Правда – самая смешная шутка на свете.
Б. Шоу
По жанру “Ревизор” (1836 – 1842) – комедия. Гоголь в “Авторской исповеди” писал: “В “Ревизоре” я решился собрать в одну кучу все дурное в России, все несправедливости (…) и разом посмеяться над всем этим”. Из авторского признания следует, что “Ревизор” – социальное сатирическое произведение.
Тема пьесы – изображение жизни маленького провинциального города в современной автору России. Однако Гоголь достиг в комедии такого обобщения, что город N воспринимается

как вся николаевская Россия. Недаром царь Николай I выразил свое впечатление от пьесы так: “Досталось всем, а мне больше других”. В городе N есть все, что должно быть в “благоустроенном государстве” (IV, 1): административная власть (в лице городничего Сквозника-Дмухановского), юстиция (в лице судьи Ляпкина-Тяпкина), народное просвещение (в лице смотрителя Хлопова), почта (в лице почтмейстера Шпекина), социальное обеспечение (в лице попечителя Земляники), здравоохранение (в лице лекаря Гибнера) и, конечно, полиция (в лице полицейских Держиморды, Свистунова, Уховертова). В городе N есть и простой народ, который

городничий называет “купечество да гражданство” (I, 2). В первых трех действиях граждане остаются за сценой, но о них постоянно упоминают “отцы города”. В четвертом действии народ прорывается на сцену и напрямую рассказывает столичному “ревизору” о беззакониях местных властей, а в окно тянутся руки с бумагами-просьбами.
Идея пьесы может быть сформулирована следующим образом: по мнению Гоголя, между интересами чиновничьей бюрократии и ее истинными обязанностями служить народу и общественным интересам существует непреодолимый конфликт. В этом социальное содержание пьесы: беззакония, казнокрадство, взяточничество показаны в “Ревизоре” не как индивидуальные пороки чиновников уездного города, а как повсеместная практика, норма жизни. В комедии нет даже намека на то, что где-либо в Российском государстве жизнь устроена иначе, чем в городе N, по другим законам и правилам. Порядки, существующие в городе, воспринимаются как общепринятые.
Чиновники перед приездом петербургского ревизора поспешно принимают ряд мер, касающихся внешних улучшений в подвластных им учреждениях: приказывают убрать со стены в помещении суда охотничьи принадлежности (арапник), приструнить учителя, который от восторга перед Александром Македонским ломает стулья, надеть на больных чистые колпаки, подмести улицу, по которой проедет ревизор. Но о внутренних, существенных изменениях в управлении городом никто из “отцов города” не думает. “Нет человека, который бы за собой не имел каких-нибудь грехов. Это уж так самим богом устроено” (I,1), – рассуждает городничий вначале пьесы. А в его финальном монологе раскрывается и общечеловеческая идея (назидательность) комедии, выходящая за границы русской действительности своего времени. Возмущенный Антон Антонович заявляет, что раньше не было ни одного плута, который мог бы обмануть его, но вот и он обманут Хлестаковым – совершенным фитюлькой. Иными словами, нравственная мораль пьесы проста: плутовство до добра не доведет, как говорит русская пословица: на всякого мудреца довольно простоты. Не случайно в последнем монологе городничий обращается к коллегам-чиновникам и одновременно к зрителям: “Чему смеетесь? – Над собой смеетесь!..” (V, 8).
Некоторые современники воспринимали “Ревизора” как забавный фарс или непритязательный водевиль. Действительно, в пьесе есть чисто фарсовые ситуации, когда городничий в суматохе надевает на голову шляпную коробку вместо шляпы, или когда любопытный Бобчинский падает в гостиничный номер вместе с дверью, или когда чиновники, испуганные покашливанием Хлестакова в соседней комнате, спешат убежать и создают в дверях комическую давку. В пьесе множество смешных сцен, которые построены на противопоставлении реальных желаний героев и их стремлении казаться лучше, чем они есть на самом деле.
Иными словами, в “Ревизоре” тесно переплетены комедия положений и комедия характеров. Показательна в этом смысле встреча городничего и Хлестакова в гостинице (II,8), очень напоминающая сцену из водевиля. Из первого действия комедии уже известно о порядках (вернее, беспорядках) в городе и о характере градоначальника. Из монолога Осипа, непосредственно предшествующего встрече в гостинице, понятно, что Хлестаков – мелкий чиновник из Петербурга, который едет к строгому отцу в деревню для объяснения своего бестолкового житья-бытья в столице. Городничий принимает Хлестакова за важного петербургского ревизора и старается ему понравиться. При этом оба собеседника страшно боятся друг друга и, может быть из-за страха, не видят своей ошибки. Поэтому смешно выглядят рассуждения городничего о том, что он заботится о каждом проезжающем. Не менее смешны оправдания Хлестакова, которого городничий принимает за важного чиновника, почему он не платит за номер. Другая водевильная сцена – объяснение в любви Хлестакова с матерью и дочерью (IV, 13, 14) – вызывает смех, потому что демонстрирует крайнее легкомыслие жены городничего, первой дамы города, и Хлестакова, играющего роль большого чиновника и страстного кавалера. Его пламенная речь, адресованная городничихе, прерывается неожиданным появлением Марьи Антоновны, петербургский гость быстро меняет направление и объясняется в любви дочери.
