Платонов А. П. Чевенгур, Художественный мир романа-утопии “Чевенгур” А. Платонова. «Роман «Чевенгур» единственный завершенный роман в творчестве Платонова Роман «Чевенгур»: от мифа к действительности, или «и так, и обратно»

Предлагаем вам познакомиться с одним из самых известных произведений Андрея Платоновича Платонова. Речь идет о социально-философском романе, в первой редакции озаглавленном "Строители весны". Сегодня это произведение известно как "Чевенгур". В 1928 году завершил Платонов "Чевенгур". Краткое содержание этого романа представлено в нашей статье. Некоторые исследователи считают, что данное произведение можно включить в состав "философской трилогии", куда входят, помимо него, повести "Джан" и "Котлован".

"Чевенгур" начинается рассказом о том, что каждые 5 лет людям приходилось уходить из деревень в города или леса из-за неурожая. В это время Захар Павлович оставался один в деревне. Множество изделий прошло через его руки за его долгую жизнь - от сковородки до будильника. Однако у самого героя не было ничего: ни жилища, ни семьи. Однажды ночью Захар Павлович услышал далекий гудок паровоза. На следующее утро он отправился в город.

Служба в паровозном депо стала новой страницей в жизни Захара Павловича. Вновь для него стал открыт искусный мир, давно им любимый. Герой решил удержаться в этом мире навсегда.

Семья Двановых

Переходим к знакомству с семьей Двановых, описывая краткое содержание. "Чевенгур" Платонова - произведение, в котором некоторым ее членам отводится важная роль. Всего в этой семье родилось 16 детей, из которых лишь 7 уцелели. Восьмым ребенком был приемыш Саша. Его отец, рыбак, утонул из интереса. Он просто хотел выяснить, что будет после смерти. Приемыш Саша - ровесник Прошки Дванова. Когда в этой семье еще двойня появилась на свет в голодный год, Дванов сшил приемышу мешок для подаяния и отправил его просить милостыню.

Саша отправился на кладбище, чтобы попрощаться со своим отцом. Приемыш решил, что он наберет сумку хлеба, а затем выроет себе землянку около могилы отца и поселится в ней, раз дома у него нет.

Саша становится сыном Захара Павловича

Кратко изложим содержание дальнейших событий романа "Чевенгур", сюжет которого, как вы видите, довольно интересен. Через некоторое время Захар Павлович просит своего сына, Прошку, отыскать Сашу. Он объявляет, что берет приемыша к себе в сыновья.

Захар Павлович любит приемыша всей преданностью старости. Саша - ученик в депо, учится на слесаря. Он много читает вечерами, а затем пишет, так как в свои 17 лет не хочет оставлять ненареченным этот мир. Однако Саша ощущает пустоту внутри своего тела. Жизнь входит и выходит сквозь эту пустоту, не задерживаясь. Наблюдая за сыном, Захар Павлович советует ему не изводить себя, поскольку он и так слаб.

Захар Павлович и Сашка становятся большевиками

Далее в произведении, которое создал Андрей Платонов ("Чевенгур"), говорится о том, что через некоторое время начинается война, а затем и революция. Однажды ночью в городе слышится стрельба. Утром Захар Павлович вместе с Сашкой отправляются в город, чтобы найти самую серьезную партию и записаться в нее. В одном здании помещаются все партии. Захар Павлович, выбирая лучший вариант, ходит по кабинетам. За крайней дверью, находящейся в конце коридора, сидит лишь один человек, так как другие отлучились властвовать. Захар Павлович спрашивает его, скоро ли наступит конец всему. Тот отвечает, что социализм будет через год. Захар Павлович радуется и просит записать их с Сашкой в эту партию. Вернувшись домой, он объясняет приемышу, как он понимает большевизм. По его мнению, у большевика пустое сердце, из-за чего в него все может поместиться.

Отъезд Сашки

Проходит полгода. Сашка поступает на железнодорожные курсы, после чего учится в политехникуме. Однако вскоре его учение надолго прекращается. Роман "Чевенгур" (краткое содержание) продолжается тем, что партия командирует Александра Дванова на фронт Гражданской войны - в город Новохоперск, расположенный в степи. Захар Павлович сутками сидит на вокзале со своим сыном в ожидании попутного эшелона. Обо всем уже они переговорили, но только не о любви. Когда Александр уезжает, его отец возвращается домой и начинает читать алгебру по складам, не понимая ничего. В этом постепенно он находит утешение.

Дванов в Новохоперске приобщается к воюющей революции. Из губернии вскоре приходит приказ о возвращении Александра. По дороге Дванов ведет паровоз вместо сбежавшего машиниста. Состав сталкивается со встречным. Лишь чудом Сашка остается жив.

Возвращение Александра домой, болезнь и встреча с Соней

Дванов, проделав трудный и долгий путь, наконец возвращается домой. Герой сразу же заболевает. На 8 месяцев он оказывается выключенным из жизни из-за тифа. Отчаявшись, Захар Павлович делает гроб для своего сына. Однако Сашка выздоравливает летом. По вечерам к ним приходит соседка Соня, сирота. Захар Павлович решает расколоть на топку гроб. Он думает, что теперь впору мастерить детскую кроватку, так как Соня скоро подрастет, и тогда у них с Сашей могут появиться дети.

Знакомство с Копенкиным и Чепурным

Александр по заданию губкома отправляется "искать коммунизм" в губернии. Он попадает к анархистам, однако небольшой отряд, возглавляемый Степаном Копенкиным, отбивает его. Причина участия Степана в революции - его любовь к В селении, куда заезжают Дванов с Копенкиным, они находят Соню. Оказывается, она учит детей в местной школе.

Блуждая по губернии, Копенкин с Двановым знакомятся со многими людьми, и каждый из них по-своему представляет новую жизнь и ее строительство. Александр знакомится с Чепурным - человеком, который служит в городе Чевенгуре председателем ревкома. Слово "Чевенгур" нравится Дванову. Оно напоминает этому герою влекущий гул неведомой страны. Чепурный отзывается о Чевенгуре как о месте, где и точность истины, и благо жизни, и скорбь существования случаются по мере надобности, сами собой. Хотя Александр мечтает возвратиться домой, чтобы продолжить свое обучение в политехникуме, его увлекают рассказы о социализме Чевенгура. Он решает отправиться в этот город, описанием которого продолжается краткое содержание.

Чевенгур

Город просыпается поздно, так как жители его отдыхают от длившегося веками угнетения. Революция завоевала Чевенгуру сны, основной профессией в городе сделала душу. Копенкин, заперев в сарай Пролетарскую Силу (так зовут его лошадь), идет по городу. Он встречает нездешних по лицу, бледных по виду людей. Копенкин спрашивает Чепурного, что делают днем эти люди. Тот отвечает, что основная профессия - душа человека, а ее продукт - товарищество и дружба. Копенкин предлагает организовать немного горя, чтобы в Чевенгуре не было совсем уж хорошо. Он считает, что для хорошего вкуса коммунизму следует быть едким.

Герои назначают специальную комиссию, которой поручено составить списки буржуев, уцелевших во время революции. Этих буржуев расстреливают чекисты. Чепурный после расстрела радуется, что теперь наступил покой.

Копенкин после расправы все равно не ощущает коммунизма, которым так гордится Чевенгур. Краткое содержание по главам продолжается тем, что чекисты начинают выявлять полубуржуев, от которых следует освободить жизнь. Их собирают в толпу, а затем выгоняют в степь. Оставшиеся в городе, а также прибывшие по призыву коммунистов пролетарии в скором времени доедают остатки пищи, принадлежавшей буржуазии. Они уничтожают всех кур в Чевенгуре, после чего питаются в степи одной растительной пищей. Чепурный ждет, что само собой выработается окончательное счастье, так как счастье жизни - это необходимость и факт. Лишь Копенкин ходит по городу в грусти. Он ждет приезда Александра и его оценки построенного в Чевенгуре коммунизма.

Бесполезные изобретения

Далее следует рассказать о двух изобретениях, описывая краткое содержание. "Чевенгур" продолжается тем, что приезжает Дванов, однако он не видит снаружи новой жизни: наверное, коммунизм скрылся в людях. Александр догадывается, почему этот строй так желают большевики-чевенгурцы: коммунизм - конец времени, конец истории. Только в природе идет время, а в человеке стоит тоска. Александр изобретает особый прибор, с помощью которого можно обращать солнечный свет в электричество. Для этого из всех рам в городе вынимают зеркала, а также собирают все стекло. Однако прибор этот не работает. Строят башню, на ней зажигают огонь для того, чтобы он указывал путь блуждающим в степи. Однако на свет маяка не является никто.

Проверка, приезд женщин

Товарищ Сербинов приезжает из Москвы для проверки деятельности чевенгурцев. Он отмечает, что труды их бесполезны. В оправдание Чепурный говорит, что они работают друг для друга, а не для пользы. Сербинов в своем отчете пишет, что в городе много счастливых вещей, но при этом бесполезных.

В Чевенгур для продолжения жизни доставляют женщин. Молодые жители города только греются с ними, будто с матерями, так как уже наступила осень и воздух совсем холодный.

Весть о судьбе Софьи

Сербинов рассказывает Александру, как он повстречался с Софьей Александровной в Москве. Это та самая Соня, которую Дванов помнил до Чевенгура. Девушка сейчас живет в Москве, трудится на фабрике. Сербинов сообщает, что Софья помнит Александра, как идею. Сам же Сербинов не говорит о том, что любит эту девушку.

Казаки занимают город, отъезд Дванова

В город прибегает человек и говорит, что на Чевенгур направляются казаки на лошадях. Начинается бой, в котором погибает Сербинов, думая о Софье Александровне. Чепурный также погибает, как и другие большевики. Казаки занимают город.

