Нарышкинское барокко (Московское барокко) Зарождение стиля. Стиль русских церквей – нарыкшинское барокко

Барокко Само слово «барокко» значит «жемчужина неправильной формы». Барокко, один из самых волшебных периодов европейской музыки, наступило после Возрождения; это же время принято называть эпохой Просвещения. Именно тогда общественное мнение склонилось к тому,

Нарышкинское барокко - плод заимствования западного стиля в архитектуре, начавшегося в нашей стране накануне петровских преобразований. В основном этот стиль существовал в московском регионе с 1680-х по 1710-ые и чуть дольше - на периферии России. Своим названием он обязан боярскому роду Нарышкиных, на территориях имений которых в Филях, Кунцево, Свиблово, Троице-Лыково и др. и сегодня можно найти образцы , заказанных ими в этом стиле. Они узнаваемы по традиционной старорусской конструкции и при этом нарядным цветам и обильному, чаще белокаменному .

Развитие стиля нарышкинского барокко

Есть некоторая ирония истории в том, что первыми, кто стал заказывать барочные храмы на Руси, были бояре Милославские (так, София начала строить Новодевичий монастырь), которых Нарышкины одолели в соперничестве за власть. Упрочняя свое положение, они развернули «просвещенное» строительство, показывающее их власть, богатство, и также - открытость новым веяниям.Так их именем стал называться самый заметный вариант московского барокко (наряду с менее самобытным голицынским барокко и редкими следами петровского барокко за пределами имперской столицы).

Исторический смысл нарышкинского барокко состоял в проникновении западного духа и , однако получившиеся на этом пути шедевры удивительно раскрыли глубоко русскую эстетику. Собственно сегодня искусствоведы предпочитают использовать название «нарышкинский стиль», потому что барокко в своем раннем русском варианте приобрело особую форму. Если Петр I требовал полного заимствования нового художественного языка, то создатели нарышкинского стиля бережней пересаживали западную архитектуру на родную почву. По свидетельству Игоря Грабаря, иностранцами нарышкинский стиль и вовсе воспринимался как исконно русское архитектурное явление.

Итак, русские мастера заимствовали не всю целостность барочного стиля. В своих зрелых образцах барокко - это активное формирование пространства, моделирование динамических объемов, линии с энергией столкновения, противоречия, соединение возвышенных образов Ренессанса - с земной весомостью, горизонтальные членения, тяжеловесность и обильный декор. Заимствуя же формы позднего , барокко, маньеризма, используя новые формы фасадного декора из него: , с вазами, и - тем не менее не нарушали привычного ясного членения пространства и сложившихся канонов русского формосложения. Фактически, у них и не было такой возможности - патриарх Никон издал особый указ по унификации формы храмов (т.н. «освященного пятиглавия»), закрепив каноны строительства. Поэтому именно разнообразное варьирование декора стало главным в нарышкинском стиле, хотя роль этого богатства для конструкции зданий оставалась символической, знаковой. Функционально излишние надстройки, фальшивые фронтоны, чрезмерная пышность украшений указывали на европейский вкус заказчика, служили выражением культурных интересов, но не могли выражать собственно перехода к архитектуре Нового времени.

В нарышкинском стиле и стал переходным звеном от к общеевропейской архитектуре «обмирщения».

Значение нарышкинского стиля для архитектуры

Нарышкинский стиль является переходным не только потому, что отражает частичное заимствование нового языка, но потому, что пришелся на слом исторических эпох, перемешав разные мировоззрения. В этом причина того, что о мастерах, создавших его, известно меньше, чем о заказчиках. Название так и закрепилось за последними, а большинство мастеров остались средневековыми анонимами, главами соответствующих артелей. Удалось восстановить лишь несколько имен зодчих того периода, среди которых Яков Бухвостов, Сергей Турчанинов, Петр Потапов. Известно однако, что многие из рядовых строителей этого стиля - выходцы с территории Речи Посполитой, после заключения вечного мира с которой в 1686 году обращение к Западу и его культуре развернулось свободно. Исследователи усматривают родство нарышкинского барокко с украинским, с польскими образцами и находят в нем корни белорусской народной декоративной культуры.

Большинство привычных нам нарышкинских памятников - красные с белокаменным декором, но с уверенностью судить об их изначальном цвете нельзя (так, выяснилось, что в церкви Воскресения в Кадашах (см. иллюстрацию) первый красочный слой был желто-голубым), также с использованием изразцов малороссийского типа. Другой аспект нарышкинского стиля кроме наружного декора - это центрическая композиция в храмовом зодчестве. Примерно в этот период кирпич входит в более широкий оборот, давая новые возможности строительства. Праздничная декоративность, радостный и «мирской» характер храмовой архитектуры по сравнению с традиционно строгим русским зодчеством - тоже бросающаяся в глаза примета стиля.

