Иронический герой. Байронические герои- изгнанники: Прометей, Манфред, Шильонский узник и Корсар. Особенные черты этого литературного течения

Джордж Горгон Байрон был самым выдающимся английским поэтом XIX века. Его стихи были у всех на устах. Переведенные на многие языки, они вдохновляли поэтов на создание собственных сочинений. Многие европейские поэты – поклонники и преемники Байрона – находили у него мотивы, созвучные их собственным мыслям и чувствам. Отталкиваясь от байронических стихов, пользуясь ими как формой самовыражения, они вкладывали в переводы и частицу собственного мировосприятия. Горячо оценило английского поэта и прогрессивное русское общество. Творчеством Байрона увлекались Жуковский, Батюшков, Пушкин, Лермонтов, Баратынский, а также поэты-декабристы, которым мятежный английский поэт был особенно созвучен. Герои Байрона завораживали своей смелостью, необычностью, таинственностью и, естественно, у многих появлялась мысль о сходстве их с самим автором. Отчасти это так и было.
Получив начальное образование в школе для детей аристократии, Байрон поступил в Кембриджский университет. Однако университетские науки не увлекали будущего поэта, не давали ответа на волновавшие его острые политические и социальные вопросы современности. Он много читает, отдавая предпочтение историческим сочинениям и мемуарам.
Молодого Байрона всё чаще охватывают чувства разочарования и одиночества. Назревает конфликт поэта с высшим аристократическим обществом. Эти мотивы и лягут в основу его первого поэтического сборника – во многом незрелого и подражательного – «Часы досуга», вышедшего в 1807 году.
Уже в ранней лирике поэта намечаются штрихи его будущей трагедии: окончательного разрыва с правящим классом Англии и добровольного изгнания. Уже сейчас он готов пожертвовать наследственным поместьем и громким титулом лорда, чтобы не жить среди ненавистных ему людей. Поэт с радостью бы сменил «надменной Англии тюрьму» на красоту первобытной природа с девственными лесами, заоблачными вершинами гор и широкими долинами, как он о том пишет в стихотворении «Когда б я мог в морях пустынных». Здесь же Байрон с горечью признается: «Я мало жил, но сердцу ясно, что мир мне чужд, как миру я». Заканчивается стихотворение на той же пессимистической ноте. Душа поэта, связанная предрассудками аристократического общества, страстно желает иной доли, рвется в неведомое:
О, если б из юдоли тесной,
Как голубь в теплый мир гнезда,
Уйти, взлететь в простор небесный.
Забыв земное навсегда!
Трагическое ощущение одиночества Байрон передает в стихотворении «Надпись на могиле ньюфаундлендской собаки». В словах, обращённых лирическим героем к окружающим его людям звучит глубочайшее презрение. Погрязшие во всевозможных пороках, пустые, лицемерные люди должны, по его мнению, ощущать стыд перед любым животным.
Хотя лирический герой поэзии Байрона впоследствии эволюционировал вместе со своим автором, основные черти его духовного облика: мировая скорбь, бунтарская непримиримость, пламенные страсти и свободолюбивые стремления, – все эти черты
остались неизменными. Некоторые досужие критики даже обвиняли Байрона в человеконенавистничестве, отожествляя самого автора с героями его произведений. Конечно, какая-то доля истины в этом есть. Каждый писатель, поэт, создавая произведения, прежде всего самовыражается. В своих литературных героев он вкладывает какую-то, частицу своей души. И хоть многие писатели это отрицают, известны и противоположные высказывания. Например, Флобера и Гоголя. Последний в книге «Выбранные места из переписки с друзьями» пишет по поводу «Мёртвых душ»: «Никто из читателей моих не знал того, что, смеясь над моими героями, он смеялся надо мной... Я стал наделять своих героев сверх их собственных гадостей моей собственной дрянью».
Примечательно и высказывание А.С. Пушкина по поводу единообразия героев почти во всех произведениях Байрона: «...Он (Байрон – П. Б.) постиг, создал и описал единый характер (именно свои), всё, кроме некоторых сатирических выходок... отнёс он к... мрачному, могущественному лицу, столь таинственно пленительному». Как известно, Пушкина наиболее пленил образ байроновского Чайльд Гарольда, характерными чертами которого он наделил своего героя, Онегина, назвав его «москвичом в Гарольдовом плаще».
Однако, Байрон, как и лирический герой его ранней лирики, презирал и ненавидел не всё человечество в целом, а лишь отдельных его представителей из среды развращенного и порочного аристократического общества, в кругу которого видел себя одиноким и отверженным. Человечество же он любил и готов был помочь угнетенным народам (итальянцам и грекам) сбросить ненавистное иноземное иго, что и доказал впоследствии своей жизнью и творчеством.