Александр остается в степи возле Копенкина, находящегося при смерти. Когда тот умирает, Александр садится на Пролетарскую Силу и уезжает подальше от города, в открытую степь. Долго едет Дванов. Он проезжает деревню, где когда-то родился. Герой прибывает к озеру, где когда-то умер его отец. Он замечает удочку, позабытую им еще в детстве на берегу. Дванов заставляет лошадь зайти по грудь в воду, после чего сходит с седла в поисках дороги, по которой прошел когда-то его отец.

Финал

В Чевенгур прибывает Захар Павлович. Он ищет Александра. В городе нет никого из людей, лишь у кирпичного дома сидит плачущий Прошка. Захар Павлович просит его привести ему Сашку за деньги, но Прокофий обещает сделать это даром и отправляется искать Дванова.

На этом заканчивается краткое содержание. "Чевенгур" - произведение, впервые опубликованное в СССР только в 1988 году. Сегодня, наконец, мы имеем возможность познакомиться с творчеством замечательного писателя Андрея Платоновича Платонова. Одним из лучших его произведений является роман "Чевенгур". Читать краткое содержание не так интересно, как знакомиться с оригиналом этого романа. Безусловно, Андрей Платонов - выдающийся художник слова.

© А. Худзинска-Паркосадзе, 2007

ЖАНРОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ РОМАНА АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА «ЧЕВЕНГУР»

А. Худзинска-Паркосадзе

Творчество Андрея Платонова постоянно вызывает живой интерес литературоведов и любителей литературы. Литературоведение пытается найти ответы на самые основные вопросы, касающееся платоновской поэтики, такие, хотя бы, как определение жанра единственного законченного романа писателя «Чевенгур». При решении этой проблемы ученые разделились на две основные группы: первая считает этот роман антиутопией, вторая - утопией. Однако есть и третья группа, которая пытается зачислить этот жанр одновременно к антиутопии и утопии, несмотря на их противоположность.

С одной стороны, критики подчеркивают, что Чевенгур, «жутковатое место-загадка», находясь вне реального пространства и времени, отвечает основному признаку города-утопии: то есть места, которого нет Ч. Данное определение подкрепляется утопичностью самой идеи коммунизма 2, утопическими идеалами времени, которые воплотил Платонов 3. Используются и другие термины для определения жанра романа: метаутопия 4, трансутопия 5 и т. д. А. Поморски называет произведение «Чевенгур» преорвелловской антиутопией наряду с «Мы» Е. Замятина6.

С другой стороны, критика отмечает, что в романе Чевенгур отчетливо выделяются особенности, свойственные антиутопии: идея социализма и всеобщего счастья на земле, сталкиваясь с конкретной человеческой судьбой, приводит к трагическому финалу7. О. Лазаренко сущностную черту антиутопии в Чевенгуре видит в признании Платоновым приоритета вечной и естественной жизни над идеей 8.

Насколько адекватны такие прочтения Чевенгура? В этом отношении мы согласны с мнением В. Свительского, который отмечает, что Платонов в Чевенгуре раскрыл неизбежность встречи утопии с реальностью, выразил ее в «новом, небывалом, художественном синтезе». Платонов в произведении, по-

священном реальной жизни, вместе с утопией дал ее обсуждение, ее коррекцию действительностью. В. Свительский называет роман Чевенгур трагической утопией Платонова 9.

Итак, если Чевенгур нельзя однозначно назвать утопией или антиутопией, то вопрос

о жанре остается открытым. Может быть, Платонов сыграл с читателем некую шутку «и так и обратно». Может быть, не случайно Андрей Климентов выбрал для себя псевдоним, сходный с фамилией одного из своих любимых философов - Платоном 10. Ведь картина Чевенгура странным образом напоминает идеальное государство, о котором писал Платон в своем трактате. Философ считал, что в идеальном государстве нет места для того, что бесполезно и вредно (в том числе и больных, калек, «вредителей» общества и т. п.). Такой подход напоминает подход чевенгурских большевиков к старым чевенгурцам и дает основание утверждать о жанровой установке автора Чевенгура на Государство Платона.

Платон считает, что в идеальном государстве власть должна быть сосредоточена в руках мудрецов-философов, «спасителей», которые лучше всех знают, что хорошо, а что плохо. Здесь имеется и авангард, и охранители границ и блюстители порядка. Это своего рода разновидность федоровских «надзирателей», то есть верное отражение образа чевенгурских большевиков. Они составляют элиту власти и, согласно Платону, должны отказаться от имущества и жить по-спартански. Представители власти лучше всех понимают нужды и потребности остальных. Тех, которые являются врагами нового порядка, и тем самим государства и богов, ожидает смертельный приговор. Ради блага государства необходимо ограничение свободы мысли и действия п.

Платон знал, что в неидеальном мире невозможно создать идеальное государство, но был убежден, что люди должны стремиться к осуществлению идеала. Он основал свой

проект идеального государства на вере в то, что идеальный мир (то есть мир совершенных идей) имеет своей конечной целью осуществление в материи. Материя в Космосе становится совершеннее в меру своего приближения к миру чистых идей, то есть Вселенной. Это стремление к совершенствованию через красоту Платон называет любовью 12. Платон пишет о потребности объединения одной целью всех людей ради создания справедливого государства и воспитания совершенного человека 13. Однако, как отмечают ученые, в своих деталях и методах реализации теория Платона с презрением относится к свободе и счастью человека как личности 14.

Идеальное государство Платона считается утопией 15, поскольку воплощает модель «наилучшего» земного устройства. В то же время, образ платонского государства соответствует также модели тоталитарной системы власти 16. Отсюда можно сделать вывод: определение Чевенгура как утопии или антиутопии связано с загадкой определения платонс-кого Государства. Ведь утопии, созданные в древности - это мифы, которые в ХХ веке превратились в антиутопии. Утопия - проект рационально организованного социума. Сфера антиутопии - частное бытие личности, нечто сокровенное и глубоко индивидуальное. Героем ее становится человек, который пробует строить свое существование согласно представлениям о духовной гармонии 17.

Влияние идей Платона на мировоззрение Платонова уже не раз отмечалось критикой 18. Подчеркивался именно тот факт, что Платон является родоначальником утопии, и то обстоятельство, что с критикой идеализма Платонов выступил в одной из своих самых ранних статей в газете «Воронежская коммуна» от 17 и 20 октября 1920 года под заглавием «Культура пролетариата»19. Философия Платона просвечивает не только сквозь жанровую форму Чевенгура. Как справедливо отметила Я. Шимак-Реиферова, влияние Платона сказалось также на представлениях героев романа о душе и теле. Они «чувствуют» и «формулируют» мир по Платону 20. На наш взгляд, платоновская философия в значительной мере основана на пла-тонском мифе, стержнем которого является дуалистическая модель миропорядка.

Мифологизм мышления непосредственно связан с вопросом человеческого восприятия мира и процессом его осмысления 21. Миф - образец для других литературных жанров. Исследователи давно отметили связь некоторых ритуалов, племенных обычаев, верований с жанром сказки. У большинства исследователей не вызывает сомнения факт происхождения сказки от первобытного мифа 22.

Сказочный сюжет переосмыслял мифологические представления, иногда воспроизводя их в буквальном смысле. К самым устойчивым мифологическим мотивам и темам, которые впитывала в себя сказка, принадлежат тема рая, поиски «иного царства» («тот свет»), тема посвящения и испытаний героя во время его странствования. Владимир Пропп сюжетную схему волшебной сказки возводил к двум основным циклам мифологических представлений. Первый связан с обрядом инициации, то есть перехода героя в новый статус, а второй отражает древние представления о месте загробного существования душ и путешествием в иной мир 23. Следует здесь подчеркнуть, что между этими циклами трудно провести четкую границу, так как обряд инициации и представления «того света» присущ многим верованиям. Обряд инициации был связан с последующим за ней воскресением.

Согласно В. Проппу, волшебная сказка отличается прежде всего повторимостью функций, то есть однородных действий героев, важных для развития сюжета 24. Отсюда и однородность композиции. Ученый называет несколько основных мотивов, которые определяют жанр волшебной сказки. Чевенгур как роман, а значит - более сложный по своей структуре жанр, имеет две сюжетные линии, одна относится к отцу-рыбаку, а другая к Саше. Тем не менее обе сюжетные линии соответствуют композиционным требованиям волшебной сказки.

Начнем с отца Саши: временный уход из дома можно понимать как уход из сего мира в мир смерти. Следовательно, в качестве запрета выступает здесь недозволенность лишения себя жизни. Интересно, что по отношению к Саше этот запрет касается не его непосредственно, а других лиц, то есть запрет лишения жизни других людей относится к убийству старых чевенгурцев большевиками, а за-

тем убийства их же бандой кочевников. Хотя Саша не является нарушителем этого запрета, именно он стремится перебороть его зловещую силу - стихию смерти.

В. Пропп считал нарушение запрета главным элементом завязки действия и начала интриги. Соответственно самоубийство отца Саши представляет собой завязку действия и начало путешествия Саши. Согласно требованиям жанра волшебной сказки ее герой должен стать типом искателя, который вынужден покинуть дом и отправиться в неопределенном направлении. Саша - искатель правды бытия, он вынужден сначала покинуть дом приемного отца Прохора Абрамовича Двано-ва, потом могилу отца-рыбака и, наконец, дом Захара Павловича. Герой романа отправляется сначала побираться, а потом искать коммунизм.