Образцы нарышкинского барокко

Основные образцы нарышкинского барокко сосредоточены в Москве. Это, прежде всего, Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Филях (1690-1694): ярусный пятиглавый храм, в котором жёстко разграниченный объёмы и расположены на одной вертикальной оси, так называемый на . В Новодевичьем , внесенном в реестр архитектурных памятников Юнеско, сохранились прекрасные образцы московского барокко: это ныне действующий Успенский храм (1685-1687) и надвратная церковь Покрова Богородицы (1683-1688). Другое здание периода расцвета стиля - упоминавшийся Храм Воскресения Христова в Кадашах (1687), имя архитектора которого история сохранила - это Сергей Турчанинов. Уже на излете стиля, при его переходе в более «чистое западное» петровское барокко Иваном Зарудным было построено другое известное московское здание - Меньшикова башня (1705-1707). Вскоре Петр запретил каменное строительство за пределами Петербурга, и облик новой столицы уже в меньшей степени отразил древнерусскую традицию, оставив нарышкинское барокко создавать ностальгический образ старомодной провинциальной Москвы. Вторую жизнь этот тип зодчества получил уже в 20 веке, воодушевив архитекторов модерна на псевдорусский стиль.

Использованы материалы сайтов: http://ru.wikipedia.org/, http://www.temples.ru/n_style.php http://www.projectclassica.ru/school/12_2004/school2004_12_01a.htm, http://commons.wikimedia.org/

Доктор исторических наук В. ДАРКЕВИЧ

Стоит задуматься, почему во времена кризисов и сломов, в периоды пограничных ситуаций в жизни народа, накануне глобальных перемен происходит (правда, далеко не всегда) недолгий расцвет всех видов художественного творчества. В Москве под условным термином "нарышкинское барокко" на рубеже XVII - XVIII веков возникает эфемерный, но полный грации стиль - вскоре увядший причудливый цветок. Стиль народен и самобытен. Барочные декоративные кружева способствовали его жизнеутверждающему духу. Округлые объемы нарышкинских церквей не имеют ничего общего с криволинейностью барочных масс и пространств в архитектуре Западной и Средней Европы. На почве активного взаимодействия элементов западноевропейской стилистики с основами русского творческого сознания московское зодчество, преобразуясь, явно доминирует, оставаясь (но никак не в строящемся Петербурге) типично национальным явлением. Налицо преобладание русских вкусов и традиций в полихромности и разнообразии даже сакральных сооружений. Еще долгое время Москва будет хранить традиции древнерусского архитектурного гения.

НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ

Церковь Покрова в Филях (1693) воплотила в себе все черты, характерные для нарышкинского барокко (Москва).

Широкие лестницы церкви Покрова в Филях выводят на гульбище, откуда можно попасть в "холодную" церковь, увенчанную куполами.

Храм Спаса в Уборах (1694-1697).

Лестница к дверям церкви Спаса в Уборах выводит на парапет-гульбище. Белокаменные вставки украшены изобильным узором из листьев и плодов.

Церковь Троицы в Троицком-Лыкове, построенная в 1698-1703 годах, стоит на обрывистом правом берегу Москвы-реки, напротив Серебряного Бора.

Верхние ярусы церкви в Троицком-Лыкове.

Белокаменное убранство храма Троицы богато и разнообразно.

Белокаменная Знаменская церковь в Дубровицах около Подольска (1690-1704) - самый загадочный памятник русской архитектуры начала XVIII века.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Церковь в Дубровицах. Портал, фланкированный статуями святых. На снимке вверху - скульптура и богатый декор карниза.

Церковь Архангела Гавриила, получившая название "Меншикова башня" (1704-1707).

На рубеж XVII-XVIII веков приходится закат древнерусской цивилизации в художественном творчестве. В Москве и близлежащих землях усиливаются западные влияния. Они идут в большей мере через Украину, в свою очередь воспринимавшую культурные воздействия Польши и Восточной Пруссии. Молодой Петр задумывает планы сближения с технически передовыми государствами Запада, расширяет контакты дипломатические и торговые. Об этом блестяще сказал А. С. Пушкин в "Полтаве":

Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Мужала с гением Петра.

Умаляется церковное начало, в России закладываются основы новой, светской культуры. В церковную и дворцовую архитектуру приходит пышное барокко (предположительно от португальского perola barroca - жемчужина причудливой формы) - стиль, господствующий в Европе с конца XVI века. Влияние западноевропейского барокко прежде всего сказывается в популярности округлых объемов, в интересе к центрическим планам. Храмы начинают украшать орнаментом, доселе невиданным на Руси.

