Непристойный художник. Школьная энциклопедия Какие картины написал поль гоген

Французский художник Поль Гоген много путешествовал, но особенным местом был для него остров Таити – земля «экстаза, спокойствия и искусства», ставшая для художника второй родиной. Именно здесь он пишет свои самые выдающиеся работы, одна из которых – «А, ты ревнуешь?» – заслуживает отдельного внимания.

Впервые Поль Гоген прибыл на Таити в 1891 г. Он надеялся обрести здесь воплощение своей мечты о золотом веке, о жизни в гармонии с природой и людьми. Встретивший его порт Папеэте разочаровал художника: ничем не примечательный городок, холодная встреча местных колонистов, отсутствие заказов на портреты заставили его искать новое пристанище. Около двух лет Гоген провел в туземной деревушке Матаиеа, это был один из самых плодотворных периодов в его творчестве: за 2 года он написал около 80 полотен. 1893-1895 гг. он проводит во Франции, а затем снова уезжает в Океанию, чтобы уже никогда не вернуться.

О Таити Гоген всегда отзывался с особенной теплотой: «Меня пленила эта земля и ее люди, простые, не испорченные цивилизацией. Чтобы создавать новое, надо обращаться к нашим истокам, к детству человечества. Ева, которую я выбираю, почти животное, поэтому она остается целомудренной, даже обнаженная. Все Венеры, выставленные в Салоне, выглядят неприличными, отвратительно похотливыми…». Гоген не уставал восхищаться таитянскими женщинами, их серьезностью и простотой, величественностью и непосредственностью, необычной красотой и природным очарованием. Он писал их на всех своих полотнах.

Картина «А, ты ревнуешь?» была написана во время первого пребывания Гогена на Таити, в 1892 г. Именно в этот период творчества в его стиле появляется необыкновенная гармония цвета и форм. Отталкиваясь от обыденного сюжета, подсмотренного в повседневной жизни таитянок, художник создает настоящие шедевры, в которых основным носителем символического содержания становится цвет. Критик Поль Делярош писал: «Если Гоген, представляя ревность, делает это посредством розового и фиолетового, то, кажется, вся природа принимает в этом участие».

Свою творческую манеру в этот период художник объяснял так: «Беру как предтекст любую тему, заимствованную из жизни или природы, и, несмотря на размещение линий и цветов, получаю симфонию и гармонию, не представляющую ничего полностью реального в точном значении этого слова…». Гоген отрицал ту действительность, которую писали реалисты, – он создавал иную.

Сюжет картины «А, ты ревнуешь?» тоже подсмотрен в повседневной жизни таитянок: сестры-аборигенки после купания нежатся на берегу и разговаривают о любви. Одно из воспоминаний вдруг вызывает ревность одной из сестер, что заставило вторую вдруг присесть на песке и воскликнуть: «А, ты ревнуешь!». Эти слова художник написал в левом нижнем углу холста, воспроизведя таитянскую речь латинскими буквами. Из этого случайного эпизода чужой жизни родился шедевр искусства.

Обе девушки, изображенные на картине, обнажены, но в их наготе, несмотря на чувственные позы, нет ничего постыдного, странного, эротического или вульгарного. Их нагота так же естественна, как необычайно яркая экзотическая природа вокруг. По европейским канонам красоты их вряд ли можно назвать привлекательными, но Гогену они кажутся прекрасными, и свое эмоциональное состояние ему в полной мере удается запечатлеть на полотне.

Этой картине Гоген придавал особенное значение. В 1892 г. он сказал другу в письме: «Я написал великолепную картину обнаженных недавно, две женщины на пляже, я думаю, это лучшее из всего, что я когда-либо делал». Таитянки загадочны и необъяснимо прекрасны, так же, как и другие

Он был успешным предпринимателем и за несколько лет умудрился сколотить крупное состояние, которого хватило бы для обеспечения всей семьи – жены и пятерых детей. Но в один момент этот человек пришел домой и заявил, что хочет надоевшую финансовую занятость променять на масляные краски, кисти и холст. Таким образом, он покинул биржу и, увлекаясь любимым делом, остался ни с чем.

Сейчас постимпрессионистские полотна Поля Гогена оцениваются не в один миллион долларов. Например, в 2015 году картина художника под названием «Когда свадьба?» (1892), изображающая двух таитянок и живописный тропический ландшафт, была продана на аукционе за $300 млн. Но получилось так, что при жизни талантливый француз, как и его коллега по цеху , так и не удостоился заслуженных признания и славы. Ради искусства Гоген сознательно обрек себя на существование бедного скитальца и променял богатую жизнь на неприкрытую бедность.

Детство и юность

Будущий художник родился в городе любви – столице Франции – 7 июня 1848 года, в то смутное время, когда страну сезанна и пармезана ждали политические потрясения, отражающиеся на жизни всех граждан – от непримечательных торговцев до крупных предпринимателей. Отец Поля, Кловис, – выходец из мелкой буржуазии Орлеана, который трудился либеральным журналистом в местной газете «Насьональ» и скрупулезно освещал хроники государственных дел.

Его супруга Алина Мария была уроженкой солнечного Перу, росла и воспитывалась в знатной семье. Мать Алины и, соответственно, бабушка Гогена, незаконнорожденная дочь дворянина дона Мариано и Флоры Тристан, придерживалась политических идей утопического социализма, стала автором критических эссе и автобиографической книги «Скитания партии». Союз Флоры и ее мужа Андре Чазала закончился печально: горе-возлюбленный напал на супругу и попал в тюрьму за покушение на убийство.

Из-за политических переворотов во Франции Кловис, беспокоясь за безопасность семьи, был вынужден бежать из страны. К тому же власти прикрыли издательство, где он работал, и журналист остался без средств к существованию. Поэтому глава семейства вместе с супругой и маленькими детьми отправился на судне в Перу в 1850 году.

Отец Гогена был преисполнен благих надежд: он мечтал обосноваться в южноамериканском государстве и под эгидой родителей супруги основать собственную газету. Но планам мужчины не удалось сбыться, потому что во время пути Кловис неожиданно скончался от сердечного приступа. Поэтому Алина вернулась на родину вдовой вместе с 18-месячным Гогеном и его 2-летней сестрой Мари.

Поль до семилетнего возраста прожил в древнем южноамериканском государстве, горные живописные окраины которого будоражат воображение любого человека. За юным Гогеном был глаз да глаз: в поместье дяди в Лиме его окружали слуги и медсестры. Поль сохранил яркую память о том периоде детства, он с наслаждением вспоминал безграничные просторы Перу, впечатления от которого преследовали одаренного художника всю оставшуюся жизнь.

Идиллическое детство Гогена в этом тропическом раю внезапно закончилось. Из-за гражданских перуанских конфликтов в 1854 году именитые родственники со стороны матери лишились политической власти и привилегий. В 1855 году Алина вместе с Мари вернулась во Францию, чтобы получить наследство от дяди. Женщина обосновалась в Париже и начала зарабатывать на хлеб портнихой, а Поль остался в Орлеане, где воспитывался дедушкой по отцовской линии. Благодаря упорству и труду в 1861-м родительница Гогена стала владелицей собственной швейной мастерской.

После нескольких местных школ Гогена отправили в престижную католическую школу-интернат (Petit Sеminaire de La Chapelle-Saint-Mesmin). Поль был прилежным учеником, поэтому преуспевал во многих предметах, но в особенности хорошо талантливому юноше давался французский язык.

Когда будущему художнику исполнилось 14 лет, тот поступил в парижскую военно-морскую подготовительную школу и готовился к поступлению в мореходное училище. Но, к счастью или сожалению, в 1865 году молодой человек провалил экзамены на приемной комиссии, поэтому, не теряя надежды, нанялся на судно лоцманом. Таким образом, молодой Гоген отправился в путешествие по безграничным водным пространствам и за все время объездил множество стран, побывал в Южной Америке, на побережье Средиземного моря, исследовал северные моря.

