Николай Некрасов — Славная осень: Стих. "Славная осень! Здоровый, ядреный воздух усталые силы бодрит" Анализ стихотворения «Славная осень» Некрасова

«Железная дорога» Николай Некрасов

В а н я (в кучерском армячке).
Папаша! кто строил эту дорогу?
П а п а ш а (в пальто на красной подкладке),
Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька!
Разговор в вагоне

Славная осень! Здоровый, ядреный
Воздух усталые силы бодрит;
Лед неокрепший на речке студеной
Словно как тающий сахар лежит;

Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблекнуть еще не успели,
Желты и свежи лежат, как ковер.

Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни —

Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою…

Добрый папаша! К чему в обаянии
Умного Ваню держать?
Вы мне позвольте при лунном сиянии
Правду ему показать.

Труд этот, Ваня, был страшно громаден
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.

Водит он армии; в море судами
Правит; в артели сгоняет людей,
Ходит за плугом, стоит за плечами
Каменотесцев, ткачей.

Он-то согнал сюда массы народные.
Многие — в страшной борьбе,
К жизни воззвав эти дебри бесплодные,
Гроб обрели здесь себе.

Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские…
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Чу! восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов;
Тень набежала на стекла морозные…
Что там? Толпа мертвецов!

То обгоняют дорогу чугунную,
То сторонами бегут.
Слышишь ты пение?.. «В ночь эту лунную
Любо нам видеть свой труд!

Мы надрывались под зноем, под холодом,
С вечно согнутой спиной,
Жили в землянках, боролися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.

Грабили нас грамотеи-десятники,
Секло начальство, давила нужда…
Всё претерпели мы, божии ратники,
Мирные дети труда!

Братья! Вы наши плоды пожинаете!
Нам же в земле истлевать суждено…
Всё ли нас, бедных, добром поминаете
Или забыли давно?..»

Не ужасайся их пения дикого!
С Волхова, с матушки Волги, с Оки,
С разных концов государства великого —
Это всё братья твои — мужики!

Стыдно робеть, закрываться перчаткою,
Ты уж не маленький!.. Волосом рус,
Видишь, стоит, изможден лихорадкою,
Высокорослый больной белорус:

Губы бескровные, веки упавшие,
Язвы на тощих руках,
Вечно в воде по колено стоявшие
Ноги опухли; колтун в волосах;

Ямою грудь, что на заступ старательно
Изо дня в день налегала весь век…
Ты приглядись к нему, Ваня, внимательно:
Трудно свой хлеб добывал человек!

Не разогнул свою спину горбатую
Он и теперь еще: тупо молчит
И механически ржавой лопатою
Мерзлую землю долбит!

Эту привычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять…
Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.

Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Вынесет всё, что господь ни пошлет!

Вынесет всё — и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не придется — ни мне, ни тебе.

В эту минуту свисток оглушительный
Взвизгнул — исчезла толпа мертвецов!
«Видел, папаша, я сон удивительный,-
Ваня сказал,- тысяч пять мужиков,

Русских племен и пород представители
Вдруг появились — и он мне сказал:
«Вот они — нашей дороги строители!..»
Захохотал генерал!

«Был я недавно в стенах Ватикана,
По Колизею две ночи бродил,
Видел я в Вене святого Стефана,
Что же… всё это народ сотворил?

Вы извините мне смех этот дерзкий,
Логика ваша немножко дика.
Или для вас Аполлон Бельведерский
Хуже печного горшка?

Вот ваш народ — эти термы и бани,
Чудо искусства — он всё растаскал!»-
«Я говорю не для вас, а для Вани…»
Но генерал возражать не давал:

«Ваш славянин, англо-сакс и германец
Не создавать — разрушать мастера,
Варвары! дикое скопище пьяниц!..
Впрочем, Ванюшей заняться пора;

Знаете, зрелищем смерти, печали
Детское сердце грешно возмущать.
Вы бы ребенку теперь показали
Светлую сторону…»

Рад показать!
Слушай, мой милый: труды роковые
Кончены — немец уж рельсы кладет.
Мертвые в землю зарыты; больные
Скрыты в землянках; рабочий народ

Тесной гурьбой у конторы собрался…
Крепко затылки чесали они:
Каждый подрядчику должен остался,
Стали в копейку прогульные дни!