Саша Дванов представляет собой, как и герой волшебной сказки, тип мужика, он сын рыбака. В романе практически отсутствует его внешняя характеристика. Главной чертой Саши является благородство, в основе которого его желание помочь другим. Он обладает и другим основным качеством волшебного героя - способностью сочувствовать другим. Любопытно, что в русских волшебных сказках персонаж олицетворяет любовь к отцу, последнюю просьбу которого выполняет как святую обязанность. Припомним, что Саша решил отправиться в Чевенгур после того как увидел отца во сне и тот сказал ему: «Делай что-нибудь в Чевенгуре: зачем же мы будем мертвыми лежать...»25. Именно этот эпизод романа объединяет в себе сказочную функцию соединительного момента и посредничества.

Симптоматично, что в романе Платонова функцию волшебного помощника и антагониста выполняет один герой - приемный брат Саши Дванова - Проша Дванов. Ведущей чертой волшебного помощника является большая активность, по сравнению с пассивностью главного героя. Для нас существенное значение имеет тот факт, что Саша руководствуется в жизни зовом своего открытого сердца, а Проша, в противоположность ему, хладнокровным умом. Именно это обстоятельство легло в основу антагонистического соотношения этих двух персонажей.

По такому же принципу композиционную ось волшебной сказки составляют два антагонистических царства. В Чевенгуре эти царства приобретают истинно онтологическое содержание - во-первых, земное царство, то есть этот мир, и во-вторых - царство тьмы, то есть тот свет. Сам город Чевенгур относится также к символике царства тьмы, поскольку находится он в оппозиции с окружающим его «внешним» миром. Там «время безнадежно уходило обратно жизни» (Ч., с. 225), в Чевенгур «трудно было войти <...> и трудно выйти из него» (Ч., с. 231). Поэтому Чевенгур и оказался местом испытания главного героя.

Главная функциональная черта испытания заключается в том, что его может пройти только тот, кто обладает волшебным средством. В случае Саши функцию волшебного средства выполняет мотив открытого сердца. Среди всех героев только он испытывает настоящую любовь ко всем встреченным людям, пропитанную состраданием и готовую на самопожертвование.

Характерно то, что согласно композиционным требованиям жанра волшебной сказки завязка действия реализуется через эпизод отлучки, то есть один из членов семьи должен уйти из дома. История Саши Дванова начинается со смерти его отца рыбака, который хотел «пожить в смерти и вернуться» (Ч., с. 8). Однако, несмотря на свои интенции, он нарушил запрет самоубийства, так как умер «не в силу немощи, а в силу своего любопытного разума» (Ч., с. 9). Своей смертью он создал недостачу в жизни своего сына, который с тех пор испытывает отсутствие счастья, понимаемого в рамках платоновской «теплоты». Саша надеется найти эту «теплоту» сначала в доме Прохора Абрамовича Дванова, однако неуспешно. Его судьба меняется, когда антагонист Проша соглашается привести побиравшегося приемного брата к Захару Павловичу под предлогом милостыни. Функция пособничества реализуется путем покорного подчинения Сашей воли Проши, несмотря на то, что тот совершил ранее акт вредительства, прозвав его «дармоедом» и выгнав из дома своего отца Прохора Абрамовича. Проша второй раз вызвал недостачу, испытываемую Сашей, чувство одиночества, тоску по родному отцу и человеческой «теплоте».

Функция испытания и жертвы реализуется на двух уровнях: подготовительном и окончательном. Первое испытание относится к первой части романа, в которой Саша отправляется в командировку по России и встречает отряд анархистов. В результате нападения анархистов Саша получил ранение в правую ногу. Символика этого ранения имеет большое значение для адекватного понимания этой сцены и финала романа. Ранение в правую ногу означает, что герой находится в самом начале духовного пути 26 и, отдав часть себя в качестве самопожертвования, стал полубогом и приобрел знание. Сверх того эта символическая сцена ранения сближает образ героя с образом Иисуса Христа, так как, целясь в Сашу, анархист произносит: «По мошонке Иисуса Христа» (Ч., с. 69). Получив ранение, Саша «покатился с бровки оврага на дно» (Ч., с. 69). Падение на дно - символическое нисхождение в ад и символическая смерть. Как сатана сорок дней «проверял силу духа» Христа в пустыне (Лука 4, 1-15), так и происшествие с анархистами было проверкой силы духа Саши и подготовкой его к главной жертве в финале романа. Не без значения кажется и тот факт, что Сашу раздели догола и что при этом он не испытывает ни злости, ни стыда или унижения. Для него это оказалось лишь физическим унижением, которое по своей сути должно подготовить героя к окончательному духовному испытанию и жертве. Эта сцена первого испытания и первой жертвы связана также с рождением «волшебного средства» - сочувствующего сердца. Необходимо подчеркнуть, что намеченную нами параллель Саша - Христос следует понимать в философских, но не религиозно-догматических рамках.

Путь Саши в Чевенгур соответствует пространственному перемещению героя волшебной сказки между двумя царствами. Как мы уже говорили, образец двух антагонистических царств составляет в платоновском романе мир жизни и мир смерти. Герой романа приходит в Чевенгур, чтобы убедиться, является ли он действительно единственным местом на земле, где находится окончательное счастье всего человечества - коммунизм. В Чевенгуре же состоится борьба главного героя и его антагониста. Саша, обладатель «открытого сердца», и Проша, сторонник ре-

шения жизненных вопросов при помощи разума, ведут спор о том, что такое правда и как людям обрести счастье. Проша считал, что следует пожертвовать правдой ради общего умеренного счастья, которое избранники будут выделять остальным как пайки. По мнению героя, «всякая правда должна быть немного и лишь в самом конце концов» (Ч., с. 247). Саша, однако, переубедил его, доказав обратное.

Функцию клейма, отметки выполняет поцелуй в губы, который получил Проша от Саши в начале их разговора о правде. Саша поцеловал его в знак прощения, «заметив в нем совестливый стыд за детское прошлое» (Ч., с. 245). Этот акт милосердия превратил Прошу из антагониста в помощника и последователя Саши. Сразу после рокового разговора с братом Проша отправляется в поисках жен для «прочих», впервые желая сделать что-то бескорыстно для других, а в конце романа отправляется в путь искать Сашу из-за тоски по исчезнувшему брату.

Саша желает остаться в Чевенгуре жить вместе с «прочими», поскольку только здесь он почувствовал себя счастливым. Этот факт свидетельствует о ликвидации недостачи, испытываемой раньше героем. Однако благоприятное пребывание Саши в Чевенгуре прерывает внезапное нашествие банды кочевников, которая истребила всех чевенгурцев за исключением Саши. Он чудом уходит от погони и спасается. На лошади, названной Копенкиным Пролетарской Силой, возвращается к началу своего пути - в свою родную деревню. Там состоится его неузнаваемое прибытие, так как единственный встреченный им в деревне старик Петр Федорович Кондаев не узнает его.

Развязка романа имеет сугубо мистический характер. Нельзя понять финальной сцены без ссылки на ее зашифрованное в мифологических символах значение. Главными образами-символами являются в этом эпизоде озеро как хронотоп царства смерти и ритуал самопожертвования во имя общего блага. Следовательно, функция узурпатора отведена образу воды в озере Мутево, которая «некогда успокоила <...> отца в своей глубине» (Ч., с. 306), а теперь волновалась обеспокоенная и притягивала к себе Сашу. Он помнил, что в ней осталось еще «жившее вещество тела»

его отца и именно там находится «вся родина жизни и дружелюбия» (Ч., с. 306). Необоснованное притязание узурпатора объясняется тем, что человек должен по-платоновски «делать себя» и творить в жизни и через жизнь.

Суть трудной задачи, стоящей перед Сашей, заключается в том, что он должен найти ту дорогу, «по которой когда-то прошел отец в любопытстве смерти» (Ч., с. 306), но пройти ее не в смерть, а в вечную жизнь, при этом должен он еще обличить узурпатора. Для того чтобы выполнить намеченное, его смерть должна стать не актом самоубийства, а наоборот, сакральным актом любви и милосердия. Поэтому важную роль играет в этом контексте мотив клейма-отметки, то есть поцелуя, понимаемого как совершение акта милосердия по отношению к антагонисту. Именно с помощью этого акта преодолевается главный дуализм романа: сердце / разум, жизнь / смерть. Саша «продолжает свою жизнь» (Ч., с. 306), погружаясь в воду озера Мутево, потому что он умирает «в силу» любви. Таким образом, совершается трансформация героя и он одерживает победу над главным врагом - смертью. Акт самопожертвования Саши для преодоления стихии смерти (круг смерти: убийство старых чевенгурцев, смерть ребенка, убийство новых чевенгурцев и т. д.) приобретает смысл вознесения в сферу сакрум и объединения с абсолютом, и поэтому выполняет функцию свадьбы и вознесения на престол.

Ю.М. Лотман отрицает возможность применения к роману модели, разработанной

В.Я. Проппом для волшебной сказки. Литературовед видит принципиальное отличие сказочного и романного текстов. Главные из них: строгая иерархическая замкнутость уровней (сумма функций волшебной сказки), деталь-реалия сюжета в волшебной сказке включается только в поверхностный слой текста (исключение представляет собой «волшебный предмет», то есть инструмент, с помощью которого реализуется определенная функция). Но, с другой стороны, Лотман признает, что характерной чертой русского романа является «мифология» сюжетов 27. Кажется, что роман Чевенгур Платонова является исключением от лотмановского правила.

Стилистика Чевенгура также содержит характерные свойства волшебной сказки. В свете

настоящей статьи значение имеет также разница между мифом и волшебной сказкой. В. Пропп подчеркивает, что миф, потеряв социологическое значение, превратился в сказку. Внешне начало этого процесса отмечается отделением сюжета от обрядовости. Следовательно, сказка теряет религиозную функцию мифа 28.

