Откуда выражение «бороться и искать, найти и не сдаваться»? «Бороться и искать, найти и не сдаваться» («Если быть - то быть лучшим») Жизненные девизы героев романа два капитана
Саня Григорьев и капитан Татаринов… Что связывает этих двух людей, совершенно разных по возрасту и положению? Безусловно, их характеры, смелые, честные, открытые и совершенно по-детски наивные; безусловно, их строгие моральные принципы, не допускающие ни капли лжи или фальши; безусловно, их высокие цели и судьбы, странным образом так сильно переплевшиеся. Потому, наверное, и назвал Каверин свой роман «Два капитана», как бы подчеркивая сходства этих двух разных людей, как бы давая читателю возможность сравнить и сопоставить две человеческие жизни, отдаленные друг от друга временным пространством и, в то же время, никак не отделимые друг от друга. Два капитана…
Но все же я не могу полностью согласиться с автором насчет названия этой замечательной книги. Да, я бы тоже выделила лишь самое главное и самое важное, то, что объединяет наших двух героев. Но это не их родственные связи, не их общественные отношения и даже не их сильные характеры, а их формула жизни, содержащая всего лишь в четырех словах и задачу, и цель, и смысл жизни; это девиз, сформулированный самим героем книги, которого оба капитана и придерживались, с помощью которого и пришли к такой развязке, счастливой развязке.
Так что же это за четыре слова, впервые произнесенные маленьким мальчиком во время детской, наивной и, в то же время, твердой и серьезной клятвы в самом начале этого длинного пути и ставшие потом последними словами на надгробии бессмертного памятника великого человека! «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Вот те слова (да и не просто слова, а слова, ведущие за собой бессмертные дела), которые и стали жизненным принципом этих каверинских героев; вот те слова, которые звучат в сердцах всех деятельных людей, чья жизнь наполнена трудностями и опасностями, которые надо преодолеть; неразрешимыми задачами, которые надо решить; высокими целями, к которым они, несмотря ни на что, приходят; вот те слова, означающие вечное противостояние человека-созидателя - природе, человека будущего - судьбе. Бороться и искать, найти и не сдаваться!
«Бороться» – самая первая и самая главная задача любого человека. Бороться с жизнью, бороться со смертью, бороться с судьбой, но, пожалуй, самое трудное – это бороться с собственными слабостями. Это понимает и Саня Григорьев, победивший в себе эгоизм, но столкнувшийся с жестокостью холодного, расчетливого и лживого мира. Также бороться приходится и капитану Татаринову: бороться с людьми, бороться со стихиями и, в конце концов, бороться с самим собой.
«Искать». Что можно понять под этим словом? Каждый ищет свое, у каждого своя задача, которую надо решить, свой смысл жизни. Вот то-то здесь и имеется в виду, что каждый из нас должен иметь впереди высокую и четкую цель и стремиться к ней наперекор судьбе, наперекор неудачам и другим трудностям, наперекор всему. Каждый из нас… а иначе человек и не будет иметь право называться человеком, если он будет «плыть по течению», проживать (а не жить!) свою жизнь так, как угодно природе, подчиняясь обстоятельствам.
«Найти», обязательно найти, ведь просто поиски никогда не оправдывают ни жизнь, ни поступки. Ведь всякое дело нужно довести до конца, всякое стремление должно завершиться успехом, всякая цель должна быть достигнута. И только по-настоящему стойкий человек с сильной волей может добраться до этого конца. Может увенчать свой долгий путь победой. Пусть даже и придется ему потратить на это много времени, и, может быть, всю жизнь, как это сделали два капитана.
И последнее. Никогда и нигде, достигнув или не достигнув своей цели, выполнив или не выполнив свою задачу, исполнив или не исполнив мечту, никогда и ни где не нужно сдаваться, нельзя сдаваться. Ведь и после осуществления своей цели будут новые и новые препятствия и трудности, ведь время идет, а вместе с ним и жизнь, а соответственно, и все дела, и мысли не могут остановиться и замереть. Жизнь будет идти вперед и приносить нам все новые и новые перемены, а уже от нас зависит, изменится ли все в лучшую или в худшую сторону.
Вот они четыре слова, заключающие весь смысл данного произведения и его главный урок; четыре слова, лишающие человека права на какую-либо слабость, где любое отступление от принципа – шаг в сторону зла. Четыре слова – бороться, искать, найти и не сдаваться – которые я бы и написала на обложке книги Каверина. Вот так:
«Два капитана. Бороться и искать, найти и не сдаваться!»