Пока Поль находился в плавании, его мать скончалась от болезни. Гоген в течение нескольких месяцев пребывал в неведении относительно ужасной трагедии, пока письмо с неприятной новостью от сестры не настигло его на пути в Индию. В завещании Алина рекомендовала отпрыску сделать карьеру, потому что, по ее мнению, Гоген из-за строптивого нрава не сможет в случае беды опереться на друзей или родственников.

Поль не перечил последней воле родительницы и в 1871 году отправился в Париж, дабы начать самостоятельную жизнь. Молодому человеку повезло, поскольку друг матери Гюстав Ароза помог 23-летнему осиротевшему парню выбиться из грязи в князи. Гюстав, биржевый делец, рекомендовал Поля в компании, за счет чего молодой человек получил должность брокера.

Живопись

Талантливый Гоген преуспел в своей профессии, у мужчины начали водиться деньги. За десять лет карьеры он стал почтенным человеком в обществе и сумел обеспечить семью комфортабельной квартирой в центре города. Подобно своему опекуну Гюставу Арозе, Поль стал скупать картины знаменитых импрессионистов, а в свободное время вдохновленный полотнами Гоген начал пробовать свой талант.

В период с 1873 по 1874 годы Поль создал первые яркие пейзажи, в которых отражалась перуанская культура. Одна из дебютных работ молодого художника – «Лесная чаща в Вироффе» – была выставлена в Салоне и получила восторженные отзывы критиков. Вскоре начинающий мастер познакомился с Камилем Писсарро, французским живописцем. Между этими двумя творческими людьми завязались теплые дружеские отношения, Гоген часто заходил в гости к своему наставнику в северно-западном пригороде Парижа – Понтуазе.

Художник, ненавидящий светскую жизнь и любящий уединение, все чаще проводил свободное время за рисованием картин, постепенно брокера начинают воспринимать не как работника крупной компании, а как одаренного художника. Во многом на судьбе Гогена сказалось знакомство с неким , оригинальным представителем импрессионистского движения. Дега поддерживает Поля как морально, так и материально, скупая его экспрессивные полотна.

В поисках вдохновения и отдыха от шумной столицы Франции мастер собрал чемоданчик и отправился в путешествие. Так он бывал в Панаме, жил у Ван Гога в Арле, посещал Бретань. В 1891 году, вспоминая счастливое детство, проведенное на родине матери, Гоген уезжает на Таити – вулканический остров, просторы которого дают волю фантазии. Он любовался коралловыми рифами, густыми джунглями, где произрастают сочные плоды, и лазурными морскими берегами. Поль старался передавать все увиденные природные краски на полотнах, за счет чего творения Гогена получались самобытными и яркими.

Художник наблюдал за происходящим вокруг и подсмотренное чутким художественным взором запечатлевал в своих произведениях. Так, сюжет картины «А, ты ревнуешь?» (1892) предстал перед глазами Гогена в реальности. Только что искупавшиеся две сестры-таитянки легли в непринужденных позах на берег под палящим солнцем. Из девичьего диалога о любви Гоген услышал раздоры: «Как? Ты ревнуешь!». Позже Поль признавался, что это полотно является одним из любимейших его творений.

В том же 1892 году мэтр написал мистическое полотно «Дух мертвых не дремлет», выполненное в мрачных, загадочных фиолетовых тонах. Взору зрителя предстает обнаженная таитянка, лежащая на кровати, а позади нее дух в мрачном одеянии. Дело в том, что однажды в светильнике художника закончилось масло. Он чиркнул спичкой, чтобы осветить пространство, тем самым напугав Техуру. Поль начал размышлять, могла бы эта девушка принять художника не за человека, а за привидение или духа, которых очень боятся таитяне. Эти мистические раздумья Гогена навеяли ему сюжет картины.

Через год мастер пишет другую картину под названием «Женщина, держащая плод». Следуя своей манере, Гоген подписывает этот шедевр вторым, маорийским, названием Euhaereiaoe («Куда [ты] идёшь?»). В этом произведении, как и во всех работах Поля, человек и природа статичны, будто бы сливаются воедино. Первоначально это полотно приобрел российский купец , в настоящее время произведение находится в стенах Государственного Эрмитажа. Помимо прочего, автор «Шьющей женщины» в последние годы жизни написал книгу «НоаНоа», опубликованную в 1901 году.

Личная жизнь

Поль Гоген в 1873 году сделал предложение руки и сердца датчанке Мэтте-Софи Гад, которая ответила согласием и подарила возлюбленному четверых детей: двоих мальчиков и двух девочек. Гоген обожал своего первенца Эмиля, который родился в 1874 году. Многие полотна мастера кистей и красок украшает изображение серьезного мальчика, который, судя по работам, увлекался чтением книг.

К сожалению, семейная жизнь великого импрессиониста не была безоблачной. Картины мэтра не продавались и не приносили былого дохода, а супруга художника не придерживалась мнения, что с милым рай и в шалаше. Из-за бедственного положения Поля, который еле сводил концы с концами, между супругами часто возникали ссоры и конфликты. После приезда на Таити Гоген взял в жены молодую местную красавицу.

Смерть

Пока Гоген находился в Папеэте, он работал весьма продуктивно и умудрился написать около восьмидесяти полотен, которые считаются лучшими в его послужном списке. Но судьба готовила талантливому мужчине новые препятствия. Гоген не сумел удостоиться признания и славы в кругу почитателей творчества, поэтому окунулся в депрессию.

Из-за черной полосы, которая настала в его жизни, Поль не раз предпринимал попытки самоубийства. Душевное состояние художника породило угнетение здоровья, автор «Бретонской деревни под снегом» заболел проказой. Великий мастер скончался на острове 9 мая 1903 года в возрасте 54 лет.

К сожалению, как часто это и бывает, слава пришла к Гогену только после смерти: через три года после кончины мэтра его полотна выставили в Париже на всеобщее обозрение. В память о Поле в 1986 году был снят фильм «Волк на пороге», где роль художника исполнил знаменитый актер Голливуда . Также британский прозаик написал биографическое произведение «Луна и грош», где прототипом главного героя стал Поль Гоген.

Произведения

• 1880 – «Шьющая женщина»
• 1888 – «Видение после проповеди»
• 1888 – «Кафе в Арле»
• 1889 – «Жёлтый Христос»
• 1891 – «Женщина с цветком»
• 1892 – «Дух мёртвых не дремлет»
• 1892 – «А, ты ревнуешь?»
• 1893 – «Женщина, держащая плод»
• 1893 – «Её звали Вайраумати»
• 1894 – «Забава злого духа»
• 1897–1898 – «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идём?»
• 1897 – «Больше никогда»»
• 1899 – «Сбор плодов»
• 1902 – «Натюрморт с попугаями»

Летом 1895 года в Папеэте, главном порту французской колонии Таити, причаливал пароход "Австралиец", несколько месяцев назад вышедший из Марселя. Пассажиры второго класса толпились на верхней палубе. Зрелище, представшее их глазам, особой радости не вызывало - сколоченная из грубо обтесанных бревен пристань, вереница выбеленных домиков под пальмовыми крышами, деревянный собор, двухэтажный дворец губернатора, хижина с надписью "Жандармерия"...

Полю Гогену - 47 лет, за спиной остались разрушенная жизнь и разбитые надежды, впереди не ждало ничего - осмеянный современниками художник, отец, о котором забыли собственные дети, ставший посмешищем парижских журналистов писатель. Пароход развернулся, ударился бортом о бревна пристани, матросы перебросили сходни, и толпа коммерсантов и чиновников хлынула вниз. Следом спустился высокий сутулый, раньше времени состарившийся человек в просторной блузе и широких брюках. Гоген шел не спеша - ему и в самом деле некуда было торопиться.

Опекавший его семью черт взял-таки свое - а ведь было время, когда он, ныне отверженный художник, разделивший судьбу своей безумной родни, считался благополучнейшим из буржуа.

Во время Великой французской революции его прабабка Тереза Лене уехала в Испанию. Там она увела от семьи знатного дворянина, командира драгунского полка и кавалера ордена Святого Иакова дона Мариано де Тристан Москосо. Когда он умер, Тереза, не пожелав мелочиться и унижаться перед родней своего невенчанного мужа, заявила права на все его состояние, но не получила ни сантима и скончалась в нищете и безумии.

