, хоть сама была дамой непростой и скрытной, Орлову верила. Да и как не поверить мужчине, оплатившему все твои векселя, надарившему подарков и на коленях умолявшему венчаться с ним?

"Принцесса" расслабилась. В день, когда с подачи Орлова, в Ливорно дали пышный обед в честь "будущей императрицы", захмелевшая принцесса пожелала осмотреть эскадру. Ее появление на адмиральском корабле приветствовали маршем и троекратным "Ура!" Да и само восхождение было истинно императорским – Елизавету усадили в бархатное кресло и с комфортом подняли на борт.

Где и арестовали.

Пленная

В кратчайшие сроки корабль доставил самозванку в Петербург, в Петропавловскую крепость, как и повелевала Екатерина II. Она, правда, думала, что княжну придется брать штурмом, и потому писала Орлову: "Повелеваю послать один или несколько кораблей и потребовать выдачи этого ничтожества, нагло присвоившего имя, которое ей никоим образом не принадлежит. В случае же неповиновения разрешаю прибегнуть к угрозе, а ежели возникнет надобность, то и обстрелять город из пушек". Но граф обошелся малой кровью…

В Петербурге авантюристку подвергли тщательному допросу, но она стояла на своем: наследница, и точка. В перерывах между дознаниями писала письма императрице, но та, видя дерзкую подпись "Елизавета", вскипала и не отзывалась.

А граф Орлов… Он, конечно, всего лишь исполнял приказ своей государыни. Но камеру с бывшей любовницей обходил за десятки верст. В той камере, кстати, княжна родила ему сына. И быстро сошла в могилу: от кровопотери и прогрессирующей чахотки. Но и перед смертью продолжала уверять, что она та, за кого себя выдает, ибо ничего другого о себе не знает.

Полумифическая

Почему ее называют княжной Таракановой? Потому, что так звали настоящую дочь императрицы Елизаветы и Разумовского, высланную в младенчестве за границу. Екатерина Великая, наученная горьким опытом, не поленилась – отыскала Августу Тараканову, силой вернула ее в Россию и заставила принять постриг.

Истинная княжна Тараканова закончила свои дни в Ивановском монастыре под именем Досифеи. А народная молва, чтобы не путаться, объединила мифическую княжну и истинную Тараканову в одно лицо. Две личности и дополнили друг друга: наследница, не претендующая на корону, и самозванка, желающая взять ее без всяких прав.

МУ Отдел образования администрации Адреапольского района

Первая районная научно-практическая конференция учащихся

«Шаг в науку»

Княжна Тараканова: правда и вымысел

Голубева Г.

МБОУ «Западнодвинская СОШ № 2»

Учитель: Боровкова В. Н.

Введение

Глава 1. История авантюры

Глава 2. Тайна происхождения

Заключение

Литература

Введение.

Иногда бывает трудно понять, почему то или иное имя неожиданно прочно закрепляется в истории. Можно написать тома с объяснениями причин, можно искать научную подоплёку этому явлению, но в любой популярности всегда скрывается какая-то тайна. Авантюристка, о которой пойдёт речь, не изменила ход истории, не вмешалась существенно в политические события, не повлияла на общественное мнение, ничего значительного не создала в искусстве, и всё-таки её личность продолжает волновать умы новых поколений.

Самое интересное в этой биографии - её запутанность. Никто так и не узнал правды - ни любовники авантюристки, ни следователи Екатерины II, ни придирчивые исследователи. Думается, что сама княжна Тараканова слишком мало знала о своём происхождении, чтобы что-то скрывать.

Свою работу я начала с чтения различной литературы о загадке происхождения этой дамы. Энциклопедия «Империя. От Екатерины II до Сталина» и сайт www.historylost.ru <#"justify">1.Возможно ли, что сама Екатерина не уследила за ее судьбой и «проморгала» ее взросление?

.Кем была та женщина, которая приехала в Италию?

.Была ли серьезная причина для беспокойства у Екатерины2?

.В чем заключалась интрига ареста княжны Таракановой?

.Кого, наконец, доставили в Россию?

.На картине К. Флавицкого показано, как Тараканова ждет смерти в Новодевичьем монастыре от надвигающегося наводнения. Правда ли это?

Глава 1. История авантюры

Во время праздника на рейде кораблей в Ливорно молодая особа, явно царского происхождения прогуливалась на палубе корабля. К ней вышли гвардейцы. Начальник караула выступил вперед:

По именному повелению ее императорского величества вы арестованы! Граф, как заговорщик, арестован по приказанию адмирала.

Это был заведомый обман, но женщина, называвшая себя великой русской княжной, не знала, что стала его жертвой, и, потрясенная, лишилась чувств. Ее отнесли в каюту и заперли там вместе с камердинером и служанкой.

Эта особа была одной из знаменитейших самозванок всех времен и народов и носила множество имен: дочь гетмана Разумовского, принцесса Волдомир, внучка шаха Надира, персидская княжна Али-Эмете, Азовская принцесса, фрау Шолль, г-жа Франк, мадам де Тремуйль, княжна Радзивилл, графиня Пинненберг, пани Зелинская, «последняя из дома Романовых княжна Елизавета»! И хотя она НИКОГДА не называла себя княжной Таракановой, именно это имя навсегда пристало к ней и прославило ее в истории.

Выдавая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского, она так ловко распускала слухи о себе, что общественное мнение тех лет было уверено: княжна Тараканова - действительно царское дитя. Об этом говорили и писали и ее современники, и писатели позднего времени, а известный русский художник, академик живописи К.Д. Флавицкий, создал знаменитую картину, изображающую смерть Таракановой в Петропавловской крепости.

Так, согласно распространенной легенде, погибла претендентка на русский престол. Случилось это якобы в 1777 году во время сильнейшего наводнения в Петербурге, когда княжну забыли (по другой версии - не захотели) вывести из камеры.

Итак, в 1774 г в Италии объявилась молодая особа, которая утверждала, что она не много, ни мало - дочь Елизаветы. Высший свет европейского королевского общества быстро выяснил, что действительно, у русской царицы были внебрачные дети от Разумовского и Шувалова. Вероятнее всего некая принцесса Августа воспитывалась где-то в Европе и дальнейшая судьба ее неизвестна.

Интересно, что как раз накануне таракановской авантюры из Бельгии была выслана самозванка, которая выдавала себя за дочку императора Франциска I и жила в роскоши до тех пор, пока её не потребовала к себе императрица, разоблачившая обман. Возможно, что авантюра с русским престолом увенчалась бы позорным разоблачением, но девушка стала игрушкой в руках польских конфедератов - непримиримых врагов Екатерины. Княжна Тараканова имела нескольких любовников в среде польских эмигрантов и удачно использовала их деньги. Вряд ли она задумывалась о последствиях, просто страстно любила сам процесс авантюры и охотно подхватила предложения своих покровителей.

Княжна Тараканова поселилась у князя Радзивилла, который выделил для нее целый дворец. Там молодая дама принимала представителей многих европейских дворов: Польши, Франции и Италии, Турция.

Затем наша героиня вместе с подстрекателями прибыла в Венецию, якобы для того, чтобы здесь ожидать турецких паспортов, разрешавших отправиться за Балканы. Польские «друзья» княжны Таракановой устроили «высокородную» особу на жительство во французское посольство, и многочисленное общество, посещавшее дипломата, имело возможность наблюдать, какие царские почести оказываются претендентке на русский престол. Надо сказать, что иностранные политики не имели желания вмешиваться в династические распри далёкой страны, но на всякий случай некоторые выслушивали милую женщину. Деньги как вода утекали из рук расточительной принцессы. Главным источником доходов принцессы в это время служила продажа орденов: даже сам Ланьяско, судя по письму его, дал 50 червонцев за орден.