Всё заносили десятники в книжку —
Брал ли на баню, лежал ли больной:
«Может, и есть тут теперича лишку,
Да вот, поди ты!..» Махнули рукой…

В синем кафтане — почтенный лабазник,
Толстый, присадистый, красный, как медь,
Едет подрядчик по линии в праздник,
Едет работы свои посмотреть.

Праздный народ расступается чинно…
Пот отирает купчина с лица
И говорит, подбоченясь картинно:
«Ладно… нешто… молодца!.. молодца!..

С богом, теперь по домам,- проздравляю!
(Шапки долой — коли я говорю!)
Бочку рабочим вина выставляю
И — недоимку дарю!..»

Кто-то «ура» закричал. Подхватили
Громче, дружнее, протяжнее… Глядь:
С песней десятники бочку катили…
Тут и ленивый не мог устоять!

Выпряг народ лошадей — и купчину
С криком «ура!» по дороге помчал…
Кажется, трудно отрадней картину
Нарисовать, генерал?..

Анализ стихотворения Некрасова «Железная дорога»

Поэт Николай Некрасов является одним из основоположников так называемого гражданского направления в русской литературе. Его произведения лишены каких-либо приукрашиваний и характеризуются необыкновенной реалистичностью, которая подчас вызывает улыбку, но в большинстве случаев является прекрасным поводом для переосмысления окружающей нас действительности.

К таким глубинным произведениям относится стихотворение «Железная дорога», написанное в 1864 году, спустя несколько месяцев после отмены крепостного права. В ней автор пытается показать обратную сторону медали строительства путепровода между Москвой и Петербургом, который для многих рабочих стал огромной братской могилой .

Стихотворение состоит из четырех частей. Первая из них носит романтический и умиротворенный характер. В ней Некрасов рассказывает о своем железнодорожном путешествии, не забывая отдать должного красоте русской природы и восхитительным пейзажам, которые открываются за окном поезда, проплывающего по лугам, полям и лесам. Восхищаясь открывающейся картиной, автор становится невольным свидетелем разговора между отцом-генералом и его сыном-подростком, который интересуется, кто же построил железную дорогу. Следует отметить, что эта тема во второй половине 19 века была особой актуальной и животрепещущей, так как железнодорожное сообщение открывало поистине неограниченные возможности для путешествий. Если на почтовой карете из Москвы в Петербург можно было добраться примерно за неделю, то путешествие на поезде позволяло сократить время в дороге до одних суток.

Однако мало кто задумывался над тем, какую цену пришлось заплатить за то, чтобы Россия, наконец, превратилась из отсталой аграрной страны в развитую европейскую державу . Символом преображения в данном случае выступила железная дорога, которая была призвана подчеркнуть новый статус русской империи. Строили ее бывшие крепостные крестьяне, которые, получив долгожданную свободу, попросту не знали, как распорядиться этим бесценным даром. На стройку века их гнало не столько любопытство и желание в полной мере вкусить прелести вольной жизни, сколько банальный голод, который Некрасов в своем стихотворении именует не иначе, как «царем», который правит миром. В итоге на строительстве железной дороги погибло несколько тысяч человек, и об этом поэт посчитал нужным рассказать не только своему юному спутнику, но и читателям.

Последующие части стихотворения «Железная дорога» посвящены спору между автором и генералом, который пытается уверить поэта в том, что русский мужик, тупо и бесправный, не в состоянии построить ничего более стоящего, чем деревянная сельская изба, убогая и перекошенная. По мнению оппонента Некрасова, лишь образованные и благородные люди имеют право считать себя гениями прогресса, им принадлежат великие открытия в области науки культуры и искусства. При этом генерал настаивает на том, что безрадостная картина, которую нарисовал поэт, вредит неокрепшему юношескому разуму его сына. И Некрасов берет на себя смелость показать ситуацию с другой стороны, рассказав о том, как были завершены строительные работы, и на празднике по этому поводу с барского плеча лабазника рабочие получили бочку вина и – списание долгов, которые накопили во время возведения железной дороги. Попросту говоря, поэт прямо указал на тот факт, что вчерашние рабы вновь оказались обманутыми, а результаты их труда присвоили себе те, кто является хозяином жизни и может позволить себе распоряжаться жизнью других по собственному усмотрению.