Русская земля, восприняв особенности европейского барокко, создает свой, уникальный архитектурный стиль - так называемое "московское", или "нарышкинское", барокко. Впервые храмы в таком стиле появились в усадьбах Нарышкиных, ближайших родственников Петра I по материнской линии.

Ни в более ранней древнерусской, ни в западноевропейской архитектуре близких параллелей этому стилю нет. В нем органично слились особенности именно московского зодчества, которому, прежде всего, была чужда перегруженность пышной объемной лепниной и скульптурой западного барокко. Напротив, проявилось стремление к ажурной легкости зданий. При этом никак не умалялась увлеченность в архитектуре устремленными кверху массами, красноречием силуэта. Нарышкинское барокко - это, помимо всего, контраст двух тонов: красно-кирпичного фона и белокаменного узора. Для таких памятников характерны овальные или полигональные, то есть многоугольные, окна.

Вместо ясности и лаконичности допетровской архитектуры усадебные церкви нарышкинского барокко демонстрируют сложность плана и повышенную декоративность. Это выявляется в барочной торжественности расписанных, выполненных в горельефной резьбе по дереву и позолоченных лож, иконостасов, кафедр. Например, в церкви Покрова в Уборах был создан грандиозный семиярусный иконостас - уникальное барочное творение. Но, к сожалению, в годы советской власти шедевр погиб.

Переходное время ломает или преображает привычные каноны. По словам академика А. М. Панченко, "Петровская эпоха, начертавшая на своем знамени лозунг полезности, нетерпимая к рефлексии, созерцанию и богословствованию, - это, в сущности, эпоха мечтателей". И далее совершенно справедливо автор отмечает: "Петровская эпоха есть эпоха глубокого культурного расслоения и соответственно культурного "двуязычия". "Петра творенье" на берегах Невы все более отходит от строительных традиций Московской Руси. Да и "обмирщение" в крестьянских массах почти не прививалось.

Наиболее талантливым воплотителем идей нарышкинского барокко со всем основанием следует считать Якова Бухвостова, крепостного крестьянина из Подмосковья, самородка-зодчего. На редкость одаренный и обладавший богатым воображением, он, несомненно, относился к числу "мечтателей", хотя и обращенных в прошлое, но отнюдь не чуждых современным веяниям. В своих творениях Бухвостов отразил не только божественные откровения, но и привязанность ко всему сущему, к земной плодоносящей природе. Как человек барокко, он, вероятно, пытался примирить мистические порывы и гедонизм (наслаждение), выдвигая принцип "двойной жизни", насколько это было достижимо в ту переходную эпоху. Но духовная радость зодчего-новатора, словно обитавшего в двух мирах - земном и небесном, не могла не найти отражения в его творчестве. И сегодня трудно оторваться от созерцания церкви Покрова в Филях, пожалуй, лучшего создания Бухвостова. Недалеко от станции метро "Фили" в Москве перед вами вдруг предстает стройный "терем", дивящий продуманностью устремленных вверх пропорций и сияющий золотыми причудливыми главками.

Богат и горд был боярин Лев Кириллович Нарышкин, брат Натальи Кирилловны Нарышкиной - матери Петра. Дядю царя окружали почет и уважение. Во время стрелецкого бунта он чудом спасся. В 26 лет стал боярином. На время своей первой поездки за границу царь поручил государственные дела думе из ближайших людей, в которой Лев Кириллович занимал видное место: он входил в состав Совета, управляющего государством. А в 1698-1702 годы Нарышкин руководил Посольским приказом.

В 1689 году Петр пожаловал дядю многими поместьями и угодьями, среди них - и Кунцевской вотчиной с дворцовым селом Хвили (по речке Хвилка, ныне Фили). В 1690-е годы Нарышкин, прикупив к Филям соседнее Кунцево, усиленно занялся обустройством своих владений. Он выстроил боярские хоромы, увенчанные башней с часами, разбил обширный парк с прудами и сад, создал разные службы, конюшенный двор. На месте древней деревянной церкви Лев Кириллович возводит величественный храм Покрова Богородицы - классический памятник нарышкинского барокко. Прямых указаний на авторство Бухвостова здесь не найдено, но аналогичные по стилю храмы, построенные зодчим несколько позднее, такие указания имеют.

