Автор комедии тартюф. Жан-батист мольер - тартюф, или обманщик. Мольеровская сюжетная интрига

Жан-Батист Мольер

Тартюф, или Обманщик

Комедия в пяти действиях

Действующие лица

Г-жа Пернель, мать Оргона.

Оргон, муж Эльмиры.

Эльмира, жена Оргона.

Дамис, сын Оргона.

Мариана, дочь Оргона, влюбленная в Валера.

Валер, молодой человек, влюбленный в Мариану.

Клеант, шурин Оргона.

Тартюф, святоша.

Дорина, горничная Марианы.

Г-н Лояль, судебный пристав.

Флипот, служанка госпожи Пернель.

Действие происходит в Париже, в доме Оргона.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Явление I

Г-жа Пернель, Эльмира, Мариана, Дорина, Клеант, Флипот.

Г-жа Пернель Идем, Флипот, идем. Уйти считаю благом. Эльмира Мне даже не поспеть за вашим быстрым шагом. Г-жа Пернель Прошу, сноха, прошу: вы оставайтесь тут. Все эти проводы – один напрасный труд. Эльмира То, что мы делаем, прямая должность наша Но почему вы так торопитесь, мамаша? Г-жа Пернель А потому, что мне несносен этот дом И я внимания не вижу здесь ни в ком. Я ухожу от вас обиженная кровно: Все, что я ни скажу, встречают прекословно, Почтенья ни на грош, крик, шум, такой же ад, Как если нищие на паперти галдят. Дорина Я… Г-жа Пернель Милая моя, на свете нет служанки Крикливее, чем вы, и худшей грубиянки. Поверьте, и без вас я знаю, что и как. Дамис Но… Г-жа Пернель Мой любезный внук, вы попросту дурак. Вам это говорит не кто, как бабка ваша; И мной уже сто раз мой сын, а ваш папаша, Предупрежден, что вы последний сорванец, С которым он еще измучится вконец. Мариана Но ведь… Г-жа Пернель Известно всем, что вы, его сестрица, - Тихоня из тихонь, скромнейшая девица, Но только хуже нет, чем сонная вода, И вы небось тайком – бесенок хоть куда. Эльмира Но разве… Г-жа Пернель Речь моя, быть может, вам обидна, Но вы себя во всем ведете препостыдно. Вам надлежало бы пример им подавать, Как это делала покойница их мать. Вы расточительны: нельзя смотреть без гнева, Когда вы рядитесь, как будто королева. Чтобы понравиться супругу своему, Такие пышные уборы ни к чему. Клеант Но все ж, сударыня… Г-жа Пернель Вас, сударь, не скрываю, Я всячески ценю, люблю и уважаю. А все ж, будь я мой сын, я бы с большим трудом Такого шурина к себе пускала в дом: Вы проповедовать изволите начала, Которых бы весьма стеречься надлежало. Я прямо говорю; я, сударь, такова И в сердце не таю правдивые слова. Дамис Ваш господин Тартюф устроился завидно… Г-жа Пернель Он чистая душа, его не слушать стыдно; И я чужой жалеть не стану головы, Когда его чернит такой глупец, как вы. Дамис Как? Мне – мириться с тем, чтобы ханжа несчастный Царил у нас в дому, как деспот своевластный, И чтобы мы ничем развлечься не могли, Пока его уста свой суд не изрекли? Дорина Когда послушаешь его нравоученье, То, как ни поступи, все будет преступленье; В своем усердии он судит все и всех. Г-жа Пернель Он судит правильно и осуждает грех. На путь спасения он хочет всех направить, И сын мой должен вас в любви к нему наставить. Дамис Нет, бабушка, никто, будь он моим отцом, Меня не примирит с подобным молодцом. Я бы кривил душой, играя с вами в прятки: Я видеть не могу, не злясь, его повадки И знаю наперед, что этого ханжу В один прекрасный день на место посажу. Дорина И всякий бы другой, наверно, возмутился, Увидя, как пришлец в семействе воцарился, Как нищий, что сюда явился худ и бос И платьишка с собой на шесть грошей принес, Забылся до того, что с дерзостью великой Перечит каждому и мнит себя владыкой. Г-жа Пернель И все бы лучше шло, клянусь душой моей, Когда бы слушались его святых речей. Дорина Хоть вы его святым считаете упорно, А только, верьте мне, все это в нем притворно. Г-жа Пернель Вот язва! Дорина За него и за его слугу Я никому ни в чем ручаться не могу. Г-жа Пернель Каков его слуга, мне это неизвестно. Но за хозяина я вам ручаюсь честно. Вы недовольны им, он потому вас злит, Что правду вам в глаза открыто говорит. Он все греховное бичует всенародно И хочет лишь того, что небесам

В нашумевшем фильме «Последний урок» (2008) Жана-Поля Лильенфельда учительница Соня Бержерак (в исполнении прекрасной Изабель Аджани) во время урока рассказывает ученикам о Мольере. О нём и хотелось бы поведать в этой небольшой рецензии. Думаю, что каждый, кто смотрел этот фильм, навсегда запомнил, что настоящее его имя - Жан-Батист Поклен, сын обойщика. Мольер стал ведущим драматургом времён короля Людовика XIV. Думаю, что мои читатели смотрели и другой французский фильм - «Король танцует» (2000), где роль выдающегося комедиографа сыграл французский актёр турецкого происхождения Чеки Карио. Произведения данного автора неоднократно ставились и экранизировались, в том числе и у нас. Мольер - один из популярнейших французских авторов. Среди ценителей его творчества - один из величайших французов император Наполеон I, который смотрел комедию «Тартюф», о которой я намерен поговорить, более 10 раз и изрёк: «Мир - это великая комедия, где на одного Мольера приходится с десяток Тартюфов» . Думаю, что эти слова великого императора можно считать своеобразным эпиграфом к дальнейшему тексту.

«Тартюф, или Обманщик» - одна из величайших пьес Мольера, можно сказать, что самая знаменитая, самая известная. Тартюф сейчас - имя нарицательное, обозначающее обманщика, ханжу, лицемера. Это был крайне удачный образ, найденный комедиографом для обличения подобных людей, которых немало было и при дворе. Мольер - это яркий и прекрасный сатирик, талантливый поэт, но помимо этого он ещё и блестящий пропагандист. Тем, кто читал данную пьесу, я думаю, знакома её концовка. Там, в стиле a deus ex mashina король карает несправедливость и наступает закономерный и ожидаемый happy-end. Стоит, я полагаю, привести здесь слова, вложенные в уста Офицера, которые являются одой, гимном Его Королевскому Величеству Людовику XIV:

Наш государь - враг лжи. От зоркости его
Не могут спрятаться обман и плутовство.
Он неусыпную являет прозорливость
И, видя суть вещей, казнит несправедливость.
Не подчиняется он голосу страстей,
Не знает крайностей великий разум сей.
Бессмертной славою достойных он венчает,
Но их усердие его не ослепляет,
И, воздавая им за добрые дела,
Сурово он следит за происками зла.
Могли ль коварные уловки этой твари
Не вызвать тотчас же сомнений в государе,
Раскрывшем множество и не таких интриг?
В извилины души злодейской он проник.
Доносчик, выдав вас, попал в свои же сети.
Есть правда и закон. Увидев плутни эти,
Под новым именем узнал в нем государь
Злодея дерзкого, о коем слышал встарь.
Давно уж королю дела его знакомы:
Их грязный перечень заполнить мог бы то
Неблагодарностью, что выказал он тут,
Монарха прогневил закоренелый плут,
И переполнилась от этой капли чаша.
Был послан для того я с ним в жилище ваше,
Чтоб дать ему дойти в бесстыдстве до конца
И вслед за тем при вас унизить наглеца.
Бумаги, что к сему попали негодяю,
По воле короля вам, сударь, возвращаю.
Соизволяет он расторгнуть договор,
Согласно коему задумал дерзкий вор
Присвоить этот дом и ваше все именье.
И, сверх того, король дарует вам прощенье,
Хоть помощь получил от вас мятежный друг.
Все эти милости вам в честь былых заслуг
Оказаны теперь, когда вы их не ждете, -
Пусть знают все, в каком у короля почете
Благое рвение. Душа его щедра.
И в правилах его - не забывать добра.