«Славная осень» Николай Некрасов

Славная осень! Здоровый, ядрёный
Воздух усталые силы бодрит;
Лёд неокрепший на речке студёной
Словно как тающий сахар лежит;

Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно - покой и простор!
Листья поблекнуть ещё не успели,
Желты и свежи лежат, как ковёр.

Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни -
Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою.

Анализ стихотворения Некрасова «Славная осень»

Композиционная целостность пейзажной зарисовки, начинающей знаменитую « » 1864 г., позволяет выделить поэтический фрагмент в качестве самостоятельного произведения. Его основная тема - разноцветная красота «ясных, тихих» осенних дней, благотворно влияющая на самочувствие. По оптимистичному настрою и чувству бодрости тональность некрасовского творения сближается с ощущениями пушкинского героя, который приветствовал приход «русского холода» - освежающего, омолаживающего, возвращающего вкус к жизни.

Автор наделяет образ осени оценочным эпитетом «славная». Последний не только отображает восхищение, но и подчеркивает приподнятое энергичное настроение лирического субъекта. Поясняя одобрительное восклицание, открывающее текст, герой говорит о целебной силе свежего воздуха. Здесь же употребляется необычное для поэтического слога просторечие «ядреный». Сочетание «свежего» слова с лексемами «здоровый» и «бодрит» создает концентрацию звуков «р» и «о». Средства звукописи поддерживают впечатление живительного воздействия осенней погоды.

Для характеристики природных объектов поэт прибегает к оригинальным сравнениям: тонкий лед похож на «тающий сахар», пышный слой опавших листьев - на ковер или постель. Перечисленные примеры можно рассматривать как единую комбинацию, объединенную семантикой домашнего комфорта. Чистота и свежесть спокойной приветливой природы сродни уюту человеческого жилища.

Анафора, начинающая третий катрен, продолжается фразой о холодных ночах и погожих днях. Она сходна по значению с замечанием об освежающем действии воздуха, размещенным в зачине. Прием, фактически расширяющий границы лексической анафоры, постепенно подводит читателя к философскому обобщению. Лирический субъект видит гармонию даже в самых прозаичных деталях: кочках, болотах, пнях. Интересно, что положительные эмоции передаются через отрицание, указывающее на отсутствие «безобразья» в картинах родного пейзажа.

Финальный эпизод конкретизирует особенности позиции наблюдателя. Оказывается, он задумчиво созерцает виды природы из окна поезда. Длительным путешествием по «рельсам чугунным» объясняется и смена времени суток: от дневного света, позволяющего увидеть желтизну листьев, к «сиянию лунному», мерцание которого придает таинственную красоту обычным холмам да болотам. Мотив стремительного движения, обозначенный глаголом «лечу», предваряет главную тему «Железной дороги».

Чем холоднее и беспросветнее темнота снаружи, тем уютнее кажется тёплый мягкий свет в квартире. И если лето - это время убегать из дома навстречу несбыточным мечтам, то осень - время возвращаться. © Аль Квотион

Осень – самое философское время года . Глядя на то, как мир за окном на короткий период превращается в пестрый и яркий, а затем в беспробудно серый, поневоле задумываешься о вечном. Это то время, когда мы начинаем ценить каждый солнечный день и стараемся впитать от природы как можно больше света и красок, потому что впереди – долгая и холодная зима.

Практически у каждого русского поэта есть стихотворение про осень, в котором они воспевали красоту золотой листвы, романтику дождливой погоды и бодрящую силу прохлады. Стихотворения про осень «кружат» словами-ветрами, «моросят» строфами-дождями, «пестрят» эпитетами-листьями… Мы выбрали 5 лучших стихотворений про осень, в которых можно почувствовать дыхание осени и вспомнить школьные годы:

1. Федор Тютчев

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле…

2. Александр Пушкин

Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса -
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдалённые седой зимы угрозы.