С того момента, когда был заключён негласный союз претендентки на русский престол с польскими конфедератами, Тараканова начала действовать.

августа 1774 года она написала письмо турецкому султану, прося его покровительства и пытаясь использовать территориальные споры России и Турции. В этом послании она привела мотивы, которые замедлили её появление в обществе - тюрьмы в Сибири, отрава, ряд несчастий, уже известных и часто повторяемых авантюристкой. В письме она упомянула и Пугачёва, назвав его своим братом. По странному стечению обстоятельств именно в этот день «брат» потерпел решающее поражение под Царицыном и выкопал тем самым могилу своему предприятию. Но княжна Тараканова ещё не знала всего, и к воззванию она приложила покорную просьбу - помочь ей поскорее встретиться с Пугачёвым, который, по её словам, тоже был сыном Елизаветы.

Письма турецкому султану благодаря хорошо поставленному сыску Екатерины до адресата не дошли, но княжна Тараканова об этом не знала и продолжала составлять разнообразные подложные документы. Авантюристка вошла во вкус и сочинила завещание придуманной матери, которое она показывала при первом удобном случае. Она бомбардировала своими претензиями на трон русского посла во Франции Панина. Иногда, кажется, что княжна Тараканова действительно поверила, что она дочь царицы Елизаветы, и это и погубило её.

Какова же была реакция России? Приближенные Екатерины II бросились сами выяснять, насколько вероятно родство княжны и царицы. А императрица отправляет в Италию графа Шувалова, чтобы тот разъяснил ситуацию. Миссия оказалась неудачной: никто в Европе так и не понял, приняла ли Екатерина Тараканову за свою дочь. Но вот использовать этот факт в борьбе с Россией пожелали многие. В первую очередь турецкий султан.

Поляки, ненавидевшие Екатерину и Россию, возлагали большие надежды на помощь Турции. Но эти надежды развеялись после подписания русско-турецкого мирного договора. В сложившейся политической ситуации авторитет княжны стал заметно падать. Поползли слухи - самая настоящая авантюристка. Радзивилл и его ближайшие сподвижники демонстративно покинули Рагузу и вернулись в Венецию. И самозванке пришлось жить только на собственные средства и те, что перепали ей от Доманского.

Чтобы остановить нарастающую международную интригу, Екатерина отправляет с секретной миссией графа Орлова, чтобы тот выкрал тайно самозванку и доставил в Россию. Вскоре ей стало известно, что в Средиземном море находится русская эскадра и что командует ею Алексей Орлов, брат Григория, фаворита Екатерины. Ходила молва, будто он впал в немилость императрицы всея Руси. Княжна написала Орлову, признавшись, что она - истинная российская государыня, что Пугачев - ее брат, а турецкий султан считает законными все ее притязания. Она также обещала сделать Орлова первым человеком на Руси - ежели, конечно, тот встанет на ее сторону и поможет ей взойти на престол. Но ответа она так и не получила.

Орлов влюбился в княжну и даже предложил ей стать его женой, но в самый последний момент, он её схватил.

Принцесса была убеждена, что ее любезный граф изменил императрице и вполне сочувствует ее планам. Елизавета теперь не сомневалась, что русская эскадра, стоявшая в Ливорно, и сухопутное войско, в виде десанта, по первому воззванию Орлова примут ее сторону. Но иезуиты, принимавшие деятельное участие в создании самозванки, зорко следили за всем, что вокруг нее делается. На открытое сопротивление иезуиты, может быть, и не пошли бы, но защитить принцессу были способны. Граф Орлов боялся их даже и после ареста принцессы. "Признаюсь, всемилостивейшая государыня, - писал он Екатерине, - что я теперь, находясь вне отечества, в здешних местах, опасаться должен, чтобы не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену... я всего более опасаюсь иезуитов, а с нею некоторые были и остались по разным местам".

Несчастная любовница требовала встречи с Орловым, гневалась, доказывала своё царское происхождение, но корабль «Исидора», где заточили узницу, уже взял курс на Россию, а адмирал на всякий случай отделался формальным письмом, из которого княжна Тараканова, наконец-то поняла, в какую ловушку попала.

Хотя самозванка была захвачена, русская эскадра еще четыре дня простояла в Ливорно - разбирали бумаги «княжны» и грузили на корабли имущество Орлова-Чесменского, коего за семь лет пребывания графа в Средиземном море накопилось предостаточно. Здесь были и картины, и статуи, и драгоценная мебель, так что только в ночь на 26 февраля корабли вышли в открытое море. К концу марта подошли к Лондону пополнить запасы продовольствия и воды и некоторое время отдохнуть. Но слухи о пленнице, содержащейся на «Исидоре», дошли до лондонских жителей, и те целыми толпами повалили на набережную и буквально осаждали корабль Грейга в надежде хоть одним глазом взглянуть на русскую принцессу. Это заставило адмирала спешно покинуть английскую столицу, и 22 мая эскадра пришла в Кронштадт.

Глава 2. Тайна происхождения

Существует мнение, что самозванка родилась от морганатического брака императрицы Елизаветы Петровны с Алексеем Разумовским?

Однажды простому казаку Алексею Разуму улыбнулась удача - он поступил певчим в церковную капеллу при императорском дворе. Елизавета заметила пригожего молодца, и вскоре он стал ее любовником. А немного спустя казак уже был камергером, генерал-майором, обер-егермейстером, генерал-аншефом, кавалером ордена Андрея Первозванного, графом Священной Римской империи и фельдмаршалом! Впрочем, несмотря на все чины и регалии, Алексей оставался человеком вполне здравомыслящим, он часто говаривал своей августейшей возлюбленной: "Елизавета Петровна, ты вольна величать меня хоть фельдмаршалом, хоть кем угодно, однако ж ты не в силах сделать так, чтобы слуги и рабы твои воспринимали меня всерьез."

Венцом удач Разумовского - отныне его уже звали Разумовский - стал его тайный брак с Елизаветой. Но были ли у них дети? Мнения историков на сей счет расходятся Шарль де Ларивьер, к примеру, считает, что "у них было по меньшей мере двое детей, и после рождения они получили имя и титулы князя и княжны Таракановых".

Дочь Елизаветы Петровны носила имя Августы, как свидетельствует портрет ее, находящийся в настоятельских кельях Московского Новоспасского монастыря.

Где воспитывалась принцесса Августа и где она находилась до 1785 года, то есть до сорокалетнего возраста, мы не знаем. Она привезена была по именному повелению Екатерины II в Ивановский монастырь, который, по указу императрицы Елизаветы Петровны, предназначен был для призрения "вдов и сирот знатных и заслуженных людей". Принцесса Августа была здесь пострижена и получила монашеское имя Досифеи.

Досифея скончалась 64 лет от роду 4 февраля 1810 года, как сказано в надписи на надгробном ее памятнике, или в 1808 году, как сказано на обороте ее портрета. Первое указание вернее. Когда Досифея умерла, на пышные ее похороны явился в полном мундире и в андреевской ленте тогдашний главнокомандующий Москвы граф Иван Васильевич Гудович, женатый на графине Прасковье Кирилловне Разумовской, которая приходилась двоюродною сестрой усопшей.