Не вынеся тягостной обстановки, царившей вокруг него, Байрон в 1809 году отправился в путешествие по странам Средиземноморья, плодом которого явились две первые песни поэмы «Паломничество Чайльд Гарольда».
Поэма представляет собой своеобразный дневник, объединенный в одно поэтическое целое некоторой видимостью сюжета. Связующим началом произведения является история странствования молодого аристократа, пресыщенного светскими удовольствиями и разочарованного в жизни. Вначале образ Чайльд Гарольда, покидающего Англию, сливается с образом автора, но чем дальше разворачивается повествование, тем всё резче проходит грань между ними. Наряду с образом скучающего аристократа Чайльд Гарольда всё отчетливее вырисовывается образ лирического героя, воплощающий в себе авторское «я». Лирический герой восторженно говорит об испанском народе, героически защищающем свою родину от французских захватчиков, скорбит о былом величии Греции, порабощенной турками. «И под плетьми турецкими смирясь, простерлась Греция, затоптанная в грязь», – с горечью говорит поэт. Но тем не менее Байрон, созерцающий это горестное зрелище, не теряет веры в возможность возрождения свободы, С неослабевающей силой звучит призыв поэта к восстанию: «О Греция, восстань же на борьбу!» В отличие от своего героя Чайльд Гарольда Байрон вовсе не является пассивным созерцателем жизни. Его беспокойная мятущаяся душа, как бы вмещает в себя всю скорбь и боль человечества.
Поэма имела огромный успех. Однако, в разных слоях общества относились к ней по-разному. Одни видели в произведении Байрон только разочарованного героя, другие ценили не столько образ скучающего аристократа Чайльд Гарольда, сколько тот пафос
свободолюбия, которым пронизана вся поэма. Тем не менее, образ главного героя поэмы оказался глубоко созвучным современности. Хотя этот разочарованный, во всем изверившийся английский аристократ вовсе не являлся точным подобием Байрона, в его облике уже наметились типичные черты того особенного характера романтического героя, который впоследствии развили в своих произведениях многие писатели XIX века. (Чайльд Гарольд станет прообразом Пушкинского Онегина, Лермонтовского Печорина и др.).
Тема конфликта личности и общества получит свое продолжение в последующих произведениях Байрона, в так называемых «восточных поэмах», написанных в 1813 – 1816 гг. В этом поэтическом цикле, включающем шесть поэм («Гяур», «Корсар», «Лара», «Абидосская невеста», «Паризина», «Осада Коринфа») происходит окончательное формирование байронического героя в его сложных взаимоотношениях с миром и самим собою. В центре каждой поэмы стоит поистине демоническая личность. Это тип разочарованного во всем мстителя, благородного разбойника, презирающего изгнавшее его общество. (Отметим здесь, что подобный тип героя использовал А. С. Пушкин в повести «Дубровский»). Портрет героя «восточных поэм» Байрон в основном дает чисто условно, не вдаваясь в подробности. Для него главное – внутреннее состояние героя. Ведь герои этих поэм были, как бы живым воплощением смутного романтического идеала, владевшего Байроном в то время. Ненависть поэта к аристократическим кругам Англии вот-вот готова была перерасти в открытый бунт, но оставалось еще неясным, каким образом это осуществить и где те силы, на которые можно опереться. Впоследствии Байрон найдет применение своему внутреннему протесту и примкнет к движению карбонариев, боровшихся за освобождение Италии от австрийского ига. А пока в «восточных поймах» герой Байрона, как и сам поэт, несет в себе одно лишь отрицание одиночки-индивидуалиста. Вот, например, как автор описывает главного героя поэмы «Корсар» морского разбойника Конрада:
Обманут, избегаем всё сильней,
Он с юных лет уж презирал ладей
И, гнев избрав венцом своих утех,
Зло нескольких стал вымещать на всех.
Как и другие герои «восточных поэм», Конрад в прошлом был обыкновенным человеком – честным, добродетельным, любящим. Байрон, слегка приподнимая покров тайны, сообщает, что мрачный жребий, доставшийся Конраду – это результат гонений со стороны бездушного и злобного общества, подвергающего травле всё яркое, свободное и самобытное. Таким образом, возлагая ответственность за преступления Корсара на растленное и ничтожное общество, Байрон в то же время поэтизирует его личность и то душевное состояние, в котором находится Конрад. Наиболее проницательные критики в свое время отмечали эту идеализацию Байроном индивидуалистического своеволия. Так, Пушкин осуждал эгоизм героев «восточных поэм» Байрона, в частности – Конрада. А Мицкевич даже углядел в герое «Корсара» некоторое сходство с Наполеоном. Это не удивительно. Байрон, вероятно, испытывал некоторые симпатии к Наполеону, о чем свидетельствовали его республиканские настроения. В 1815 году, в палате лордов, Байрон голосовал против войны с Францией.