Однако эти сцены, построенные на недоразумениях, делают пьесу Гоголя только смешной. Такого восприятия произведения драматург ожидал и боялся, поэтому и написал несколько авторских разъяснений к комедии: пьесу “Театральный разъезд”, “Отрывок из письма, писанного автором после первого представления “Ревизора”…”, две редакции статьи “Развязка “Ревизора””. “Ревизор” был задуман и сочинен как высокая комедия, иначе говоря, автор хотел выразить в ней глубокое содержание. Он сатирически, то есть очень ядовито, высмеивает общественно значимые пороки героев пьесы – городских чиновников.
Мастерство Гоголя проявилось в том, что он создал галерею образов чиновников-социальных типов, где каждый совершенно непохож на всех остальных, потому что у каждого, как говорил писатель, “свой задор” (Н. В. Гоголь “Мертвые души”, 2). Но при всей своей оригинальности они обладают важными общими чертами социального поведения: злоупотребление служебным положением, взяточничество, халатное отношение к своим служебным обязанностям – вот что объединяет всех “отцов города”.
Глава корпорации чиновников – городничий – опытный и умный делец, обманувший на своем веку трех губернаторов, видящий все недостатки в работе коллег, о чем свидетельствуют его замечания, высказанные каждому чиновнику на общем собрании (I, 1,2). В жалобах просителей, пришедших к Хлестакову, раскрываются уже названные злоупотребления градоначальника: деспотизм, грубость, презрение к окружающим. Попечитель богоугодных заведений (больниц и приютов) Земляника – умный и хитрый пройдоха, который не стесняется красть государственные средства, отпущенные на содержание детского приюта, больницы для бедных. Он строит из себя рыцаря справедливости и правды, громко говоря, что все силы готов положить “для пользы Отечества” (IV,6), и тут же предает всех своих соратников, рассказывая Хлестакову об их злоупотреблениях. Судья Ляпкин-Тяпкин – глупый и самодовольный человек, который воображает себя мудрецом и философом, хотя откровенно заявляет: “Уже пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку – рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда, а что нет” (I, 3). Судья считает себя честным человеком, так как берет взятки не деньгами, а борзыми щенками. Почтмейстер Шпекин – очень любопытный человек, он запросто вскрывает чужие письма, нарушая тем самым свой служебный долг и тайну переписки, а наиболее интересные послания даже оставляет себе. Смотритель училищ Хлопов заведует в городе воспитанием и просвещением юношества, но он совершенно не подходит для этой благородной деятельности, гак как его главные качества – рабская покорность и страх перед всем: “Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мной одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул” (IV, 1). Таким образом, характеры чиновников построены на противопоставлении внешних, вполне благопристойных, черт и внутренних низких качеств. Именно поэтому все образы чиновников являются сатирическими.
Сатирическим является и образ Хлестакова, однако в нем высмеивается не отношение к службе, как в образах чиновников, а пустозвонство, ничтожность мыслей и чувств, которые прячутся за высокими словами и гордым видом. Сначала может сложиться впечатление, что Хлестаков – ловкий пройдоха типа Остапа Бендера. Но нет, Остап не стал бы сидеть несколько дней в гостинице голодным и без табака. Хлестаков – не “великий комбинатор”, а неумный, недалекий, наивный человек, одним словом, “вертопрах” (V, 8). Он не строит из себя человека рангом повыше, нет, он выдает себя сразу за гражданского генерала, за министра. В таком явном преувеличении отразился комизм характера главного героя.
“Никогда бы ему в жизни не случилось сделать дела значительного. Но сила всеобщего страха создала из него замечательное комическое лицо”, – объяснял суть героя драматург. Страх самого Хлестакова и страх “отцов города” являются “пружиной” всего действия в комедии. Проверка деятельности городских чиновников затрагивает их главные интересы: речь идет о жизни человека, как формулирует городничий. Иными словами, пустышку Хлестакова “вельможей на день” сделали те фантастические, извращенные отношения, в которых находятся люди в современном Гоголю русском обществе.
Итак, “Ревизор” – социальная сатирическая комедия, потому что автор поднимает в ней важнейшую общественную проблему о гражданском служении Отечеству и показывает истинное лицо государственных чиновников, “слуг царя и народа”. Эта проблема обусловила сатирический пафос в пьесе, где ценны не столько комические ситуации (комедия положений), сколько сатирические характеры героев (комедия характеров). Гоголь беспощадно выставляет перед зрителями лицемерие, беззастенчивое воровство, низкопоклонство, зависть к успеху сослуживца, подлость чиновников города N.
В пьесе нет положительного героя, и Гоголь сам объяснял это следующим образом: уже само изображение порока создает у зрителя положительный идеал, “отворачивает” человека от всего дурного. Положительным героем в “Ревизоре” становится смех. Однако наряду со смехом в комедии рождается и развивается грустное авторское чувство, которое достигает наивысшего напряжения в “немой сцене”. Пьеса начинается как комедия, а заканчивается как трагедия: жандарм, объявляющий о приезде настоящего ревизора, появляется как палач (так толкует финал пьесы сам автор в заметке ” Развязка “Ревизора””). Грозный жандарм, как следует из громоподобного впечатления в “немой сцене”, наведет порядок в городе N. Таково убеждение и желание драматурга.

