Портрет достоевского крамской. Психологические портреты героев достоевского. Плетение из бисера

Василий Григорьевич Перов
Портет Ф.М. Достоевского, 1872
Масло, холст. Третьяковская галерея,
Москва.

Из воспоминаний жены Достоевского:

В эту же зиму П.М.Третьяков, владелец знаменитой Московской картинной галереи, просил у мужа дать возможность нарисовать для галереи его портрет. С этой целью приехал из Москвы знаменитый художник В.Г.Перов. Прежде чем начать работу, Перов навещал нас каждый день в течение недели; заставал Федора Михайловича в самых различных настроениях, беседовал, вызывал на споры и сумел подметить самое характерное выражение в лице мужа, именно то, которое Федор Михайлович имел, когда был погружен в свои художественные мысли. Можно бы сказать, что Перов уловил на портрете "минуту творчества Достоевского". Такое выражение я много раз примечала в лице Федора Михайловича, когда, бывало, войдешь к нему, заметишь, что он как бы "в себя смотрит", и уйдешь, ничего не сказав. (А.Г.Достоевская. Воспоминания. – М.: Художественная литература, 1971)

В мае 1872 года В. Г. Перов специально ездил в Петербург, чтобы по заданию Третьякова написать портрет Ф.М.Достоевского. Сеансы были немногочисленны и непродолжительны, но Перов был вдохновлен вставшей перед ним задачей. Известно, что Третьяков относился к Достоевскому с особенной любовью.
Портрет исполнен в едином серовато-коричневом тоне. Достоевский сидит на стуле, повернувшись в три четверти, положив ногу на ногу и сжав колено кистями рук с переплетенными пальцами. Фигура мягко тонет в полумраке темного фона и тем самым отдалена от зрителя. С боков и в особенности над головой Достоевского оставлено значительное свободное пространство. Это еще более отодвигает его вглубь и замыкает в себе. Из темного фона пластично выступает бледное лицо. Достоевский одет в расстегнутый серый пиджак из добротной тяжелой материи. При помощи коричневых брюк в черную полоску оттеняются кисти рук. Перову в портрете Достоевского удалось изобразить человека, чувствующего себя наедине с самим собою. Он всецело погружен в свои мысли. Взгляд углублен в себя. Худое лицо с тонко прослеженными светотеневыми переходами позволяет ясно воспринять структуру головы. Темно-русые волосы не нарушают основной гаммы портрета.
В колористическом отношении интересно отметить то, что серый цвет пиджака воспринимается именно как цвет и вместе с тем передает фактуру материи. Его оттеняет пятно белой рубашки и черного в красную крапинку галстука.
Портрет Достоевского и современниками был достаточно оценен и считался лучшим из портретов Перова. Известен отзыв о нем Крамского: "Характер, сила выражения, огромный рельеф <...> решительность теней и некоторая как бы резкость и энергия контуров, всегда присущие его картинам, в этом портрете смягчены удивительным колоритом и гармонией тонов". Отзыв Крамского тем более интересен, что к творчеству Перова в целом он относился критически.

Василий Перов.
Портрет писателя Федора Михайловича Достоевского.
1872. Холст, масло.
Третьяковская Галерея, Москва, Россия.

В портрете Ф. М. Достоевского Перов просто и точно выразил психологическое состояние, которое передает словесная формула “уйти в себя”. Фигура, как бы сжатая в темном пространстве холста, изображена чуть сверху и сбоку. Поворот головы, сомкнутые черты лица, взгляд, устремленный в невидимую точку за пределами картины, создают ощущение глубокой сосредоточенности, “страдания” мысли. Руки нервно сцеплены на колене - замечательно найденный и, как известно, характерный для писателя жест, замыкая композицию, служит знаком внутреннего напряжения. Живопись Перова лишена колористических эффектов, едва ли не однообразна в проработке деталей, однако и в этом прочитывается стремление убеждать простой истиной факта. Но здесь перед нами “факт” особого рода: зная, кто изображен на портрете, можно понять, что скрыто за внешним аскетизмом образа.

Судя по отзыву А. Достоевской, Перов «сумел подметить самое характерное выражение в лице мужа, именно то, которое Федор Михайлович имел, когда был погружен в свои художественные мысли. Можно бы сказать, что Перов уловил на портрете «минуту творчества Достоевского»».

В мае 1872 года В. Г. Перов специально ездил в Петербург, чтобы по заданию Третьякова написать портрет Ф. М. Достоевского.