Михаил Казимир Огинский, напольный гетман литовский, посланный Станиславом Понятовским в качестве посланника к Людовику XV с протестом против намерения трех соседних держав отнять у Польши значительные области, жил в Париже, просил о поддержке султана. Князь Карл Радзивил в 1767 году взял на свое попечение дочь Елизаветы Петровны, то есть отыскал где-то девочку, способную разыграть роль самозванки. В самом начале Барской конфедерации Радзивил удалился за границу. Трудно определить, кто именно была эта девочка. Одни считали ее дочерью султана, другие приписывали ей знатное польское происхождение, третьи полагали, что родители ее неизвестны, но что она должна была в Петербурге выйти замуж за внука принца Георга Голштинского. Поляки - большие мастера подготовлять самозванцев; при этом они умеют так искусно хоронить концы, что ни современники, ни потомство не в состоянии сказать решительное слово об их происхождении. Более двух с половиной веков тому назад впустили они в Россию Лжедимитрия и даже не одного, но до сих пор никто из историков не может с положительною уверенностью сказать: кто такой был самозванец, известный у нас под именем Гришки Отрепьева, и кто был преемник его, вор Тушинский. То же самое и в деле самозванки-дочери Елизаветы Петровны.

Кто бы ни была девушка, выпущенная Радзивилом на политическую сцену, но, рассматривая все ее действия, читая переписку ее и показания, данные фельдмаршалу князю Голицыну в Петропавловской крепости, приходишь к заключению, что не сама она вздумала сделаться самозванкой, но была вовлечена в обман и сама отчасти верила в загадочное свое происхождение.

Поляки так искусно сумели опутать молоденькую девочку сетью лжи и обмана, что впоследствии она сама не могла отдать себе отчета в том, кто она такая. На краю могилы, желая примириться с совестью, призвав духовника, она сказала ему, что о месте своего рождения и о родителях она ничего не знает.

Из бумаг, находившихся при ней в Ливорно, видно, что после Киля жила она в Берлине, потом в Генте и наконец в Лондоне; что сначала она известна была под именем девицы Франк, потом девицы Шель, потом г-жи Тремуйль. Получив хорошее воспитание, она знала языки французский и немецкий, говорила по-итальянски и английски; по-русски и по-польски не знала. Обладая редкою красотой, она была умна, весела, кокетлива.

Она любила хорошо пожить, любила роскошь, удовольствия и не отличалась строгостью нравов. Увлекая в свои сети и молодых и пожилых людей, красавица не отвечала им суровостью; она даже имела в одно время по нескольку любовников.

Что делала девица Франк в Берлине - неизвестно. Известно только, что здесь случилась с ней какая-то неприятная история, заставившая ее уехать в Гент и даже переменить имя. В Генте, Лондоне, Париже ей приходилось менять имена и любовников для того, чтобы уходить от ответственности и … для того, чтобы дальше жить на широкую ногу.

По приезде в Париж г-жа Тремуйль имела свидание с Огинским. Что они говорили между собой, не внаем, но известно, что женщина, жившая в разных городах Европы под разными именами, в Париже, стала выдавать себя за русскую и сделалась "принцессой Владимирской». Лишившись в младенчестве родителей, которых никогда не знала, она будто бы была воспитана своим дядей в Персии и, достигнув совершеннолетия, приехала в Европу отыскивать свое наследство, находящееся в России. Ее персидский, дядя обладает несметными сокровищами, и эти сокровища к ней же должны перейти по наследству. Так рассказывала про себя принцесса в Париже. Нелепость этой сказки была бы очевидна для русского, знающего, что никаких князей Владимирских с XIV столетия не бывало, но во Франции, где о России знали плохо, слухам о Владимирской принцессе поверили.

Беззаботно и весело, утопая в блеске и роскоши, в обществе пяти любовников Алина Владимирская проводила дни свои в Париже, но персидский дядя денег не присылал. В начале 1773 года средства красавицы истощились, и парижские кредиторы немало были изумлены, когда узнали, что прекрасная Алина с своими друзьями внезапно скрылась из окрестностей Парижа и очутилась во Франкфурте-на-Майне.

Франкфурт встретил принцессу Владимирскую негостеприимно. Парижские кредиторы не дремали. Но Алина нашла очередного богатого поклонника. Здесь она стала называться султаншей. Это обстоятельство послужило поводом к возникшим впоследствии толкам, будто она дочь турецкого султана. Звали ее также "принцессой Азовской". В это время она учредила даже свой орден азиатского креста с целью иметь посредством раздачи его новую статью дохода.

«Великая княжна" часто упоминала о документах, доказывавших будто бы права ее на корону. Документы эти состояли из подложных завещаний Петра I и Елизаветы Петровны и из отрывка действительного завещания Екатерины I. Завещание ПетраI состоит из шести пунктов. Первым назначается преемницей императорского престола Екатерина, в остальных находятся следующие распоряжения: Екатерине наследует великий князь Петр Алексеевич и его потомство. Если он не оставит потомства, русская корона переходит к Анне Петровне. Если Анна Петровна не оставит наследников, престол переходит к Елизавете Петровне и ее потомству.

Вот мнимое завещание императрицы Елизаветы Петровны:

"Елизавета Петровна, дочь моя, наследует мне и управляет Россией так же самодержавно, как и я управляла.

Во время малолетства дочери моей Елизаветы, герцог Петр Голштинский будет управлять Россией с тою же властию, с какою я управляла. На его обязанность возлагается воспитание моей дочери; преимущественно она должна изучить русские законы и установления. По достижению ею возраста, в котором можно будет ей принять в свои руки бразды правления, она будет всенародно признана императрицею всероссийскою, а герцог Петр Голштинский пожизненно сохранит титул императора, и если принцесса Елизавета, великая княжна всероссийская, выйдет замуж, то супруг ее не может пользоваться титулом императора ранее смерти Петра, герцога Голштинского.

Дочь моя, Елизавета, учредит (верховный) совет и назначит членов его. При вступлении на престол она должна восстановить прежние права этого совета. В войске она может делать всякие преобразования, какие пожелает.

Через каждые три года все присутственные места, как военные, так и гражданские, должны представлять ей отчеты в своих действиях, а также счеты. Все это рассматривается в совете дворян, которых назначит дочь моя Елизавета.

Министры и другие члены совета решают дела по большинству голосов, но не могут приводить их в исполнение до утверждения постановления их императрицею Елизаветою Второй.

Завещаю, чтобы русский народ всегда находился в дружбе с своими соседями. Это возвысит богатство народа, а бесполезные войны ведут лишь к уменьшению народонаселения.

Совет дворян назначает уполномоченных ревизоров, которые будут через каждые три года обозревать отдаленные провинции и вникать в местное положение дел духовных, гражданских и военных, в состояние таможен, рудников и других принадлежностей короны.

Завещаю, чтобы губернаторы отдаленных провинций: Сибири, Астрахани, Казани и др., от времени до времени представляли отчеты по своему управлению в высшие учреждения в Петербург или в Москву, если в ней Елизавета утвердит свою резиденцию.

Завещаю, чтобы в азиатской России были установлены особые учреждения для споспешествования торговле и земледелию и заведены колонии при непременном условии совершенной терпимости всех религий. Сенатом будут назначены особые чиновники для наблюдения в колониях за каждою народностию.

Поселены будут разного рода ремесленники, которые будут работать на императрицу и находиться под непосредственною ее защитой. За труд свой они будут вознаграждаемы ежемесячно из местных казначейств. Всякое новое изобретение будет вознаграждаемо по мере его полезности.

Завещаю завести в каждом городе на счет казны народное училище. Через каждые три месяца местные священники обозревают эти школы.

Завещаю, чтобы все церкви и духовенство были содержимы на казенное иждивение.

Каждый налог назначается не иначе, как самою дочерью моей Елизаветой.

В каждом уезде ежегодно будет производимо исчисление народа, и через каждые три года будут посылаемы на места особые чиновники, которые будут собирать составленные чиновниками переписи.