Его бабушку хорошо знали в рабочих кварталах Парижа - Флора сбежала от тихого гравера, по уши влюбленного в свою очаровательную фурию. Бедняга долго пытался вернуть неверную супругу, надоедал ей письмами, умолял о встречах. Впрочем, это не помогло, и в один прекрасный день Антуан Шазаль, дед будущего художника, заявился к ней с заряженным пистолетом. Рана Флоры оказалась неопасной, но ее красота и полное отсутствие раскаяния у мужа произвели на присяжных должное впечатление - королевский суд отправил гравера на пожизненную каторгу. А Флора отбыла в Латинскую Америку. Обосновавшийся там брат дона Мариано не дал приблудной племяннице ни гроша, и после этого Флора навсегда возненавидела богачей: она собирала деньги для политзаключенных, поражая участников подпольных сходок яростными выступлениями и строгой испанской красотой.

Ее дочь была тихой и разумной женщиной: Алине Гоген удалось поладить со своей испанской родней. Она и сын обосновались в Перу, во дворце престарелого дона Пио де Тристан Москосо. Восьмидесятилетний миллионер обращался с ней как с королевой, маленький Поль должен был унаследовать четверть его состояния. Но бес, завладевший этим семейством, дождался своего часа: когда дон Пио умер и его прямые наследники вместо огромного состояния предложили Алине всего лишь небольшую ренту, она отказалась и затеяла безнадежный судебный процесс. В результате оставшуюся жизнь Алина провела в страшной нищете. Дед Поля Гогена носил полосатую робу и таскал за собой цепь, к которой было приковано пушечное ядро, имя его бабки украшало полицейские отчеты, а он, к удивлению всей родни, вырос здравомыслящим, обязательным человеком - его шеф, биржевой маклер Поль Бертен, не мог на него нахвалиться.

Коляска, запряженная парой вороных, уютный особнячок, набитый антикварной мебелью и старинным фарфором, - жена Гогена, пышная белокурая датчанка Метта, была довольна жизнью и мужем. Спокойный, хозяйственный, непьющий, работящий - вот только лишнего слова из него и клещами не вытянешь. Холодные серо-голубые глаза, чуть прикрытые тяжелыми веками, плечи молотобойца - Поль Гоген гнул лошадиные подковы. Коллегу, в шутку сбившего с него цилиндр, он чуть было не придушил прямо в зале парижской биржи. Но если его не выводили из себя, дремал на ходу. К гостям жены он, случалось, выходил в ночной рубашке. Однако бедная Метта не подозревала, что и особнячок, и выезд, и банковский счет (да и она сама) были недоразумением, случайностью, не имеющей отношения к настоящему Полю Гогену.

В молодости он служил в торговом флоте - плавал через Атлантику на парусных кораблях, лазал по вантам, висел над штормовым океаном на огромной раскачивающейся мачте. Гоген ушел в море простым матросом и дослужился до лейтенанта. Затем был боевой корвет "Жером Наполеон", исследовательские плавания в северных морях и война с Пруссией. Через семь лет Поль Гоген был списан на берег. Он устроился на биржу, и жизнь пошла как по маслу... До тех пор, пока в нее не вмешалась живопись.

Лучшие дня

Берег, на который сошел Гоген, искрился всеми цветами радуги: ярко-зеленые листья пальм, блестящая, как расплавленная сталь, вода и разноцветные тропические плоды сливались в фантастическую ослепительную феерию. Он мотнул головой и закрыл глаза - ему показалось, что он шагнул на собственное полотно, легко, без усилий вошел в тот мир, который много лет преследовал его воображение. Вот только краски у здешнего бога были, пожалуй, поярче, чем у Поля Гогена, - стоило бы взглянуть на нежащийся под вечерним солнцем Папеэте тем, кто считал его сумасшедшим.

Первой так назвала его жена, когда он сообщил ей, что оставляет биржу ради живописи. Она забрала детей и уехала домой, в Копенгаген. Ей вторили газетные критики и даже друзья, частенько помогавшие ему куском хлеба: было время, когда он ходил по Парижу в деревянных башмаках, без гроша в кармане, не зная, чем накормить не пожелавшего с ним расстаться сына. Ребенок часто простужался и болел, а отцу нечем было заплатить врачу и не на что купить краски - сбережения бывшего биржевого маклера разлетелись за полгода, а его картины никто не хотел покупать.

Вечерами на парижских улицах зажигались бледно-желтые газовые фонари; кожаные крыши пролеток блестели под дождем, из театров и ресторанов выходили нарядно одетые люди; у входа в Салон, где выставлялись признанные публикой и знатоками художники, висели яркие афиши. А он, голодный и промокший, шлепал по лужам в своих огромных, скользящих на сырой брусчатке сабо. Он был беден, но ни о чем не жалел - Гоген твердо знал, что впереди его ждет слава.

Вся земля на Таити принадлежала католической миссии, и первый визит Гоген нанес ее главе, епископу Мартену. Епархия не разбрасывалась своим добром: прежде чем Гоген уломал святого отца продать ему участок под строительство хижины, художнику пришлось выстоять немало месс и не раз сходить к исповеди. Прошли годы, и постаревший, доживавший свой век в одном из прованских монастырей отец Мартен охотно делился воспоминаниями с наведывавшимися к нему поклонниками Гогена - по его мнению, главным врагом художника был бес честолюбия и гордыни: "Судить о том, что Поль Гоген сделал для искусства, может только Бог, а человеком он был недобрым. Взгляните здраво, месье, он оставил без гроша жену, позволил ей увезти от себя пятерых детей, и я не слышал от него ни слова сожаления! Взрослый человек бросил дело, дававшее верный кусок хлеба, ради искусства - а ведь живописи надо учиться с младых лет! И ладно бы он довольствовался скромной участью честного служителя муз, добросовестно переносящего на полотно дивные творения Божьи. Так нет же - безумец сам захотел сравниться с Господом, Божий мир он подменил плодами своей безумной фантазии. Он восстал против Бога, подобно ангелу тьмы, и Господь низверг его, аки Сатанаила, - свои дни художник Гоген закончил в пьянстве и распутстве, страдая позорной болезнью..."

При жизни художника отец Мартен не раз использовал этот текст для воскресных проповедей. У него имелись свои причины для недовольства заезжим мазилой: Гоген увел самую красивую из его любовниц, четырнадцатилетнюю ученицу миссионерской школы Анриетту, да еще и написал в Париж о том, как во время торжественной мессы Анриетта вцепилась в волосы мартеновской экономке. Ее слова "Епископ купил тебе шелковое платье из-за того, что ты, потаскуха, чаще с ним спишь!" благодаря Гогену докатились до самого Рима - в памяти клира отец Мартен остался только благодаря им.

На воскресные проповеди Гоген больше не ходил, епископа ни в грош не ставил, но своих демонов тем не менее знал в лицо - к старости человек мудреет и начинает разбираться если не в людях, то в себе самом. Хижина обошлась ему в тысячу франков; еще триста франков ушли на сто пятьдесят литров абсента, сто литров рома и две бутылки виски. Через несколько месяцев парижский торговец картинами должен был выслать ему еще тысячу, но пока оставшихся денег хватало лишь на мыло, табак да платки для наведывавшихся к нему туземок. Он пил, рисовал, резал по дереву, занимался любовью и чувствовал, как улетучивается то, что владело им все последние годы - человека, считавшего себя Господом Богом, больше не существовало.

Еще несколько лет назад он презирал тех, кто его окружал. Он был нищ и не признан, художники же, работавшие в традиционной манере, щеголяли в дорогих костюмах и выставляли свои работы на каждом Салоне. Но Гоген держался как пророк, и молодежь, искавшая себе кумиров, шла за ним - от него исходило почти мистическое ощущение силы. Шумный, решительный, грубый, отличный фехтовальщик, прекрасный боксер, он говорил окружающим прямо в лицо то, что о них думал, и при этом не стеснялся в выражениях. Искусством для него было то, во что верил он сам, ему необходимо было ощущать себя центром Вселенной - в противном случае жертва, которую он принес своему демону, выглядела бессмысленной и чудовищной. Метта, соломенная вдова Поля Гогена, рассказала об этом случайно оказавшемуся с ней в одном купе журналисту - это произошло в начале двадцатого века, через несколько лет после того, как ее бывшего мужа похоронили на Таити.