Мольер славит своего венценосного покровителя и это смотрится вполне себе естественно. Он выполнял в искусстве крайне важную для своего времени функцию - укреплял королевскую власть, почтение и уважение к ней через драматургию, через театр, который тогда был важнейшим из искусств. Стоит вспомнить, что и сам король любил заниматься танцами, что как раз и отображает вышеупомянутый фильм «Король танцует» . И он прекрасно понимал важность искусства для пропаганды. XVII век во Франции был временем укрепления абсолютизма, когда сперва Людовик XIII, отец Людовика XIV, при поддержке знаменитого кардинала Ришелье (отсылаю к рецензии на его биографию пера П.П.Черкасова, написанной Егором Холмогоровым), занимался укреплением централизации в стране, боролся с крупной аристократией, которая периодически бунтовала против короля. Самый известный и масштабный такой бунт - это, конечно же, Фронда, о которой я писал в на роман Александра Дюма-отца «Двадцать лет спустя» . В данной пьесе также звучат отголоски этих событий: сообщается, что во время оных Оргон, покровитель Тартюфа, проявил здравомыслие и стоял за короля, но оказал помощь своему другу-фрондёру, взяв у него на сохранение важные бумаги, обманом выкраденные бесчестным лицемером. Однако король простил ему это, и справедливость была восстановлена.

Победив Фронду, Его Королевское Величество занялся укреплением собственной власти и её авторитета среди благородных сословий, прежде всего. Стоит отметить, что в 1663 году одним из выдающихся министров Людовика Кольбером была организована «Академия надписей», которая должна была заниматься сочинением надписей к памятникам и медалям, прославляющим короля. Фактически, искусство было объявлено государственным делом, а художникам давались прямые указания прославлять неограниченную королевскую власть, отображая идеалы абсолютизма. И данную политику Мольер неуклонно воплощал в своём творчестве. Здесь, пожалуй, невозможно не согласиться со словами Галины Иванкиной в посте в ЖЖ на тему отношений власти и творческой элиты: «Вспоминаем Отца Народов товарища Сталина. И почему бы, в таком случае, не сравнивать Большой Стиль товарища Сталина с Большим же Стилем Короля-Солнце? Два правителя - два Больших Стиля. В конечном итоге, Михаил Булгаков, обращаясь к теме Мольера и Людовика, держал в голове именно свои личные - сложные и противоречивые - взаимоотношения с Иосифом Виссарионовичем» . Здесь речь идёт о биографии драматурга «Жизнь господина де Мольера» , написанной Булгаковым в 30-е годы для серии ЖЗЛ, но так и не опубликованной тогда. Если же говорить про Сталина, то не стоит забывать, я полагаю, и про отношения его с , которому вождь заказал написать трилогию о победах русских над иноземными захватчиками, а до этого похвалил его книгу .

Вообще, если обращаться к социально-сословному характеру пьесы, то можно отметить, что это произведение, написанное представителем третьего сословия, где место действия является дом состоятельного парижского буржуа Оргона. Именно он вознаграждается в конце за свою верность королю. Подобный ход вполне может считаться, своего рода, политическим намёком. Стоит отметить, что тема французской буржуазии, которая набирала силы и вес, которая стремилась к участию в политике, в государственных делах, в эту эпоху активного развития французского капитализма, которому способствовала весьма грамотная политика Кольбера (кстати, выходца из третьего сословия), была воплощена в ряде других произведений Мольера. Например, знаменитая пьеса «Мещанин во дворянстве» . Кстати, что интересно, это был государственный заказ, направленный против социальных лифтов для простолюдинов, что весьма чётко отмечает в своей статье Наталья Андросенко. Девятью годами ранее в пьесе «Смешные жеманницы» Мольер разоблачил тогдашнюю салонную оппозицию королевскому абсолютизму. Но вернёмся к нашей пьесе.

Постановка первой редакции «Тартюфа» в 1664 году возмутила до крайности мать короля, знаменитая Анна Австрийская. Мольера обвиняли в оскорблении религии и церкви, требуя за это кары, в итоге представления пьесы запретили. В 1667 году Мольер создаёт вторую редакцию пьесы (как и первая, она до нас не дошла). Окончательная же, третья редакция. Которую мы сегодня и имеем возможность читать, была создана в 1668 году и поставлена впервые 9 февраля 1669 года. Пьеса имела огромный успех. На неё были яростные нападки, во главе которых были такие официальные лица, как президент Парижского парламента Ламуаньон и парижский архиепископ Перефикс. «В этой комедии Мольер обратился к наиболее распространенному в те времена виду лицемерия - религиозному - и писал её, основываясь на своих наблюдениях за деятельностью тайного религиозного общества - «Общества святых даров», которому покровительствовала Анна Австрийская. Король не давал санкции на открытую деятельность этой разветвленной организации, существовавшей уже более 30 лет, деятельность общества была окружена величайшей таинственностью. Действуя под девизом «Пресекай всякое зло, содействуй всякому добру», члены общества главной своей задачей ставили борьбу с вольнодумством и безбожием. Имея доступ в частные дома, они, по существу, выполняли функции тайной полиции, ведя негласный надзор за подозреваемыми ими, собирая факты, якобы доказывающие их виновность, и на этом основании выдавая мнимых преступников властям. Члены общества проповедовали суровость и аскетизм в нравах, отрицательно относились ко всякого рода светским развлечениям и театру, преследовали увлечение модами. Мольер наблюдал, как члены «Общества святых даров» вкрадчиво и умело втираются в чужие семьи, как они подчиняют себе людей, полностью завладевая их совестью и их волей. Это и подсказало сюжет пьесы, характер же Тартюфа сложился из типичных черт, присущих членам «Общества святых даров».Подобно им, Тартюф связан с судом, с полицией, ему покровительствуют при дворе. Истинный свой облик он скрывает, выдавая себя за обедневшего дворянина, ищущего пропитания на церковной паперти. В семейство Оргона он проникает потому, что в этом доме после брака хозяина с молодой Эльмирой вместо прежнего благочестия царят вольные нравы, веселье, слышатся критические речи. Кроме того, друг Оргона Аргас, политический изгнанник, участник Парламентской Фронды (1649), оставил ему компрометирующие документы, которые хранятся в шкатулке. Такое семейство вполне могло показаться «Обществу» подозрительным, за подобными семьями и устанавливалась слежка». Причём, лицемерен в пьесе не только Тартюф, но и другие персонажи - его слуга Лоран, который «ему под стать», судебный пристав Лояль, и старуха-мать Оргона госпожа Пернель. Впрочем, в пьесе не только разоблачается лицемерие, но и ставится важный вопрос - почему Оргон позволил себя обмануть? «Причина этого — косность сознания Оргона, воспитанного в подчинении авторитетам. Эта косность не дает ему возможности критически осмыслить явления жизни и оценить окружающих его людей. Если Оргон все же обретает здравый взгляд на мир после разоблачения Тартюфа, то его мать, старуха Пернель, глупо благочестивая сторонница косных патриархальных взглядов, так и не увидела подлинного лица Тартюфа» . Зато его сразу увидело молодое поколение, объединённое служанкой Дориной, которая возглавила борьбу с проходимцем (вообще это вполне типичный для европейской драматургии образ находчивой служанки, которая помогает своим господам добиться своего, обрести счастье).

Данная пьеса не только злободневная, но и вечная. Поэтому она так популярна и не теряет интереса к себе и в наше время. Ваш покорный слуга в своё время играл в её постановке, исполняя роль пристава Лояля. Собственно, именно тогда я впервые и познакомился с этим выдающимся произведением великого французского автора. Перечитывая данную комедию в очередной раз, я решил, что обязательно стоит написать о ней данный текст, тем более что, в чём-то, он сопересекается с о романе Дюма-отца «Двадцать лет спустя» , поскольку речь там идёт примерно об одном времени и месте - Франции XVII века эпохи правления Людовика XIV. Причём, меня, в силу направленности моего мышления, всегда интересовал исторический и политический контекст данных произведений. И именно по этой причине я считаю, что и сегодня они не потеряли своей актуальности - как текст XVII века, так и роман середины века XIX-го.