Революционное бунтарство английского поэта привело его к полному разрыву с буржуазной Англией. Неприязнь правящих кругов к Байрону особенно усилилась ввиду его выступления в защиту луддитов, которые разрушали станки на фабриках в знак протеста против бесчеловечных условий труда. В результате, сделав Байрона объектом жестокой травли и издевательств, воспользовавшись драмой его личной жизни (развод с женой), реакционная Англия толкнула поэта на путь изгнания.
В 1816 – 1817 гг. после путешествия по Альпам Байрон создает драматическую поэму «Манфред». Строя произведение в виде своеобразного экскурса в область внутренней жизни «байронического» героя, поэт показывает ту трагедию душевного разлада, на которую лишь намекали его «восточные поэмы». Манфред – мыслитель подобно Фаусту, разочаровавшийся в науках. Но если Фауст у Гёте, отбрасывая мертвые, схоластические науки, ищет путь к истинному знанию и находит смысл жизни в труде на благо людей, то Манфред, убедившись, что: «Древо познания не есть древо жизни», – вызывает духов, чтобы потребовать забвения. Здесь романтическая разочарованность Байрона как бы контрастирует с просветительским оптимизмом Гёте. Но Манфред не смиряется со своей участью, он бунтует, гордо бросает вызов Богу и, в конце концов, умирает непокорным. В «Манфреде» Байрон с гораздо большей определенностью, чем в ранее созданных произведениях, говорит о тех разрушительных началах, которые таятся в современном индивидуалистическом сознании. Титанический индивидуализм гордого «сверхчеловека» Манфреда выступает как своего рода знамение времени.
Еще в большей степени это проявляется в мистерии «Каин», представляющей собой значительную вершину в творчестве Байрона. Библейский сюжет поэт использует для придания бунтарству своего героя поистине вселенские масштабы. Каин восстает против Бога, который, по его мнению – виновник зла на земле. Весь мировой порядок объявляется несовершенным. Рядом с Каином присутствует образ Люцифера, гордого мятежника, побежденного в открытой схватке с Богом, но не покорившегося.
Каин отличается от прежних романтических героев Байрона, которые в гордом, одиночестве противопоставляли себя всем остальным людям. Ненависть к Богу появляется у Каина вследствие сострадания к людям. Она вызвана болью за человеческую судьбу. Но, борясь против зла, Каин сам становится орудием зла, и бунт его оказывается бесперспективным. Байрон не находит выхода из противоречий эпохи и оставляет героя одиноким скитальцем, уходящим в неизвестность. Но подобней конец не уменьшает боевого пафоса этой бунтарской драмы. Осуждение Авеля прозвучало в ней как протест против всякого примирения и рабской покорности перед тиранией власть предержащих.
Написанная в 1821 году, как раз после подавления восстания карбонариев, мистерия Байрона «Каин» с огромной поэтической силой запечатлела глубину отчаяния поэта, убедившегося, что надежды людей, в частности итальянцев, на освобождение от иноземного владычества неосуществимы. Байрон воочию увидел обреченность своего прометеевского бунта против жестоких законов жизни и истории.
В результате этого, в незавершенном произведении – романе в стихах «Дон Жуан», – байронический герой предстает в ином ракурсе. Вопреки мировой литературной традиции, изображавшей Дон Жуана волевой, активной личностью, и в полном противоречии с принципами построения характеров своих прежних героев, Байрон делает его человеком неспособным сопротивляться давлению внешней среды. Во взаимоотношениях со своими многочисленными возлюбленными Дон Жуан выступает не как соблазнитель, а как соблазняемый. А между тем, природа наделила его и смелостью, и благородством чувств. И хотя возвышенные побуждения не чужды Дон Жуану, он уступает им лишь изредка. В целом же обстоятельства сильнее Дон Жуана. Именно представление об их всесильности и становится источником иронии, пронизывающей всё произведение.
Сюжетная линия романа время от времени прерывается лирическими отступлениями. В центре их стоит второй лирический герой «Дон Жуана» – сам автор. В его горестных, но в то же время и сатирически едких речах встает образ растленного, своекорыстного мира, объективный показ которого является основой авторского замысла.
«Властитель дум» (по словам Пушкина) целого поколения, Байрон оказал большое благотворное влияние на современников. Возникло и широко распространилось даже понятие «байронизм», которое часто отождествляется с мировой скорбью, то есть страданием, вызванным ощущением, что вселенной управляют жестокие, враждебные человеку законы. Байронизм, однако, не сводится к пессимизму и разочарованию. Он включает и другие стороны многогранной жизни и творчества поэта: скептицизм, иронию, индивидуалистический бунт, и в то же время – верность общественному служению в борьбе против деспотизма, как политического так и духовного.