В романе Чевенгур, по нашему мнению, композиция и стилистика волшебной сказки обогащена философско-онтологическим содержанием. Платонов ставит вопросы о смысле жизни, об истине, о счастье. Ответы и результаты его поисков запечатлены в универсальных мифологических символах, создающих единую картину мира. Цель романа не религиозная, но философская, поскольку здесь нет очевидных ответов. Их должен найти сам читатель. Похоже на то, что жанр волшебной сказки, которая выросла из мифа, адекватнее других может выразить идейно-философские искания писателя.

Существенно также, что некоторые одной из главных качеств платоновской стилистики называют лиризм. Р. Чандлер подчеркивает, что Платонов не предлагает читателю уверенной и ясной перспективы описываемых событий. Писатель словами любви примиряет и излечивает своих героев 29.

Сходство Чевенгура с волшебной сказкой отметил уже Ю. Пастушенко, указывая на подобие Саши Дванова герою сказки, когда тот отправляется в странствие не сам по себе, а выполняя задание правителя. Более того, исследователь подчеркивает, что Саша - особый герой в особых обстоятельствах, подобных сказочным. Дванов - тип героя, корни которого уходят в древнерусскую культурную традицию, связанную с житиями святых, утопическими легендами и сказками 30.

М. Золотоносов также обратил внимание на сложную трансформацию народных сказочных представлений о идеальном устройстве в «нездешнем царстве». По мнению критика, в Чевенгуре отчетливо видно взаимовлияние знания и веры на примере описания экономической системы «чевенгурского коммунизма»31.

Несомненно, А. Платонов сознательно обратился к жанру волшебной сказки и осмыслил ее заново, придавая ей онтологический характер. Знаменательно, что после де-

мобилизации из армии в 1946 году А. Платонов все последние годы своей жизни работал над сказками (Волшебное кольцо, 1950; Башкирские народные сказки, 1949; Две крошки, 1948). Писатель считал, что подлинный художник, перелагая произведение фольклора, воссоздает и утверждает тем самым в народном сознании наилучший вариант из всех имеющихся версий данного сюжета. Платонов так писал о роли писателя, обрабатывающего народные сказки: «Писатели дополнительно обогащают и оформляют народную сказку силою своего творчества и придают ей то окончательное, идеальное сочетание смысла и формы, в котором сказка остается пребывать надолго или навсегда»32. Закономерно также, что Платонов создал свой индивидуальный жанр - онтологическую сказку, в которой соединил форму волшебной сказки с онтологическим содержанием.

Платоновские герои - сказочные философы. Они идут босиком по дороге, но касаются «не дорожной пыли и грязи, а непосредственно земного шара»33. Они - дети Вселенной. С помощью жанра волшебной сказки писатель наполняет текст философским содержанием. Стоит, однако, отметить, что если волшебная сказка рассказывала обычно о каких-то прошлых событиях («жили-были»), то Платонов концентрируется на настоящем и повествует своим современникам об их жизни, разоблачая ложь и указывая на суть - истину. Ведь волшебная сказка - самая доступная литературная форма обращения к народу, к наиболее широко понимаемому слушателю, не извращенному опытом жизни.

С категорией пространства тесно связана своеобразная «поэтика» названия города, который вынесен в заглавие романа А. Платонова. Одним из первых исследователей, сделавшим «подступ» к выяснению его источника, был О.Ю. Алейников. Критик предполагает, что это название можно расшифровать как ЧеВеНГУР - Чрезвычайный Военный Непобедимый (Независимый) Героический Укрепленный Район, с поправкой «на замаскированную усмешку писателя»34. Автор вышеупомянутой статьи утверждает, что эта аббревиатура составлена с учетом расхожих в пореволюционные времена словообразовательных моделей, тяготевших «к образованию слов

по произношению начальных слогов или начальных букв нескольких слогов»35. В качестве примера исследователь приводит следующее: Викжедор - Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза, Всеколес - Всероссийский комитет по лесоразработкам и т. п.36

Однако способ образования названий других произведений писателя показывает, что вышеприведенный вариант расшифровки нетипичен для А. Платонова, поскольку писатель добивался номинативной простоты. Эти заглавия часто являются своего рода лозунгами, то есть сжатой, но содержательной информацией: Котлован, Сомневающийся Макар, Симфония сознания и т. п.). Естественно, эти названия часто символичны, двуплановы, многозначны, как и самые платоновские произведения, в истоках своих простые.

А. Платонов уже в 1922 году (за шесть лет перед замыслом Чевенгура) писал о себе «певец я, странник и жених вселенной» в стихотворении Лунный гул, которое, по неизвестным до конца причинам, не вошло в сборник Голубая глубина 37. В этом стихотворении находим такие строки:

Лунный гул,

Звенящий стон разорванных молекул, -Вселенский бой сопротивлению и огню. Кстати, когда Саша Дванов впервые услышал слово «Чевенгур», ему оно понравилось поскольку «походило на влекущий гул неизвестной страны» (Ч., с. 138). В стихотворении Лунный гул Платонов пишет тоже: Услышал в мире я глубокое дыхание, Подземное движение воды.

В результате, надо отметить, что Платонов смотрит на пространство и место человека в нем не в масштабах одной только Земли, а в масштабах всей Вселенной. Добавим, что некоторые исследователи также обратили внимание на эту особенность «платоновской художественной вселенной». Например, Н.П. Хрящева в своей книге «Кипящая вселенная» А. Платонова утверждает, что писатель изначально мыслил категориями космическими (имеются в виду прежде всего произведения «дочевенгурского» периода). Как тонко подмечено в работе, не случайно в его статьях и последовавших художественных сочинениях смело развиваются проекты преоб-

разований в планетарном и даже галактическом масштабах. Исследовательница подчеркивает, что писатель столь глубоко верит в немедленное практическое расширение земной жизни до пределов Космоса, что в его произведениях фактически снимаются временные границы между возможностями земного человеческого сознания. Н.П. Хрящева рассматривает пути и способы художественного конструирования писателем новой модели Вселенной и результаты ее испытания на возможность стать счастливым домом человечества 38. Н.М. Малыгина также подчеркивает, что мысли о человеке - «жителе Вселенной», покорителе Космоса, воплощаются в платоновских поэтических формулах (человек - «любимое дитя» неба, люди - «потомки солнца»), отражающих существенные черты философии природы А. Платонова 39.

Полагаем, что название романа Чевенгур можно расшифровать как: Че-вен-гур, то есть Че - через, вен - вселенскую, гур - губернию, или Через-вселенский-гул. Такой способ расшифровки подсказывает также название другого произведения А. Платонова (Че-че-о), которое, кстати, было опубликовано в 1928 году, то есть тогда, когда автор интенсивно работал над Чевенгуром. Заглавие Че-че-о обозначает: Через Черноземный Округ, то есть район, по которому писатель совершил поездку, а потом свои впечатления поместил в вышеназванном очерке.

Допускаем, что последний слог «гур» обозначает слово «губерния». При объяснении этого суждения ссылаемся на выводы М.А. Дмитровской, которая связывает образ Чевенгура с символическим образом «подводного» мира и проводит параллель между этим образом и сценой смерти отца Дванова в озере Мутево. Исследовательница подчеркивает, что представления отца Дванова о смерти совпадают с описанием залитого лунным светом Чевенгура: «...он видел смерть как другую губернию, которая расположена под небом, будто на дне прохладной воды, и она его влекла» (Ч., с. 8). Добавим, что некоторые исследователи обратили внимание на то, что мотив зова постоянен в Чевенгуре как мотив труда. Е.Г. Мущенко видит зов не как причину, а как последствие зова - труд, дело 40. Исследовательница отмечает, что Саша Дванов

чувствует влечение земной дали, будто все далекие и невидимые вещи «звали его»41.

A. Ливингстон утверждает, что Саша является прежде всего «слушателем вселенной». Литературовед убежден в том, что «Платонов сам хотел в каком-то смысле открыть собственный язык мира (вселенной)»42. А название «Чевенгур» может в тексте романа восприниматься как первое известное слово песни или языка, который ищет Саша Дванов, то есть собственного языка Вселенной.

B.А. Чалмаев расшифровал название «Чевенгур» как слово, образованное из двух слов «чева» - лапоть и «гур» (гурчать) - гул, суета, грохот. В итоге получается «гул из лап-тя»43. Стоит, однако, припомнить, что в названии «Чевенгур» имеется внутренний слог «вен», а не «ва». На основании такой расшифровки получается название «Чевагур», а не «Чевенгур». К тому же, «гул из лаптя» относится скорее к тематике, чем к проблематике и идее романа. Иначе говоря, к земной реальности, которой не исчерпывается содержание произведения. По нашему мнению, А. Платонов слишком внимательно относился к заглавиям своих произведений для того, чтобы заподозрить его в столь поверхностном слогосложении. Схожим образом название «Чевенгур» толкует В.В. Васильев, который понимает это слово как «могила из лаптей» (от «чева» - лаповище, обносок лаптя; «гур» -могила, гробница, склеп) - символ конца исконному, русскому правдоискательству, ибо в Чевенгуре, по убеждению большевиков, настал конец истории и пора всеобщего счастья 44. Естественно, наш подход к попытке разгадать название «Чевенгур» представляет собой только один из вариантов расшифровки заглавия романа, на наш взгляд, наиболее правдоподобный, учитывающий «стилистику» платоновских произведений.