таков был знаменитый девиз Саньки Григорьева, героя произведения Вениамина Каверина "Два капитана", он же стал девизом огромного поколения людей.
Академик Николай Каверин рассказал "Российской Газете"
о своем отце и его легендарном романе.
Это роман Вениамина Каверина "Два капитана".
Российская газета: В прошлом году на Земле Франца-Иосифа были найдены следы пропавшей береговой партии группы Альбанова, в том числе дневники, в которых описывался дрейф шхуны "Св. Анна", этим замкнулась тема дневников штурмана Климова из "Двух капитанов". А на протяжении всего советского ХХ века пропавшую экспедицию даже не искали. Что побудило Вениамина Каверина взяться за этот сюжет?
Николай Каверин: В романе ведь описана не просто экспедиция Брусилова. У капитана Татаринова было сразу несколько прототипов. Сам он похож, пожалуй, больше на Седова, а приписанное ему открытие Северной Земли на самом деле было сделано экспедицией Вилькицкого, которая никаких бедствий не терпела. Вот из трех разных экспедиций и сложился замысел. "Два капитана" в одном томе вышли еще до войны, в 39-м году, и задуман роман был в тридцатые годы.
РГ: Какая книга отца вам больше нравится? Вы любили в детстве его сказки?
Каверин: Трудно ответить на этот вопрос. У него были разные периоды - настолько, что казалось, будто работают разные писатели. "Скандалист", "Два капитана" и "Перед зеркалом" - все хороши по-своему. Что касается сказок, то он только сказку "О Мите и Маше..." написал, когда я был в том возрасте, для которого она создавалась. Потом я уже был старшим школьником, студентом.
РГ: Вы узнаете в ком-нибудь из героев "Двух капитанов" себя, своих сверстников, друзей?
Каверин: В "Двух капитанах" - нет, это, все-таки, другая эпоха. В основу биографии Сани Григорьева положена биография генетика Лобашева. Это он был "слухонемой", как Саня: слышал, но не мог говорить. Кроме того, был летчик Самуил Клебанов - погиб во время войны, его биография тоже отчасти была заимствована. Но моих знакомых в "Двух капитанах" нет. Вот фамилия Татьяны Власенковой в "Открытой книге" - это фамилия мальчика, с которым я учился в одном классе. Прототип Дмитрия Львова оттуда же - это, конечно, Лев Александрович Зильбер, старший брат В.А. Каверина.
РГ: Роман "Два капитана" был громогласно популярен, я не знаю ни одного человека, которому он не нравился бы. Вениамин Александрович получал письма от читателей?
Каверин: Да, он получал письма и отвечал на них. Но в действительности, когда книга вышла, она подверглась серьезной критике.
РГ: Но книга ведь получила Сталинскую премию? Получение премии каким-то образом изменило жизнь вашей семьи?
Каверин: Вениамин Александрович на эти деньги купил разборный щитовой финский домик. В то время мы жили в Ленинграде, и он не мог получить в Переделкино литфондовскую дачу, ее тогда давали только московским писателям. А он хотел жить в Переделкино летом, поэтому взял у сельсовета в аренду участок земли и, вот, купил этот домик. Потом уже надстроил второй этаж, пристроил веранду, гараж. И получилась наша дача. Там и сегодня сохраняется его кабинет.
РГ: Книги Вениамина Александровича довольно часто экранизировались. Какая экранизация по душе вам? Какое участие принимал В. А. в этих постановках?
Каверин: Он часто сам писал сценарий, с ним консультировались режиссеры. Не могу сказать, что какая-либо из экранизаций мне очень нравится. Хотя актерский состав и в первой, и во второй экранизации "Двух капитанов" хороший. Тут ведь нет обязательной корреляции. Среднее произведение может стать основой для великого фильма. И, наоборот, сплошь и рядом мы видим слабые экранизации замечательных книг.
РГ: В идели вы на сцене мюзикл "Норд-Ост"? Нравился ли он вам? Как бы вы отнеслись к возможности его восстановления?
Каверин: Конечно, видел. Я на премьере был. Мне, в общем, понравилось. Хотя Вениамин Александрович этого не любил. Если он мог пресечь попытку сделать из "Двух капитанов" оперу, он ее пресекал. Но мы с сестрой посмотрели, и нас ничего особенно не резануло. Против восстановления я бы, во всяком случае, не возражал.