Корреспондент "Газетт де Франс" сначала принял привольно раскинувшуюся на диванчике даму за кавалера. Полный, затянутый в дорожный мужской костюм белокурый господин пил коньяк из маленькой плоской фляжки, курил длинную гаванскую сигару и стряхивал пепел прямо на плюшевый диван. Кондуктор сделал ему замечание, "господин" возмутился и попросил своего случайного спутника заступиться за... бедную беззащитную женщину. Они познакомились, разговорились, а дома начинающий литератор записал то, что ему запомнилось из монолога вдовы загадочного, начинающего входить в моду Поля Гогена.

"Поль был большим ребенком. Да, молодой человек, ребенком - злым, эгоистичным и упрямым. Всю свою силу он выдумал - может, ему и верили таитянские шлюхи и дурни-ученики, но уж меня-то ему не удавалось провести никогда. Как вы думаете, почему он вышел за меня за... то есть почему он на мне женился? Думаете, ему нужна была женщина? Чушь - тогда он не обращал внимания на баб. Поль Гоген искал вторую мать - ему были нужны покой, тепло, защита... Дом. Я все это ему дала, а он меня бросил! Бросил с пятью детьми, без единого франка... Да, я знаю, что обо мне говорят, и плевать на это хотела.

Да, я продала его коллекцию картин и не отправила ему ни единой монетки. И запретила детям ему писать. Да, я не подпустила его к себе, когда он приехал в Данию... Что же вы так уставились на меня, молодой человек, - я всего лишь откровенна. Ей-богу, мужчины хуже баб. И Поль, несмотря на свои кулачищи, тоже был бабой, пока черт не внушил ему, что он художник. И он, проклятый эгоист, принялся выплясывать вокруг своего таланта. А мне - женщине из хорошей семьи! - пришлось кормиться уроками. Теперь нечистый втолковал то же самое всем помешанным на живописи кретинам, и богатые дурни платят за его мазню десятки тысяч франков... Будь они все прокляты - у меня не осталось ни одной его картины, я все продала за гроши!.."

Метта Гоген, в девичестве Гад, всегда отличалась прямотой, грубоватым юмором и некоторым мужеподобием; в зрелые годы она и вовсе стала походить на драгуна. Но Гоген ее любил: на Таити он ждал ее писем и ужасно переживал, что забывшие и французский язык, и полусумасшедшего мазилу-отца дети не поздравляют его с днем рождения. Поль Гоген был человеком долга - он знал, что отец обязан заботиться о своем потомстве, то, что он бросил семью, не давало ему спокойно спать. Прежние хозяева предлагали ему вернуться, его звали на работу в страховую компанию - восьмичасовой рабочий день и очень приличное жалованье. В конце концов, он мог рисовать как все, продавать картины и жить припеваючи... Но это было абсолютно исключено: Гоген думал не о завтрашнем дне, а о будущих биографах.

Ста пятидесяти литров абсента хватило надолго. Он пил сам, поил приходивших на огонек туземцев, опьянев, раскидывался в гамаке, закрывал глаза и всматривался в проплывавшие перед ним лица. Из темноты возникал огненно-рыжий щуплый Ван Гог - безумные глаза, сжатая в дрожащей руке бритва. Это было в Арле, в ночь на двадцать второе декабря 1888 года. Он вовремя проснулся, и сумасшедший отошел, бормоча что-то бессвязное. На следующее утро Винсента нашли в окровавленной постели без сознания, с отсеченным ухом - проститутка из соседнего борделя рассказала, что ночью он ворвался к ней в комнату, сунул в руки кусок своей окровавленной плоти и выбежал, крикнув: "Возьми это на память обо мне!.."

Они жили в одном доме, вместе рисовали, ходили к одним и тем же шлюхам - Поль отличался бычьим здоровьем, и ему все было нипочем, а щуплый болезненный Ван Гог не выдержал такой жизни. Странности начались, когда Гоген сообщил, что собирается уехать на Таити - Винсент любил друга и боялся остаться один, нервный срыв вызвал помрачение рассудка.

Сверкал глазами его учитель, седобородый Писарро, - он не простил Гогену неистового стремления к успеху: "Настоящий художник должен быть нищ и не признан, его должно заботить искусство, а не мнение остолопов-критиков. А этот человек сам назначил себя гением и повернул дело так, что нам, его друзьям, приходится ему подпевать. Поль вынудил меня помочь ему с выставкой, заставил вас написать о ней статью... И за каким чертом он таскается в Панаму, на Мартинику и Таити? Настоящий художник найдет натуру и в Париже - дело не в экзотической мишуре, а в том, что у тебя в душе".

Об этом Полю рассказал его лучший друг, журналист Шарль Морис. "Австралиец" отправлялся утром, они пили всю ночь, и Гоген не стал объяснять, почему в его жизни возникли Панама и Мартиника.

Темно-синее полотно океана, ветер, поющий в вантах, белые домики на берегу - в Панаму он приехал, надеясь найти там новые впечатления и работу, которая дала бы кусок хлеба. Но художники и коммивояжеры в Латинской Америке не требовались, и Гогену пришлось работать землекопом - лучшей вакансии не нашлось. Днем он орудовал лопатой, стирая руки до кровавых мозолей, а по ночам его изводили москиты. Затем он лишился и этой работы и перебрался за несколько тысяч километров от Панамы, на Мартинику: плоды хлебного дерева там не стоили ничего, воду можно было взять в источнике, а креолки носили лишь набедренные повязки. Из ада, в который для нищего и непризнанного художника превратился Париж, он попал в земной рай, оживший на его полотнах. Он привез их во Францию на торговом бриге - денег на обратную дорогу не было, и ему пришлось наняться матросом. Выставка, которую он организовал, вернувшись домой, провалилась с оглушительным треском - потрясенная англичанка, тыкавшая в картину пальцем и гневно пищавшая "Red dog!" ("Красная собака!"), до сих пор стоит у него перед глазами.

В первый раз он приехал на Таити жить - Франция ему опостылела. Он снова был счастлив: ему легко работалось, в хижине ждала шестнадцатилетняя Техура, девушка с продолговатым смуглым лицом и волнистыми волосами - родители взяли за нее совсем недорого. По ночам в хижине тлел ночник - Техура боялась ждущих своего часа призраков; утром он приносил воду из колодца, поливал огород и вставал к мольберту. Такая жизнь могла бы продолжаться вечно, но картины, оставленные в Париже, не продавались, галерейщики не присылали ни копейки. Прошел год, и друзьям пришлось вызволять его с Таити - нищета, от которой он бежал, настигла его и здесь.

Во второй раз Гоген приехал сюда, чтобы умереть: денег должно было хватить на полтора года, на крайний случай приготовлен мышьяк... Доза оказалась чересчур большой: его рвало всю ночь, он три дня пролежал в постели, а поправившись, ощутил лишь холодное безразличие. Больше он не хотел ничего, даже смерти.

Много лет спустя Шарль Морис вспоминал об их прощальном вечере. На выставке, состоявшейся накануне, Гоген продал много работ, Департамент изящных искусств выхлопотал ему тридцатипроцентную скидку на билет до Океании. Все шло хорошо, но неожиданно несгибаемый, грубый, никого не пускавший к себе в душу Гоген опустил голову на руки и разрыдался.

Плача, он говорил о том, что сейчас, когда ему удалось хоть что-то, он еще острее чувствует всю тяжесть жертвы, которую принес, - дети остались в Копенгагене, и он никогда их больше не увидит. Жизнь прошла, он прожил ее как бродячая собака, а цель, которой было посвящено все, по-прежнему ускользает. Художника должны ценить не только полтора десятка знатоков, но и люди с улицы; то, что он сделал, может оказаться никому не нужным - и во имя чего тогда он пожертвовал детьми и женщиной, которую любил?..