И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят - я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн - таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).

3. Николай Некрасов

Славная осень! Здоровый, ядрёный
Воздух усталые силы бодрит;
Лёд неокрепший на речке студёной
Словно как тающий сахар лежит;

Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно - покой и простор!
Листья поблекнуть ещё не успели,
Жёлты и свежи лежат, как ковёр.

Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни -

Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою…

4. Иван Бунин

Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой…

5. Фёдор Тютчев

Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землёю,
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье - и на всём
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовём
Божественной стыдливостью страданья.

I.
Славная осень! Здоровый, ядрёный
Воздухъ усталыя силы бодритъ;
Ледъ неокрѣпшій на рѣчкѣ студёной
Словно какъ тающій сахаръ лежитъ;

Около лѣса, какъ въ мягкой постели,
Выспаться можно - покой и просторъ! -
Листья поблекнуть еще не успѣли,
Желты и свѣжи лежатъ, какъ коверъ.

Славная осень! Морозныя ночи,
Ясные, тихіе дни...
Нѣтъ безобразья въ природѣ! И кочи,
И моховыя болота, и пни -

Все хорошо подъ сіяніемъ луннымъ;
Всюду родимую Русь узнаю...
Быстро лечу я по рельсамъ чугуннымъ,
Думаю думу свою...

II.
Добрый папаша! Къ чему въ обаяніи
Умнаго Ваню держать?
Вы мнѣ позвольте при лунномъ сіяніи
Правду ему показать.

Трудъ этотъ, Ваня, былъ страшно громаденъ -
Не по плечу одному!
Въ мірѣ есть царь: этотъ царь безпощаденъ -
Голодъ названье ему!

Водитъ онъ арміи; въ морѣ судами
Правитъ; въ артели сгоняетъ людей;
Ходитъ за плугомъ; стои́тъ за плечами
Каменотесцевъ, ткачей.

Онъ-то согналъ сюда массы народныя.
Многіе въ страшной борьбѣ,
Къ жизни воззвавъ эти дебри безплодныя,
Гробъ обрѣли здѣсь себѣ.

Пряма дороженька: насыпи узкія,
Столбики, рельсы, мосты;
А по бокамъ-то все косточки русскія...
Сколько ихъ, Ваничка, знаешь ли ты?

Чу! восклицанья послышались грозныя!
Топотъ и скрежетъ зубовъ;
Тѣнь набѣжала на стекла морозныя...
Чтó тамъ? Толпа мертвецовъ!

То обгоняютъ дорогу чугунную,
То сторонами бѣгутъ.
Слышишь ты пѣніе?.. «Въ ночь эту лунную
Любо намъ видѣть свой трудъ!

«Мы надрывались подъ зноемъ, подъ холодомъ
Съ вѣчно согнутой спиной,
Жили въ землянкахъ, боролися съ голодомъ,
Мерзли и мокли, болѣли цынгой.

«Грабили насъ грамотѣи-десятники,
Сѣкло начальство, давила нужда...
Все претерпѣли мы, Божіи ратники,
Мирныя дѣти труда!

«Братья! Вы наши плоды пожинаете!
Намъ же въ землѣ истлѣвать суждено...
Все ли насъ, бѣдныхъ, добромъ поминаете,
Или забыли давно?..»

Не ужасайся ихъ пѣнія дикаго!
Съ Волхова, съ матушки-Волги, съ Оки,
Съ разныхъ концовъ государства великаго -
Это все братья твои - мужики!

Стыдно робѣть, закрываться перчаткою,
Ты ужъ не маленькій!.. Волосомъ русъ,
Видишь, стоитъ, изможденъ лихорадкою,
Высокорослый, больной бѣлоруссъ;

Губы безкровныя, вѣки упавшія,
Язвы на тощихъ рукахъ,
Вѣчно въ водѣ по колѣно стоявшія
Ноги опухли; колтунъ въ волосахъ;

Ямою грудь, чтò на заступъ старательно
Изо дня въ день налегала весь вѣкъ...
Ты приглядись къ нему, Ваня, внимательно:
Трудно свой хлѣбъ добывалъ человѣкъ!