Деньги на строительство филевской церкви дали и царица Наталья Кирилловна, и юный царь Петр. По преданию, Петр неоднократно бывал в Филях и даже частенько пел на клиросе Покровской церкви. Она относится к древнему типу храма XVII века "иже под колоколы", то есть в нем совмещены колокольня и церковь. Четверик с примыкающими к нему полукруглыми притворами, увенчанными позолоченными главками на стройных барабанах, возвышается на высоком подклете и окружен галереей-гульбищем. Мерный ритм арок галереи с широко и живописно раскинувшимися лестницами подчеркивает эффект движения архитектурных масс кверху. Церковь двухэтажная. Ее широкие лестницы выводят на гульбище, откуда попадаешь в "холодную" церковь, увенчанную куполами. Над основным четвериком последовательно расположены два восьмерика и восьмигранный барабан главы. Постановка восьмерика на четверике издавна применялась в русском деревянном зодчестве, а затем в каменном. В подклете - зимняя (то есть отапливаемая) церковь Покрова Богородицы, а над ней - церковь Спаса Нерукотворного. Посвящение храма Спасу молва связывала с тем, что во время стрелецкого бунта 1682 года Лев Кириллович, спрятавшись в покоях царицы, молился перед образом Спаса Нерукотворного, милости которого и приписывал свое избавление от гибели.

Красный кирпич и белый камень фасадов, остроумная система конструкции ярусного здания, устремленного ввысь, ажурные кресты над сияющими главами - все это придает церкви сказочную легкость и затейливость "терема" с башнеобразным ступенчатым силуэтом. В этом шедевре, по сути, воплотились все черты, характерные для нарышкинского барокко. И симметричная композиция зданий, и богатые резные фронтоны, завершающие отдельные объемы, и большие дверные и оконные проемы, и открытые парадные лестницы, наконец, изящество и живописность белокаменной декорации на красном фоне.

Глубоко прочувствовано расположение зданий. Чаще всего усадебные церкви возвышаются на высоких крутых берегах рек. Ярусные башни с ослепительно блестящими куполками в те времена виднелись за десятки километров, сразу приковывая внимание среди безмерных пространств лесов и полей. Сейчас многие из них вошли в черту Москвы.

Расцвет нарышкинского, или московского, барокко приходится на 1690-е годы и самое начало XVIII века. Эти же годы - лучшая пора творчества Бухвостова. Создатель нового стиля в русской архитектуре обладал обширными познаниями зодчего-практика, был способным организатором и вместе с тем имел причудливое воображение. Полный новаторских замыслов, крепостной мастер выполняет в пределах московских и рязанских вотчин заказы знатных вельмож, сподвижников Петра. Архивные документы свидетельствуют, что выдающийся зодчий не только возглавлял строительные артели, но и вникал во все детали в ходе строительства. Гениальная интуиция позволяла мастеру строить, скорее всего, "на глазок", чертежи могли заменяться простыми набросками или эскизами орнаментальных мотивов. Да и сомнительно, владел ли он грамотой: на всех сохранившихся документах за Якова "прикладывал руку" кто-либо другой.

Жизнь Бухвостова - непрерывное строительство монументальных сооружений, отстоящих друг от друга на многие версты. Трудная судьба создания замечательной церкви Спаса в селе Уборы не повлияла на ее редкостную красоту, рожденную вдохновением. Некогда здесь стояли сплошные сосновые боры (отсюда и название села - "У бора"), в Москву-реку впадала речка Уборка, а по старой дороге из Москвы в Звенигород московские цари ездили на богомолье в Саввин монастырь. В XVII веке этими землями владели бояре Шереметевы. По поручению П. В. Шереметева Бухвостов взялся за возведение каменного храма в его усадьбе, но вскоре переключился на строительство Успенского собора в Рязани. Разгневанный боярин за недостроенную церковь в Уборах заключил мастера в темницу. Дьяки Приказа каменных дел приговорили зодчего "бить кнутом нещадно", а затем "каменное дело ему доделать". Однако, словно предчувствуя близкую свою кончину и опасаясь за судьбу постройки, Шереметев подал царю челобитную с просьбой отменить наказание.

Завершенная церковь в Уборах (она возводилась в 1694-1697 годах) стала одним из шедевров древнерусской архитектуры. Как и в церкви в Филях, у нее ступенчатое пирамидальное построение: на кубе-четверике ярусами поднимаются вверх три восьмерика. Со всех сторон куб заслонили полукружия алтаря и притворов, ранее завершавшихся главами. В среднем сквозном восьмерике подвесили колокола. Здание окружили открытой галереей-гульбищем, украшенным белокаменными вазами и филенками с сочным растительным узором.