Елизавета Вторая будет приобретать, променивать, покупать всякого рода имущества, какие ей заблагорассудится, лишь бы это было полезно и приятно народу.

Должно учредить военную академию для обучения сыновей всех военных и гражданских чиновников. Отдельно от нее должна быть устроена академия гражданская. Дети будут приниматься в академию девяти лет.

Завещаю, чтобы вся русская нация от первого до последнего человека исполнила сию нашу последнюю волю и чтобы все, в случае надобности, поддерживали и защищали Елизавету, мою единственную дочь и единственную наследницу Российской империи.

Если до вступления ее на престол будет объявлена война, заключен какой-либо трактат, издан закон или устав, все это не должно иметь силы, если не будет подтверждено согласием дочери моей Елизаветы, и все может быть отменено силою ее высочайшей воли.

Предоставляю ее благоусмотрению уничтожать и отменять все сделанное до вступления ее на престол.

Сие завещание заключает в себе последнюю мою волю. Благословляю дочь мою Елизавету во имя отца и сына и святого духа".

Именно здесь начинаются переговоры авантюристки с поляками. Учитывая международные проблемы, с которыми приходилось тогда справляться Екатерине (угроза войны со Шведцией, Турцией), Михаил Радзивилл рассчитывал добиться отмены разделов Речи Посполитой при помощи самозванки.

Вот тогда и родилась дочь Елизаветы Петровны, которая под именем графини Пиннеберг приезжает в Венецию.

С первых же дней пребывания в Рагузе графиня Пиннеберг так рассказывала французским и польским сотрапезникам историю своих приключений. "Я дочь императрицы Елизаветы Петровны от брака гетманом, князем Разумовским. Я родилась в 1753 году и до девятилетнего возраста жила при матери. Когда она скончалась, правление Русскою империей принял племянник ее, принц Голштейн-Готторпский был провозглашен императором под именем Петра III. Но через полгода по смерти моей матери жена императора Екатерина низложила своего мужа, объявила себя императрицей и короновалась в Москве. Лишенный власти, император Петр, мой опекун, умер. Меня, девятилетнего ребенка, сослали в Сибирь. Там я пробыла год. Один священник сжалился над моею судьбой и освободил меня из заточения. Он вывез меня из Сибири в главный город донских казаков. Друзья отца моего укрыли меня в его доме, но обо мне узнали, и я была отравлена.Принятыми своевременно медицинскими средствами была я однако возвращена к жизни. Чтоб избавить меня от новых опасностей, отец мой, князь Разумовский, отправил меня к своему родственнику, шаху персидскому.

До семнадцатилетнего возраста (1760 г.) не знала я тайны моего рождения; когда же достигла этого возраста, персидский шах открыл ее мне и предложил свою руку. Шах, наделив меня богатствами, отправил меня в Европу. Я проехала через всю Россию, была в Петербурге и познакомилась там с некоторыми знатными людьми, бывшими друзьями покойного отца моего. Отсюда отправилась в Берлин, сохраняя самое строгое инкогнито, здесь была принята королем Фридрихом II и начала называться принцессой. Я решилась ехать в Константинополь, чтоб искать помощи султана. Приверженцы мои одобрили такое намерение, и я отправилась в Венецию, чтобы вместе с князем Радзивилом ехать в столицу султана".

Графиня Пиннеберг уверяла, что в России есть сильная партия, преданная ей и желающая видеть ее на престоле. Во главе этой партии, по словам ее, находится родной брат ее, князь Разумовский, известный под именем Пугачева.

Оказываемое ей почтение принимала она как должное и к самому Радзивилу стала относиться с тоном покровительства. Вероятно, "пане коханку" наскучила эта комедия, притом же известия о мирных переговорах Порты с Россией и о поражении Пугачева разрушали надежды поляков. Так или иначе, отношения князя Радзивила к принцессе вскоре изменились.

Между тем в Кучук-Кайнарджи происходили мирные переговоры. Радзивил увидел, что предприятие его рушилось, и стал придумывать как бы выйти из комического положения, в которое он поставил себя перед всею Европой. Она написала к султану Ахмету письмо, в котором, объявляя себя законною наследницей русского престола, просила снабдить ее и князя Радзивила кораблем. Письма были отправлены в Константинополь. Но князь Радзивил приказал своему агенту не отдавать по назначению посланий "великой княжны Всероссийской".

Но почему «Тараканова»? Самозванка никогда себя так не именовала, зато она выдавала себя за дочь «Разумовского», причем путала двух Разумовских, фаворита Елизаветы, Алексея, и его младшего брата, Кирилла. Замужем за неким Дараганом была одна из сестер Разумовских, дети от этого брака воспитывались при дворе и совершили путешествие по Европе, где их принимали за незаконных сыновей императрицы. Любопытно, что легенда о «Таракановой» родилась именно в России…

В истории самозванки есть очень трогательная история: беременность и рождение в крепости ребенка, сына графа Алексея Орлова. Этот миф основан на любопытных воспоминаниях некого Винского, посаженного в Петропавловскую крепость спустя два или три года после смерти самозванки. Винский утверждал в своих записках, будто один из караульных рассказывал ему историю заключения беременной женщины, которую однажды посетил граф Алексей Орлов и они долго ссорились… Один незаконный сын Орлова известен, это Александр Чесменский, но он никак не мог быть сыном самозванки, он родился гораздо раньше ее знакомства с Орловым! Был ли он вообще, роман Орлова и самозванки? Сам Орлов в своем донесении императрице явно намекает на достаточно близкие отношения, но подчеркивает отказ самозванки от брака с ним. В допросных документах нет и намека на беременность и рождение ребенка! Самозванка в своих письмах к допрашивавшему ее князю Голицыну часто просит отпустить ее к Филиппу Лимбургу, которого называет «женихом». Едва ли она могла бы так писать, будучи беременной… от человека, похитившего ее для ареста!..

Источниками для возникновения легенды о Досифее явились - во-первых: все тот же Кастера, и во-вторых: популярная в России история таинственной женщины, заключенной в монастырь, такой историей мог похвастаться почти каждый женский монастырь в России. У подобных историй могли быть и реальные основания: в семьях русской знати принято было заключать в монастырь непокорных или неугодных родственниц. Инокиня Досифея действительно существовала и даже, возможно, пыталась выдавать себя за «княжну Тараканову», повторяя в общих чертах легенду о похищении. Досифея скончалась в 1808 г. В монастыре, то есть в Московском Новоспасском монастыре, где Досифея была похоронена, хранился портрет женщины в монашеском костюме, на оборотной стороне которого позднее была сделана надпись: «Принцесса Августа Тараканова, во иноцех Досифея, постриженная в Московском Ивановском монастыре, где по многих летах праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском монастыре».

Заключение

Вести дело императрица поручила Александру Михайловичу. Он должен был узнать настоящее имя «бродяжки», её покровителей и дальнейшие планы. Но здесь коса нашла на камень. Угрозы, лесть, хитрость - всё было напрасно. Женщину лишили одеял, тёплой одежды, стали отвратительно кормить. Сутки напролёт в камере, при свечах, находились офицер и несколько солдат, которые, сменяя друг друга, не спускали с неё глаз. Арестантке становилось всё хуже, но она стояла на своём.

Императрица пообещала заключённой в сыром каземате Петропавловской крепости женщине свободу. От неё требовалось лишь одно - признать, что она самозванка и назвать себя любым другим именем. Узница слабела, кашель сотрясал её тело, чахоточный румянец обжигал щёки, но она не соглашалась получить свободу такой ценой и упрямо подписывала свои письма к императрице одним только именем Элизабет. Эта, казалось бы, мелочь, приводила в бешенство Екатерину II. В соответствии с обычаем того времени подписываться одним именем имели право только царственные особы. Свою тайну княжна Тараканова унесла в могилу.