Другие работы по этой теме:

1. Мир чиновничества в комедии Н. В. Гоголя “Ревизор” Примерный текст Сочинения Замечательная гоголевская комедия легко и свободно вводит читателя и зрителя в мир захолустного уездного...
2. Один из главных персонажей комедии “Ревизор”, так ярко нарисованный Н. В. Гоголем, городничий Антон Антонович Сквозник-Дмухановский. Это “неглупый по-своему человек”. В его речи много точных...
3. Комедия Николая Васильевича Гоголя “Ревизор” впервые была поставлена на сцене в 1836 году и с тех пор навсегда во­шла в репертуар русского национального театра. Сатирическое...
4. Комедия Николая Васильевича Гоголя “Ревизор” – одно из самых великих произведений как в творчестве самого писателя, так и в литературе XIX века. Он решил “собрать...

План сочинения
1. Вступление. Гоголь-драматург и традиция.
2. Основная часть. Жанровое своеобразие пьесы «Ревизор».
- Принцип трех единств в «Ревизоре».
- Движение пьесы и характеры.
- Наличие двух конфликтов в сюжете. Социальная проблематика.
- «Ревизор» как комедия положений.
- Реализм особого типа.
3. Заключение. Новаторство Гоголя.

Создавая «Ревизора», Гоголь стремился написать «высокую общественную комедию» в духе Аристофана. В комедиях Аристофана сочетаются «грубый комизм и гротеск с социальным пафосом, политической сатирой, литературной пародией. Часто в смешном виде изображаются «отцы города». Особое значение придается завязке конфликта: она должна появляться с первых реплик героев и немедленно вовлекать в действие всех персонажей…». Все эти черты присутствуют и в «Ревизоре». Кроме того, конечно же, Гоголь опирался и на традиции европейской и отечественной драматургии. Тип хвастуна и лгуна был разработан в комедиях Плавта, Шекспира, Мольера, Княжнина, Хмельницкого, Шаховского. Похожий сюжет уже был разработан Г. Квитко-Основьяненко в его комедии «Приезжий из столицы, или Суматоха в уездном городе». Гоголь же создал совершенно оригинальный образ: его Хлестаков противостоит «комедийному плуту… как тип ненадувающего лжеца, не преследующего в игре определенной, заранее поставленной перед собою цели». Отметим также и жанровое своеобразие пьесы Гоголя: нарушение драматургом принципа трех единств, отсутствие в комедии любовной интриги и положительных героев, наличие двух интриг в сюжете, наличие элементов комедии положений и комедии характеров, фантасмагоричность стиля.