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Жан-Батист Мольер
Тартюф, или Обманщик
Комедия в пяти действиях

Действующие лица

Г-жа Пернель , мать Оргона.

Оргон , муж Эльмиры.

Эльмира , жена Оргона.

Дамис , сын Оргона.

Мариана , дочь Оргона, влюбленная в Валера.

Валер , молодой человек, влюбленный в Мариану.

Клеант , шурин Оргона.

Тартюф , святоша.

Дорина , горничная Марианы.

Г-н Лояль , судебный пристав.

Офицер .

Флипот , служанка госпожи Пернель.

Действие происходит в Париже, в доме Оргона.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Явление I

Г-жа Пернель, Эльмира, Мариана, Дорина, Клеант, Флипот.

Г-жа Пернель

Идем, Флипот, идем. Уйти считаю благом.

Эльмира

Мне даже не поспеть за вашим быстрым шагом.

Г-жа Пернель

Прошу, сноха, прошу: вы оставайтесь тут.
Все эти проводы – один напрасный труд.

Эльмира

То, что мы делаем, прямая должность наша
Но почему вы так торопитесь, мамаша?

Г-жа Пернель

Милая моя, на свете нет служанки
Крикливее, чем вы, и худшей грубиянки.
Поверьте, и без вас я знаю, что и как.

Г-жа Пернель

Мой любезный внук, вы попросту дурак.
Вам это говорит не кто, как бабка ваша;
И мной уже сто раз мой сын, а ваш папаша,
Предупрежден, что вы последний сорванец,
С которым он еще измучится вконец.

Мариана

Но ведь…

Г-жа Пернель

Известно всем, что вы, его сестрица, -
Тихоня из тихонь, скромнейшая девица,
Но только хуже нет, чем сонная вода,
И вы небось тайком – бесенок хоть куда.

Эльмира

Но разве…

Г-жа Пернель

Речь моя, быть может, вам обидна,
Но вы себя во всем ведете препостыдно.
Вам надлежало бы пример им подавать,
Как это делала покойница их мать.
Вы расточительны: нельзя смотреть без гнева,
Когда вы рядитесь, как будто королева.
Чтобы понравиться супругу своему,
Такие пышные уборы ни к чему.

Клеант

Но все ж, сударыня…

Г-жа Пернель

Вас, сударь, не скрываю,
Я всячески ценю, люблю и уважаю.
А все ж, будь я мой сын, я бы с большим трудом
Такого шурина к себе пускала в дом:
Вы проповедовать изволите начала,
Которых бы весьма стеречься надлежало.
Я прямо говорю; я, сударь, такова
И в сердце не таю правдивые слова.

Дамис

Ваш господин Тартюф устроился завидно…

Г-жа Пернель

Он чистая душа, его не слушать стыдно;
И я чужой жалеть не стану головы,
Когда его чернит такой глупец, как вы.

Дамис

Как? Мне – мириться с тем, чтобы ханжа несчастный
Царил у нас в дому, как деспот своевластный,
И чтобы мы ничем развлечься не могли,
Пока его уста свой суд не изрекли?

Дорина

Когда послушаешь его нравоученье,
То, как ни поступи, все будет преступленье;
В своем усердии он судит все и всех.

Г-жа Пернель

Он судит правильно и осуждает грех.
На путь спасения он хочет всех направить,
И сын мой должен вас в любви к нему наставить.

Дамис

Нет, бабушка, никто, будь он моим отцом,
Меня не примирит с подобным молодцом.
Я бы кривил душой, играя с вами в прятки:
Я видеть не могу, не злясь, его повадки
И знаю наперед, что этого ханжу
В один прекрасный день на место посажу.

Дорина

И всякий бы другой, наверно, возмутился,
Увидя, как пришлец в семействе воцарился,
Как нищий, что сюда явился худ и бос
И платьишка с собой на шесть грошей принес,
Забылся до того, что с дерзостью великой
Перечит каждому и мнит себя владыкой.

Г-жа Пернель

И все бы лучше шло, клянусь душой моей,
Когда бы слушались его святых речей.

Дорина

Хоть вы его святым считаете упорно,
А только, верьте мне, все это в нем притворно.

Г-жа Пернель

Вот язва!

Дорина

За него и за его слугу
Я никому ни в чем ручаться не могу.

Г-жа Пернель

Каков его слуга, мне это неизвестно.
Но за хозяина я вам ручаюсь честно.
Вы недовольны им, он потому вас злит,
Что правду вам в глаза открыто говорит.
Он все греховное бичует всенародно
И хочет лишь того, что небесам угодно.

Дорина

Да, только почему он с некоторых пор
Желает, чтоб никто к нам не ступал на двор?
Ужели грех такой, когда приходят гости,
Что надо сатанеть от бешенства и злости?
Вы знаете, о чем я думала уже:

(указывая на Элъмиру)

Мне кажется, что он ревнует к госпоже.

Г-жа Пернель

Молчите! Мыслимы ль такие рассужденья!
Не он один сердит на эти посещенья.
Весь этот с грохотом снующий к вам народ,
И вечный строй карет, торчащих у ворот,
И шумным сборищем толпящиеся слуги
Досадную молву разносят по округе.
Здесь, может быть, и нет особого вреда,
Но люди говорят – и в этом вся беда.

Клеант

Так вам хотелось бы, чтоб все кругом молчали?
Была бы наша жизнь исполнена печали,
Когда б мы начали скрываться от друзей
Из страха перед тем, что скажет ротозей.
И даже если бы отважиться на это,
Как можно помешать, чтобы шептались где-то?
От злоязычия себя не уберечь.
Так лучше сплетнями и вовсе пренебречь.
Нам подобает жить и мыслить благородно,
А болтуны пускай толкуют как угодно.

Дорина

Едва ли кто другой, как Дафна с муженьком,
Соседи милые, порочат нас тайком.
Все те, кто славится зазорными делами,
С особой легкостью других поносят сами;
Они вам высмотрят в наикратчайший срок
Малейшей нежности чуть видный огонек
И тотчас весть о том распространяют дружно,
Придав ей оборот такой, какой им нужно.
Делами ближнего, подкрасив их под стать,
Они свои дела стремятся оправдать
И под защитою сомнительного сходства
Облечь свои грешки личиной благородства,
Переметнув к другим две или три стрелы
На них направленной общественной хулы.

Дорина

Пример чудеснейший, и хороша особа!
Я верю, что она не согрешит до гроба.
Все это рвение внушили ей лета,
И – хочет или нет – она теперь свята.
Пока пленять сердца в ней обитала сила,
Она прелестных чар нисколько не таила;
Но, видя, что в очах былого блеска нет,
Решает позабыть ей изменивший свет
И пышной святости густое покрывало
Набросить на красу, которая увяла.
Всегда так водится у старых щеголих.
Им видеть нелегко, что все ушли от них.
Осиротелые, полны глухой тревоги,
С тоски они спешат постричься в недотроги,
И неподкупный суд благочестивых жен
Все покарать готов, на все вооружен;
Они греховный мир бичуют без пощады – -
Не чтоб спасти его, а попросту с досады,
Что вот другие, мол, вкушают от услад,
Которых старости не залучить назад.