Одной из причин безоговорочного признания Таракановой самозванкой, по мнению историков, является наличие настоящей княжны, рождённой от морганатического брака императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского, бывшего певчего из украинского села Лемеши. По некоторым сведениям, около 1744 года у них родилась девочка, которую назвали Августой. Откуда происходит имя «Августа» догадаться не так трудно. «Августа» - августейшая - как же еще могут назвать принцессу. Но возможно ли хотя бы приблизительно представить себе, откуда, из какой среды явилась самозванка?

Истории самозванцев будут всегда волновать нас. И это вполне естественно, человеческое сознание всегда волнуют тайны. А сведения о жизни самозванцев всегда таинственны, и подлинное их происхождение никогда не может быть раскрыто!

О начале появления самозванцев Ключевский говорил: « В первое время боярство пыталось соединить классы готового распасться общества во имя нового государственного порядка; но этот порядок не отвечал понятием других классов общества. Тогда возникла попытка предотвратить беду во имя лица, искусственно воскресив только что погибшую династию, которая одна сдерживала вражду и соглашала непримиримые интересы разных классов общества. Самозванство было выходом борьбы этих непримиримых интересов. Но общество не распалось: расшатался лишь государственный порядок».

Кем была на самом деле княжна Тараканова, вряд ли удастся выяснить. Есть только одно прямое свидетельство, что она действительно приходится дочерью императрице Елизавете. Но, увы, историки вряд ли ему поверят. Известный российский астролог Сергей Безбородный составил гороскоп «самозванки» и пришёл к выводу, что «она действительно могла быть незаконнорожденной дочерью Елизаветы Петровны».

княжна тараканова самозванка императрица

Литература

И.А. Муратов. «Сто великих авантюристов». «Вече 2000», Москва, 2002 г

С. М. Троицкий «Самозванцы в России XVII-XVIII веков» Вопросы истории , № 3, Март 1969, C. 134-146 Москва

Энциклопедия «Империя. От Екатерины II до Сталина», Москва, 2007

www.historylost.ru

www.wikipediat.ru

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

История жизни
Елизавета Тараканова - история обошлась с ней сурово, не донеся до нас даже подлинного ее имени. В разное время она звалась Алиной Эмете, мадемуазель Франк, мадам Тремуйль, графиней Силинской и Пиннеберг, Елизаветой Волдомир... Мы же знаем ее как княжну Тараканову. Знаем прежде всего по одноименному роману Г. Данилевского да известной картине художника К. Флавицкого, входящей в собрание Государственной Третьяковской галереи.
…В 1761 году в Европе появилась некая княжна Владимирская. В Польше она произвела фурор своим богатством, изяществом, умом и длинной свитой блестящих поклонников. Для нее нанимались шикарные особняки с многочисленной челядью. Именитые гости не сводили глаз с обворожительной хозяйки, восторгались ее игрой на арфе, умением рисовать, наслаждались приятными с ней беседами.
Али-Эмете, как предположительно звали княжну, была дочерью персидского шаха и его грузинской наложницы. В возрасте семи лет ее отправили в Европу, надеясь впоследствии украсить чей-то гарем европейски образованной девицей. Но длинная цепь дворцовых переворотов, последовавшая вслед за этим, оборвала всякую связь между юной персиянкой и ее родиной. В том числе оборвались и денежные поступления. Али-Эмете была обречена на безвестность и нищету…
Вскоре Али-Эмете, теперь уже под именем Алины, была представлена князю Лимбургскому, а еще некоторое время спустя стала его официальной невестой. Она выудила у своего сиятельного жениха огромную сумму денег и сбежала в Италию, поскольку для заключения официального брака требовались документы о происхождении «княжны Владимирской».
Почему авантюристка отправилась в Италию через Польшу, неизвестно. Известно только, что по пути состоялась встреча, окончательно определившая трагическую судьбу самозванки: на нее обратил внимание глава польских конфедератов – Карл Радзивилл, человек очень богатый и с непомерным честолюбием.
По другим сведениям, князь Радзивилл еще в 1767 году взял на попечение дочь императрицы Елизаветы, то есть отыскал где-то девочку, способную разыграть роль самозванки. Для него «принцесса» была просто подарком судьбы. Ее внезапное появление на политической арене создавало угрозу трону Екатерины II, ненавистной полякам, грозило раздуть затихшее пламя крестьянских восстаний в России, повлиять на отношения с Турцией, якобы благоволившей к «всероссийской княжне».
«Кто бы ни была девушка, выпущенная Радзивиллом на политическую сцену, но, рассматривая все ее действия, читая переписку ее и показания, данные фельдмаршалу князю Голицыну в Петропавловской крепости, невольно приходишь к заключению, что не сама она вздумала сделаться самозванкой, но была вовлечена в обман и сама отчасти верила в загадочное свое происхождение», – считал писатель А. Мельников-Печерский.
Когда «всероссийская княжна» поняла, что Радзивилл способен только произносить красивые речи за столом, она поставила на нем крест и решила действовать самостоятельно. Для этого она надумала лично отправиться к турецкому султану. Но из-за сильного шторма корабль, на котором она плыла со свитой старых и новых поклонников, оказался в итальянском городе Рагузе.
Между тем Екатерина, только что усмирившая пугачевский бунт и напуганная появлением самозванки, начала подумывать о том, как разделаться с авантюристкой.
Княжна Владимирская как раз находилась в трудных обстоятельствах и начала испытывать настоящую нужду. И тут встречи с ней попросил русский граф Алексей Орлов.
На словах он поддерживал ее мечты, ставшие уже просто бредовыми: тут были и союз с Францией, и освобождение крепостных крестьян, и присоединение к России Персии – тоже, оказывается, принадлежавшей «всероссийской княжне» по праву наследницы шахского трона. Орлов постепенно подвел свою жертву к мысли о том, что им нужно обвенчаться прямо тут, в Италии, и тогда уж он в качестве законного супруга будет сражаться за ее интересы, «природной и истинной российской государыни», с удвоенным пылом.
Они обвенчались в Ливорно, на одном из кораблей русской эскадры. Сразу после венчания «новобрачных» арестовали прямо на корабле по приказу русской императрицы: Орлова – для вида, а «Елизавету II» – действительно. И эскадра двинулась в Санкт-Петербург, увозя с собой «всклепавшую на себя имя», полубезумную от горя и страха, с очевидными признаками чахотки беременную женщину, которая попала в ловушку только потому, что безоглядно доверилась мужчине.
Правда, касательно самого факта венчания мнения исследователей расходятся. Так, историк П. Н. Краснов придерживался той точки зрения, что вся романтическая любовная история графа Орлова и прекрасной самозванки – плод фантазии беллетристов. Прошедший огонь, воду и медные трубы Орлов видел в ней «несчастную авантюристку, жадную до денег и мишурного блеска продажную женщину». Аналогичную версию выдвигал и К. Валишевский: граф обманным путем заманил «княжну» на корабль и, быть может, провел с ней несколько жарких ночей, но никакой свадьбы не было.
В Санкт-Петербурге вместо царских почестей, о которых самозванка мечтала вместе с Орловым, ее ожидали каземат Петропавловской крепости и бесконечные допросы.
Впрочем, поначалу все выглядело не так уж и страшно. Не каземат, а скорее «гостиничный номер» из нескольких комнат, приличная еда с комендантской кухни, две служанки, личный врач. Получив приказ императрицы провести следствие по делу самозванки, фельдмаршал и санкт-петербургский генерал-губернатор князь Алексей Голицын объяснял все эти послабления тем, что узница еще ни в чем не обличена, да к тому же больна и ждет ребенка. Екатерина была не в восторге от такого проявления гуманизма, но не возражала, только настаивала на скорейшем проведении расследования.
Арестантка умоляла о личной встрече с государыней, но поскольку все письма, равно как и протоколы допросов, подписывала по-царски кратко – «Елизавета», русская императрица категорически отказалась видеть «наглую лгунью» и приказала применить допрос с пристрастием. Но князь Голицын все еще не мог решиться применить пытки к женщине. Вместо этого узницу перевели в подземный каземат на хлеб и воду, и караул находился вместе с ней в одном помещении.
Все эти меры привели лишь к тому, что рассудок несчастной помутился. Солдат из камеры убрали лишь накануне знаменитого петербургского наводнения. От смерти в воде узницу спасли чудом – в последнюю минуту выбили дверь камеры. Но то, что дни женщины сочтены, было ясно всем. Тогда Екатерина приказала устроить пленнице встречу с Алексеем Орловым.
Встреча происходила с глазу на глаз, свидетелей не было. Известно только, что продолжалось свидание недолго, Орлов выскочил из каземата бледный и с перекошенным лицом, а его жертва окончательно потеряла рассудок и уже никого не узнавала до своего смертного часа.
Родив сына – Александра Алексеевича Чесменского, «дворянина неизвестного происхождения», «княжна Владимирская» скончалась от кровотечения. Ее похоронили в крепости близ Алексеевского равелина, и посаженные кем-то над могилой кусты боярышника разрослись затем в небольшой садик.
Но когда несколько дней спустя Екатерина, перечитывая допросные листы, пыталась разгадать загадку самозванки, ей доложили, что во дворец прибыла и почтительно просит об аудиенции... княжна Владимирская.
То оказалась подлинная княжна Владимирская, Анастасия Андреевна, в замужестве – миссис Ли. Потеряв мужа и двух сыновей во время войны Америки с Англией за свою независимость, она решила вернуться на родину и вступить в права наследства. И с изумлением узнала, что она якобы «всклепала на себя» имя дочери императрицы Елизаветы и предъявляла свои права на российский престол.
Анастасия Андреевна поспешила к Екатерине, чтобы убедить ее: никакой иной княжны Владимирской, кроме нее, нет и быть не может, а сама она ни на что не претендует.
Екатерина предложила Анастасии пожить в монастыре на правах гостьи. Избран был Ивановский женский монастырь в самом центре Москвы. Там княжне Владимирской предоставили прекрасные покои с садом перед окнами, все ее приказания выполнялись мгновенно. Она ни в чем не испытывала нужды.
Создать такие условия для наследницы одного из самых значительных в России состояний было совсем нетрудно, тем более что после нее наследником всего становилась казна. Императрица сначала запретила Анастасии Андреевне покидать стены монастыря, а потом намекнула в личном письме, что Россия в тяжком положении, нужны деньги, и неужели же княжна Владимирская, обладая многомиллионным состоянием...
Княжна Владимирская подписала бумаги о передаче всех своих капиталов, земель и доходов с них государству, а сама постриглась в монахини под именем Досифеи. На этом великосветском пострижении была, пожалуй, вся Москва. Не было только Алексея Орлова-Чесменского, который вообще объезжал Ивановский монастырь за версту с тех пор, как там поселилась княжна Владимирская. Орлов считал, что это – обманутая им женщина, что слухи о ее смерти – ложь, специально пущенная Екатериной, и панически боялся встречи со своей итальянской любовью.