Попробуем рассмотреть жанровые особенности произведения более подробно. Посмотрим, насколько соблюдает писатель в «Ревизоре» традиционный драматургический принцип трех единств. В пьесе пять актов, действие сосредоточено вокруг Хлестакова и развивается очень четко, стройно. Гоголь стремится к большей концентрации сюжета, цельности действия, убирая все лишнее, замедляющее. Принцип единства действия, таким образом, сохранен. Гоголь лишь немного нарушает принцип единства времени и единства места: события пьесы развиваются в течение двух суток: в доме Городничего, затем в гостинице, потом – снова в доме Городничего.
В «Ревизоре» мы не видим положительных героев, характеры же всех действующих лиц даны уже сложившимися, определенными. Вместе с тем пьесе присущ психологизм. В.И. Немирович-Данченко отмечает, что действие в комедии целиком основано на характерах, на психологии персонажей, а не на внешней интриге. Сценические толчки Гоголь находит не в «событиях, происходящих извне, – прием всех драматургов мира, – откуда эта бедная событиями жизнь небольшого русского городка может давать интересные внешние события? – Гоголь находит сценическое движение в неожиданностях, которые проявляются в самих характерах, в многогранности человеческой души, как бы примитивна она ни была». Отсюда – реалистичность мотивировок поступков героев и происходящих событий. Например, вот как мотивирует автор чтение Шпекиным письма Хлестакова в финале. Еще в первом действии мы узнаем, что этот персонаж – любитель читать чужие письма «больше из любопытства». Письмо же ревизора адресовано в «Почтамтскую улицу», из чего Шпекин заключил, что петербургский чиновник «нашел беспорядки по почтовой части». Таким образом, все сходится в развязке комедии.
В сюжете комедии отсутствует традиционная любовная линия. Флирт Хлестакова с женой и дочерью Г

Жанровое своеобразие «Ревизора»

Уникален жанр гоголевской комедии. В ней обнаруживается смешение самых разных жанровых начал: общественной комедии, дидактической комедии, трагикомедии, мистерии, моралите, философского водевиля и т.д. Подобное жанровое смешение тоже сближает гоголевскую комедию с барочной драмой. Для барочных драматургов важны были не столько жанровые, сколько родовые признаки драматического искусства. Исследователь В. Турбин, отстаивающий архаичность гоголевского художественного мышления, отмечает, что ни один жанр у Гоголя не дорастает до стабильного, завершенного состояния. Скорее мы имеем дело с преджанрами, чем собственно с жанрами как исторически сложившимися формами художественного произведения.

Наиболее разработан взгляд на «Ревизора» как на общественную или политическую комедию, которая призвана обличать и бичевать пороки современного писателю общества. Содержание понятия «общественная комедия» Гоголь раскрыл в статье «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность». Возникновение жанра подобного рода, по мнению автора статьи, всегда обусловлено не только социальными, но и духовными потребностями людей: «Наши комики двинулись общественной причиной, а не собственной, восстали не противу одного лица, но против целого множества злоупотреблений, против уклоненья всего общества от прямой дороги.

<…> Нужно было много накопиться сору и дрязгу внутри земли нашей, чтобы явились они почти сами собой в виде какого-то грозного очищения» (VI,352), - писал Гоголь, имея в виду прежде всего «общественные комедии» Фонвизина и Грибоедова.

Сам драматург никогда не определял «Ревизора» как общественную комедию в духе Фонвизина или Грибоедова. Лучше разобраться в авторской позиции помогает образ «очень скромно одетого человека» из «Театрального разъезда»: «Да разве это не очевидно ясно, что после такого представления народ получит более веры в правительство? <…> Пусть он отделит правительство от дурных исполнителей правительства. Пусть видит он, что зло употребления происходят не от правительства, а от не понимающих требований правительства… <…> Он выйдет утешенный после такого представления, с твердой верой в недремлющий, высший закон» (IV, 224). Выстроенный Гоголем синонимический ряд из двух неравнозначных определений «не дремлющий» и «высший» задает монологу определенную двуплановость, которая непосвященному читателю и слушателю может показаться очевидной двусмысленностью. Под «недремлющим законом» обычно понимают систему государственно-правовых норм, с помощью которой люди обеспечивают себе наиболее благоприятное сосуществование в обществе. «Высший» же за кон от Бога, понимание его коренится глубоко в душе человека. Возможность соотнесения земного и небесного законов - одно из важнейших положений будущей гоголевской утопии. «Театральный разъезд» писался в 1836 году, вскоре после первой постановки «Ревизора», и дорабатывался уже в 1842 году. Скорее всего, рассуждения «очень скромно одетого человека» - результат позднейшей доработки, так как в них очевидна перекличка с написанными позднее «Выбранными местами из переписки с друзьями».