Г-жа Пернель

(Элъмире)

Вот благоглупости, которые вам милы,
Сноха. Да тут у вас и рта раскрыть нет силы;
Она вам всякого утопит в трескотне.
Но все-таки сказать кой-что пора и мне:
Скажу вам, что мой сын был истинно счастливец,
Когда им найден был такой благочестивец;
Что этот человек был небом послан вам,
Чтоб указать стезю заблудшимся умам;
Что вы ему должны внимать беспрекословно
И что лишь то грехом зовет он, что греховно.
Все эти ужины, беседы, вечера – -
Все это сатаны лукавая игра.
Там не услышите душеполезной речи:
Все-шутки, песенки да суетные встречи;
А если попадет им ближний на зубок,
Так уж отделают и вдоль и поперек.
И кто степеннее и разумом зрелее,
Тот просто угорит в подобной ассамблее.
Там сплетен целый воз в единый миг готов,
И, как сказал один ученый богослов,
Столпотворение бывает, как в дни оны,
И каждый языком разводит вавилоны;
И тут же вспомнил он при этом заодно…

(Указывая на Клеанта.)

Вам, сударь, вижу я, как будто бы смешно?
Я быть записанной в шутихи не желаю
И потому…

(Эльмире)

Сноха, прощайте. Я смолкаю.
Отныне здешний дом я ставлю в полцены,
И вы меня к себе не скоро ждать должны.

(Давая Флипот оплеуху.)

Ты что? Сомлела, что ль? Ишь, рада бить баклуши!
Гром божий! Я тебе еще нагрею уши.
Ну, замарашка, ну!

Явление II

Клеант, Дорина

Клеант

Я с ними не пойду,
А то ведь долго ли опять нажить беду
С такой старухою…

Дорина

Ах, я жалеть готова,
что этого сейчас она не слышит слова;
Вам показали бы, чего достоин тот,
Кто женщин, как она, старухами зовет.

Клеант

Как из-за пустяков она рассвирепела!
И как про своего Тартюфа сладко пела!

Дорина

И все же матушка разумнее, чем сын.
Вы посмотрели бы, чем стал наш господин!
В дни смуты он себя держал, как муж совета,
И храбро королю служил в былые лета;
Но только он совсем, как будто одурел
С тех пор, как в голову ему Тартюф засел;
Тот для него – что брат, милее всех на свете,
Стократ любезнее, чем мать, жена и дети.
Он учинил его наперсником своим,
Во всех своих делах он им руководим;
Его лелеет он, целует и едва ли
С такою нежностью красавиц обожали;
За стол сажает он его вперед других
И радостен, когда тот ест за шестерых;
Все лучшие куски ему, конечно, тоже;
И если тот рыгнет-наш: "Помоги вам боже!"
Он, словом, бредит им. Тартюф-герой, кумир,
Его достоинствам дивиться должен мир;
Его малейшие деяния – чудесны,
И что ни скажет он – есть приговор небесный.
А тот, увидевши такого простеца,
Его своей игрой морочит без конца;
Он сделал ханжество источником наживы
И нас готовится учить, пока мы живы.
И даже молодец, что у него слугой,
Нам что ни день урок преподает благой;
Влетает, как гроза, и на пол мечет рьяно
Все наши кружева, и мушки, и румяна.
Намедни этот плут нашел и разорвал
Платочек, что у нас в житьях святых лежал,
И заявил, что мы свершаем грех безмерный,
Святыню пачкая такой бесовской скверной.

Явление III

Эльмира, Мариана, Дамис, Клеант, Дорина.

Эльмира

(Клеанту)

Вы мудры, что себя решили поберечь
И слушать не пришли напутственную речь.
Сейчас подъехал муж; мой брат, я вас покину
И ждать его пройду на нашу половину.

Клеант

А я, для скорости, с ним повидаюсь тут
И побеседую хоть несколько минут.

Явление IV

Клеант, Дамис, Дорина.

Дорина

Он идет.

Явление V

Оргон, Клеант, Дорина.

Оргон

А, шурин, в добрый час!

Клеант

Я думал уходить и рад, что встретил вас.
Небось соскучились в деревне не на шутку?

Дорина

Да вот у барыни позавчера весь день
Был очень сильный жар и страшная мигрень.

Оргон

Ну, а Тартюф?

Дорина

Тартюф? И спрашивать излишне:
Дороден, свеж лицом и губы словно вишни.

Оргон

Ах, бедный!

Дорина

Вечером у ней была тоска;
За ужином она не съела ни куска – -
Все так же голова болела прежестоко.

Оргон

Ну, а Тартюф?

Дорина

Сидел и кушал одиноко
В ее присутствии. Потупив кротко взгляд,
Две куропатки съел и съел бараний зад.

Оргон

Ах, бедный!

Дорина

Барыня совсем и не уснула;
Легла, но даже глаз ни разу не сомкнула:
То ей озноб мешал, то жар всего нутра.
Мы около нее сидели до утра.

Оргон

Ну, а Тартюф?

Дорина

Тартюф? Томим дремотой сладкой,
Он, встав из-за стола, прошел к себе украдкой
И в теплую постель без промедленья лег,
Где и проспал всю ночь, не ведая тревог.

Оргон

Ах, бедный!

Дорина

Наконец ее уговорили:
Она позволила, чтобы ей кровь пустили,
И облегчение настало в тот же миг.

Оргон

Ну, а Тартюф?

Дорина

Тартюф? Он духом был велик.
Собою жертвуя без всяческих условий,
Чтоб возместить ущерб сударыниной крови,
За завтраком бутыль он осушил до дна.

Оргон

Ах, бедный!

Дорина

Но теперь окрепла и она,
И я бегу скорей, чтоб ей сказать два слова
О том, как рады вы, что барыня здорова.

Явление VI

Клеант, Оргон

Клеант

Она же вам в глаза смеется, милый зять!
И, не желая вас нисколько раздражать,
Я прямо вам скажу, что это по заслугам.
Ну, позволительно ль страдать таким недугом?
Ведь не сидит же в нем и вправду колдовство,
Что вы все на земле забыли для него,
Что, дав ему у вас разжиться на покое,
Вы собираетесь…

Оргон

Нет, это все пустое.
Да вы его к тому ж не знаете совсем.

Клеант

Допустим, я его не знаю, но затем,
Чтоб человека знать, мне кажется, едва ли…

Оргон

Ах, шурин, если б вы и впрямь его узнали,
Вы в восхищении остались бы навек!
Вот это человек… Ну, словом… человек!
Кто следует ему, вкушает мир блаженный,
И мерзость для него все твари во вселенной.
Я стал совсем другим от этих с ним бесед:
Отныне у меня привязанностей нет,
И я уже ничем не дорожу на свете;
Пусть у меня умрут брат, мать, жена и дети,
Я этим огорчусь вот столько, ей-же-ей!

Клеант

Я человечнее не слыхивал речей.

Оргон

Ах, если б так, как мне, его пришлось вам встретить,
Вы не могли б его любовью не отметить!
Он в церковь приходил вседневно, тих, смирен,
Молился близ меня и не вставал с колен.
Все в храме на него взирали с изумленьем – -
Таким он пламенным объят был исступленьем;
Он простирался ниц и воздыхал в тиши
И землю лобызал от полноты души;
Когда я выходил, он поспешал ко входу,
Чтоб своеручно мне подать святую воду.
Из уст его слуги, который был, как он,
Узнав, кто он такой, что он всего лишен,
Я стал его кой-чем дарить; но каждократно
Меня он умолял частицу взять обратно.
"Нет, – говорил он, – нет, я взял бы разве треть;
Не стою я того, чтобы меня жалеть".
Когда ему на то я отвечал отказом,
Он тут же к нищим шел и раздавал все разом.
Тогда, вняв небесам, его к себе я ввел,
И с той поры мой дом поистине процвел.
Здесь он за всем следит, и я доволен очень,
Что и моей женой он кровно озабочен:
Он бережет ее от недостойных глаз
Ревнивее, чем я, по крайности в шесть раз.
Но до чего свое он простирает рвенье!
Себе он сущий вздор вменяет в преступленье,
О всяком пустяке печалясь и скорбя.
Так, например, на днях он упрекал себя
За то, что изловил блоху, когда молился,
И, щелкая ее, не в меру горячился.

Клеант

Да вы с ума сошли, ей-богу, мой родной!
Или вы попросту смеетесь надо мной?
Вы полагаете, что этаким безумством…

Оргон

Мой шурин, ваш ответ проникнут вольнодумством;
Оно и вообще в душе сидит у вас;
И, как я вам уже предсказывал не раз,
Вы на себя еще накличете напасти.