Впрочем, более распространенная версия о том, что под монашеским одеянием Досифеи скрывалась подлинная княжна Тараканова – родная дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Скромная и красивая, настоящая наследница русского престола, она не помышляла о царствовании и, подобно лже-Елизавете, была обманом приглашена на корабль и увезена в Россию, где ее заточили в монастыре. Произошло это только в 1785 году, когда Августе Таракановой было уже сорок лет. На ее содержание отпускалась из казначейства изрядная сумма. После смерти Екатерины II Досифею стали посещать известные лица; митрополит Платон приезжал поздравлять ее по большим праздникам, и даже одно лицо из императорской фамилии посетило ее келью и долго беседовало с затворницей. Досифея до самой своей смерти при каждом стуке в дверь сильно бледнела. У нее имелись портрет императрицы Елизаветы Петровны и какие-то бумаги, которые она, после долгого колебания, сожгла. Судя по портрету, она была очень похожа на Елизавету Петровну.
Остается добавить, что митрополит Платон и лица императорской фамилии не стали бы, наверное, посещать Досифею, если бы под ее именем скрывалась какая-то Анастасия Владимирская. И зачем ей, выросшей и прожившей полжизни за границей, чужому для Елизаветы Петровны человеку, годами бережно хранить портрет покойной императрицы?
Ряд историков, в том числе и К. Валишевский, однозначно считают, что императрица Елизавета Петровна была бездетной. Опираясь на медицинские свидетельства тех давних времен, польский исследователь сообщает: еще смолоду цесаревна страдала «немочью» по женской части, что делало ее неспособной зачать и родить ребенка.
О Досифее говорили, что она может предсказать будущее, отвести беду, вылечить неизлечимую болезнь. Правда это или вымысел – трудно сказать. Похоронили ее в Новоспасском монастыре, в усыпальнице бояр Романовых как последнюю представительницу этого рода – боярского, не царского. На серой плите значились лишь монашеское имя и день кончины – 4 февраля 1810 года.
Дотошные историки утверждают, что княжна Владимирская – это изощренная выдумка самой Екатерины, спрятавшей под этим «псевдонимом» подлинную дочь императрицы Елизаветы и ее морганатического мужа, графа Разумовского. Потому и допрашивала она несчастную с таким пристрастием, что знала о существовании вполне законной наследницы Елизаветы. И успокоилась только тогда, когда возможная соперница сама явилась к ней, а затем позволила постричь себя в монахини и удалилась от мира.

Княжна Екатерина Тараканова принцесса Владимирская (именно так она себя именовала) предположительно родилась в 1745 году. Авантюристка и самозванка выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского от морганатического брака. Доподлинное имя этой женщины неизвестно,что, конечно, очень странно, зная традиционную всесильность российского сыска и желание Екатерины докопаться до истины В разные периоды своей жизни мнимая княжна называла себя по разному: то девица Фрэнк, то Шейль, то Тремуйль, то Али-Эмете, принцесса Волдомирская с Кавказа, то Азовская принцесса, она же - графиня Пиннеберг и, наконец, - царица Елизавета.

Биография Княжны Таракановой

Биография Княжны Таракановой очень запутана. Никому не известно доподлинное происхождение этой женщины - ни любовникам авантюристки, ни следователям Екатерины II, ни всезнающим историкам. Думается, что и сама она мало знала о своём происхождении, чтобы что то скрывать. Один английский посланник при петербургском дворе уже после поимки и заключения самозванки в Петропавловскую крепость объявил Екатерине, будто она дочь пражского трактирщика, другой посланник уверял, будто она дочь нюрнбергского булочника. Но версии о её происхождении из низов маловероятны, так как у княжны было явно незаурядное образование и воспитание: манеры, такт, знание языков, она живо интересовалась искусством, прекрасно разбиралась в архитектуре и живописи, рисовала и играла на арфе.