На Таити он к этому не возвращался: Гоген вычеркнул из сердца Метту и не думал больше о своем искусстве. Он мало писал и чувствовал, как ему понемногу изменяют художественное чутье, рука и глаз - зато сто пятьдесят литров абсента подходили к концу и туземные красотки не покидали хижины Гогена.

Перед отъездом из Франции он подцепил сифилис: полицейский предупредил, что девица, которую он подобрал на дешевой танцульке, нездорова, но Гоген махнул на это рукой. Теперь у него отказывали ноги, и он ходил опираясь на две палки - на рукоятке одной художник вырезал гигантский фаллос, другая изображала слившуюся в любовной борьбе пару (сейчас обе трости находятся в Нью-йоркском музее). Непристойная резьба, которой Гоген покрыл балки своей хижины, впоследствии перекочевала в Бостонское собрание, японские порнографические эстампы, украшавшие его спальню, разошлись по частным коллекциям. Слава Гогена начиналась уже тогда, за десятки тысяч километров от Таити, во Франции. Его картины стали покупать, о нем писали статьи, а он ничего об этом не знал и развлекался сварами с епископом, губернатором и местным жандармским сержантом. Он подбивал туземцев не отдавать детей в миссионерские школы и не платить налоги - слова "заплатим, когда заплатит Гоген" стали чем-то вроде местной поговорки. Гоген издавал газетку тиражом 20 экземпляров (теперь каждый ценится на вес золота), в которой публиковал карикатуры на местных чиновников, судился, платил штрафы, произносил гневные и бестолковые речи: настоящая жизнь кончилась, и теперь он обманывал самого себя - склоки и свары убеждали его в том, что он все-таки существует.

Он умер в ночь на 9 мая 1903 года. Враги говорили, что художник покончил жизнь самоубийством, друзья были уверены в том, что его убили: огромный шприц со следами морфия, лежавший в изголовье постели, говорил в пользу обеих версий. Епископ Мартен отпел покойника, жандарм продал с торгов его имущество (наиболее непристойные рисунки целомудренный сержант Шарпийо отправил на помойку), колониальные власти похоронили несчастного и закрыли дело...

Его картины, поначалу оценивавшиеся в 200 - 250 франков, теперь стоили десятки тысяч, и Метта не находила себе места - мимо ее рук проплыло целое состояние. Прошло двадцать лет, они подорожали еще в сотни раз, и тут начали горевать всю жизнь презиравшие отца дети Гогена - если бы не материнская глупость, они могли бы жить в собственных поместьях и летать на личных самолетах. Отец стал одним из самых дорогих художников мира.

Затем пришел черед сокрушаться потомкам трактирщиков, селивших его в худшие каморки. Гоген расплачивался своими полотнами, которые шли на подстилки котам и собакам, на ремонт домашних туфель, служили вместо половиков - люди не понимали мазню чудака...

Их внуки и правнуки из года в год роются на чердаках и в подвалах, перетряхивают старье, сваленное в заброшенных хлевах, в надежде, что там под старыми хомутами и сбруями, среди пропахшего мышами тряпья сокрыты груды золота - заветное полотно нищего бродяги художника.

Источник информации: Жан Перье, журнал "КАРАВАН ИСТОРИЙ", январь 2000.

O Гогене
Marina 20.12.2006 12:42:48

Просто потрясена какой был человечище! Лицемером он точно не был. Страстной Гоген, столько страдал. В этом что-то есть.

Эжен Анри Поль Гоген

"Автопортрет" 1888

Гоген Поль (Gauguin Paul) (1848–1903), французский живописец. В юности служил моряком, в 1871–1883 – биржевым маклером в Париже. В 1870-е годы Поль Гоген начал заниматься живописью, принимал участие в выставках импрессионистов, пользовался советами Камиля Писсаро. С 1883 всецело посвятил себя искусству, что привело Гогена к нищете, разрыву с семьей, скитаниям. В 1886 Гоген жил в Понт-Авене (Бретань), в 1887 – в Панаме и на острове Мартиника, в 1888 вместе с Винсентом ван Гогом работал в Арле, в 1889–1891 - в Ле-Пульдю (Бретань). Неприятие современного ему общества пробудило у Гогена интерес к традиционному укладу жизни, к искусству архаической Греции, стран Древнего Востока, первобытным культурам. В 1891 Гоген уехал на остров Таити (Океания) и после кратковременного (1893–1895) возвращения во Францию поселился на островах навсегда (сначала на Таити, с 1901 – на острове Хива-Оа). Еще во Франции поиски обобщенных образов, таинственного смысла явлений (“Видение после проповеди”, 1888, Национальная галерея Шотландии, Эдинбург; “Желтый Христос”, 1889, Галерея Олбрайта, Буффало) сблизили Гогена с символизмом и привели его и группу работавших под его влиянием молодых художников к созданию своеобразной живописной системы – “синтетизма”, в которой светотеневая моделировка объемов, световоздушная и линейная перспективы замещаются ритмичным сопоставлением отдельных плоскостей чистого цвета, целиком заполнявшего формы предметов и играющего ведущую роль в создании эмоционального и психологического строя картины (“Кафе в Арле”, 1888, ГМИИ, Москва). Эта система получила дальнейшее развитие в картинах, написанных Гогеном на островах Океании. Изображая сочную полнокровную красоту тропической природы, естественных, неиспорченных цивилизацией людей, художник стремился воплотить утопическую мечту о земном рае, о жизни человека в гармонии с природой (“А, ты ревнуешь?”, 1892; “Жена короля”, 1896; “Сбор плодов”, 1899, – все картины в ГМИИ, Москва; “Женщина, держащая плод”, 1893, Эрмитаж, Санкт-Петербург).

"Таитянский пейзаж" 1891, Музей д"Орсе, Париж

"Две девушки" 1899, Метрополитен, Нью-Йорк

"Бретонский пейзаж" 1894, Музей д"Орсе, Париж

"Портрет Мадлен Бернар" 1888, Музей искусств, Гренобль

"Бретонская деревня в снегу" 1888, Музей искусств, Гетеборг

"Пробуждение духа мертвых" 1892, Галерея Нокс, Буффало

Полотна Гогена, по декоративности цвета, плоскостности и монументальности композиции, обобщенности стилизованного рисунка подобные панно, несли многие черты складывавшегося в этот период стиля модерн, оказали влияние на творческие поиски мастеров группы “Наби” и других живописцев начала XX века. Гоген работал также в области скульптуры и графики.

"Tahitian Women on the Beach" 1891

"А ты ревнуешь?" 1892

"Женщины Таити" 1892

"На побережье" 1892

"Большие деревья" 1891

"Никогда (О, Таити)" 1897

"День святых" 1894

"Вайрумати" 1897

"Когда же замуж?" 1892

"У моря" 1892

"Одна" 1893

"Таитянские пасторали" 1892

"Contes barbares" (Варварские сказания)

"Mask of Tehura" 1892, pua wood

"Merahi metua no Teha"amana (Ancestors of Teha"amana)" 1893

"Madame Mette Gauguin in Evening Dress"

Летом в конце 80-х годов прошлого века многие французские художники съехались в Понт-Авен (Бретань, Франция). Съехались и почти сразу же разделились на две враждебные группировки. К одной относились художники, вставшие на путь искания и объединенные общим для всех названием "импрессионисты". По мнению второй группы, которую возглавлял Поль Гоген, это название было ругательным. П. Гогену в то время было уже под сорок. Окруженный таинственным ореолом путешественника, изведавшего чужие края, он имел большой жизненный опыт и поклонников, и подражателей его творчества.

Оба лагеря разделялись и по преимуществу своего положения. Если импрессионисты жили в мансардах или на чердаках, то другие художники занимали лучшие комнаты гостиницы "Глоанек", обедали в большом и самом хорошем зале ресторана, куда члены первой группы не допускались. Однако стычки между группировками не только не мешали П. Гогену работать, наоборот, - в какой-то мере помогали ему осознать те черты, которые вызывали у него бурный протест. Отказ от аналитического метода импрессионистов был проявлением полного переосмысления им задач живописи. Стремление импрессионистов запечатлевать все увиденное, сам их художественный принцип - придавать своим картинам видимость случайно подсмотренного - не соответствовали властной и энергичной натуре П. Гогена.