Платонов желал быть понятным всем, писал с мыслью о человечестве в целом, поэтому целесообразным кажется использование им жанра волшебной сказки. Ведь сказочная «поверхность», которая в некоторой степени присуща и притчам, скрывает в своих глубинах истинно философскую глубину. Платонов попытался извлечь из этой глубины правду человеческого существования, раскрыть смысл жизни своим современникам, заставить их за-

думаться над тем, что они причастны и ответственны за ту жизнь, которая происходит на их глазах и которую они сами (осознанно или неосознанно) творят. Это не просто сказочные истории о борьбе добра со злом в далеком прошлом, а осмысление происходящего, сущность которого - в жанре онтологической сказки.

ПРИМЕЧАНИЯ

2 Васильев В. Андрей Платонов. Очерк жизни и творчества. М., 1990. С. 141, 152.

3 Алейников О. Повесть А. Платонова «Ювенильное море» в общественно-литературном контексте 30-х годов // Платонов А. Исследования и материалы / Ред. Т.А. Никонова. Воронеж, 1993. С. 72.

4 Гюнтер Х. Жанровые проблемы утопии и «Чевенгур» А. Платонова // Утопия и утопическое мышление. М., 1991. С. 252.

5 Коваленко В.А. «Демиурги» и «трикстеры» в творческой вселенной Платонова // Платонов Андрей. Проблемы интерпретации / Ред. Т.А. Никонова. Воронеж, 1995. С. 74.

6 Pomorski A. Duchowy proletariusz: przyczyne k do dziejów lamarkizmu spolecznego

i rosyjskiego komunizmu XIX-XX wieku (na marginesie antyutopii Andrieja Platonowa). Warszawa, 1996. S. 30.

7 Лазаренко О. Проблема идеала в антиутопии. «Мы» Е. Замятина и «Чевенгур» А. Платонова // Платонов А. Исследования и материалы. С. 39.

8 Там же. С. 45-46.

9 Свительский В. Факты и домыслы: О проблемах освоения платоновского наследия // Там же. С. 87-88.

10 Sliwowscy W.R. Andrzej Platonow. Warszawa, 1983. S. 40. Мы, конечно, не пытаемся опровергать того, что этот псевдоним образован также и от имени отца писателя - Платона Фирсовича Климентова. См.: Васильев В.В. Указ. соч. С. 3.

11 Parniewski W. Szkice z dziejów mysli utopijnej (od Platona do Zinowjewa). -Lódz, 2000. S. 27.

14 Tatarkiewicz W. Historia filozofii. T. 1. Warszawa, 2002. S. 101. Знаменательно, что Платон выбрал Солнце символом, отражающим идею добра, то есть вечного первоначала. Солнце, со-

гласно Платону, освещает вещи и делает возможным их жизнь и развитие.

15 Ibid. См. также: Parniewski W. Op. cit. S. 27.

16 См.: Popper K.R. The Open Society and Its Enemies. L., 1945. S. 140; Pieszczachowicz J. Wyspa Utopia i jej przeciwnicy // Literatura. 1990. № 2. S. 45.

17 Зверев А. Зеркала антиутопий // Антиутопии ХХ века. М., 1989. С. 337.

18 См.: Семенова С.Г. Мытарства идеала. К выходу в свет «Чевенгура» Андрея Платонова // Новый мир. 1988. № 5. С. 219; Кантор К.М. Без истины стыдно жить // Вопросы философии. 1989. № 3. С. 14-16; Золотоносов М. Ложное солнце. «Чевенгур» и «Котлован» в контексте советской культуры 1920-х годов // Вопросы литературы. 1994. Вып. 5. С. 12.

19 Золотоносов М. Указ. соч.

20 Szymak-Reiferowa J. Rycerze Rózy Luksemburg // Andrzej Píatonow. Czewengur. Bialystok, 1996. S. 355.

21 Eliade M. Traktat o historii religii. -Lódz, 1993. S. 416. Елиаде утверждает, что на всех уровнях человеческого восприятия мира архетип всегда используется для осмысления человеческой экзистенции и с его помощью создаются культурные ценности.

22 Вуйцицка У Из истории русской культуры. Bydgoszcz, 2002. С. 211.

23 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986. С. 18. См. также: Propp W. Morfologia bajki. Warszawa, 1976. S. 67-123.

24 Propp W. Nie tylko bajka. Warszawa, 2000. S. 91. Все названия функций волшебной сказки обозначены в тексте курсивом.

25 Платонов А. Чевенгур // Платонов А. Собр. соч.: В 5 т. Т. 2. М., 1998. С. 181. Далее цитаты приводятся по этому изданию.

26 Жюльен Н. Словарь символов. Челябинск, 1999. С. 448.

27 Лотман Ю.М. Сюжетное пространство русского романа XIX столетия // О русской литературе. Статьи и исследования: история русской прозы, теория литературы. СПб., 1997. С. 712-729.

28 Propp W. Nie tylko bajka. Warszawa, 2000. S. 179-180.

29 См.: Чандлер Р Между верой и прозрением // Филологические записки. 1999. № 13. С. 77; Под-шивалова Е.А. О родовой природе прозы А. Платонова конца 20-х - начала 30-х годов // Платонов А. Исследования и материалы / Ред. Т.А. Никонова. Воронеж, 1993; Орлицкий Ю.Б. Стиховое начало в прозе А. Платонова // Платонов Андрей. Проблемы интерпретации / Ред. Т.А. Никонова. Воронеж, 1995; Кедровский А.Е. Христианские и социалистические идеалы в повести А. Платонова «Джан» // Осуществленная возможность: А. Пла-

тонов и ХХ век / Ред. Е.Г. Мущенко. Воронеж, 2001; и др.

30 Пастушенко Ю. Мифологическая символика в романе «Чевенгур» // Филологические записки. 1999. № 13. С. 30, 3S.

31 Золотоносов М. Указ. соч. С. 6.

33 Там же. С. 124-125.

34 Алейников А.Ю. На подступах к «Чевенгуру» (об одном из возможных источников названия) // Филологические записки. 1999. № 13. С. 182.

36 Там же. С. 182-183.

37 Платонов А. Голубая глубина // Платонов А. Собрание сочинений: В 5 т. Т. і. М., 1998. С. 79.

38 Хрящева Н.П. «Кипящая вселенная» А. Платонова: Динамика образотворчества и миропости-жения в сочинениях 20-х годов. Екатеринбург, 1998.

39 Малыгина Н.М. Эстетика Андрея Платонова. Иркутск, 1985. С. 23.

40 Мущенко Е.Г. Философия «дела» у А. Платонова // Осуществленная возможность: А. Платонов и XX век / Ред. Е.Г. Мущенко. Воронеж, 2001. С. 19.

41 Там же. С. 20.

42 Ливингстон А. Платонов и мотив косноязычия // Осуществленная возможность. С. 209.

43 Чалмаева В.А. Андрей Платонов: (Комментарии) // Платонов А. Собрание сочинений. Т. 2. С. 534.

44 Васильев В.В. Указ. соч. С. 147.

Роман А. П. Платонова «Чевенгур» создавался в 1926-1929 гг., хотя его историческое содержание ограничивается периодом 1921-1922 гг. Опубликован он впервые был в 1972 г. В России роман увидел свет в 1988 г.

В начале романа представлен один из провинциальных городов с ветхими избушками. Засуха морила людей голодом и заставляла искать другие места. Захар Павлович остался, так как не мог бросить свои изделия.

Машинист-наставник считал, что паровозы нежнее и беззащитнее людей. Поэтому он долго раздумывал, брать ли ему Захара в депо, когда тот очутился в городе.

Мавра Фетисовна Дванова, у которой было 7 детей, взяла сироту к себе (отец его утонул й озере Мутево, проверяя, какая она, смерть). Сироту Сашу отправили сначала побираться, а потом Проша совсем отправил того из дома, так как Мавра родила двойняшек.

Со временем, усомнившись в драгоценности машин, Захар Павлович берет в жены Дарью Степановну и просит Прошку за рубль привести Сашку. Мальчик стал учеником в депо.

Началась война. Захар был уверен, что смог бы договориться с германцем. Саша поступил на курсы. После революции они пошли искать себе партию. Захар считал, что большевик должен иметь пустое сердце, чтобы туда все поместилось. Саша «верил, что революция - это конец света». Он учился в политехникуме, когда партия его «командировала на фронт гражданской войны - в степной город Новохоперск». Когда он возвращался домой, то ему пришлось пережить трудности: обстрелы, разобранные рельсы. Небольшой отрезок дороги Саша вел паровоз, но он столкнулся со встречным. Погибло 40 человек. По возвращении домой Дванов болел тифом, а потом рассказывал Соне Мандровой о своих снах во время болезни.

Предгубисполком Шумилин догадывался, что где-нибудь уже нечаянно получился социализм. Поэтому Саша отправлен осматривать губернии. Соню с подругами послали наравне с отрядами Красной Армии в качестве учительниц в деревню, где собирались банды из неграмотных людей.

В овраге перед селом Каверино Дванов натыкается на отряд, который поет пееню про Советскую власть. Его ранят в ногу. Предводитель анархистов - Мрачинский. Никитка помог Дванову раздеться, чтобы не снимать одежду с мертвого. Так как Александр читал книгу вождя - «Приключения современного Агасфера», то тот берет его с собой до Лиманного хутора.

В деревне Волошино Соня Мандрова не только выполняла роль учительницы, но и всем помогала. В дверь школы постучали командир полевых большевиков Мрачинский и Дванов. Степан Копенкин, который постоянно делает все во имя Розы Люксембург, спас от смерти Александра. Сторож школы был человеком, которого Степан арестовал за сопротивление ревнароду. Ночью Дванов проснулся в поисках социализма, ушел и сел на первый же поезд.