РГ: Каким вы помните Юрия Николаевича Тынянова?
Каверин: Он умер в 1943 году, мне было десять. Я его помню очень хорошо, он был мягкий, добрый человек. Но он был человек очень больной, я никогда не видел его здоровым - всегда с палочкой, ходил с трудом. Во время войны мы вместе были в эвакуации, в Перми. Отец был военным корреспондентом "Известий", сначала на Ленинградском фронте, потом - на Северном флоте. Вернувшись в Москву, Юрий Николаевич очень быстро умер. Вениамин Александрович его очень любил и как писателя ставил намного выше, чем себя.
РГ: Как возник девиз Сани Григорьева: Бороться и искать, найти и не сдаваться?
Каверин:
Это фраза из стихотворения Альфреда Теннисона, эпитафия на могиле исследователя Антарктики Роберта Скотта, который дошел до Южного полюса, но на обратном пути погиб.
Полная версия здесь:
Вениамин Александрович Каверин родился 19 апреля 1902 года в Пскове в семье капельмейстера 96-го пехотного Омского полка Абеля Абрамовича Зильбера и его жены - урожденной Ханы Гиршевны (Анны Григорьевны) Дессон, владелицы музыкальных магазинов. Старшая сестра Каверина - Лея Абелевна Зильбер (в замужестве Елена Александровна Тынянова, 1892-1944) - вышла замуж за его друга детства, писателя и филолога Ю. Н. Тынянова.
Старший брат Каверина - крупный советский вирусолог Л. А. Зильбер (1894-1966). Кроме того, в семье росли еще трое старших детей - Мирьям (в замужестве Мира Александровна Руммель, 1890-й, после 1988-го - жена первого директора Народного дома им. А. С. Пушкина Исаака Михайловича Руммеля), Давид, впоследствии военный врач, и Александр (1899-1970), композитор, взявший псевдоним Ручьёв. Жена Каверина - детская писательница Л. Н. Тынянова (1902-1984), младшая сестра Ю. Н. Тынянова.
Окончил Институт восточных языков по отделению арабистики (1923) и историко-филологический факультет Ленинградского государственного университета (1924). Был близок к младоформалистам. В 1929-м защитил диссертацию "Барон Брамбеус. История Осипа Сенковского".
Псевдоним "Каверин" взят в честь гусара, приятеля молодого Пушкина (выведенного им под собственной фамилией в "Евгении Онегине"). "Уж тёмно: в санки он садится. / "Пади, пади!" - раздался крик; / Морозной пылью серебрится / Его бобровый воротник. / К Talon помчался: он уверен, / Что там уж ждет его Каверин. / Вошел: и пробка в потолок, / Вина кометы брызнул ток, / Пред ним roast-beef окровавленный, / И трюфли, роскошь юных лет, / Французской кухни лучший цвет, / И Стразбурга пирог нетленный / Меж сыром Лимбургским живым / И ананасом золотым".
Первый рассказ Вениамина Каверина "Хроника города Лейпцига за 18... год" был опубликован в 1922 г.
В начале 1920-х годов входил в литературную группу "Серапионовы братья". Ранние рассказы написаны на фантастические сюжеты. Обращение к реальной жизни отразилось в романе "Девять десятых судьбы" (1926) и др. В 1927 году принял участие в коллективном романе "Большие пожары", публиковавшемся в журнале "Огонек".
Роман "Исполнение желаний" (2 кн., 1935-1936) и роман-трилогия "Открытая книга" (1949-1956) посвящены изображению творческого труда, научным исканиям советской интеллигенции. Наибольшую известность приобрел приключенческий роман "Два капитана" (2 кн., 1938-1944, Сталинская премия, 1946), в котором показана советская молодежь. Романы "Открытая книга" и "Два капитана" были неоднократно экранизированы.
Подписал обращение в защиту Юлия Даниэля и Андрея Синявского.
Подготовил для Четвертого съезда СП СССР (1967) речь "Насущные вопросы литературы", которую ему запретили зачитывать. В 1968-м он в "Открытом письме" объявил о разрыве с Константином Фединым, когда тот не допустил до читателя "Раковый корпус" Солженицына.
Скончался 2 мая 1989 года в Москве.