План редчайшего памятника представляет собой четырехлепестковый цветок с мягко изгибающимися краями и квадратной сердцевиной. Причудливая резная вязь церкви Спаса необыкновенно пластична. Тонкие полуколонны, отделенные от стен, сплошь покрыты крупными, чуть вогнутыми листьями с каплями росы, другие обвиты цветочными гирляндами и завершаются акантовыми листьями коринфских капителей. Откуда Бухвостов черпал барочные мотивы? Они могли быть заимствованы из гравюр, из книжных орнаментов уже переводившихся тогда трактатов по архитектуре, завезенных белорусскими резчиками. Храм настолько наряден, что напоминает изысканное ювелирное изделие.

Со времени возведения он поражал всех приходящих своим благолепием, праздничностью, вселял неземное чувство радости. Поднятый на вершину пологого холма, окруженный хороводом стройных берез и сосен, памятник царил над округой. "Помню, как однажды подъезжали мы к Уборам в 1889 году, - писал в своих воспоминаниях граф С. Д. Шереметев. - Был канун Петрова дня, вечер теплый и тихий. Издали доносился до нас протяжный благовест... Мы вошли в эту церковь, переполненную молящимися. Стройное крестьянское пение раздавалось под высокими сводами храма. Диакон, древний старик, отчетливо и выразительно вычитывал прошения. Величественный иконостас поразил меня строгостью и законченностью отделки. Лампада ярко горела у местной иконы Спаса. Старою Русью повеяло на нас".

Но одним из самых ярких произведений Бухвостова стала церковь в селе Троицком-Лыкове, стоящая на обрывистом правом берегу Москвы-реки, напротив Серебряного Бора (1698-1703). На авторство Якова указывает запись в синодике церкви. В трехчастной церкви Троицы зодчий прибегает к изысканным пропорциям и тщательно проработанному наружному и внутреннему убранству. Тонкая орнаментальная резьба достигает апогея. Один из современных ученых сравнил храм с драгоценностью, усыпанной бисером, обтянутой золотыми нитями, сверкающей и переливающейся в лучах солнца. Здесь выстроено не три, а два притвора, увенчанные куполами на восьмигранных основаниях.

Как мог гениальный зодчий, зависимый от прихотей знатных заказчиков ("Якунка", "Янка", едва избегший телесного наказания), создать за столь короткий срок такие монументальные работы, как Успенский собор в Рязани, стены и башни Ново-Иерусалимского монастыря с надвратной ярусной Входо-Иерусалимской церковью, а также три храма, послужившие основой этой статьи? Очевидно, среди его помощников были яркие художники, внесшие неоценимый вклад в создание той или иной постройки. Но талант главного мастера, приоритет его главных идей оставались решающими.

В конце XVII - начале XVIII века нарышкинское барокко нашло многих почитателей. Центрические, или трехчастные, церкви строят в Москве, вблизи Коломны, в Нижнем Новгороде, под Серпуховом, под Рязанью. Их отличительным признаком служит белокаменный декор, но уже сильно русифицированный. Фронтоны и наличники обрамляют волютами - архитектурными деталями в виде завитков, спиралевидные колонны ставят на кронштейны или консоли-кронштейны, выдвинутые из стены. Декоративные же мотивы поражают разнообразием: "разорванные фронтоны", раковины и картуши (украшения в виде щита или полуразвернутого свитка), маскароны и гермы, балюстрады с вазами... Барокко создает из этих орнаментальных причуд новые и неожиданные композиции. Реалистично пepeдaнные виноградные лозы, цветы и фрукты сплетаются в роскошные гирлянды и букеты, словно насыщенные жизненными соками. Другой излюбленный орнамент - сложнейшие переплетения причудливо разорванных картушей с валиками-гребешками по краям завитков и выпуклыми перлами-зернами, расположенными рядами.

В 90-х годах XVII века резьба по камню (известняку) становится одним из основных элементов монументального декоративного искусства. Мастера научились виртуозно использовать светотеневые и пластические эффекты резного белого камня. Этим занимались специально приглашенные артели: окончив отделку одного здания, они заключали новый подряд и переходили к другому заказчику.

Нарышкинское барокко - абсолютно своеобразное, уникальное национально-русское явление. Оно сложно по своей природе и не имеет аналогий среди мировых архитектурных стилей. "Нарышкинские сооружения", пожалуй, самое яркое явление русского зодчества конца XVII - начала XVIII века. В их праздничном, жизнерадостно-просветленном облике видны и торжественная парадность, и "обмирщенная" религиозная концепция петровского времени. Глядя на такие сооружения, ощущаешь некоторую хрупкость, прозрачную бестелесность этих удивительных памятников.