Не разогнулъ свою спину горбатую
Онъ и теперь еще: тупо молчитъ
И механически ржавой лопатою
Мерзлую землю долбитъ!

Эту привычку къ труду благородную
Намъ бы не худо съ тобой перенять...
Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.

Да не робѣй за отчизну любезную...
Вынесъ достаточно русскій народъ,
Вынесъ и эту дорогу желѣзную -
Вынесетъ все, чтò Господь ни пошлетъ!

Вынесетъ все - и широкую, ясную
Грудью дорогу проложитъ себѣ.
Жаль только - жить въ эту пору прекрасную
Ужъ не придется ни мнѣ, ни тебѣ...

III.
Въ эту минуту свистокъ оглушительный
Взвизгнулъ - исчезла толпа мертвецовъ!
«Видѣлъ, папаша, я сонъ удивительный»,
Ваня сказалъ: «тысячъ пятъ мужиковъ,

«Русскихъ племенъ и породъ представители
Вдругъ появились, и онъ мнѣ сказалъ:
- «Вотъ они - нашей дороги строители!..»
Захохоталъ генералъ!

Былъ я недавно въ стѣнахъ Ватикана,
По Колизею двѣ ночи бродилъ,
Видѣлъ я въ Вѣнѣ святого Стефана:
Чтò же... все это народъ сотворилъ?

Вы извините мнѣ смѣхъ этотъ дерзкій:
Логика ваша немножко дика, -
Или для васъ Аполлонъ Бельведерскій
Хуже печного горшка?

Вотъ нашъ народъ - эти термы и бани, -
Чудо искусства - онъ все растаскалъ!
«Я говорю не для васъ, а для Вани...»
Но генералъ возражать не давалъ:

Вашъ славянинъ, англосаксъ и германецъ
Не создавать - разрушать мастера,
Варвары! дикое скопище пьяницъ!..
Впрочемъ, Ванюшей заняться пора;

Знаете, зрѣлищемъ смерти, печали
Дѣтское сердце грѣшно возмущать:
Вы бы ребенку теперь показали
Свѣтлую сторону...

IV.
Радъ показать!
Слушай, мой милый: труды роковые
Кончены - нѣмецъ ужъ рельсы кладетъ.
Мертвые въ землю зарыты; больные
Скрыты въ землянкахъ; рабочій народъ

Тѣсной гурьбой у конторы собрался...
Крѣпко затылки чесали они:
Каждый подрядчику долженъ остался,
Стали въ копѣйку прогульные дни!

Все заносили десятники въ книжку -
Бралъ ли на баню, лежалъ ли больной:
«Можетъ, и есть тутъ теперича лишку,
Дà, вотъ, поди ты!..» Махнули рукой...

Въ синемъ кафтанѣ - почтенный лабазникъ,
Толстый, присадистый, красный, какъ мѣдь,
Ѣдетъ подрядчикъ по линіи въ праздникъ,
Ѣдетъ работы свои посмотрѣть.

Праздный народъ разступается чинно...
Потъ отираетъ купчина съ лица
И говоритъ, подбоченясь картинно...
«Ладно... ништо... молодцà... молодцà!..

«Съ Богомъ теперь по домамъ, - поздравляю!
(Шапки долой - коли я говорю!) -
Бочку рабочимъ вина выставляю
И - недоимку дарю!.. »

Кто-то «ура» закричалъ. Подхватили
Громче, дружнѣе, протяжнѣе... Глядь:
Съ пѣсней десятники бочку катили...
Тутъ и лѣнивый не могъ устоять!

Выпрягъ народъ лошадей - и купчину
Съ крикомъ «ура!» по дорогѣ помчалъ...
Кажется, трудно отраднѣй картину
Нарисовать, генералъ?..

II

III

IV