15 ЦИТАТ
ИЗ КНИГИ «ДВА КАПИТАНА»
ВЕНИАМИНА КАВЕРИНА
Бороться и искать, найти и не сдаваться
После выхода «Двух капитанов» - приключенческого романа об исследователях севера, писатель Вениамин Каверин стал известен на всю страну.
Его книга, написанная в лучших традициях советского романтизма, выдержала более сотни переизданий и послужила основой для двух экранизаций, а придуманные им герои оказались кумирами советских детей и подростков.
Для Каверина, не самого известного участника группы «Серапионовы братья», ранее писавшего и фантастические, и реалистические произведения, такой успех, возможно, был неожиданным, однако голову писатель не потерял и за свое «высокое» положение не боялся.
Именно он был первым, кто в печати упомянул о запрещенном романе Михаил Булгакова «Мастер и Маргарита».
В 1958 году Каверин оказался едва ли не единственным обласканным властью романистом, который не поддержал травлю Бориса Пастернака, в 1965-м подписал письмо в защиту Юлия Даниэля и Андрея Синявского, а еще три года спустя объявил о разрыве с Константином Фединым, поскольку тот не опубликовал «Раковый Корпус» Александра Солженицына.
Во многом Вениамин Каверин был похож на своего героя, Саню Григорьева - человека честного, принципиального, влюбленного в жизнь и людей. Именно на этой любви строится и роман «Два капитана».
Мы отобрали 15 вдохновляющих цитат из знаменитой книги:
Бороться и искать, найти и не сдаваться.Бывают такие минуты, когда жизнь вдруг переходит на другую скорость – все начинает лететь, лететь и меняется быстрее, чем успеешь заметить.
Юность кончается не в один день - этот день не отметишь в календаре: «Сегодня кончилась моя юность». Она уходит незаметно - так незаметно, что с нею не успеваешь проститься.
За горем приходит радость, за разлукой - свидание. Все будет прекрасно, потому что сказки, в которые мы верили, еще живут на земле.
Небо меня не подведет. Вот за землю я не ручаюсь.
Если быть - так быть лучшим!
Нужно выбирать ту профессию, в которой ты способен проявить все силы души.
Не так уж много на свете людей, без которых хотя и можно, но не очень хочется жить.
Страсть сама по себе счастье, и заглушать ее в себе, бороться с ней – что может быть глупее?
… Любовь - это, в сущности, простейший способ познания мира и что подлинную сущность человека видит только тот, кто действительно любит. Кто писал о «музыке души»? Её-то и слышит тот, кто любит. А все другие слышат в лучшем случае гаммы, а то и уличный шум.
Устала я не от труда, а от борьбы с собственной душой. Не умею я применяться к жизни, все хочется приложить к ней свое, а это «свое», воспитанное в мечтах, слишком хрупко и разлетается на куски при первом же столкновении.
Когда работаешь целый день, разные невеселые мысли приходят и уходят: ничего не поделаешь - помещение занято.
Я легко забываю языки, а с языком теряешь душу народа.
«Дом» - это ведь не хозяйство, не «совместное квартирование», как ты говорил, даже не дети. «Дом» - это когда друг от друга ничего не скрывают.
Жизнь поворачивает туда и сюда и падает, пробиваясь, как подземная река в темноте, в тишине вечной ночи, и вдруг выходит на простор, к солнцу и свету, выходит, и оказывается, что ничто не пропадает даром!
Все путешествия, когда путешественникам по одиннадцати-двенадцати лет, когда они ездят под вагонами и не моются месяцами, похожи одно на другое. В этом легко убедиться, перелистав несколько книг из жизни беспризорных. Вот почему я не стану описывать нашего путешествия из Энска в Москву.
Семь заповедей тети Даши были вскоре забыты. Мы ругались, дрались, курили – иногда навоз, чтобы согреться. Мы врали: то тетка, поехавшая в Оренбург за солью, потеряла нас по дороге, то мы были беженцами и шли к бабушке в Москву. Мы выдавали себя за братьев – это производило трогательное впечатление. Мы не умели петь, но я читал в поездах письмо штурмана дальнего плавания. Помню, как на станции Вышний Волочок какой-то моложавый седой моряк заставил меня повторить это письмо дважды.
– Очень странно, – сказал он, глядя мне прямо в лицо суровыми серыми глазами, – экспедиция лейтенанта Седова? Очень странно.