Клеант

Так разглагольствуют все люди вашей масти:
Вам нужно лишь таких, как сами вы, слепцов,
И вольнодумец тот, кто зрением здоров;
А кто гнушается ужимок лицемерья,
Тот подает пример кощунства и безверья.
Оставьте! Ваших слов не испугаюсь я;
Я смело говорю, и небо мне судья.
Меня не проведет какой-нибудь кривляка.
Притворный праведник – что показной вояка;
И как не видим мы, чтоб, выходя на бой,
Прямой храбрец шумел, гордясь самим собой,
Так истый праведник, чья жизнь примерна, тоже
Не тот, кто напоказ гуляет с постной рожей.
Как? Неужели вы не видите того,
Где благочестие и где лишь ханжество?
Ужель вы мерите их мерою единой,
Как подлинным лицом, пленяетесь личиной,
Чистосердечие отождествив с игрой,
Смешав действительность с обманчивой марой,
Не отличая плоть от оболочки лживой
И полноценную монету от фальшивой?
Как странно, право же, устроен человек!
Естественным его не видим мы вовек,
Пределы разума ему тесней темницы,
Он силится во всем переступать границы,
И наилучшие из всех своих даров
Преувеличеньем он исказить готов.
Все это просто так вы к сведенью примите.

Оргон

Еще бы! Ведь вы всех ученых знаменитей:
Познанья всей земли ваш разум совместил;
Вы наших дней мудрец, светило из светил,
Оракул и Катон, единый на примете,
И с вами коль сравнить, все дураки на свете.

Клеант

Нет, я ученостью отнюдь не знаменит,
Познаний всей земли мой разум не хранит.
Но если то назвать наукою возможно,
Умею отличить, что истинно, что ложно.
И как, по-моему, из всех героев тот
Достойнее хвалы, кто праведно живет,
И нет возвышенней и чище поученья,
Чем подлинный огонь спасительного рвенья, -
Так ничего гнусней и мерзостнее нет,
Чем рвенья ложного поддельно яркий цвет,
Чем эти ловкачи, продажные святоши,
Которые, наряд напялив скомороший,
Играют, не страшась на свете ничего,
Тем, что для смертного священнее всего;
Чем люди, полные своекорыстным жаром,
Которые, кормясь молитвой, как товаром,
И славу и почет купить себе хотят
Ценой умильных глаз и вздохов напрокат;
Чем люди, говорю, которые со страстью
Небесною стезей бегут к земному счастью,
Канючат каждый день, взор возведя горе,
К пустынножительству взывают при дворе,
Умеют святостью прикрыть свои пороки,
Проворны, мстительны, бессовестны, жестоки
И, чтобы погубить другого, рады вплесть
Небесный промысел в свою слепую месть;
Тем боле страшные в пылу неукротимом,
Что борются они оружьем, всеми чтимым,
Что их неистовство, дабы сердца привлечь,
Для злодеяния берет священный меч.
Они немалую посеяли заразу;
Но истый праведник распознается сразу.
И в наши времена, мой зять, святых сердец
Нам явлен не один высокий образец:
Возьмите Прокла вы, возьмите вы Клитандра,
Оронта, Горгия, Даманта, Периандра – -
За ними этот сан мы все признать должны;
При всех достоинствах, они не хвастуны,
И в чванстве их никто не обвинит, конечно;
Их благочестие терпимо, человечно;
Они своим судом не судят наших дел,
Блюдя смирению положенный предел,
И, гордые слова оставив лицемерам,
Нас научают жить делами и примером.
Душа их не кипит пред кажущимся злом,
Они всегда склонны найти добро в другом;
Коварство, происки не встретят в них оплота;
Для них достойно жить – единая забота;
Они на грешника не злобны никогда,
Единственно к греху пылает в них вражда,
И угрожать они не станут небесами
Мрачней, чем небеса того желают сами.
Вот это люди, вот как надо поступать,
Вот нам с кого пример необходимо брать!
По правде, ваш жилец не этого разбора.
Вы очень искренне пленились им, нет спора;
Но и не золото слепит нас иногда.

Оргон

Любезный шурин мой, вы все сказали?

Оргон

Покорнейший слуга.

(Хочет уйти.)

Клеант

Минутку, погодите.
Оставим этот спор. Вы вот что мне скажите:
Валеру как отец вы дали слово; так?

Клеант

И условились, когда свершится брак?

Оргон

Да, верно.

Клеант

Так зачем такое промедленье?

Оргон

Не знаю.

Клеант

Или вы переменили мненье?

Оргон

Быть может.

Клеант

Вам милей – согласье взять назад?

Оргон

Я так не говорю.

Клеант

Нет никаких преград
К тому, чтоб вы могли исполнить обещанье.

Оргон

Как посмотреть…

Клеант

К чему подобное вилянье?
Валер меня просил все точно разузнать.

Оргон

И очень хорошо.

Клеант

Что мне ему сказать?

Оргон

Все, что желаете.

Клеант

Нет, это не годится.
К какому вы пришли решенью?

Оргон

Положиться
На приговор небес.

Клеант

Ведь это ж не ответ.
Вы отступаетесь от слова или нет?

Оргон

Прощайте.

(Уходит.)

Клеант

Я боюсь, Валера ждет опала,
И я хотел бы с ним поговорить сначала.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Явление I

Оргон, Мариана.

Оргон

А, дочь моя!

Мариана

Отец!

Оргон

Мне надо, дочь моя,
Вам кое-что сказать.

Мариана

(Оргону, который заглядывает в соседнюю комнатку)

Что ищете вы?

Мариана

Отцовская любовь ценна мне бесконечно.

Оргон

Отлично сказано; и чтоб ее стяжать,
Вам надобно отца всемерно ублажать.

Мариана

Я больше всех заслуг стремлюсь к такой заслуге.

Оргон

Так. Что вы скажете о нашем новом друге?

Мариана

Кто? Я?

Оргон

Вы. Но к своим прислушайтесь словам.

Мариана

Что ж, я о нем скажу все, что угодно вам.

Явление II

Оргон, Мариана, Дорина (входит неслышно и становится позади Оргона так, что тот ее не замечает) .

Оргон

Ответ разумнейший. Скажите же, что, мол, он
От головы до ног достоинств редких полон,
Что вы пленились им и вам милей всего
Повиноваться мне и выйти за него.
А?

Мариана

Как?

Оргон

Ну что?

Мариана

Мне непонятно это.

Оргон

Да о Тартюфе.

Мариана

Нет, отец, я лгать не стану.
Что за охота вам склонять меня к обману?

Оргон

Я лжи не требую. То правдой быть должно.
Довольно с вас того, что это решено.

Мариана

Как? Вы хотите…

Оргон

Да, мне нечего таиться:
Я через вас хочу с Тартюфом породниться.
На вас он женится, вот только и всего;
И так как сами вы, конечно…

(Заметив Дорину.)

Вам чего?
Уж очень, милая, вы любопытны, видно,
Что так подслушивать являетесь бесстыдно.

Дорина

Не знаю и сама, по правде говоря,
Откуда слух такой – должно быть, просто зря, -
Но слышала и я про эту свадьбу тоже,
Да только это все на выдумку похоже.

Оргон

Как? Вам не верится?

Дорина

Настолько, что сейчас
Не верю и тому, что слышала от вас.

Оргон

Есть способ у меня уверить вас на деле.

Дорина

Ну да! Вы попросту нас посмешить хотели.

Оргон

Я говорю лишь то, о чем решен вопрос.

Дорина

Оставьте!

Оргон

Дочь моя, я говорю всерьез.

Мольер
Тартюф, или обманщик

Перевод В. Лихачева

Действующие лица

Г-жа Пернель.

Оргон – ее сын.

Эльмира – его жена.

Дамис |

} дети Оргона.

Мариана |

Клеант – брат Эльмиры.

Валер – жених Марианы.

Тартюф .

Дорина – горничная Марианы.