Княжна Тараканова была очень красивой женщиной. Судя по сохранившимся описаниям, она была миниатюрной, стройной и темноволосой и своей внешностью напоминала итальянку. Отличаясь редкой привлекательностью, которую не портило даже небольшое косоглвсзие и умом, а также тягой к неумеренной роскоши, самозванка всегда имела немало поклонников, средствами которых беззастенчиво пользовалась, доводя некоторых до разорения и тюрьмы.

Граф Алексей Орлов так в последствии описывал авантюристку- «Оная женщина росту небольшого, тела очень сухого, лицом ни бела, ни черна, глаза имеет большие, открытые, цветом темно-карие, косы и брови темнорусы, а на лице есть и веснушки. Говорит хорошо по-французски, по-немецки, немного по-итальянски, разумеет по-английски, думать надобно, что и польский язык знает, только никак не отзывается; уверяет о себе, что она арабским и персидским языком очень хорошо говорит. Свойство она имеет довольно отважное и своею смелостью много хвалится».

Финансовые интересы Княжны Таракановой

Скрываясь от кредиторов княжна часто меняла свое местожительство и засвечивалась в разных городах Европы. В каждой стране она выдавала о своей жизни новую информацию и называлась разными именами. В 1772 году в Париже она представилась местному обществу наследницей русского престола, царскою особой, дочерью императрицы Елизаветы княжной Екатериной Таракановой. В светском Париже появилась новая легенда о жизни княжны. Якобы она происходила из богатого русского рода князей Владимирских, воспитывалась у дяди в Персии, а по достижении совершеннолетия приехала в Европу с целью отыскания наследства, находившегося в России.

Благодаря новым поклонникам княжна весело и роскошно провела 2 года в Париже придумывая и вынося на общий суд новые легенды о своей жизни. Историки уверены, что кто то надоумил княжну выдать себя за дочь Елизаветы. Сама по себе княжна была выдающейся только в смысле безудержной фантазии по части прожигания собственной жизни в сплошных удовольствиях. Политика же, карьера её не интересовали, да и сил внутренних на такое дело, видать, было маловато.

По одной существующей ныне версии великая авантюристка сама решилась придумать эту русскую историю. Больше всего в жизни ее интересовали деньги и ради них она готова была пойти на любую аферу. Наслушавшись рассказов о Емельяне Пугачёве, объявившем себя Петром III, возможно она назвала себя русской принцессой, для того, чтоб получить средства у доверчивых кредиторов путём красивых обманов. Неизвестной особе вряд ли кто одолжит приличную сумму, а наследнице престола - весьма вероятно.

Существует и другая версия. В это же время из Бельгии была выслана самозванка, которая выдавала себя за дочку императора Франциска I и жила в роскоши до тех пор, пока её не потребовала к себе императрица, разоблачившая обман. Приёмы обмана были слишком похожи. «Возможно, что очередной блеф с русским престолом увенчался бы ещё одним позорным разоблачением и очередным изгнанием из очередной страны, но «бог шельму метит», и несчастная стала игрушкой в руках польских конфедератов - непримиримых врагов Екатерины. Княжна Тараканова имела нескольких любовников в среде польских эмигрантов и удачно использовала их деньги, однако и сама попалась в ловушку политической игры. Вряд ли она задумывалась о последствиях, просто страстно любила сам процесс авантюры и охотно подхватила предложения своих покровителей.»

Мечты Княжны Таракановой о русском престоле

Идея вступить на русский престол очень захватила мнимую княжну. Летом 1774 года она попросила содействия в восстановлении «справедливости» у турецкого султана и написала ему письмо. В послании султану она привела веские причины, замедлившие ее появление в обществе- болезнь, гонения, покушения и т.д. Также она упомянула и имя Емельяна Пугачёва, назвав его своим братом и попросила султана помочь ей поскорее встретиться с ним. По странному стечению обстоятельств именно в этот день «брат» потерпел решающее поражение под Царицыном и выкопал тем самым могилу своему предприятию.

Затем великая авантюристка вместе с подстрекателями прибыла в Италию, ожидать получение турецких паспортов, разрешавших отправиться в Россию. «Польские «друзья» княжны Таракановой устроили «высокородную» особу на жительство во французское посольство, и многочисленное общество, посещавшее дипломата, имело возможность наблюдать, какие царские почести оказываются претендентке на русский престол. Надо сказать, что иностранные политики не имели желания вмешиваться в династические распри далёкой страны, но на всякий случай некоторые выслушивали велеречивую, нервную женщину, облегчённо вздыхая, когда она, получив небольшую сумму денег, покидала дом.

Связь Княжны Таракановой с властью наделёнными мужчинами

Письма турецкому султану благодаря хорошо поставленному сыску Екатерины до адресата не дошли, но княжна Тараканова об этом не знала и продолжала составлять разнообразные подложные документы. Авантюристка вошла во вкус и сочинила завещание придуманной матери, которое она показывала при первом удобном случае. Она бомбардировала своими претензиями на трон русского посла во Франции Панина. Иногда кажется, что княжна Тараканова действительно поверила, что она дочь царицы Елизаветы, и это и погубило её.»


Ее здоровье к этому времени было серьезно подорвано и все больше времени из-за кашля с кровью и лихорадочных припадков ей приходилось проводить в постели. Не смотря на болезнь мнимая княжна продолжала искать поддержку у Никиты Панина в Петербурге, Густава Третьева в Стокгольме и закидывала их прошениями о содействии в справедливости. Продолжая упорствовать в своих замыслах, самозваная принцесса обратилась за помощью в Ватикан, обещая в случае успеха ввести в России католическую веру.

Наряду со своими политическим играми самозванка продолжала вести роскошный образ жизни, что в очередной раз привело ее к банкротству. Воспользовавшись своей выдуманной легендой наследницы русского престола княжна написала письмо английскому консулу и попросила у него денег. Тот, наслышанный, что русская императрица Екатерина отправила на розыск самозванки графа Алексея Орлова, отослал ему письмо княжны и сообщил о ее месте нахождения.

Роман Княжны Таракановой и графа Орлова

В этот период граф Орлов был в опале у Екатерины и для получения императорской милости ее высочества Екатерины II c рвением приступил к поимке авантюристки. Граф Орлов тонко подошел к этому вопросу. При встрече с мнимой княжной он обещал поддержать ее и с почестями посадить на русский престол. Алексей Орлов смог вскружить самозванке голову, а она, полагая что, победа близка с рвением прыгнула в постель брата бывшего любовника самой Екатерины II. Она полагала что граф поддался ее женской привлекательности и искренне верила, что он поможет ей добиться успеха.

Алексей Орлов предложил «будущей императрице» сыграть свадьбу на одном из его кораблей. 22 февраля 1775 года Орлов пригласил свою «невесту» на русский корабль «Исидора». Приняв княжну как царственную особу, с салютом и криками «Ура » счастливую пару «обвенчали». А потом … адмирал корабля неожиданно арестовал «молодоженов» .

Будучи под арестом она написала письмо Орлову, в котором уверяла его в своей неизменной любви и просила помочь ей освободиться. Продолжая играть комедию, граф, который всё ещё опасался возможной мести со стороны сообщников «злодейки», написал по-немецки ответ, в котором уверял, будто сам находится «под караулом», но приложит все усилия, чтобы бежать и освободить ее. Комедия была направлена среди прочего и на то, чтобы удержать пленницу от попытки самоубийства. В это же время посланники графа в спешном порядке отбыли в Пизу, чтобы захватить имущество и бумаги самозванки, а также распустить её свиту, что и было с успехом проделано.