И все же мы не были беспризорниками. Подобно капитану Гаттерасу (Петька рассказывал мне о нем с такими подробностями, о которых не подозревал и сам Жюль Верн), мы шли вперед и вперед. Мы шли вперед не только потому, что в Туркестане был хлеб, а здесь его уже не было. Мы шли открывать новую страну – солнечные города, привольные сады. Мы дали друг другу клятву.
Как эта клятва помогала нам!
Однажды, подходя к Старой Руссе, мы сбились с дороги и заблудились в лесу. Я лег на снег и закрыл глаза. Петька пугал меня волками, ругался, даже бил – все было напрасно. Я не мог больше сделать ни шагу. Тогда он снял шапку и бросил ее на снег.
– Ты клятву давал, Санька, – сказан он, – бороться и искать, найти и не сдаваться. Значит, ты теперь клятвопреступник? Сам сказал – клятвопреступник не получит пощады.
Я заплакал, но встал. Поздней ночью мы дошли до деревни. Деревня была староверческая, но одна старушка все же приняла нас, накормила и даже вымыла в бане.
Так от деревни к деревне, от станции к станции мы, наконец, добрались до Москвы. Дорогой мы продали, променяли и проели почти все, что было взято с собой из Энска. Даже Петькин кинжал в ножнах из старого сапога, был продан, помнится, за два куска студня.
Непроданными остались только наши бумаги-клятвы, подписанные кровью «П.С.» и «А.Г.», и адрес Петькиного дяди.
Дядя! Как часто мы говорили о нем! В конце концов, он стал представляться мне каким-то паровозным владыкой: борода по ветру, дым из трубы, пар из-под котла…
И вот наконец – Москва! Морозной февральской ночью мы выбрались через окно из уборной, в которой провели последний перегон, и спрыгнули на рельсы. Москвы было не видать, темно, да мы ею и не интересовались. Это была просто Москва, а дядя жил в Москве-Товарной, седьмое депо, ремонтная мастерская. Два часа мы блуждали по шпалам, путались среди сходящихся и расходящихся рельсов. Начинало светать, когда седьмое депо предстало перед нами – мрачное здание с темными овальными окнами, с высокой овальной дверью, на которой висел замок. Дяди не было. Не у кого было даже спросить о дяде. Утром в комитете седьмого депо мы узнали, что дядя уехал на фронт.
Все кончено! Мы вышли и сели на эстакаду.
Прощайте, улицы, на которых растут апельсины, прощайте, ночи под открытым небом, прощайте, нож за опояской и кривая шашка в серебре!
На всякий случай Петька вернулся в комитет – спросить: не был ли дядя женат? Нет, дядя был холостой. Он жил, оказывается, в каком-то вагоне и так в этом вагоне и поехал на фронт.
Совсем рассвело, и Москва была теперь видна: дома, дома (мне казалось, что все это – вокзалы), огромные кучи снега, редкие трамваи. И снова дома и дома. Что делать?
Так начались плохие дни. Чем мы только не занимались! Мы дежурили в очередях. Мы нанимались к буржуям сгребать снег с панелей перед домами: была объявлена «трудовая повинность». Мы выгребали из цирковой конюшни навоз. Мы ночевали в подъездах, на кладбищах, на чердаках.
И вдруг все переменилось…
Мы шли, помнится, по Божедомке, мечтая только об одном: встретить где-нибудь костер; тогда случалось, что костры разводили и на Кузнецком. Нет, не видать! Снег, темнота, тишина! Холодная ночь. Подъезды, куда ни глянь, закрыты. Дрожа, мы шли и молчали. Боюсь, пришлось бы Петьке снова бить шапкой о землю, но в эту минуту пьяные голоса донеслись из подворотни, мимо которой мы только что прошли. Петька зашел во двор, я сел на тумбу, стуча зубами и засунув в рот дрожащие пальцы. Петька вернулся.
Даже в современном Пскове поклонники романа легко узнают места, где проходило детство Сани Григорьева. В описании несуществующего города Энска Каверин на самом деле следует за своими воспоминаниями о Пскове начала XX века.