Еще меньше удовлетворяли его теоретические и художественные изыскания Ж. Сера, который стремился свести живопись к холодному, рассудочному использованию научных формул и рецептов. Пуантилистическая техника Ж. Сера, его методическое накладывание краски перекрестными ударами кисти и точками раздражали Поля Гогена своим однообразием.

Пребывание художника на Мартинике среди природы, показавшейся ему роскошным, сказочным ковром, окончательно убедило П. Гогена использовать в картинах только неразложенный цвет. Вместе с ним разделявшие его мысли художники провозгласили своим принципом "Синтез" - то есть синтетическое упрощение линий, формы и красок. Цель такого упрощения заключалась в том, чтобы передать впечатление максимальной интенсивности цвета и опустить все, что ослабляет такое впечатление. Такая техника составляла основу старой декоративной живописи фресок и витража.

Вопрос о соотношении цвета и красок очень занимал П. Гогена. Он и в живописи своей старался выразить не случайное и не поверхностное, а пребывающее и существенное. Для него законом была только творческая воля художника, и свою художественную задачу он видел в выражении внутренней гармонии, которую он понимал как синтез откровенности природы и настроения встревоженной этой откровенностью души художника. Сам П. Гоген говорил об этом так: "Я не считаюсь с правдой природы, видимой внешне... Исправляйте эту ложную перспективу, которая искажает предмет в силу своей правдивости... Следует избегать динамичности. Пусть у вас дышит все покоем и миром души, избегайте поз в движении... Каждый из персонажей должен быть в статичном положении". И он сокращал перспективу своих картин, приближал ее к плоскости, развертывая фигуры во фронтальном положении и избегая ракурсов. Потому и неподвижны на картинах изображенные П. Гогеном люди: они подобны статуям, изваянным крупным резцом без излишних деталей.

Период зрелого творчества Поля Гогена начался на Таити, именно здесь проблема художественного синтеза получила у него свое полное развитие. На Таити художник отрешился от многого, чего знал: в тропиках формы ясны и определенны, тени тяжелы и жарки, а контрасты особенно резки. Здесь все задачи, поставленные им в Понт-Авене, разрешились сами собой. Краски П. Гогена становятся чисты, без мазков. Его таитянские картины производят впечатление восточных ковров или фресок, настолько краски в них гармонично приведены к определенному тону.

"Кто мы? Откуда мы? Куда мы идём?"

Творчество П. Гогена этого периода (имеется в виду первый приезд художника на Таити) представляется чудесной сказкой, которую он пережил среди первобытной, экзотической природы далекой Полинезии. В районе Матайе он находит небольшую деревушку, покупает себе хижину, с одной стороны которой плещется океан, а с другой видна гора с огромной расщелиной. Европейцы сюда еще не добрались, и жизнь казалась П. Гогену настоящим земным раем. Он подчиняется медлительному ритму таитянской жизни, впитывает в себя яркие краски синего моря, изредка покрывающегося зелеными волнами, с шумом разбивающимися о коралловые рифы.

С таитянами у художника с первых дней установились простые, человеческие отношения. Работа начинает все больше и больше захватывать П. Гогена. Он делает многочисленные наброски и зарисовки с натуры, при любом случае старается запечатлеть на полотне, бумаге или дереве характерные лица таитян, их фигуры и позы - в процессе труда или во время отдыха. В этот период он создает ставшие всемирно известными картины "Дух мертвых бодрствует", "А, ты ревнуешь?", "Беседа", "Таитянские пасторали".

Но если в 1891 году путь на Таити казался ему лучезарным (он ехал сюда после некоторых художественных побед во Франции), то во второй раз он ехал на любимый остров больным человеком, утратившим большинство своих иллюзий. Все его в пути раздражало: вынужденные остановки, бесполезные траты, дорожные неудобства, таможенные придирки, навязчивые попутчики...

Всего два года не был он на Таити, а так много здесь изменилось. Европейский налет уничтожил самобытную жизнь туземцев, все кажется П. Гогену невыносимой мешаниной: и электрическое освещение в Папеэте - столице острова, и несносные карусели рядом с королевским замком, и нарушающие былую тишину звуки фонографа.

На этот раз художник останавливается в районе Пуноауйа, на западном побережье Таити, на арендованном участке земли строит дом с видом на море и горы. Рассчитывая прочно обосноваться на острове и создать условия для работы, он не жалеет средств на устройство своего жилища и вскоре, как это часто водится, остается без денег. П. Гоген рассчитывал на друзей, которые перед отъездом художника из Франции взяли у него в долг в общей сложности 4000 франков, но те не спешили возвращать их. Несмотря на то, что он слал им многочисленные напоминания о долге, жаловался на судьбу и крайне бедственное положение...

К весне 1896 года художник оказывается в тисках самой жестокой нужды. К этому присоединяется боль в сломанной ноге, которая покрывается язвами и причиняет ему невыносимые страдания, лишая сна и энергии. Мысль о бесплодности усилий в борьбе за существование, о провале всех художественных планов заставляет его все чаще и чаще думать о самоубийстве. Но стоит только П. Гогену почувствовать малейшее облегчение, как натура художника одерживает в нем верх, а пессимизм рассеивается перед радостью жизни и творчества.

Однако то были редкие моменты, а несчастия следовали одно за другим с катастрофической регулярностью. И самым страшным было для него известие из Франции о смерти его любимой дочери Алины. Не в силах пережить утрату, П. Гоген взял огромную дозу мышьяка и ушел в горы, чтобы никто не мог помешать ему. Попытка самоубийства привела к тому, что он провел ночь в страшных мучениях, без всякой помощи и в полном одиночестве.

Долгое время художник находился в полной прострации, не мог держать кисть в руках. Единственным его утешением было огромное полотно (450 х170 см), написанное им перед попыткой самоубийства. Он назвал картину "Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?" и в одном из писем писал: "Я вложил в нее, прежде чем умереть, всю мою энергию, такую скорбную страсть в моих ужасающих обстоятельствах, и видение настолько ясное, без исправлений, что следы спешки исчезли и в нем видна вся жизнь".

П. Гоген работал над картиной в страшном напряжении, хотя замысел ее в своем воображении он вынашивал уже давно, он и сам не мог точно сказать, когда же впервые зародилась мысль об этом полотне. Отдельные фрагменты этого монументального произведения писались им в разные годы и в других произведениях. Например, женская фигура из "Таитянских пасторалей" повторяется в этой картине рядом с идолом, центральная фигура сборщика фруктов встречалась в золотистом этюде "Мужчина, собирающий плоды с дерева"...

Мечтая расширить возможности живописи, Поль Гоген стремился придать своей картине характер фрески. С этой целью он оставляет два верхних угла (один - с названием картины, другой - с подписью художника) желтыми и не заполненными живописью - "подобно фреске, поврежденной по углам и наложенной на золотую стену".

Весной 1898 года он послал картину в Париж, а в письме критику А. Фонтена сообщал, что ставил своей целью "не создание сложной цепи хитроумных аллегорий, которые нужно было бы разгадывать. Напротив, аллегорическое содержание картины чрезвычайно просто - но не в смысле ответа на поставленные вопросы, а в смысле самой постановки этих вопросов". Поль Гоген и не собирался отвечать на вопросы, вынесенные им в название картины, ибо считал, что они есть и будут жуткой и самой сладкой загадкой для человеческого сознания. Поэтому суть аллегорий, изображенных на этом полотне, заключается в чисто живописном воплощении этой таящейся в природе загадки, священного ужаса перед бессмертием и перед тайной бытия.

В первый свой приезд на Таити П. Гоген взглянул на мир восторженными глазами большого ребенка-народа, для которого мир еще не утратил своей новизны и пышной самоцветности. Его детски экзальтированному взору открылись в природе незримые для других краски: изумрудные травы, сапфировое небо, аметистовая солнечная тень, рубиновые цветы и червонное золото кожи маори. Таитянские картины П. Гогена этого периода пламенеют благородным золотым заревом, как витражи готических соборов, отливают царственным великолепием византийских мозаик, благоухают сочными разливами красок.