«Сеансы были немногочисленны и непродолжительны, но Перов был вдохновлен вставшей перед ним задачей. Известно, что Третьяков относился к Достоевскому с особенной любовью. Перову писатель во многом был близок. Собко сообщает, что Перов больше всего ценил роман „Преступление и наказание“. И художник создал портрет-картину. Она была настолько убедительна, что для будущих поколений образ Достоевского как бы слился с портретом Перова. Вместе с тем портрет остался историческим памятником определенной эпохи, переломной и трудной, когда мыслящий человек искал решения основных социальных вопросов. Достоевскому в год написания портрета шел пятьдесят первый год. В 1871-1872 годах он работал над романом „Бесы“, в 1868 году был написан „Идиот“.

Портрет исполнен в едином серовато-коричневом тоне. Достоевский сидит на стуле, повернувшись в три четверти, положив ногу на ногу и сжав колено кистями рук с переплетенными пальцами. Фигура мягко тонет в полумраке темного фона и тем самым отдалена от зрителя. С боков и в особенности над головой Достоевского оставлено значительное свободное пространство. Это еще более отодвигает его вглубь и замыкает в себе. Из темного фона пластично выступает бледное лицо. Достоевский одет в расстегнутый серый пиджак из добротной тяжелой материи. При помощи коричневых брюк в черную полоску оттеняются кисти рук. Перову в портрете Достоевского удалось изобразить человека, чувствующего себя наедине с самим собою. Он всецело погружен в свои мысли. Взгляд углублен в себя. Худое лицо с тонко прослеженными светотеневыми переходами позволяет ясно воспринять структуру головы. Темно-русые волосы не нарушают основной гаммы портрета.

В колористическом отношении интересно отметить то, что серый цвет пиджака воспринимается именно как цвет и вместе с тем передает фактуру материи. Его оттеняет пятно белой рубашки и черного в красную крапинку галстука.

Портрет Достоевского и современниками был достаточно оценен и считался лучшим из портретов Перова. Известен отзыв о нем Крамского: „Характер, сила выражения, огромный рельеф <...> решительность теней и некоторая как бы резкость и энергия контуров, всегда присущие его картинам, в этом портрете смягчены удивительным колоритом и гармонией тонов“. Отзыв Крамского тем более интересен, что к творчеству Перова в целом он относился критически».

Лясковская О.Л. В.Г. Перов. Особенности творческого пути художника. – М.: Искусство, 1979. С. 108.

Перов не был знаком с Ф.М. Достоевским. Да и жили они в разных городах. Тем не менее их встреча, можно сказать, была предопределена не только схожестью идей, которые они исповедовали и которыми питалось их искусство, но и общностью религиозных убеждений - богоискания не на путях просвещенного разума, а в сердце своем. И потому видели они в церкви спасительный исход из той «нравственный тины», в которой пребывает душа, распятая страстями и похотями.

Видимо, почувствовав интуитивно родственность взглядов писателя и художника, П.М. Третьяков и предложил не кому-нибудь, а именно Перову написать портрет Достоевского для своей коллекции. Вообще, надо сказать, что «портретный жанр» - это отдельная страница в творческой биографии художника, где нашли свое важное место портреты А.Рубинштейна (1870), А.Н. Островского (1871), а также созданные в течение 1872 года, то есть в один год с «Достоевским», портреты В.И. Даля, И.С. Тургенева, А.Н. Майкова, М.И. Погодина и других. Все это не просто прекрасные живописные произведения, отличающиеся глубиной проникновения во внутренний мир модели. Взятые вместе, они представляют собой очень значимое для отечественного искусства явление, ту высоту, которой достиг в своем развитии русский психологический портрет. И это еще одно обстоятельство, побудившее Третьякова обратиться именно к Перову написать портрет такого тонкого психолога, знатока потаенных глубин русской души, каким был Достоевский.

И все же, несмотря на внутреннюю близость, задача, стоявшая перед Перовым, была необычайно сложная, и определялась она не только масштабом самой личности Достоевского, но и высокой требовательностью, предъявляемой писателем вообще к искусству портретиста. В частности, «точность и верность» воспроизведения тот рассматривал лишь как «материал, из которого потом создается художественное произведение». «В редкие только мгновения, - писал Достоевский, - человеческое лицо выражает главную черту свою, свою самую характерную мысль. Художник изучает и угадывает эту главную мысль лица, хотя бы в тот момент, в который он списывал, и не было ее вовсе на лице».