Дорогие читатели! "АиФ-Петербург" объявляет о запуске нового масштабного проекта, посвящённого 170-летию Русского географического общества, -"Два капитана ". Название выбрано не случайно, ведь именно девизу «Бороться и искать, найти и не сдаваться», провозглашённому героями одноимённого романа Вениамина Каверина, человечество обязано всеми самыми великими открытиями. Своим проектом мы перекинем мостик между прошлым, настоящим и даже будущим. На страницах нашего еженедельника вы сможете прочесть не только малоизвестные и уникальные факты о знаменитых путешественниках и исследователях, чьё имя уже вписано в историю, но и о тех, кто живёт и "не сдаётся" рядом с нами.
Бороться и искать!
Было бы странно начать проект "Два капитана" не с рассказа о самом романе, судьба героев которого тесно переплелась и с Ленинградом, и с Русским географическим обществом. Для того, чтобы разгадать феномен произведения, которым вот уже 70 лет зачитывается поколение за поколением, редакция "АиФ-Петербург" отправилась в Псков, родной город Вениамина Каверина, в котором существует единственный в стране памятник книге "Два капитана" и даже её музей.
Как генетик стал лётчиком
Даже в современном Пскове поклонники романа легко узнают места, где проходило детство Сани Григорьева. В описании несуществующего города Энска В. Каверин на самом деле следует за своими воспоминаниями о Пскове начала XX века. Жил главный герой на знаменитой Золотой набережной (до 1949 г. – Американская набережная), ловил раков в реке Пскова (в романе – Песчанка) и давал знаменитую клятву в Соборном саду. Однако вовсе не с себя списывал Вениамин Александрович образ маленького Сани, хотя и признавался, что с первых сраниц романа он взял за правило ничего не выдумывать. Кто же стал прототипом главного героя?
В 1936 году Каверин едет отдыхать в санаторий под Ленинградом и там знакомится с Михаилом Лобашёвым, соседом писателя за столом во время обедов и ужинов, - рассказывает Галина Чернокожева, главный библиотекарь Псковской областной библиотеки для детей и юношества им. В.А. Каверина, где и находится музей книги "Два капитана". – Каверин предлагает сыграть ему в карамболь, разновидность бильярда, в котором писатель был настоящим асом, и без труда обыгрывает соперника. Несколько следующих дней Лобашёв почему-то не приходит на обеды и ужины… Каково же было удивление Каверина, когда спустя неделю его сосед объявился, предложил снова соревноваться в карамболе и с лёгкостью выиграл у писателя партию за партией. Оказывается, все эти дни он упорно тренировался. Человек с такой силой воли не мог не заинтересовать Каверина. И на протяжении нескольких последующих вечеров он подробно записывал историю его жизни. Писатель практически ничего не меняет в жизни своего героя: немота мальчика и удивительное излечение от неё, арест отца и смерть матери, побег из дома и приют… Автор лишь переселяет его из Ташкента, где прошли школьные годы героя, в знакомый и родной Псков. А также меняет его род деятельности – ведь тогда генетики были никому не интересны. То было время челюскинцев и освоения Севера. Поэтому вторым прототипом Сани Григорьева стал полярный лётчик Самуил Клебанов, который героически погиб в 1943 году.
История двух экспедиций
Однако роман связал судьбы сразу двух капитанов – Сани Григорьева и Ивана Татаринова, командовавшего шхуной "Святая Мария". Для образа второго главного героя Каверин также использовал прототипы двух реальных людей, исследователей Крайнего Севера – Седова и Брусилова, экспедиции под руководством которых ушли из Санкт-Петербурга в 1912 году. Ну а дневник штурмана Климова из романа целиком основан на дневнике полярного штурмана Валериана Альбанова.
Экспедиции Георгия Седова было отказано в господдержке, поэтому она финансировалась из частных пожертвований, - продолжает Г. Чернокожева. – Было арендовано довольно ветхое судно. Некий архангельский купец Вышомирский (в книге – Вышемирский) продаёт капитану 85 ездовых собак, большая часть которых оказались обычными дворнягами и погибли в первую же зиму. Другой купец поставил на судно мясо в бочках якобы высшего качества, но на деле в них оказались лишь кости и шкуры убитых животных. По сути, команда уходила, чтобы погибнуть…
В это же время из Санкт-Петербурга отправляется шхуна "Святая Анна" под командованием Георгия Брусилова, идея которого – впервые в истории России пройти Северным морским путём.
Но уже через несколько недель судно оказалось закованным во льдах Карского моря. До того времени географы всего мира считали, что северные моря никак не связаны с Северным Ледовитым океаном. То есть если судно замёрзло, оно может спокойно перезимовать, а после продолжить свой путь. Благодары Брусилову весь мир узнаёт, что это не так - моря связаны с океаном глубинными течениями. Начинается медленный дрейф "Святой Анны" к Северному полюсу.