Когда Копенкин на своей Пролетарской Силе находит Дванова, то едет с ним по деревням.

В одном из сел гражданин Игнатий Мошонков, именовавший себя Федором Достоевским, по совету путешественников должен закончить строительство социализма. При дележе со скотиной остается гот, у кого нет ни корма, ни сноровки за ней ухаживать. Жители также должны бороться с разрухой. Дванову достается рысак Рыжова.

Потом Саша и Степан попадают к лесному надзирателю. И посчитав, что с одной площади больше соберут зерна, нежели пользы скг леса, то выносят вердикт: вырубить лес. Это откроет две дороги в социализм: площадь для постройки городов, свободные земли для крестьян. На заседании правления коммуны «Дружба бедняка» на юге Новоселовского уезда множество дел, в том числе и «усложнение», которое не оставляет людям времени для пахоты. Дванов рисует для них проект памятника революции: «Лежачая восьмерка означает вечность времени, а стоячая двухконечная стрела - бесконечность пространства».

По дороге они наткнулись на «Революционный заповедник товарища Пашинцева имени всемирного коммунизма. Вход друзьям и смерть врагам». Облаченный в броню рыцаря, он уверен, что самый чистый пролетарий к нему сходится тысячами. Дванов предложил; «Ты обменяй деревню на имение: имение мужикам отдай, а в деревне ревзаповедник сделай».

В слободе Черна Калитва было человек 100 «не красных», 20 штук ружей под предводительством Тимофея Плотникова. Кузнец начал прогонять путешественников, так как обижен на Советскую власть за то, что, по его мнению, землю отдали, теперь хлеб до последнего зерна отбирают. Власти в Черновке не было. Мужики решили, что разверстку отменили. Дванов едет в город, оставляя за председателя Копенкина. Приехав в город, Александр подумал, что здесь белые. В городе сытно пировали: ели пышки и мясо. Он зашел к отцу. По дороге на партсобрание Шумилин укоряет его, что он натравил мужиков вырубить Биттермановское лесничество.

Гопнер с Фуфаевым, выходя из зала горсовета, обсуждали электрическое освещение. На повестке дня был один вопрос - новая экономическая политика. Секретарь губкома Молельников «был отчасти доволен: новую экономическую политику он представлял как революцию, пущенную вперед самотеком». В зале на время «припогасло» электричество. Один человек удивлялся названию «новая экономическая политика». По его мнению, это просто уличное обозначение коммунизма. Сам он называется чевенгурцем и поясняет, что есть такой пункт - целый уездный центр. «По-старому он назывался Чевенгур. Ая там был, пока что, председателем ревкома». У них конец истории, так как там она не нужна. Дванов передает через чевенгурца. Чепурного (Японца) записку Копенкину, чтобы тот отдал его рысака любому бедняку, а сам ехал дальше. В записке просит он Степана заглянуть в Чевенгур, посмотреть на социализм и ему сообщить.

Копенкин в Черновском сельсовете говорил с мужиками о социализме. Но однажды он уехал оттуда. По дороге он встречает спящего человека на лошади - Чепурного. Копенкин едет с ним, чтобы посмотреть на «факты» коммунизма и памятник Розе Люксембург. Батюшка Алексей Алексеевич искал в Чевенгуре «кооперацию - спасение людей от бедности и от взаимной душевной лютости». Чепурный посоветовал ему почитать Маркса.

Главное отличие Чевенгура выражено в словах председателя: «У нас в Чевенгуре хорошо - мы мобилизовали солнце на вечную работу, а общество распустили навсегда». Чепурный советовал Прокофию не думать, а формулировать его мысли. Узнав, что Проша имеет фамилию Дванов, Копенкин решает позвать сюда Сашу. Люди здесь не трудились, так как это пережиток жадности. Были лишь субботники, чтобы перетаскивать дома и сады для тесной и дружной жизни.

Чевенгурский пешеход Миша Луй, понесший письмо Дванову, предлагал коммунизм сделать странствием. Сам же решил не возвращаться в Чевенгур, а отправиться в Петроград и там поступить во флот.

Копенкин случайно натыкается на Пашинцева, который теперь скитается, так как его ревзаповедник удален. С Пиюсей они идут осматривать город. Видели могилы буржуев, у которых была еще и расстреляна душа. Прокофий говорит Чепурному, что нужно объявить второе пришествие и очистить город для пролетарской оседлости. В итоге в ночь на четверг буржуи были расстреляны на соборной площади.

Прокофий заключил: раз в книге Карла Маркса нет ничего об остаточных классах, то их быть и не может. Всех оставшихся полубуржуев выселили. Осталось десять человек. Чепурный отправляет Прокофия собирать пролетариат и прочих для проживания в Чевенгуре. Оставшиеся идут мыть полы и выветривать дома от запаха буржуев. Людей, что привел Проша, называли «безотцовщина». Он им произносит речь: «Город Чевенгур вам хотя и дается, но не для хищничества обнищалых, а для пользы всего завоеванного имущества и организации широкого братского семейства ради целости города». После разбирались различные бумаги на собрании. Один «старик-прочий» посоветовал делать собрания ночью, чтобы днем не пропустить живого человека. Решили они также перепланировать и благоустроить Чевенгур.

Пашинцеву в Чевенгуре нравилось, «он здесь жил для накопления сил и сбора отряда, чтобы грянуть впоследствии на свой ревзаповедник и отнять революцию у командированных туда всеобщих организаторов». Питались чевенгурцы «сырыми плодами природы». У одной женщины плакал ребенок, потом он умер. Чепурный силой социализма хотел заставить его пожить еще минуту, чтобы мать могла его таким запомнить. Но у него ничего не получилось.

В город пришли Гопнер и Саша Дванов. Гопнер решил, что жить здесь не имеет смысла, так как нет никакого ремесла рабочему человеку. Яков Титыч советует поехать за женами для народа. Саша прощает Прошу Два-нова за прошлое. Прокофий предлагает Саше организовать семейство, сделать из всего города один двор. Чепурный советует набирать женщин, чтобы чуть отличались от мужчин. Дванов говорил Гопнеру: Дюди не механизм, поэтому их не наладишь, «пока они сами не устроятся». Чепурный начал задумываться об интернационале, чтобы поселить в Чевенгуре угнетенных. Яков Титыч сидит дома один с тараканом и к людям не выходит. Гопнер предлагает вращением мельницы добывать огонь.

На вопрос Копенкина Дванов отвечает, что здесь действительно коммунизм. Все начинают трудиться для других. Г опнер и Дванов чинят крышу старику. Копенкин рисует портрет Розы Люксембург для Дванова. Пашинцев заранее рубит дрова на зиму. Дванов с Пиюсей на реке Чевен-гурке делают дамбу, чтобы вода мимо людей не текла. Гопнеру все же удается водяным насосом добыть огонь. Две цыганки пришли наниматься в жены. Карчуку, оказалось, нужны не женщины, а лишь дружба товарищей. Симон Сербинов недавно возвратился в Москву «с обследования социалистического строительства в далеких открытых равнинах Советской страны». Четыре месяца он помогал тамошним большевикам «стронуть жизнь мужика с ее дворового корня». В трамвае он встретил молодую женщину, за которой немного погодя выскочил из трамвая. Она предложила как-нибудь встретиться. В комитете партии Симон получил командировку в далекую губернию: «исследовать там факт сокращения посевной площади на 20 процентов».

У Сербинова был дневник, куда он заносил свои мысли и проклятия: «Человек - это не смысл, а тело, полное страстных сухожилий, ущелий с кровью, холмов, отверстий, наслаждений и забвения». Он взял на память о Соне простыню, которой утирался после умывания. Она просит его передать привет родному человеку, который встретится ему в том краю. Симон снова приходит к ней. Потом он берет ее на могилу своей матери.

Копенкин пахал на Пролетарской Силе для будущего счастья Дванова. Чевенгурцы решили поддерживать огонь. В город прибыл Сербинов. Он отметил в протоколе, что посевная площадь увеличилась даже на 1%. Потом Симон написал письмо Софье о том, что встретил человека с ее портрета. Дванов придумал обращать солнечный свет в электричество. Чевенгурцы, по их мнению, работают не для пользы, а друг для друга. Симон решил еще остаться в городе, а в губком написал отчет.

Прокофий приехал в фаэтоне с голым игроком на музыке, а позади шли босые бабы, человек 10. На следующий день был смотр, но так как женщин было мало, то выбирали они. Клавдюша дает отчет Проше о деньгах, что выручила за вещи. Сами деньги хранятся у тетки.

Чепурный сделал глиняный памятник Прокофию, теперь будет сооружать его Карчуку. Проша решил заполучить город. Для этого сначала он идет описывать имущество, которое потом ему достанется. На город ночью нападают враги. Многие погибли. Умер и Копенкин. Дванов на Пролетарской Силе уезжает в степь. Он проезжает мимо родной деревни, в которой теперь был достаток. Около озера Мутево конь зацепился за его удочку, забытую здесь в детстве. Саша слез с седла и пошел по той дороге, по которой ушел когда-то отец. Пролетарская Сила вернулась в Чевенгур. Карчук привел попутного человека, Захара Павловича, который пришел за Двановым. Прошка, поплакав, согласился теперь даром привести Сашку.

Роман Платонова считают подлинной народной эпопеей. В ней писатель показал «многоукладность» России в переходный период от военного коммунизма к новой экономической политике. Критики предполагают, что «Чевенгур» может означать «могила лаптей». И получается, что это символ исконного русского правдоискательства. Могила - это еще и своеобразный конец истории. Подобные социальные строительства в стране вызывали у писателя основательные опасения за судьбы народа, нового общества и его культуру.