Флипота – служанка г-жи Пернель.

Лоайаль – судебный пристав.

Полицейские.

Действие происходит в Париже, в доме Оргона.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Г-жа Пернель, Эльмира, Дамис, Мариана, Клеант, Дорина и Флипота.

Г-жа Пернель (Флипоте).

А ну-ка двигайся! Подальше от греха…

Эльмира.

Позвольте, матушка… Я, право, задыхаюсь.
Мне не поспеть…

Г-жа Пернель.

Э, милая сноха!
Я не прошу и не нуждаюсь…

Эльмира.

Мне очень жаль!… Я просто не пойму,
К чему вы так торопитесь…

Г-жа Пернель.

К чему?!.
Нет сил моих! Мне тягостно и больно
Все это видеть! Да, как мать,
Я вправе, я обязана сказать:
Я очень, очень недовольна…
Помилуйте, что это за семья?!
Ни в ком ни страха, ни почтенья…
У всякого свои и взгляды, и сужденья…
Скажите мне: где очутилась я?
На рынке, в таборе цыганском?!
Не знаю… но никак не в доме христианском…

Дорина.

Г-жа Пернель.

А ты служанка, мой дружок, -
В наш разговор тебе мешаться не пристало!
Не в меру длинен язычок,
И вообще, я вижу, мало
С тебя здесь взыскивают…

Дамис.

Г-жа Пернель.

Да ты дурак!… Известно всем давно,
Что от тебя отцу не утешенье,
А только стыд и огорченье!
Запомни навсегда, уж это решено…

Мариана.

Г-жа Пернель.

Вот сущая овечка!
Вот истинно невинная душа!
Боится невпопад произнести словечко…
Но в тихом омуте – ты это знаешь, а?!.

Эльмира.

Однако, матушка…

Г-жа Пернель.

Сказать вам без утайки -
Уж там сердитесь или нет, -
Но мачехе, супруге и хозяйке
Так легкомысленно вести себя не след!
Чем без ума на тряпки разоряться,
Пример бы подали другим
Благоразумием своим:
Чтоб мужу нравиться, нет нужды наряжаться…

Клеант.

Сударыня, позвольте мне теперь…

Г-жа Пернель.

Ах, сударь, вас я очень уважаю…
Но будь я здесь хозяином – не знаю,
Была ли бы для вас открыта эта дверь!
Послушать иногда, как вы на жизнь глядите, -
Сама в аду очутишься как раз!…
Уж вы с меня за это не взыщите:
Что на душе, то и сболтнешь подчас…

Дамис.

Но ваш Тартюф…

Г-жа Пернель.

Достойный, образцовый,
Прекрасный человек! И злость меня берет,
Когда ему наперекор идет
Какой-нибудь… болтун пустоголовый!

Дамис.

Так мне, по-вашему, молчать
И что ни скажет он – бесспорно
За истину святую принимать?!.
Ну нет-с, благодарю покорно!…

Дорина.

Ему потворствовать во всем,
Так ничего и делать не посмеешь!
За всем-то он следит и все-то не по нем:
То – стыдно, то – грешно… Ну, право, одуреешь!…

Г-жа Пернель.

Пускай следит, пускай за каждым – по пятам!
Его надзор – для вас спасенье!
Когда б мой сын построже был, он вам
Давно б внушил к нему любовь и уваженье…

Дамис.

Нет, бабушка, напрасный был бы труд:
Из-за чужих расчетов и причуд
Кривить душой я не намерен!
И если он еще хоть раз
Меня затронет, я уверен,
Добром не кончится у нас!…

Дорина.

Обидно что: негаданный, нежданный,
Явился в дом бродяга безымянный;
По-божески призрели – сыт, одет.
Для нищего, кажись, и то уж много!
Чего еще? Молил бы Бога
За благодетелей, – так нет!…
Пришел оборванный, босой… теперь, поди-ка,
Все у него – рабы, а он – владыка…

Г-жа Пернель.

Ну да, мы и в грехах погрязли оттого,
Что мало чтим людей благочестивых…

Дорина.

Таких, как он, бессовестных и лживых!…
Не благочестье тут, а просто ханжество!…

Г-жа Пернель.

Дорина.

Что ж, я не лицемерю
И прямо говорю: на грош ему не верю -
Узнала я достаточно его!…

Г-жа Пернель.

Ты говоришь – узнала? То-то!…
Привыкли мы от правды убегать -
Выслушивать ее не всякому охота…
А у него одна забота:
На путь спасения заблудших возвращать…

Дорина.

Пусть будет так… но отчего же
Он поднимает шум и гам,
Когда приходят гости к нам -
Особенно мужчины помоложе?…
Здесь все свои… я, так и быть, скажу…

(Указывает на Эльмиру.)

Поверьте, он ревнует госпожу…

Г-жа Пернель.

Молчи! молчи! нет моего терпенья!…
Да разве он один такого мненья?
Послушай-ка, что говорят кругом!…
Помилуйте, для всех открытый дом!
За гостем гость – и счета нет каретам!…
Я думать не хочу о чем-нибудь дурном,
Но дурно уж и то, что говорят об этом…

Клеант.

А как вы болтунов заставите молчать?
Им в угождение нельзя же
Все связи лучшие порвать!…
Да это было бы и бесполезно даже…
По-моему, нет средства прекратить
Пустое, праздное злословье.
Так лучше уж как жили, так и жить.
Пусть их болтают на здоровье!

Дорина.

Да и болтает кто же?! Те,
Кто от себя отвлечь желает подозренье
И чье действительно зазорно поведенье.
Им сплетню принесет сорока на хвосте -
Давай работать языками!
По косточкам тогда вас разберут,
Чего не снилось, приплетут -
И думают, что стали чище сами!…

Г-жа Пернель.

Неправда, я почтенных знаю дам…

Дорина.

Я знаю тоже их… живут они примерно.
Но отчего? Хотите знать, наверно? -
Грешить-то им не по летам!
Состарились – и красота увяла…
Свет их забыл – они и заперлись…
Иная удержу ни в чем себе не знала,
А нынче к ней не подступись:
Без милости строга – уж очень ей завидно!
Кругом веселье, а она
И рада бы, да больше не нужна:
В отставку! Ах, и горько, и обидно!…

Г-жа Пернель

(Эльмире).

И вот подобной болтовней
Вы развлекаетесь, невестка дорогая!
А мы, несчастные, и рта уж не раскрой!…
Но высказаться все-таки должна я!
Так знайте же: мой сын прекрасно поступил,
Что принял в дом известную особу,
К которой дьявол вам внушил
Такую ненависть и злобу.
Он праведник, душа его чиста -
И что же видит он и слышит
Вокруг себя?!. Какой заразой дышат
Все эти сборища, вся эта суета…
Балы да ужины… приемы да обеды…
И день и ночь!… А гости? А беседы?!.
Ни благочестия, ни скромности ни в ком…
На языке лишь баловство пустое,
Святого ничего… Да это что ж такое?
Столпотворение? Содом?!.
А если мы разыскивать начнем…

(Указывает на Клеанта.)

Вот, вот! Готов уже смеяться!…
Да только я ему не дурочка далась,
Чтоб надо мною потешаться…
Не на таковскую напали, сударь, да-с!…

(Эльмире.)

Прощайте, милая! Когда за ум возьметесь
И все у вас как следует пойдет,
Приеду к вам опять… а раньше не дождетесь…

(Дает затрещину Флипоте.)

Ну ты, разиня, марш вперед!…

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Клеант и Дорина.

Клеант.

Никто не обойден – всем поровну попало!…
Бедовая старуха!…

Дорина.

Ой-ой-ой!…
Ну, знаете, за комплимент такой
Она бы вам спасибо не сказала…
Забыли вы, что с этой госпожой
Шутить нельзя?

Клеант.

Но как раскипятилась!…
И что ей так в Тартюфе полюбилось?

Дорина.