«У меня доброе сердце, - продолжает свою мысль «очень скромно одетый человек», - любви много в моей груди, но если бы вы знали, каких душевных усилий и потрясений мне было нужно, чтобы не впасть во многие порочные наклонности, в которые впадаешь невольно живя с людьми! И как я могу сказать теперь, что во мне нет сию же минуту тех самых наклонностей, которым только что посмеялися назад тому десять минут все и над которыми я сам посмеялся» (IV, 225). «Очень скромно одетый человек» - тоже своего рода лицо идеальное, воплотившее гоголевское представление о самовоспитании. Выйдя победителем из тяжелой борьбы с собственными порока ми, данный персонаж начал соотносить свою жизнь с общим законом - Божественным и человеческим. Он крупный чиновник в одной из российских провинций, который отныне служит людям, родине и, самое важное, еже дневным бескорыстным творением добрых дел он служит Богу.

Ему вторит господин Б., который настаивает, что всеми поступками людей должна двигать «святая, чистая любовь к человечеству». Уже в «Театральном разъезде» настойчиво звучит мысль о христианском покаянии. Полный воодушевления, вызванного потрясением от недавно сыгранной комедии, господин Б. заявляет: «Без глубокой сердечной исповеди, без христианского сознания грехов своих не в силах мы возвыситься над ними, не в силах возлететь душой превыше презренного в жизни» (IV, 229). К подобному вы воду, предположительно, должны были прийти все зрители «Ревизора». И когда весной 1836 года, после долгожданной премьеры, Гоголь этого осознания в зрителях не обнаружил, он очень расстроился и бросился писать все возможные комментарии к «непонятой» пьесе.

Таким образом, уже «Театральный разъезд» - один из первых и самых значимых авторских комментариев к «Ревизору» - не позволяет однозначно говорить о жанре общественной комедии применительно к гоголевскому произведению.

В.И. Немирович-Данченко в работе «Тайны сценического обаяния Гоголя» назвал «Ревизора» новым образцом комедии характеров. Именно человеческие характеры, по мнению известного режиссера, становятся основой сценического действия: «Гоголь находит сценическое движение в неожиданностях, которые проявляются в самих характерах, в многогранности человеческой души». Ю.В. Манн, во многом соглашаясь с В.И. Немировичем Данченко и принимая во внимание своеобразие самой интриги, называет «Ревизора» «комедией характеров с гротескным отсветом». По мнению Ю.В. Манна, новаторство гоголевской комедии, во многом опирающейся на традиции общественной комедии Аристофана, проистекает не из гоголевского «чувства сцены», как считал В.И. Немирович-Данченко, а из особенностей художественного мышления писателя.

Создав свой «сборный город всей темной стороны», придав ему свойство строгой и последовательной иерархичности, Гоголь задал основание для сценического действия комедии. Именно характеры героев, занимающих определенное положение в данной иерархии и своим положением руководствующихся, способствуют стремительному нарастанию событий. «Действие “Ревизора”, - отмечает Ю.В. Манн, - трагично, страшно: оно развивается в убыстряющемся темпе и целенаправленно. Но цель заранее убрана». Отсюда «миражная интрига», призванная отразить «миражную жизнь». «Миражность» особенно очевидна в роли Хлестакова, который, вместо того что бы, подобно традиционному комедийному плуту, вести «активную интригу», лишь номинально находится во главе действия. По меткому замечанию исследователя, «“миражность” возвышения Хлестакова в том, что он играет роль, к которой меньше всего способен, меньше всего достоин и которой … меньше всего добивался». В «миражной интриге», как и в самой структуре «сборного города», особенно очевиден «гротескный отсвет», который усиливает обобщающий характер комедии.

Сам Гоголь, отмечая новаторство своего произведения, обращал особое внимание на завязку и характер развития действия. В «Театральном разъезде» он указывает зрителю на то, что завязка «Ревизора» охватывает сразу всех героев, поскольку «комедия должна вязаться сама собою, всей своей массою, в один большой, общий узел» (IV, 220). Характеры двигают действие не сами по себе, а управляемые одной общей мыслью, одержимые одной общей заботой. Таким образом, они лишь звенья в цепи, «колеса в машине», «но правит пьесою идея, мысль» (IV, 221). В роли завязки может выступать страх ожидания, «гроза идущего вдали закона», которая и «вяжет» героев в одну общую группу.