Смерть Княжны Таракановой

26 февраля эскадра снялась с якоря и взяла курс на Россию. В мае 1775 года великая авантюристка была доставлена в Петропавловскую крепость. Вести дело императрица поручила Александру Михайловичу Голицину. Екатерина понимая, что история с авантюристкой не стоит её сил и времени, приказала отпустить женщину, если та откроет тайну своего происхождения. Однако самозванка была столь напугана и растеряна, что так и не смогла понять, в чём её спасение. Она продолжала рассказывать сказки, сочинённые ею на воле, только теперь трактуя их как вовсе невинные забавы, при которых она никогда не претендовала на престол, а наоборот, стыдила всякого, кто осмеливался подталкивать её к каким либо претензиям.

К этому времени княжна уже была смертельно больна и не отдавала отчёт своим действиям. Она умерла 4 декабря 1775 года в одной из камер Петропавловской крепости от чахотки, так и не открыв тайну своего происхождения даже священнику перед смертью. Вполне можно допустить, что она и сама её не знала.

Предание о гибели княжны Таракановой во время наводнения в Петербурге в 1777 г., послужившее сюжетом для наделавшей много шуму картины Константина Дмитриевича Флавицкого, не подтверждается исследованиями.

Э та особа всегда обращала на себя внимание, но никто точно не знал, кто она. Даже священнику на исповеди перед смертью она не раскрыла своей тайны. Можно только догадываться, сколько было лет этой таинственной женщине и откуда она родом. У нее было много имен – госпожа Франк, Шель, Тремуйль, Али-Эмете, принцесса Владимирская, Элеонора, принцесса Азовская, принцесса Елизавета Владимирская – всероссийская княжна, а вот именем Тараканова она никогда не пользовалась, так ее назвали историки, пытаясь докопаться до истины.

О своем происхождении она рассказывала так же загадочно, как и вела себя. Она не помнила ни своих родителей, ни места рождения, шестилетним ребенком ее привезли в Лион, а через полгода – в Киль. Она воспитывалась госпожой Перет или Перон (фамилии она тоже точно не помнила) и крещена по православному обряду. В 1761 году переехала в Петербург, но потом ее перевезли в уединенное поселение возле персидской границы, где жила всего одна старушка и три старика. Прошло пятнадцать месяцев в одиночестве, после чего, наконец, со своей нянькой она бежала в столицу Персии – Багдад, где нашла приют у одного богатого перса. По ее словам, там ей открыли тайну ее происхождения: девочка была дочерью императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита Алексея Разумовского.

Через несколько лет они переехали в Европу. В Лондоне и Париже девушка жила под именем персидской княжны Али. Однако этим россказням никто не верил: детские фантазии сильно бросались в глаза. Вследствие этого современники высказывали самые разные предположения. Одни считали ее дочерью нюрнбергского булочника или пражского трактирщика, но сама она эти слухи с возмущением отрицала, говоря, что никогда не была в Праге. Да и ее образованность, знание нескольких языков, ум и манеры выдавали в ней знатное происхождение. Кроме того, много говорили о ее черкесском, турецком и персидском происхождении. Эту экзотическую даму большинство считало полькой знатного рода. Князь Долгоруков считал ее польской еврейкой, а князь Голицын склонялся к тому, что она немка, потому что авантюристка владела немецким языком, как родным.

Все без исключения отмечали необыкновенную внешность княжны – изящная, худощавая, с энергичными резкими движениями, карими глазами, а продолговатый нос с горбинкой и черные волосы придавали ее чертам итальянский характер. И если бы не чуть косые глаза, она могла бы соперничать с лучшими европейскими красавицами. Своей красотой она покоряла сердца богатых поклонников и часто их разоряла, а потом скрывалась от кредиторов.

В 1774 году княжна, поддерживаемая польской Барской конфедерацией и князем Карлом Радзивиллом, объявила себя сестрой Пугачева и претенденткой на российский престол. Она заявляла, что Елизавета I передала ей права на престол, а Петра III обязала воспитать царевну, однако немилосердный монарх отправил ее в сибирские леса, откуда под покровом ночи она бежала в столицу донских казаков. Ее преследовали и пытались отравить, поэтому ей пришлось бежать в Персию, где она жила в роскоши и занималась с педагогами. Самозванка, пытаясь заручиться поддержкой влиятельных людей, отправилась в Венецию, затем в Константинополь, потом оказалась в Рагузе. Однако ее обращения не имели никакого успеха.

В то же время в России пристально заинтересовались интересной особой, претендующей на святая святых, и Екатерина приказала немедля «схватить бродяжку» и доставить в Россию, что и было в скором времени сделано. Княжна была доставлена в Петропавловскую крепость и подвержена допросам с пристрастием, однако ни в чем не признавалась. И даже изнурительная болезнь (она болела чахоткой), которая в плохих условиях тюрьмы отнимала последние силы, не сломала ее – она твердила одно и то же. Когда стало понятно, что душа еле теплится в больном теле, ей предложили священника любого вероисповедания, она выбрала православного, но и он не узнал тайну происхождения самозванки. Может быть, она и сама этого не знала и искренне верила в то, что она и есть внебрачная дочь Елизаветы.

В то же время была еще одна княжна Тараканова, которая, как считали, и была настоящей дочерью Елизаветы и Алексея Разумовского, по имени Августа. Родилась она предположительно в 1744 году, но была вывезена за границу, кем воспитывалась и где получила образование – неизвестно. В 1785 году по велению Екатерины II ее насильно привезли в Россию и постригли в Московский Ивановский монастырь под именем Досифеи. Так, в полном уединении занимаясь рукоделием и чтением, она провела всю оставшуюся жизнь. Ее лицо разрешали видеть только нескольким особам, и только когда после смерти Екатерины монастырский режим был немного смягчен, удалось написать ее портрет. Ее похоронили в усыпальнице царственного рода Романовых Новоспасского монастыря, и на похоронах присутствовали люди из рода Разумовских и много других знатных вельмож.

При всем этом возникает еще один вопрос. Почему дочь императрицы называли фамилией, никак не связанной с родом Таракановых? В роду Разумовских не было ничего подобного, и в те времена слова «таракан» не было в украинском языке. В России действительно был знатный род Таракановых, но последний его представитель Алексей умер бездетным, после чего продолжение рода прекратилось. Предполагают, что эта фамилия возникла следующим образом. У братьев Разумовских было три сестры, одна из них – Вера– вышла замуж за Ефима Дарагана, казацкого полковника. Придворным странно было слышать фамилию Дараган, поэтому они изменили ее на Дараганов, а немцы, которых много проживало в Петербурге, сделали из Дараганова благозвучное им Тараканов. Так представителей рода начали называть Разумовские-Таракановы, несмотря на то, что вследствие бракосочетаний они носили фамилии Закревских, Дараганов, Стрешенцовых.

Видео:

Зимой 1775 года в казематах Петропавловской крепости умерла от чахотки молодая красивая женщина. Она выдавала себя за княжну Августу Тараканову, дочь императрицы Елизаветы Петровны и называла себя наследницей престола. По личному приказу правящей императрицы Екатерины Второй самозванка была схвачена и помещена в Петропавловку, где 4 декабря 1775 года после долгих допросов скончалась и была похоронена во внутреннем дворе крепости.

Официально считается, что в российскую историю вошло две дамы с именем Августа Тараканова. Настоящая дочь Елизаветы Петровны и Самозванка. А княжна Тараканова с картины Флавицкого – это некий культурно-исторический казус, за которым ничего не стоит, кроме фантазии художника.

«Искатели» внимательно изучили всю информацию о княжнах Таракановых. И свели ее воедино. Сразу возникло несколько версий. Главное наше открытие состоит в том, что Самозванка и Досифея – это одно и то же лицо. И это настоящая сенсация, которая проливает свет на еще одну загадку непростой российской истории.

No related links found