Ей что еще!… Вот господин Оргон -
Так тот действительно влюблен:
Уж там совсем ни на что не похоже -
И ничего я ровно не пойму…
Да вот как надобно сказать: Тартюф ему
Жены, детей и матери дороже!…
Тартюф так хочет… так велел…
«Тартюф сердит… Тартюф не позволяет…»
Тартюф заснул – нишкни! Тартюф обедать сел -
Все голодай, пока он уплетает!
Он и мудрец, он и пророк…
Что скажет, сделает – нам, глупеньким, урок…
Конечно, он все это понимает
И на руки охулки не кладет:
Где пригрозит, где смажет медом,
Глядишь – как будто мимоходом -
Деньжонок малую толику и сорвет…
Таков же и слуга – дались ему наряды:
Цветок ли, бантик ли – беда!
Отнимет, бросит… Иногда
Оденемся получше – и не рады!
На днях – подумайте! – изволил разорвать
Платочек – в «Житиях святых» ему попался.
Да мало этого – еще и раскричался:
Как, мол, с божественным бесовское мешать!…

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Клеант, Дорина, Эльмира, Дамис и Мариана.

Эльмира

(Клеанту).

Ты счастлив – не пошел, а нам еще попало…
Я там Оргона увидала:
Пойду наверх – не встретиться бы с ним…

Клеант.

Иди. Мы здесь поговорим…

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Клеант, Дорина и Дамис.

Дамис.

Вот, дядюшка, насчет сестры узнать бы!
Я чувствую, Тартюф уж что-нибудь плетет:
Он, видимо, не хочет этой свадьбы…
Я тоже ведь замешан…

Дорина.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Клеант, Дорина и Оргон.

Оргон.

А, здравствуй, брат…

Клеант.

Здорово! Что ж, успешно
Ты съездил, а?… В деревне благодать?…
Хоть и невесело, конечно…

Оргон.

Извини… мне хочется узнать,
Что нового у нас… одна минутка!
Два дня ведь не был я – не шутка!…
Так потерпи! (Дорине.) Я слушаю. Изволь
Подробно все рассказывать…

Дорина.

Сначала
Супруга ваша захворала:
Озноб и жар… и головная боль…

Оргон.

Дорина.

Тартюф? И спрашивать напрасно:
Жирен и толст, румян и свеж -
Привычки, склонности все те ж.
Ему ли здесь живется не прекрасно!

Оргон.

Дорина.

Вечером едва
Сидела за столом – болела голова,
И кушать вовсе отказалась…

Оргон.

Дорина.

Насупротив сидел;
Один две куропатки съел
И от баранины не много-то осталось…
Но больше сам не захотел…

Оргон.

Дорина.

Ночь прошла в тревоге:
Не спит, горит – и мы заснуть не смей!
Измучились, едва волочим ноги…
И так вот до утра промаялись мы с ней!

Оргон.

Дорина.

Довольный, сытый,
Из-за стола спокойно встал,
В постель свалился как убитый
И напролет всю ночь… проспал!

Оргон.

Дорина.

Кровь пустить давно бы надо было
Не хочет! Наконец, от страха вся дрожа,
Решилась наша госпожа -
И нас же всех потом благодарила…

Оргон.

Дорина.

Узнав, что много сил
От операции больная потеряла,
Он тотчас же потерю возместил:
За завтраком два лишние бокала
Благоговейно осушил!…

Оргон.

Дорина.

К вашему, однако, возвращенью
Покинул барыню недуг…
Пойти сказать, что любящий супруг
Ужасно рад ее выздоровленью!…

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Клеант и Оргон.

Клеант.

Она в глаза смеется над тобой -
И поделом, скажу я прямо!
Обманывать себя возможно ль так упрямо?!
Ты не сердись, друг милый мой, -
Но где же видано, чтоб человек степенный
Себя, семью – все позабыл
Для личности… далеко не почтенной!
Будь справедлив…

Оргон.

Постой! Уйми свой пыл!
Ты попусту слова теряешь:
Ты говоришь о том, кого совсем не знаешь…

Клеант.

Не знаю? Может быть. Но чтоб его узнать
И верное о нем составить мненье…

Оргон.

Узнай, узнай! Готов я клятву дать,
Что от него придешь ты в восхищенье!
Вот человек!… Ах, что за человек!…
Такой уж человек, какого…
Ну, словом – человек! Величия такого
Нам не достичь с тобой вовек…
Кто следует ему – вкушает мир душевный
И свысока глядит на род людской
Со всей его тщетой плачевной…
Меня возьми: я стал совсем другой!
Для нежных чувств душа моя закрыта…
Вот умирай сейчас у ног моих
Хоть вся семья – я не взгляну на них:
К родным и к близким всем убита
Малейшая привязанность во мне!…

Клеант.

По-человечески вполне!…

Оргон.

Мне вспомнилось, как я Тартюфа встретил:
Он нашу церковь посещал…
Я сразу же его заметил -
И с той поры всегда уж замечал.
С начала до конца коленопреклоненный,
Неподалеку от меня,
Молился он – то кротко умиленный,
То преисполненный священного огня:
Вздыхал, стонал и к небу очи
Благоговейно поднимал…
Поклоны бил, и землю целовал,
И кулаками в грудь стучал что было мочи…
Когда ж я выходил, вперед он поспешал
И со святой водой меня у двери ждал.
Я, наконец, не выдержал – решился:
С его слугой – таким же, как и он, -
Знакомство свел, разговорился
И все узнал… Вот был я поражен!
Как нищий, жил он скудно и убого…
Тут начал я бедняге помогать.
Сначала – ни за что!… Потом стал принимать
Частицами: «С меня и половины много»…
А если я назад не брал -
Он на моих глазах все нищим раздавал…
Но наконец – благодаренье Богу! -
Переселился он в мой дом -
И вот, как видишь, понемногу
Все изменил в быту моем.
Жена и та не увернулась:
За ней как нянька смотрит он,
И, чуть кому, заметит, приглянулась, -
Того без рассуждений вон!
Когда меня зовут ревнивцем даже -
Так он-то что ж?! Мне до него куда же!…
В себе самом – к ничтожному греху,
К простой оплошности – суров без снисхожденья:
Случится, посреди ночного размышленья
Убьет нечаянно блоху -
И то, поверишь ли, не спит от сокрушенья!…

Клеант.

Ну полно, перестань! Обманывай себя,
Но не других… что за безумство!
Не дети мы и не глупей тебя,
Чтоб не видать…

Оргон.

О вольнодумство!
Послушайся меня – остепенись:
Еще не поздно, ведь… иначе берегись!…

Клеант.

Слыхал я эти рассужденья!
По-вашему, кто слеп – тот праведно живет,
А кто хоть чуточку позорче, – без сомненья,
И негодяй, и вольнодумец тот,
И нет несчастному прощенья!
Нестрашный приговор!… Когда я не таю
В себе ни подлых чувств, ни замыслов злодейских
Под маскою кривляний фарисейских, -
Я не дрожу за будущность свою.
Мы странно созданы: с диковинным упорством
Не отличаем мы от набожных людей
Заведомых обманщиков, ханжей
И до костей проникнуты притворством.
Мы недовольны тем, что нам дано судьбой;
И об одном без устали хлопочем:
Утратить без следа природный облик свой
И чем угодно стать, но только не собой…
Я говорю все это между прочим…

Оргон.

Ну да! Ведь ты один умен,
И образован, и учен!
Тебе и честь! Тебе и книги в руки!
А мы ослы и дураки…
Ни опыт жизненный, ни мудрые науки
Нам не дались…

Клеант.

Какие пустяки!…
Поверь, себе я цену знаю:
Ни скромничать, ни хвастать не хочу,
Но плута под любой личиной угадаю
И ложь всегда от правды отличу…
Я в людях набожность глубоко уважаю,
Зато, уж не взыщи, не выношу ханжей!
Не выношу всех этих лицемеров -
Проныр, святошей, изуверов
И благочестия бесстыдных торгашей…
У них-то именно нет ничего святого… -
Одна корысть! Ты стал им на пути -
Тебя им нипочем и в жертву принести…
И оправдание готово:
Твоею гибелью хотят других спасти!
Их цель грязна, а средства их ужасны:
В глазах доверчивой толпы
Они светильники, столпы,
И все поступки их высоки и прекрасны…
Вот чем они сильны и чем опасны!
Таков и этот молодец…
И он-то, наглый проходимец,
В почете здесь как редкий образец
Всех добродетелей! И он-то, низкий лжец,
Наставник твой и первый твой любимец?!
Твой друг и брат?! Оргон, Оргон!
Одумайся! Ты страшно ослеплен…

Оргон.