Одиночество и глубокое отчаяние, владевшие им во второй приезд на Таити, заставили П. Гогена видеть все только в черном цвете. Однако природное чутье мастера и его глаз колориста не позволили художнику окончательно утратить вкус к жизни и ее краскам, хотя он и создал полотно мрачное, писал его в состоянии мистического ужаса.

Так что же все-таки таит в себе эта картина? Подобно восточным рукописям, которые следует читать справа налево, содержание картины разворачивается в том же направлении: шаг за шагом раскрывается течение человеческой жизни - от ее зарождения до смерти, несущей страх небытия.

Перед зрителем на большом, вытянутом по горизонтали холсте изображен берег лесного ручья, в темных водах которого отражаются таинственные, неопределенные тени. На другом берегу - густая, пышная тропическая растительность, изумрудные травы, густо-зеленые кусты, диковинные синие деревья, "растущие словно не на земле, но в раю".

Стволы деревьев странно извиваются, переплетаются, образуя кружевную сеть, сквозь которую вдалеке виднеется море с белыми гребнями прибрежных волн, темно-фиолетовая гора на соседнем острове, голубое небо - "зрелище девственной природы, которая могла бы быть раем".

На ближайшем плане картины на земле, свободной от всяких растений, расположилась вокруг каменного изваяния божества группа людей. Персонажи не объединены каким-либо одним событием или общим действием, каждый занят своим и погружен в себя. Покой спящего младенца охраняет большой черный пес; "три женщины, присевшие на корточки, будто прислушиваются к себе, замерев в ожидании какой-то нечаянной радости. Стоящий в центре юноша двумя руками срывает с дерева плод... Одна фигура, нарочито огромная вопреки законам перспективы... поднимает руку, с удивлением глядя на двух персонажей, осмеливающихся думать о своей судьбе".

Рядом со статуей одинокая женщина, будто машинально, идет в сторону, погруженная в состояние напряженного, сосредоточенного размышления. Навстречу ей по земле движется птица. В левой стороне холста сидящий на земле ребенок подносит ко рту плод, кошка лакает из миски... И зритель спрашивает себя: "Что все это значит?"

На первый взгляд, это как будто повседневная жизнь, но, помимо прямого смысла, каждый образ несет в себе поэтическое иносказание, намек на возможность переносного истолкования. Так, например, мотив лесного ручья или бьющей из земли ключевой воды - это любимая гогеновская метафора источника жизни, таинственного начала бытия. Спящий младенец олицетворяет целомудрие рассвета человеческой жизни. Срывающий с дерева плод юноша и сидящие на земле справа женщины воплощают идею органического единения человека с природой, естественности его существования в ней.

Человек с поднятой рукой, с удивлением глядящий на подруг, - это первый проблеск беспокойства, начальный порыв к постижению тайн мира и бытия. Другие раскрывают дерзость и страдание человеческого разума, тайну и трагедию духа, которые заключены в неизбежности познания человеком своего смертного удела, краткости земного существования и неотвратимости конца.

Многие пояснения дал сам Поль Гоген, однако он предостерегал от стремления видеть в его картине общепринятые символы, слишком прямолинейно расшифровывать образы, а тем более искать ответы. Некоторые искусствоведы считают, что подавленное состояние художника, приведшее его к попытке самоубийства, выразилось в строгом, лаконичном художественном языке. Они отмечают, что картина перегружена мелкими деталями, которые общего замысла не проясняют, а только запутывают зрителя. Даже пояснения в письмах мастера не могут рассеять тот мистический туман, который он вложил в эти детали.

Сам П. Гоген расценивал свое произведение как духовное завещание, может быть, поэтому картина и стала живописной поэмой, в которой конкретные образы претворились в возвышенную идею, а материя - в дух. В сюжете полотна преобладает поэтическое настроение, богатое неуловимыми оттенками и внутренним смыслом. Однако настроение покоя и благодати уже подернуто смутным беспокойством соприкосновения с миром таинственного, рождает ощущение скрытой тревоги, мучительной неразрешимости сокровенных загадок бытия, тайны прихода в мир человека и тайны его исчезновения. На картине счастье омрачнено страданием, духовная мука омыта сладостью физического существования - "золотой ужас, прикрытый радостью". Все нераздельно, как в жизни.

П. Гоген сознательно не исправляет неправильные пропорции, стремясь во что бы то ни стало сохранить свою эскизную манеру. Эту эскизность, незаконченность он ценил особенно высоко, считая, что именно она вносит в полотно живую струю и сообщает картине особую поэзию, не свойственную вещам отделанным и чрезмерно законченным.

"Натюрморт"

"Борьба Иакова с ангелом" 1888

"Потеря девственности"

"Таинственный источник" (Pape moe)

"Рождение Христа Сына Божьего (Te tamari no atua)"

"Жёлтый Христос"

"Месяц Марии"

"Женщина, держащая плод" 1893

“Кафе в Арле”, 1888, ГМИИ, Москва

"Жена короля" 1896

"Желтый Христос"

"Белая лошадь"

"Идол" 1898 Эрмитаж

"Мечта" (Te rerioa)

"Poиmes barbares (Варварские стихи)"

"Добрый день, господин Гоген"

"Автопортрет" ок. 1890-1899

"Автопортрет с палитрой" Частное собрание 1894

"Автопортрет" 1896

"Автопортрет На Голгофе" 1896

1848-1903: между этими цифрами - целая жизнь крупнейшего, великого, гениального живописца Поля Гогена.

«Единственный способ стать Богом—это поступать, как Он: творить».

Поль Гоген

на фото: фрагмент картины Поля Гогена "Автопортрет с палитрой", 1894

Подробности жизни Поля Гогена сложились в одну из самых необычных биографий в истории искусства. Его жизнь действительно давала поводы разным людям говорить о ней, восторгаться, смеяться, возмущаться и преклонять колени.

Поль Гоген: ранние годы

Поль Эжен Анри Гоген родился в Париже 7июня 1848 года в семье журналиста Кловиса Гогена, убеждённого радикала. После поражения июньского восстания, семья Гогена по причинам безопасности вынуждена была перебраться к родственникам в Перу, где Кловис намеревался издавать собственный журнал. Но по пути в Южную Америку журналист умер от сердечного приступа, оставив жену с двумя маленькими детьми. Нужно отдать должное душевной стойкости матери художника, которая одна, без жалоб, воспитывала детей.

Ярким примером мужества в семейном окружении Поля была и его бабушка Флора Тристан, одна из первых в стране социалистка и феминистка, опубликовавшая в 1838 году автобиографическую книгу «Скитания парии». От неё Поль Гоген унаследовал не только внешнее сходство, но и её характер, её темперамент, безразличие к общественному мнению и любовь к путешествиям.

Воспоминания о жизни у родственников в Перу были так дороги Гогену , что впоследствии он называл себя «перуанским дикарём». Поначалу ничто не предвещало ему судьбу великого художника. После 6 лет жизни в Перу семья вернулась во Францию. Но серая провинциальная жизнь в Орлеане и учёба в парижском пансионе надоели Гогену , и он в 17 лет, вопреки воле матери, поступил на службу во французский торговый флот и побывал в Бразилии, Чили, Перу, а затем—у берегов Дании и Норвегии. Это был первый, по общепринятым меркам, позор, который Поль принёс своей семье. Мать, которая умерла во время его плавания, не простила сына и, в наказание, лишила всякого наследства. Возвратившись в Париж в 1871 году, Гоген с помощью своего опекуна Гюстава Ароза, друга матери, получил должность брокера в одной из самых солидных биржевых фирм столицы. Полю было 23 года, и перед ним открывалась блестящая карьера. Он довольно рано обзавёлся семьёй и стал образцовым отцом семейства (у него было 5 детей).

«Семья в саду», Поль Гоген , 1881, х.м., Новая глиптотека Карлсберга, Копенгаген

Занятия живописью как хобби

Но своё стабильное благополучие Гоген без колебании принёс в жертву своему увлечению—живописи. Писать красками Гоген начал в 1870-х годах. Поначалу это было воскресное хобби, и Поль скромно оценивал свои возможности, а семья считала его увлечённость живописью милым чудачеством. Через Гюстава Ароза, который любил искусство и коллекционировал картины, Поль Гоген познакомился с несколькими импрессионистами, с энтузиазмом восприняв их идеи.