Сочинение

Своеобразие платоновской сатиры в том, что главный философ, создающий концепцию бюрократизма Шмаков, выполняет в повести двойную функцию: он воинствующий бюрократ, но он является и главным разоблачителем существующего порядка. Сомнения одолевают Шмакова, в голове рождается «преступная мысль»:

«Не есть ли сам закон или другое установление - нарушение живого тела вселенной, трепещущей в своих противоречиях и так достигающей всецелой гармонии?» Ему же автор доверил произнести очень важные слова о бюрократах: «Кто мы такие? Мы за-ме-сти-те-ли пролетариев! Стало быть, к примеру я есть заместитель революционера и хозяина! Чувствуете мудрость? Все замещено! Все стало подложным! Все не настоящее, а суррогат!» Вся сила иронии Платонова проявилась в этой «речи»: с одной стороны, как бы апология бюрократизма, а с другой - простая мысль, что власти у пролетариев нет, а есть только у его «заместителей». Практик-бюрократ с большим стажем Бормотов убежденно заявляет: «Уничтожьте бюрократизм - станет беззаконие!» То есть в принципе бюрократизм неуничтожим, поскольку власть не может существовать без бюрократов. Эта универсальная мысль дорога и Шмакову: «Канцелярия является главной силой, преобразуюшей мир порочных стихий в мир закона и благородства».

В повести Платонов открывает специфичную «градовскую школу философии» (выражение Л. Шубина), и раскрыта эта философия особым языком, на котором только и возможно писать о том, о чем он пишет. Это язык всепроникающей иронии, перифразировка шаблонов, выражающих узость и тупость мышления градовских философов и практиков бюрократизма. Речь каждого из персонажей невозможно передать на нормированном языке - потеряется весь смысл «выражения».

Платонов и в дальнейшем предстает как мастер характеристики второстепенных персонажей - достаточно двух-трех реплик, чтобы создать яркий образ. Выразительной в этом плане является «речь» счетовода Смачнева: «Ничто меня не берет - ни музыка, ни пение, ни вера - а водка меня берет! Значит, душа у меня такая твердая, только ядовитое вещество она одобряет... Ничего духовного я не признаю, то - буржуазный обман». Такие «твердые души» и населяют Градов, создавая свою философию жизни, выражая представление о ее ценностях. Приведем несколько выражений из текста: «Любимые братья в революции», «противоречивые утомленные глаза», «в сердце моем дышит орел, а в голове сияет звезда гармонии», «сиречь для всякого героя есть своя стерва» и т. д. Пейзажей в «Городе Градове» практически нет, и это согласуется с мыслью Шмакова: «Самый худший враг порядка и гармонии... - это природа. Всегда в ней что-то случается...»

Роман «Чевенгур» был задуман в 1926 г. и написан в 1927-1929. Этот единственный завершенный роман в творчестве Платонова - большое произведение, построенное по законам данного жанра, хоть писатель, кажется, и не стремился строго следовать канонам романа. Его композиция осложнена разного рода отступлениями от основного сюжета, казалось бы, мало связанными между собой. Но внутреннее единство романа очевидно: в нем есть главный герой, его судьба от детских лет до последних дней жизни, есть четко оформленное обрамление, перекличка мотивов начала и финала, есть комплекс идей, придающих обобщенному смыслу романа завершенность и целеустремленность.

Большое пространство текста не разделено на отдельные главы. Но тематически в нем можно выделить три части. Первая часть была озаглавлена «Происхождение мастера» и опубликована в 1929 г., вторую часть можно было бы назвать «Странствования Александра Дванова», третья - это непосредственно «Чевенгур» - повествование о нем начинается с середины романа. В этом своеобразие его композиции, посколь-к в первой половине «Чевенгура» о самом Чевенгуре нет и речи. Но если современная критика называет это произведение в целом романом-антиутопией, то не только из-за повествования о коммуне на реке Чевенгурка, но и с учетом того, что антиутопические тенденции в романе нарастают постепенно и последовательно. Однако, несмотря на беспощадность автора в изображении Чевенгура, этот роман нельзя назвать злобной карикатурой на идеи социализма.

Главный герой романа Саша Дванов отдельными чертами близок автору, Платонов дал ему часть автобиографии, свои мысли начала 20-х годов. Судьба Дванова горька и трагична. Ребенком он остался круглой сиротой. Долго скитался Саша как побирушка, пока не нашел уют и тепло у Захара Павловича, в облике которого есть черты прототипа - отца Платонова. Он показан как труженик по самой сущности души, как философ, проповедующий «нормальную жизнь», без насилия человеческого естества идеями и властью.

Саша рос, много читал, и в душе его росла тоска. Он пошел в то же депо, где трудился Захар Павлович, работать помощником машиниста и учиться на слесаря. «Для Саши - в ту пору его ранней жизни - в каждом дне была своя, безымянная прелесть, не повторившаяся в будущем...» Немало страниц, насыщенных лиризмом, посвящено Дванову-юноше. Рождалась любовь к Соне Мандровой, рождался интерес к миру и к истине. Но Саша оставался беззащитным: «В семнадцать лет Дванов еще не имел брони под сердцем - ни веры в бога, ни другого умственного покоя...» Образ Дванова постепенно усложняется: Саша был слаб от тоски по истине и от доброты, но вместе с тем бесстрашен, терпелив и вынослив.

Поправившись после болезни, Александр «согласился искать коммунизм среди самодеятельности населения». Он пошел «по губернии, по дорогам уездов и волостей». Все, что он увидел и пережил во время странствия в поисках коммунизма, составило среднюю часть романа. Везде, где он побывал, Дванов задавал самому себе и крестьянам вопрос: «А где же социализм-то?» По всей губернии слово это понимали по-разному: действительно была полная «самодеятельность» в устройстве новой жизни, ясно проявлялись черты народной утопии. Наиболее значительной, определившей его дальнейшую судьбу, была встреча со Степаном Копенкиным - бродячим рыцарем революции, фанатичным поклонником Розы Люксембург; Копенкин спас Дванова. вырвав его из рук анархистов банды Мрачинского. Дальше Дванов и Копенкин едут вдвоем, активно действуя и произнося речи, чтобы продвинуть народ к коммунизму. Но в существе своем Дванов больше созерцатель и свидетель, чем деятель. Автор иронически замечает: «Поэтому Дванов был доволен, что в России революция выполола начисто те редкие места зарослей, где была культура, а народ как был, так и остался чистым полем... И Дванов не спешил ничего сеять...»

Наконец Александр услышал о месте, где «есть социализм». Это - Чевенгур. Все, что было в деревнях и поселках губернии в рассеянном виде, - перегибы, эксперименты, насилие - сосредоточено было в Чевенгуре: ожидание немедленного прихода Рая, представление о коммунизме как о жизни, основанной на полном безделье, истреблении ценностей и имущества как пережитка, полная ликвидация эксплуатации, понятая как ликвидация буржуазных элементов (кулаков, купцов, вообще состоятельных людей), вера в чудо - при новой жизни можно воскрешать умерших, общность жен - «соратниц».

Как живут чевенгурцы и причина крушения Чевенгура?

За счет уцелевших остатков пищи от проклятого прошлого и еще от солнца - от его «лишней силы», исхудалые, в лохмотьях, без морали, без забот, «народ кушает все, что растет на земле», обходя «окрестные степи». Вместо товарищества - распад всяких нормальных человеческих взаимоотношений, «город сметен субботниками в одну кучу, но жизнь в нем находится в разложении на мелочи, и каждая мелочь не знает, с чем бы ей сцепиться, чтобы удержаться».

Описание трагикомических сцен, происходящих в Чевенгуре, перемежаются с рассуждениями руководителей коммун: что такое коммунизм, что же «построили» они? А руководители - это фанатичный Чепурный, хитроумный и расчетливый Прохор Дванов, жестокий Пиюся и другие. Сюда же приехал Копенкин, а затем пришли Александр Дванов и Гопнер. «Усталый и доверчивый» Александр искал в Чевенгуре коммунизм, но «нигде его не видел». И вот финал: на Чевенгур налетели казаки, и он. бессильный, беспомощный, не смог защититься и был разгромлен. Героически погибли Копенкин и почти все защитники коммуны. Остались в живых Александр и Прохор Двановы. Но Александр на Пролетарской Силе - лошади Копенкина - выехал к озеру Мутево, в котором погиб его отец, пытаясь узнать, что такое смерть; Пролетарская Сила вошла в воду, и Александр «сам сошел с седла в воду - в поисках той дороги, по которой прошел отец в любопытстве смерти...»

Гибель Александра Дванова - это не просто следствие рокового предназначения идти по дороге отца. Она символизирует крушение надежд, отчаяние от разрушения на практике «великой идеи», безысходную печаль от утраты своих товарищей. Платонов не сдерживал себя в изображении темных сторон человеческой жизни и мрачных эпизодов эпохи; в романе нередко встречается бьющий по нервам натурализм в описании отдельных сцен: например, сцена мучительства Александра бандой Мрачинского, жуткая сцена в Чевенгуре - попытка Чепурного воскресить ребенка, трудно объяснимый (даже используя фрейдизм) эпизод - Сербинов и Соня на кладбище и т. д. Бесстрашен Платонов в описаниях смерти людей - а смертей в «Чевенгуре» много.Описания природы и окружающей героев обстановки в романе лаконичны, емки и насыщены чувством тоски и тревоги. Пейзажи некому зерцать, даже Александр Дванов убежден, что «природа все-таки деловое событие». Тем не менее изображения природы и пространства в романе встречаются нередко то в виде «пейзажей-обзоров», то как авторские ремарки, комментирующие ход событий или душевное состояние героев, то как образы-символы «вечной жизни», не замаранной человеческим существованием. Иногда Платонов двумя-тремя фразами дает общее представление о трагическом состоянии мира в трудную для народа эпоху: «Коний жир горел в черепушке языками ада из уездных картин; по улице шли люди в брошенные места окрестностей. Гражданская война лежала там осколками народного достояния - мертвыми лошадьми, повозками, зипунами бандитов и подушками».