Клеант.

Оргон.

Всего тебе благого!…

Клеант.

Повремени… Оставим этот спор
И поведем семейный разговор…
Ты не забыл, что дал Валеру слово?…

Оргон.

Клеант.

И день назначил ты…

Оргон.

Я ничего не забываю.

Клеант.

К чему ж тогда откладывать?

Оргон.

Клеант.

Быть может, у тебя другие уж мечты?…

Оргон.

Все может быть…

Клеант.

Нарушить обещанье?!.

Оргон.

Я не сказал об этом ничего.

Клеант.

Ты не сказал… но это колебанье…
И без причин к тому ж…

Оргон.

Как для кого…

Клеант.

Валер просил меня поговорить с тобою…

Оргон.

Клеант.

Что ж прикажешь передать?

Оргон.

Клеант.

Ну, Оргон, зачем тебе со мною
К таким уверткам прибегать?
Я вижу, у тебя решение готово -
Так почему ж его не объявить?!

Оргон.

Мое решение не тайна: поступить,
Как долг велит…

Клеант.

Ты, значит, сдержишь слово?

Оргон.

Клеант

(один).

Ну, брат Валер, кажись,
Дела твои неважны здесь… Крепись!…

Госпожа Пернель в великом возмущении покидает дом своего сына. Она считает, что ей все прекословят. Она называет Дорину, горничную своей внучки Марианы, крикливой грубиянкой, своего внука Дамиса – дураком. Во внучке г-жа Пернель видит затаившегося в тихом омуте бесёнка, свою сноху Эльмиру она обвиняет в расточительстве, шурин Оргона, Клеант, не нравится ей своими речами.

Всё семейство, включая слуг, выступает против Тартюфа – святоши, на которого молится г-жа Пернель. Они считают его ханжой и обманщиком. Дорина обвиняет Тартюфа в ревности к Эльмире – жене Оргона. Именно поэтому, считает девушка, он и выступает против приёма гостей. Клеант говорит, что ничто не в силах удержать людей от сплетен. Дорина считает, что люди специально обличают других в грехах, чтобы скрыть свои. Добродетельная, по мнению г-жи Пернель, Оранта видится ей старухой, которая ударилась в религию потому, что её красота завяла. Дорина отмечает, что в отличие от матери, сын – г-н Оргон совсем помешался на Тартюфе.

Вернувшийся из деревни Оргон спрашивает у Дорины, как дела в доме, все ли здоровы, но при этом совершенно не интересуется мигренью жены, зато постоянно вопрошает о Тартюфе. В разговоре с Клеантом выясняется, что Оргон благоговеет перед Тартюфом. Он встретил его в церкви и был сражён мнимым благочестием святоши настолько, что ввёл его в свой дом. Клеант пытается открыть Оргону глаза на Тартюфа, но тот не желает его слушать. Не даёт Оргон и точного ответа на вопрос о свадьбе Марианы и её жениха Валера.

Действие II

Оргон принуждает Мариану выйти замуж за Тартюфа. Дорина стыдит Оргона за это решение. Оргон выходит из себя, но решения не меняет. Всё время, пока он говорит с Марианой, Дорина комментирует его реплики. Оргон хочет дать ей пощёчину, но горничная вовремя убегает от него.

Дорина стыдит Мариану за то, что девушка не пожелала отстоять свою любовь перед отцом. Мариана оправдывается дочерней покорностью, робостью и девичьим стыдом. Дорина издевается над ней, говоря, что девушка, видимо, стремится стать госпожой Тартюф. Мариана просит горничную помочь советом. Девушка обещает расстаться с жизнью, если её заставят выйти замуж за нелюбимого.

Валер ссорится с Марианой из-за Тартюфа. Он предлагает ей выйти за него замуж. Девушка в порыве злости соглашается и говорит, что Валер может выбрать себе новую невесту. Дорина мирит их и предлагает влюблённым смириться с решением Оргона с тем, чтобы выиграть время, оттянуть, а потом и растроить свадьбу с Тартюфом.

Действие III

Дамис хочет вызвать Тартюфа на откровенный разговор. Дорина просит его не вмешиваться. Она считает, что Эльмира, в которую влюблён святоша, скорее сможет добиться своего.

Тартюф при встрече с Дориной начинает лицемерить. Он даёт горничной платок и просит прикрыть грудь. Их разговор прерывается приходом Эльмиры.

Разговаривая с Эльмирой, Тартюф сильно сжимает её руку, гладит бархат платья, старается сесть поближе. Дамис подслушивает разговор из соседней комнаты. Эльмира спрашивает Тартюфа, хочет ли он женится на Мариане. Святоша признаётся, что его манят совсем иные прелести. Эльмира отказывает ему в любви и обещает ничего не рассказывать мужу взамен на содействие Тартюфа в устройстве брака Марианы и Валера. Вышедший из комнаты Дамис говорит, что сам всё расскажет отцу.

Оргон не верит словам сына. Слушая, как Тартюф поносит себя, он думает, что тот делает это по своему смирению. Оргон обвиняет всю семью в навете на «святого», лишает Дамиса наследства и выгоняет из дома.

Не желая, чтобы Тартюф уходил, Оргон обещает ему дарственную на все именья.

Действие IV

Клеант говорит Тартюфу, что не понимает, почему тот, как истинный христианин, не готов простить Дамиса и примирить его с отцом, даже при условии, что первый – не прав. Тартюф считает такой поступок неугодным небу, ведь люди подумают, что он виноват. Клеант стыдит Тартюфа тем, что он посягнул на чужое имущество, но мнимый святой говорит, что распорядится им лучшем, чем грешники, после чего прерывает беседу и якобы уходит молиться.

Мариана просит отца избавить её от ненавистного брака. Ради этого она готова отдать своё приданое и уйти в монастырь. Эльмира предлагает Оргону увидеть истинную суть Тартюфа собственными глазами. Она отсылает от себя шурина и дочь и прячет мужа под столом.

Эльмира признаётся Тартюфу в любви. Он поначалу не верит её словам, считая, что таким образом женщина хочется добиться от него отказа на брак с Марианой. В качестве подтверждения чувств Тартюф требует от Эльмиры ласк. Женщина опасается впасть в грех, но обманщик убеждает её в том, что неба опасаться не стоит. По мнению Тартюфа, тот, о чьём грехе неизвестно, - безгрешен. Оргон обнаруживает себя и приказывает злодею покинуть дом. Тартюф заявляет, что дом – его и уйти придётся Оргону.

Действие V

Оргон волнуется из-за ларца, который был поручен ему на хранение бежавшим из страны другом Аргасом. Тартюф в своё время убедил Оргона передать ему ларец, чтобы в случае проблем он был чист перед законом.

Г-жа Пернель отказывается верить в то, что Тартюф – самый обычный пройдоха.

Судебный пристав, г-н Лояль, приказывает Оргону с семейством покинуть дом.

Валер приносит известие о том, что Тартюф очернил Оргона перед королём, передав ему ларец Аргаса. Затем является и сам Тартюф с офицером. Последний неожиданно для всех арестовывает не Оргона, а хитрого предателя. Офицер объясняет, что король – справедливый монарх, который легко разобрался в лживой и подлой сущности Тартюфа. Монарх прощает Оргону хранение ларца, ставя добрые дела человека и, в частности, любовь к другу превыше всего.

Клеант советует Оргону молить Бога о том, чтобы Тартюф раскаялся. Оргон предлагает поблагодарить короля за оказанное благодеяние, после чего сочетать браком Мариану и Валера.