Иными словами, для Достоевского ценность портрета заключалась не во внешней схожести и не в отображении только характера портретируемого или даже его психологии, но в выражении максимальной концентрации его духовного мира, который писатель считал «высшей половиной существа человеческого».

И потому для него именно она, эта «высшая половина» каждого отдельно взятого человека, его духовная реальность, и составляет «главную мысль лица», или, как он писал в другой статье, «его главную идею». Она-то больше всего и притягивала к себе самого писателя, раскрывавшего в своих героях «первореальность человеческого духа, его хтонические глубины, в которых Бог с дьяволом борется, в которых решается человеческая судьба».

Эта «первореальность духа» Достоевского, человека, как отмечали современники, «нечувствительного и равнодушного к житейским радостям и попечениям», и заинтересовала Перова в первую очередь. И прежде всего потому, что и для него, как известно, «внутренняя моральная сторона» человеческого существа становилась и в жизни, и в творчестве все более приоритетной, все сильнее заявляя о себе как программная установка его искусства.

Отсюда этот предельно сдержанный колорит картины, ее строгая, компактная композиция, освобожденная от какого бы то ни было антуража. Даже кресло Достоевского, прописанное силуэтно, в приглушенных тонах, едва просматривается в темной живописи фона. Ничего отвлекающего, «рассказывающего». Напротив, отталкиваясь от самой модели, художник привносит в портрет созерцательный настрой, располагающий к размышлению, то есть к соработе зрителя. Потому и сама посадка фигуры, с ее угловатым абрисом, цепко схваченными руками на коленях, решена как замкнутая, сосредоточенная в себе композиция.

Расстегнутый сюртук - не очень новый, местами потертый, довольно грубого, недорогого сукна - чуть приоткрыл белую манишку, скрывающую впалую грудь «хворого, хилого человека, замученного и болезнями, и напряженной работой», как писал о Достоевском один из его современников. Но для Перова «болезнь и напряженная работа» - всего лишь жизненные обстоятельства, в которых изо дня в день живет и творит Достоевский-писатель. Художника же в данном случае интересует совсем другое- Достоевский-мыслитель. И потому взгляд, не задерживаясь на торсе, ритмами вертикалей восходит к лицу. Плоское, с широкими скулами, болезненно-бледное лицо Достоевского само по себе мало привлекательное, и тем не менее оно, можно сказать, магнетически притягивает к себе зрителя. Но, попав в это магнетическое поле, ловишь себя на том, что не рассматриваешь сам портрет: как он нарисован, как прописан, поскольку пластика лица, лишенная активной лепки, при отсутствии резких светотеневых перепадов, лишена и особой энергичности, равно как и мягкая, тонкая фактура письма, которая лишь деликатно выявляет, но не подчеркивает телесность кожного покрова. При всем том сама по себе живописная ткань лица, будучи соткана из динамичного света, необычайно подвижна. То разбеливая цвет, то просвечивая сквозь него, то намечая легким касанием форму, то золотым сиянием осветив высокий, крутой лоб, свет тем самым оказывается главным творцом и цветописи лица, и его моделировки. Подвижный, излучаемый в разной степени интенсивности, именно свет лишает здесь пластику монотонности, а выражение лица - застылости, вызывая то незаметное, неуловимое движение, в котором пульсирует тайноскрытая мысль Достоевского. Она-то и манит, а точнее, втягивает в себя, в свои бездонные глубины.

«Высокий поэт или художник, - размышляя о Достоевском, писал Вас. Розанов, - есть всегда вместе и провидец, и это потому, что он уже видел многое, что для остальных людей остается на степени возможного, что для них только будущий вероятный факт.

От этого, посмотрите, как много встревоженного в лице их... какой перевес в задумчивости над другими людьми... какая растерянность среди практической жизни, рассеянное невнимание к ней». Эти строки написаны спустя годы после смерти самого писателя, но как точно они ложатся на его перовский портрет. Кажется, будто даже списаны с него, настолько емким оказался воплощенный образ.