После участия в 5 выставках импрессионистов имя Гогена зазвучало в художественных кругах: сквозь парижского брокера уже просвечивал художник. И Гоген решил полностью посвятить себя живописи, а не быть, по его выражению, «воскресным художником». Выбору в пользу искусства способствовал и биржевой кризис 1882 года, подкосивший финансовое положение Гогена . Но финансовый кризис отразился и на живописи: картины плохо раскупались, и жизнь семьи Гогенов превратилась в борьбу за выживание. Переезд в Руан, а позже—в Копенгаген, где художник продавал брезентовые изделия, а его жена давала уроки французского, не спасли от нищеты, и брак Гогена распался. Гоген с младшим сыном вернулся в Париж, где не нашёл ни душевного покоя, ни благополучия. Чтобы прокормить сына, великий художник вынужден был зарабатывать расклейкой афиш. «Я узнал настоящую нищету, - писал Гоген в «Тетради для Алины», своей любимой дочери. - Это верно, что, вопреки всему, страдание обостряет талант. Однако его не должно быть слишком много, иначе оно вас убивает».

«Цветы и японская книга», Поль Гоген , 1882, дерево, масло, Новая глиптотека Карлсберга, Копенгаген

Формирование собственного стиля

Для живописи Гогена это был переломный момент. Школой художника был импрессионизм, достигший в тот период своего расцвета, а учителем — Камиль Писсарро , один из основателей импрессионизма. Имя патриарха импрессионизма Камиля Писсарро позволило Гогену принять участие в пяти из восьми выставок импрессионистов между 1874 и 1886 годами.

«Водопой», Поль Гоген , 1885, х.м., частная коллекция

В середине 1880-х годов начался кризис импрессионизма, и Поль Гоген начал искать свой путь в искусстве. Поездка в живописную Бретань, сохранившую свои древние традиции, положила начало переменам в творчестве художника: он отошёл от импрессионизма и выработал собственный стиль, соединив элементы бретонской культуры с кардинально упрощённой манерой письма—синтетизм. Этому стилю свойственно упрощение изображения, передаваемого яркими, необычно сияющими красками, и намеренно чрезмерная декоративность.

Синтетизм появился и проявился около 1888 года в работах и других художников школы Понт-Авена—Эмиля Бернара, Луи Анкетена, Поля Серюзье и др. Особенностью синтетического стиля было желание художников «синтезировать» видимый и воображаемый миры, и зачастую создаваемое на полотне было воспоминанием о некогда увиденном. Как новое течение в искусстве, синтетизм получил известность после организованной Гогеном выставки в парижском кафе Вольпини в 1889 году. Новые идеи Гогена стали эстетической концепцией известной группы «Наби», из которой выросло новое художественное течение «ар-нуво».

«Видение после проповеди (Борьба Иакова с ангелом)», Поль Гоген, 1888, х.м., 74,4 х 93,1см., Национальная галерея Шотландии, Эдинбург

Искусство древних народов как источник вдохновения для европейской живописи

Кризис импрессионизма поставил художников, отказавшихся от слепого «подражания природе», перед необходимостью найти новые источники вдохновения. Искусство древних народов стало поистине неисчерпаемым источником вдохновения для европейской живописи и оказало сильное влияние на её развитие.

Стиль Поля Гогена

Фраза из письма Гогена «Ты всегда можешь найти утешение в примитиве» свидетельствует о его повышенном интересе к примитивному искусству. Стиль Гогена , гармонично сочетающий импрессионизм, символизм, японскую графику и детскую иллюстрацию, прекрасно подходил для изображения «нецивилизованных» народов. Если импрессионисты, каждый по-своему, стремились анализировать красочный мир, передавая действительность без особой психологической и философской основы, то Гоген не просто предлагал виртуозную технику, он размышлял в искусстве:

«Для меня великий художник—это формула наибольшего разума».

Его живопись—это полные гармонии метафоры со сложным смыслом, часто пронизанные языческим мистицизмом. Фигуры людей, которые он писал с натуры, приобретали символический, философский смысл. Цветовыми соотношениями художник передавал настроение, душевное состояние, раздумья: так, розовый цвет земли на картинах—символ радости и изобилия.

«День божества (Махана но натуа)», Поль Гоген , 1894, х.м., Чикагский институт искусств, США

Мечтатель по натуре, Поль Гоген всю жизнь искал рай земной, чтобы запечатлеть его в своих произведениях. Искал его в Бретани, на Мартинике, на Таити, на Маркизских островах. Три поездки на Таити (в 1891, 1893 и 1895 годах), где художник написал ряд своих знаменитых работ, принесли разочарование: первобытность острова была утрачена. Занесённые европейцами болезни сократили население острова с 70 до 7тысяч, а вместе с островитянами вымирали их обряды, искусство и местные ремёсла. В картине Гогена «Девушка с цветком» чувствуется двойственность культурного уклада на острове в то время: об этом красноречиво свидетельствует европейское платье девушки.

«Девушка с цветком», Поль Гоген

В своих поисках нового, неповторимого художественного языка Гоген не был одинок: стремление к переменам в искусстве объединило непохожих и самобытных художников (Сёра, Синьяка, Ван Гога, Сезанна, Тулуз-Лотрека, Боннара и других), дав рождение новому течению—постимпрессионизму. Несмотря на принципиальную несхожесть стилей и почерков, в творчестве постимпрессионистов прослеживается не только мировоззренческое единство, но и общность в житейском плане—как правило, одиночество и трагизм жизненных ситуаций. Их не понимала публика, да и они не всегда понимали друг друга. В рецензиях на выставку картин Гогена , привезённых с Таити, можно было прочитать:

«Чтобы развлечь своих детей, пошлите их на выставку Гогена . Они позабавятся перед раскрашенными картинками, изображающими четверорукие женские существа, распростёртые на биллиардном столе…».

После такой уничижительной критики Поль Гоген на родине не задержался и в 1895 году вновь, и уже в последний раз, уехал на Таити. В 1901 году художник перебрался на остров Доменик (Маркизские острова), где и умер от сердечного приступа 8 мая 1903 года. Поль Гоген был погребён на местном католическом кладбище острова Доменик (Хива-Оа).

«Всадники на побережье», Поль Гоген , 1902 год

Даже после смерти художника французские власти на Таити, преследовавшие его при жизни, безжалостно расправились с его художественным наследием. Невежественные чиновники продавали его картины, скульптуры, деревянные рельефы с молотка за гроши. Жандарм, проводивший аукцион, на глазах у собравшихся людей сломал резную трость Гогена , но припрятал его картины и, вернувшись в Европу, открыл музей художника. Признание пришло к Гогену через 3 года после его смерти, когда в Париже были выставлены 227 его работ. Французская печать, зло высмеивавшая художника при жизни по поводу каждой из его немногочисленных выставок, начала печатать хвалебные оды его искусству. О нём писали статьи, книги и воспоминания.

«Когда свадьба?», Поль Гоген, 1892, х.м., Базель, Швейцария (до 2015 года)

Однажды в письме к Полю Серюзье Гоген с отчаянием предположил: «…мои картины пугают меня. Никогда публика не примет их». Однако, картины Гогена публика принимает и покупает за большие деньги. Например, в 2015 году неназванный покупатель из Катара (по данным МВФ—самой богатой страны мира с 2010 года) купил картину Гогена «Когда свадьба?», за 300 млн. долларов. Картина Гогена получила почётный статус самой дорогой картины в мире.

Справедливости ради нужно отметить, что Гогена совершенно не волновало отсутствие интереса публики к его творчеству. Он был убеждён: «Каждый должен следовать за своей страстью. Я знаю, что люди будут понимать меня всё меньше и меньше. Но разве это может иметь какое-то значение?» Вся жизнь Поля Гогена была борьбой с мещанством и предрассудками. Он всегда проигрывал, но, благодаря своей одержимости, никогда не сдавался. Любовь к искусству, жившая в его неукротимом сердце, стала путеводной звездой для художников, шедших по его следам.