Выразителен образ-символ солнца. Он представлен в романе как сквозной мотив в описании «новой жизни» в Чевенгуре. Несомненно, здесь обыгрывается устойчивое словосочетание революционной эпохи «солнце новой жизни». Особенно ясно раскрыт смысл символа солнца как жестокой силы в сцене, где Пиюся наблюдает за восходом светила и движением его по небу.

Причина крушения Чевенгура не только в том, что его устроители сделали своим идеалом безделье и аморальное поведение. В дальнейшем, в «Котловане», можно увидеть казалось бы совершенно другую ситуацию - люди ожесточенно, непрерывно работают. Однако труд остается бесплодным. Писателем исследованы два принципа в понимании роли труда в человеческом обществе, и оба оказываются ненормальными, бесчеловечными. «Труд есть совесть» (701), - писал Платонов. Когда смысл и цели труда отрываются от личности, от человеческой души, от совести, сам труд становится либо ненужным придатком к «полной свободе», либо жестоким наказанием.

«Чевенгур» как один из романов XX века имеет сложную структуру, вбирающую в себя разные романные тенденции: это и «роман становления человека», и «роман-путешествие», и «роман-испытание» - испытание человека и идеи (терминология Бахтина) . М. Горький назвал «Чевенгур» «лирической сатирой» и выразил мнение, что роман «затянут», - это едва ли справедливо: в сущности, трудно найти эпизоды, которые ради сокращения текста можно было бы выбросить. Но он прав в том, что роман насыщен лиризмом и в нем «нежное отношение к людям» - такова природа платоновского гуманизма.

Слова Л.Толстого о том, что "без идеала нет жизни", относятся и к людям, чьи идеалы ложные, внушенные власть имущими людям, напоминающим зомби, в которых жизненное начало подменено фанатической верой в чуждые им идеи.

А.Платонов подчеркивает неосознанное состояние человека, забывшего о своем существовании, человека безыдейного: "...точно все живущее находилось где-то посреди времени и своего движения: начало его всеми забыто и конец неизвестен, осталось лишь направление". выражает сомнение в том, оправдана ли прекрасная будущая жизнь столькими жертвами, да и может ли она быть построена на таком зыбком фундаменте?..

Вопрос, поставленный Платоновым, имеет давнюю традицию в русской литературе. Сюжетно он реализует мысль Достоевского о недопустимости постройки самого прекрасного здания, если в его основании заложена "слезинка ребенка" (реминисценция настолько очевидна и прозрачна, что прочитывается всеми исследователями повести). Образ девочки Насти несет глубокую смысловую нагрузку. Как известно, в художественном мире Платонова тема ребенка тесно связана с концепцией будущего. "Котлован" завершается смертью девочки, символизирующей потерю в первую очередь культурной преемственности.

Свое отношение к проблеме культуры, забвение которойведет к гибели нации, недвусмысленно выразил в романе "Чевенгур". Размышлениям" главного героя о революции и культуре, отражающим революционное сознание в 20-е годы, придана явная пародийная окраска: "...Дванов был доволен, что в России революция выполола начисто те редкие места зарослей, где была культура, а народ как был, так и остался чистым полем - не нивой, а порожним плодородным местом. И Дванов не спешил ничего сеять: он полагал, что хорошая почва не выдержит долго и разродится произвольно чем-нибудь небывшим и драгоценным, если только ветер войны не принесет из"Западной Европы семена капиталистического бурьяна". Платонов доводит до абсурда идею уничтожения старой культуры, конкретизируя известный пролетарский лозунг о "расчистке места" для постройки нового общества. Сюжетную реализацию эта мысль получает в главах, в которых описывается че-венгурский коммунизм.

Чевенгур - символический образ Будущего, его утрированно-гротескная модель, построенная путем овеществления абстрактных понятий. Примечательно, что идеологическая структура этого образа имеет двойную подоснову - философское учение Н. Федорова и коммунистические идеи. Именно эти два начала, как было отмечено ранее, оказали существенное влияние на формирование мировоззрения раннего Платонова. Однако жизнь вносила свои коррективы. Выше уже указывалось на ироническое переосмысление художником собственных взглядов. В "Чевенгуре" один из самых "неистовых" героев романа, Чепурный, своим отношением к революции близкий молодому Платонову, строит коммунизм в городе в течение нескольких дней -(реконструкция идеи о мгновенном построении коммунистического общества с проекцией на библейский сюжет), уничтожив стйрый мир "до основанья". Писатель либо пародирует, либо тбнко иронизирует над коммунистическим сознанием героя, прибегая к приему овеществления метафоры: "Лучше будет разрушить весь благоустроенный мир, но зато приобрести в голом порядке друг друга, а посему, пролетарии всех стран, соединяйтесь скорее всего!" Далее в романе рисуются трагические последствия деяний человека, пренебрегшего законами природы и истории. Существование общества, построенного на пустом месте, невозможно.

На элемент самопародии указывают трагифарсовые интерпретации наиболее близких Платонову идей Федорова - любви и равенства, родства и братства, отказа от земных благ. Платонов трагикомически рисует чевенгурское общество, в котором пролетарии "взамен степи, домов, пищи и одежды имели "друг друга, потому что каждому человеку надо что-нибудь иметь".

Чевенгурский коммунизм, построенный идеалистом Чепурным при поддержке демагога Прокофия Дванова, с радостного согласия обманутых "идеей" Копенкина, Пашинцева и остальных, обречен на гибель, ибо в основании его лежат одни абстракции, оторванные от реальной жизни. Критический пафос писателя выражается в его стремлении придать комические черты чевенгурским активистам, живущим в соответствии с прямолинейно понятыми лозунгами. Зачастую авторская позиция проявляется и в речи персонажей. Многие герои, в том числе и активный борец за социализм Копенкин, "за которого все однажды решила Роза Люксембург", начинают сомневаться в правильности чевенгурской жизни. После смерти ребенка вера Копенкина в коммунизм пошатнулась: "Какой же это коммунизм?.. От него ребенок ни разу не мог вздохнуть, при нем человек явился и умер. Тут зараза, а не коммунизм". Таким образом, мотив смерти, один из важнейших в творчестве художника, тесно связан в романе с темой Чевенгура. Он становится символом мертвой жизни, берущей истоки в примитивном усвоении необразованным народом философии социального рационализма. Это ускоряло процесс мифологизации сознания, последний этап которого Платонов отразил в повести "Ювенильное море", написанной в середине 30-х годов.

А. Платонов в годы гражданской войны работал машинистом на паровозе, поэтому в рассказе "В прекрасном и яростном мире" со знанием дела он повествует о трудностях этой работы.

Машинист курьерского поезда Мальцев всю жизнь отдал работе, никто не знал и не чувствовал машины так, как он. Поэтому, когда в очередной поездке на дороге произошло ЧП - разряд молнии ослепил Мальцева, - он уверенно продолжал вести машину. Ослепший, он видел ту дорогу, по которой постоянно курсировал, семафоры работали, машина слушалась, хотя впереди, на пути несущегося курьерского поезда, стоял другой состав. Неминуемой катастрофы удалось избежать, помощник Мальцева Константин, от лица которого Платонов рассказывает, остановил поезд.

Александр Васильевич... почему вы не позвали меня на помощь, когда ослепли?..

Все: линию, сигналы, пшеницу в степи, работу правой машины - я все видел..."

Мальцева осудили за то, что он "сознательно" рисковал жизнью сотен человек, едущих в поезде.

Доказать, что Мальцев временно ослеп, было практически невозможно, так как машинист говорил: "Я привык видеть свет, и я думал, что вижу его, а я видел его тогда только в своем уме, в воображении. На самом деле я был слепой, но я этого не знал..." По счастливому стечению обстоятельств Мальцев получает свободу. Но каким образом? С ним проводят эксперимент: повторно ослепляют молнией искусственно созданной установкой Тесла. Мальцев получает свободу и слепнет, кажется, навсегда.

И здесь ему помогает Константин - берет с собой в дорогу, позволяет слепому Мальцеву управлять машиной и - чудо! Мальцев прозрел.

Можно много говорить о человеке и труде, о Мальцеве, тихо погибавшем без работы. Но главным героем я как раз считаю Константина. Человека, который добивался свободы для невинно осужденного, который говорил: "Что лучше - свободный слепой человек или зрячий, но невинно заключенный?", который "был ожесточен против роковых сил, случайно и равнодушно уничтожающих человека". Он говорил: "Я решил не сдаваться, потому что чувствовал в себе нечто такое, чего не могло быть во внешних силах природы и в нашей судьбе, - я чувствовал свою особенность человека. И я пришел в ожесточение и решил воспротивиться, сам еще не зная, как это нужно сделать".

Вот ради чего был написан этот рассказ. Человек - дитя природы, но никакой жизненный процесс не может осудить его, а человек человека -может. Растоптать, уничтожить, лишить свободы. Вовремя подвернувшиеся обстоятельства складываются в факты и "сокрушают избранных, возвышенных людей". Так быть не должно, бороться против обстоятельств нет смысла, а против несправедливости нужно бороться всегда!