Перов сумел поймать и отобразить на холсте тот драматический момент, когда духовным очам Достоевского открылась какая-то страшная истина с ее трагической неизбежностью и душа содрогнулась от великой скорби и безысходности. Но при всем том во взгляде перовского героя нет даже намека на призыв к борьбе. И в этом также очень точное попадание в образ человека, никогда не соблазнявшегося «тайнозрением зла», но распинавшегося «за то, что придет или, по крайней мере, должно прийти», страдавшего и веровавшего «от любви, не от страха». Отсюда это осознание им крестного пути для человека, страны и народа. Отсюда же и этот призыв его: «терпи, смиряйся и молчи». Словом, все то, что Федор Михайлович называл «страдальческим сознанием» русского народа. И именно оно, это «страдальческое сознание» самого Достоевского, и пронизывает собою его живописный образ как «главная идея его лица».

Возможно, оттого, что духовная реальность и писателя, и художника, разнясь масштабом, была при этом все же одной природы, Перову удалось не только подметить самое характерное в натуре Достоевского, но и прикоснуться к самому сокровенному в этом человеке.

Василий Григорьевич Перов (1834-1882) Портрет писателя Фёдора Михайловича Достоевского. 1872. Москва, Государственная Третьяковская галерея

В. Перов встретился с Ф. Достоевским вскоре после его возвращения из-за границы, где тот провел два года, скрываясь от должников, замученный непосильным трудом и болезнью. У Ф. Достоевского худое, бескровное лицо, жидкие слипшиеся волосы, небольшие глаза, редкая растительность на лице, скрывающая скорбное выражение губ. На нем простой серый сюртук. Но при всей своей почти фотографической точности и выписанности портрет Ф.Достоевского В. Перова - это произведение искусства.

Все, начиная с фигуры и кончая каждой частностью, отличается здесь внутренней значительностью. Фигура отодвинута к нижнему краю картины и видна чуть сверху; кажется, будто она сутулится, подавленная грузом пережитого. Трудно смотреть на этого угрюмого человека с бескровным лицом, в сером, как арестантский халат, сюртуке и не узнать в нем выходца из „Мертвого дома", не угадать в его преждевременной старости следов им испытанного. И вместе с тем непреклонная воля и убежденность. Недаром крепко сжатые кисти со вздувшимися жилами замыкают кольцо его рук.

Василий Григорьевич Перов (1834-1882) Портрет писателя Фёдора Михайловича Достоевского. 1872. Москва, Государственная Третьяковская галерея Фрагмент

По сравнению с поздними русскими портретами этот портрет В. Перова несколько вял по выполнению. Но в нем ясно выделены характерные черты Ф. Достоевского: высокий лоб, составляющий чуть не половину головы, смотрящие исподлобья глаза, ломаный контур скул, который повторен и усилен в отворотах сюртука. По сравнению с красочностью позднейших русских портретов портрет Ф. Достоевского похож на подцвеченную гравюру. За исключением красного шейного платка, в картине нет ни одного яркого пятна, ни одного решительного удара кисти, волоски бороды процарапаны по жидко положенной краске. Видно, это самоограничение художника было оправдано стремлением противопоставить свой аскетический идеал красочному блеску светских портретов К. Брюллова и его подражателей.

Конечно, В. Перов и Ф. Достоевский - это художники разных масштабов и место их в русской культуре неодинаково. И все же встреча их в 1872 году была плодотворна. Произнося имя Ф. Достоевского, мы не можем не вспомнить портрета В. Перова, как мы вспоминаем скульптуру Гудона , когда произносится имя Вольтера.

***

О русском портрете.

Русский портрет на протяжении XVIII-начала XIX века создал свою историческую традицию.
В портретах О. Кипренского проглядывает особенная теплота и сердечность современников пушкинской поры.
К. Брюллов вносит в портрет больше блеска и светского лоска, но под этим покровом в людях угадываются признаки усталости, опустошенности. В своих последних работах он проявляет особенно много проницательности.
П. Федотов писал портреты преимущественно близких ему людей: в его портретах-рисунках больше чуткости к жизни простого человека, чем в распространенных тогда портретах-миниатюрах с налетом неизменной светскости.
У В.Тропинина , особенно в портретах позднего московского периода, больше покоя, благодушия и уютности.
В остальном в 50-х и в начале 60-х годов в России не было создано почти ни одного сколько-нибудь значительного в художественном отношении портрета (Автопортреты русских художников этого времени в „Каталоге живописи XVIII-XDC вв. Гос. Третьяковская галерея", М., 1952, табл. XXXVI ). Традиции портретного искусства не исчезали. Домашние, семейные портреты заказывались художникам и украшали стены гостиных в частных домах. Художники нередко писали самих себя. Но среди портретов того времени почти не встречается работ значительных по содержанию и по живописным достоинствам.