Оказывается, что шхуна не приспособлена к зимовке в таких условиях - слишком тонкие стены. Весь экипаж перебирается в две каюты, только они и отапливаются. В ход идут части корабля, шкуры и жир животных... Штурман Альбанов писал в дневнике: "Температура в каюте редко достигает 4 градусов, стоит туман, вода стекает по потолку и стенам. На них - несколько десятков сантиметров копоти".
На судне начинаются конфликты. Брусилов считает, что надо просто ждать. Альбанов - необходимо что-то предпринять. Тогда капитан принимает беспецендентное решение – увольняет штурмана. В апреле 1914 года Альбанов с ещё 13-ю членами команды уходит со шхуны.
С этого момента начинается история из романа "Два капитана". 4,5 месяца в снегах. Голод, холод, предательство, гибель товарищей. Как вспоминал Альбанов, шли гуськом. Вперёд смотрел только первый, остальные продвигались, закрыв глаза. "Слёзы текли из наших глаз, боль от ослепительно белого снега была невыносимой. Случались дни, когда не видел никто. Мы ставили палатку и ждали, когда боль пройдёт".
В какой-то момент группе пришлось разбиться на две группы - одна пошла по суше налегке, другая, под руководством Альбанова - по воде со всем грузом. Но в точку предполагаемой встречи сухопутная группа так и не пришла. До лета 2010 года о судьбе пропавших путешественников не было известно ничего. И только пять лет назад экспедицией при поддержке РГО в этом месте были найдены человеческие останки и предметы: карманные часы, ложка с инициалами "П. С." (возможно, принадлежавшая матросу Павлу Смиренникову), самодельные тёмные очки из бутылочных стёкол и т. д. Многие из найденных вещей упоминаются в дневнике Альбанова.
До цели экспедиции, брошенной зимовке Джексона на мысе Флора, добираются лишь двое – сам штурман и матрос Конрад. Здесь их и спасает экипаж Седова, судно которого также оказывается зажатым во льдах. Но капитан, одержимый идеей достигнуть Северного полюса, принимает решение продолжать путь на собаках. Два моряка сопровождают Седова, они же и похоронят капитана, который не дотянет до цели всего 400 вёрст. После экипаж решает зайти на мыс Флоры, чтобы разобрать несколько домиков для отопления и таким образом спасают Альбанова и Конрада. Удивительное стечение обстоятельств.
До последней капли
Интересно, что Саня Григорьев стал едва ли не национальным героем задолго до того, как писатель закончил свой роман. Дело в том, что первая часть книги была издана в 1940 году, а после её написание Каверин отложил аж на 4 года – помешала война.
Во время ленинградской блокады… Ленинградский радиокомитет обратился ко мне с просьбой выступить от имени Сани Григорьева с обращением к комсомольцам Балтии, - вспоминал Вениамин Александрович. – Я возразил, что хотя в лице Сани Григорьева выведен определённый человек, лётчик-бомбардировщик, действовавший в то время на Центральном фронте, тем не менее это всё-таки литературный герой. "Это ничему не мешает, - был ответ. - Говорите так, как будто фамилию вашего литературного героя можно найти в телефонной книжке". Я согласился. От имени Сани Григорьева я написал обращение к комсомольцам Ленинграда и Балтики – и в ответ на имя "литературного героя" посыпались письма, содержавшие обещание бороться до последней капли крови.
Кстати, роман "Два капитана" очень понравился Сталину, именно это спасло Каверина от репрессий, которым подверглись многие его родные. Писатель даже был удостоен звания лауреата Госпремии СССР. Правда, только лишь второй степени. Всё дело в том, что имя Верховного главнокомандующего упоминается в книге всего один раз. Что и стало поводом "занизить" оценку.
Невероятно, но факт
Один из самых удивительных экспонатов музея - книга В.А. Каверина "Два капитана", изданная в 1940 году. Но дело не в возрасте издания. 68 она пролежала в болоте Новгородской области, на глубине 6 метров в сбитом в конце апреля 1942 года самолёте ИЛ-2 в набедренном кармане лётного комбинезона пилота Михаила Гаврилова, останки которого нашли лишь в 2010 году во время поисковой экспедиции.