Обобщающий характер гоголевской комедии выходит далеко за рамки проблематики «общественной комедии». «Гоголь писал не комедию о зло употреблениях чиновников, - настаивает Ю.В. Манн, - а “всемирное” произведение, отражающее жизнь современного человека», жизнь, полную трагического раздробления. Поэтому, отталкиваясь от идеи общественной комедии, Гоголь выходил в сферу общечеловеческого и онтологического.

С этой точки зрения становится еще более понятен феномен гоголевского смеха. Именно смех стал единственным «честным, благородным лицом» во всей комедии, как утверждал «автор пьесы» в «Театральном разъезде». Одухотворенный характер смеха заключается уже в том, что, разоблачив недостойное, обнаружив для зрителя истину, он «несет примирение в душу» и тем самым приближает человека к Богу. Гоголь всегда настаивал на том, что комедия есть явление «высокое», даже если предметом ее изображения становятся непременно «низкие» явления жизни. «Разве все это накопление низостей, отступлений от законов и справедливости не дает уже ясно знать, чего требует от нас закон, долг и справедливость?» - замечает в «Театральном разъезде» один из участников полемики по поводу «Ревизора» (IV, 221). Гоголь верил в силу таланта, руководствующегося «высокой мыслью послу жить прекрасному». Поэтому он допускал возможность разного рода смешений (в том числе и жанровых), главной для него всегда оставалась реализация авторского замысла. Поэтому он заставлял читателя и зрителя постепенно переживать состояния от крайнего веселья до такого же крайнего ужаса. Только в сфере этих полярных эстетических переживаний, считал он, возможен эффект преображения.

Смешение комического и трагического, сохраняющее явный отсвет морализаторства на протяжении всего действия комедии, обусловило и новаторство характеров действующих лиц. Герои барочных и просветительских драм были носителями определенных значений, некоторых доминантных черт человеческого характера. Персонажи были плоскостными, без психологической глубины и антропологической достоверности. Они должны были быть эмблемами, наглядно представляющими те или иные человеческие достоинства или пороки. Герои Гоголя многогранны. Они не сводятся к одному или нескольким определенным качествам. Относительно глубины и рельефности характеров «Ревизора» Ю.В. Манн удачно заметил: «У Гоголя определенное психологическое свойство соотносится с персонажем не как его главная черта, а скорее как диапазон определенных душевных движений… границы диапазона четко определены, в то время как внутри него возможны разнообразнейшие оттенки и переходы».

Так, например, почтмейстер, «простодушный до наивности человек», с огромным удовольствием читает чужие письма, не подозревая о неблаговидности подобного поступка; а при чтении письма Хлестакова уже намеренно и с явным удовольствием трижды повторяет в адрес городничего: «Городни чий глуп, как сивый мерин» (IV, 85).

Богатейший «диапазон душевных движений» представляет роль город ничего. Он неплохо осведомлен о делах в городе: знает, что в богоугодных заведениях больные курят крепкий табак и ходят в грязных колпаках, что в присутственных местах «высушивается всякая дрянь», что от заседателя пах нет водкой, знает, каковы манеры учителей и т.д. Городничий мог бы быть неплохим хозяином и даже, пожалуй, благодетелем для обитателей города, если бы не пагубная страсть: он «не любит пропускать того, что плывет в руки» (IV, 11). Сквозник-Дмухановский даже оказывается способным к великодушию и прощает купцов, осмелившихся жаловаться на него. Правда, за это прощение назначена соответствующая цена.

По замечанию самого Гоголя, у городничего «переход от страха к радости, от низости к высокомерию довольно быстр, как у человека с грубо развитыми склонностями души» (IV, 8). И, тем не менее, именно этот герой достигает в финале максимальной глубины трагического переживания, необходимого для реализации авторского замысла. В «Предуведомлении для тех, которые пожелали бы сыграть как следует “Ревизора”» Гоголь отмечает особый религиозно-нравственный аспект роли городничего: «…в нем очерствело и огрубело чутье слышать положенье и страданье другого. Он чувствует, что грешен; он ходит в церковь, думает даже, что в вере тверд, даже помышляет когда-нибудь потом покаяться» (IV, 335). Но страсть к наживе настолько захватила героя, что он не в состоянии уже остановиться и подумать о ближнем. За это ему и уготовано соответствующее наказание. Оно должно при вести героя к гибели, условным обозначением которой может служить немая сцена. Но за гибелью, согласно христианской логике, должно последовать обязательное духовное обновление и воскрешение.