В конце 60-х и в 70-х годах на этом поприще появляется ряд выдающихся мастеров: Н. Ге, В. Перов, И. Крамской и молодой И. Репин („Очерки по истории русского портрета второй половины XIX в.", М., 1963. В главах книги даются характеристики портретного творчества отдельных мастеров, но не затрагивается вопрос об основных этапах развития русского портрета этого времени в целом. ). Создается ряд значительных произведений портретного искусства, образов выдающихся людей того времени. При всем разнообразии этих портретов, созданных разными мастерами, в них замечаются общие признаки: подчеркивается деятельная сила человека, его высокий нравственный пафос. Сквозь признаки различных характеров, темпераментов и профессий проглядывает общий идеал человека мыслящего, чувствующего, деятельного, самоотверженного, преданного идее. В портретах этого времени нравственное начало всегда заметно, их характерная черта - мужественность. Нельзя сказать, что прототипом людей в портрете был последовательный революционер Рахметов, или же бунтарь-индивидуалист Раскольников, либо, наконец, русский самородок - „очарованный странник" Лескова. Нельзя утверждать, что создатели портрета прямо следовали призыву Н.Чернышевского „выше человеческой личности не принимаем на земном шаре ничего" или признанию Н. Михайловского: „Я не цель природы, но у меня есть цели, и я их достигну". Во всяком случае, в лучших русских портретах этого времени сквозит вера в человека. Представление о благородной, самоотверженной, волевой личности вдохновляло тогда лучших мыслителей и писателей России (В. В. Стасов. Собрание сочинений, т. I, Спб., 1894, стр. 567. ).

Из книги: Лясковская О.Л. В.Г. Перов. Особенности творческого пути художника. – М.: Искусство, 1979.

* В эту же зиму П.М.Третьяков, владелец знаменитой Московской картинной галереи, просил у мужа дать возможность нарисовать для галереи его портрет. С этой целью приехал из Москвы знаменитый художник В.Г.Перов. Прежде чем начать работу, Перов навещал нас каждый день в течение недели; заставал Федора Михайловича в самых различных настроениях, беседовал, вызывал на споры и сумел подметить самое характерное выражение в лице мужа, именно то, которое Федор Михайлович имел, когда был погружен в свои художественные мысли. Можно бы сказать, что Перов уловил на портрете "минуту творчества Достоевского". Такое выражение я много раз примечала в лице Федора Михайловича, когда, бывало, войдешь к нему, заметишь, что он как бы "в себя смотрит", и уйдешь, ничего не сказав. (А.Г.Достоевская. Воспоминания. – М.: Художественная литература, 1971)

В. Г. Перов нередко обращался к портретной живописи. По заказу Павла Третьякова художник нарисовал серию портретов известных русских писателей, среди которых наиболее выразительным получилось полотно с изображением Ф. М. Достоевского.

Нужно отметить, что каждый нарисованный Перовым портрет отличается особенной глубиной внутреннего мира человека, отражая его с неимоверной точностью. Искусство Перова воплотило в себе все достижения русской живописи в жанре психологического портрета.

«Портрет Ф. М. Достоевского» был написан в 1872 году. Картина отличается мастерски выполненным портретным сходством. Фигура писателя, изображённая на картине, предстаёт смотрящему извлечённой светом из густой, непроглядной тьмы. Погруженный в печальную задумчивость, Достоевский напряжённо охватывает колени руками, сомкнутыми в замок.

В облике писателя тонко подмечена характерная для него таинственная отрешённость, сосредоточенность и глубина взгляда. Именно в такой позе пребывал автор «Преступления и наказания» во время своих творческих размышлений и духовных изысканий.

Портрет выполнен мастером технически совершенно. Он соединит в себя непревзойдённую технику мазка, высокую детализацию отдельных элементов и глубокую психологию образа. Каждая деталь лица модели прорисована мельчайшими мазками, отражая величественность и глубину мировоззрения автора.

Мастерское распределение теней образа формирует объём и реалистичность изображения. Тёмный фон был выбран художником для того чтобы абстрагировать образ Ф. М. Достоевского от посторонних вещей. Перов показывает большую значимость данной фигуры для русской и мировой литературы в целом.

Помимо описания картины В. Г. Перова «Портрет Ф. М. Достоевского», на нашем сайте собрано множество и других описаний картин различных художников , которые можно использовать как при подготовке к написанию сочинения по картине, так и просто для более полного ознакомления с творчеством прославленных мастеров прошлого.