В «Театральном разъезде» Гоголь настаивал относительно своих героев: «… ведь они не то чтобы злодеи», «впечатление еще сильней оттого, что никто из приведенных лиц не утратил своего человеческого образа: человеческое слышится везде» (IV, 237). Но в том-то и дело, что проявление этого человеческого начала должно было, по замыслу автора, подчеркнуть чрез мерность и всеохватный характер низости, подлости и злоупотреблений, от падения от «недремлющего» и «вечного» законов. Саморазоблачение «сборного города» должно было заставить зрителя то весело смеяться, то содрогаться от ужаса: «Отовсюду, из разных углов России, стеклись сюда исключения из правды, заблуждения и злоупотребления, чтобы послужить одной идее - произвести в зрителе яркое, благородное отвращение от многого кое-чего низкого. <…> И, смеясь, зритель невольно оборачивается назад, как бы чувствуя, что близко от него то, над чем он посмеялся, и что ежеминутно должен он стоять на страже, чтобы не ворвалось оно в его собственную душу» (там же).

Нарастание христианского подтекста в «Ревизоре», наблюдаемое в поздних авторских комментариях, сближает гоголевскую комедию с жанра ми средневековой мистерии и моралите. Возникшая на основе литургического действа, мистерия вскоре стала одним из любимейших жанров площадного театра. Высокое религиозное содержание перемежалось в нем с бытовыми комическими зарисовками, которые вставлялись в мистерию в виде интермедий. Это органичное соединение бытового и бытийного будет позднее заимствовано у мистерии барочной драмой и трагикомедией. Жанр моралите отличался от мистерии более значительной степенью назидательности и аллегоризмом. Герои представлялись воплощением определенных пороков или добродетелей, а действие основывалось на сюжете - религиозном по духу, но светском по форме. Гоголевский «Ревизор», особенно в контексте «Развязки Ревизора», безусловно, близок этой средневеково-барочной традиции, хотя реалистически многогранные характеры действующих лиц уже находятся далеко за ее пределами.

Примечательна в связи с этим история восприятия «Ревизора», приведенная И. Щегловым. Провинциальная труппа режиссера Блажевича сыграла пьесу по просьбе игумена мужского монастыря. Действие было разыграно ровно в полночь и завершилось колокольным звоном, совпавшим с закрытием занавеса. Оно произвело потрясающее впечатление как на зрителей, так и на самих актеров, которым представлялось, будто им довелось священнодействовать в какой-нибудь старинной мистерии. По мнению С.А. Гончарова, данная постановка соединила все необходимые для восприятия духовного смысла комедии условия и на этом основании явилась едва ли не идеальным воплощением авторского замысла: в качестве зрителей выступали монахи, за стенами зрительного зала располагались монастырь и кладбище, напоминавшие о тщете всего земного, действие «Полночного Ревизора» завершалось звоном к заутреней службе.

Возможность рассмотрения гоголевской комедии в свете сугубо философской проблематики предлагает Игорь Золотусский. Для него «Ревизор» - это «трагедия о противоборстве “счастья” и “судьбы”». Но сам же исследователь отмечает относительность данного жанрового определения, которое не покрывает всего содержания гоголевской комедии, где все смешалось: комическое и трагическое, высокое и низкое, хорошее и плохое, как в самой жизни. «Гоголь смеется над загадкой жизни. Жизнь мешает в человеке бога и черта». Марк Поляков предлагает рассматривать «Ревизора» как философский водевиль, жанровая специфика которого дает представление об авторском взгляде на мир: «Выражением ценностных ориентаций писателя является семантическая структура «Ревизора», с его водевильно-философским конструированием “неправильности” жизни, общественного порядка».

Скорее всего, именно это конструирование и было по-настоящему важно для Гоголя, который вряд ли заботился о точности жанрового определения своего произведения. Более всего «Ревизору» подошло бы определение синтетической комедии, которая вобрала в себя компоненты самых разных жанров. Их подбор и совмещение были обусловлены единством и целостностью авторского замысла.