Байрон был одним из первых писателей 19 века, сделавших попытку в романтически-условной форме нарисовать картину сложной душевной жизни людей своего времени.

Облик байроновского героя, одинокого скитальца, несущего сквозь жизнь свою таинственную скорбь и свою горькую мечту о свободе, в общих чертах сложился уже в восточных поэмах, созданных на первом этапе творческого пути поэта. В разных поэмах он появляется под разными именами, но основные черты его характера и его взаимоотношения с окружающим миром остаются неизменными.

Человек пылких, разрушительных страстей, гонимый и преследуемый обществом, он восстает против его законов. Ему – бунтарю и свободолюбивцу – не по пути с современным миром, погрязшим в тине мелочных расчетов и корыстных побуждений. Именно этот гневный протест против порабощения личности, этот бунт против закабаляющей силы буржуазных отношений и определил огромную силу художественного воздействия байроновских поэм на читателя начала 19 столетия. Но и другие черты байроновского героя – его роковые страсти, его гордая замкнутость, его мрачное одиночество – много говорили сердцу современников поэта.

Зловещий рок, тяготеющий над героями Байрона, сообщает их деятельности особый трагически-противоречивый характер. Борец за свободу, байроновский герой в то же время несет в себе какое-то разрушительное начало. Восставая против мира насилия, он сам действует как одно из его орудий, стремясь к «гармонии», он развязывает «хаос». Его страсти гибельны для окружающих, и любовь его так же разрушительна, как его ненависть.

«Я любил ее и я погубил ее» - эти слова Манфреда дают исчерпывающую формулу тех любовных трагедий, которые в разнообразных вариантах разыгрываются в каждой из восточных поэм. Сам того не желая, герой Байрона сеет на своем пути смерть и разрушение. Борясь с преступным миром, он сам делается преступником. Сложность позиции трагичного героя Байрона в том, что его связь с миром насилия является гораздо более глубокой, чем думает он сам. Какими-то сторонами своего сознания он связан с тем порядком вещей, против которого сам же протестует. В этом и заключается его «трагическая вина». Он несет в себе то начало, которое растворено в жизни окружающего, враждебного ему мира – начало эгоизма. Мир наложил на него «каинову печать», сформировав определенным образом его душу.

Именно в двойственности, противоречивости души героя и коренится один из источников его внутренней трагедии. Его конфликт с враждебным миром, как правило, осложняется жестокой внутренней борьбой. Сознавая свою связь с преступным миром, герой Байрона переживает трагедию внутреннего раздвоения. Он мученик, на которого не только ополчились силы всего мира, но который находится в постоянном разладе с самим собой. Манфред, скитаясь по Альпам, тщетно молит подвластных ему духов о том, чтобы они дали ему забвение. Об Азо говорится, что его сердце пряталось от самого себя. «Отделить самого себя от самого себя – такова цель моих познаний»,- в полушутливой, в полусерьезной форме пишет Байрон. «Демоны разделяют власть над самыми нашими благородными помыслами»,- говорит он в другом письме.

Трагедия внутреннего разлада, переживаемая байроновским героем, принципиально отлична от той «трагедии раскаяния», которую так любили изображать реакционные романтики. Моральные терзания байроновского бунтаря возникают не из сожалений о том, что он нарушил законы враждебного ему общества. Их источником является сознание своей общности с враждебным миром, своей сопричастности его злодеяниям.

В системе мировоззренческих представлений Байрона еще осталось многое от просветительской веры в то, что человек «мог бы быть иным». Герои его восточных поэм когда-то, в далеком прошлом были чистыми, доверчивыми, добрыми и любящими. Но гонения света и людской злобы сделали их тем, что они есть. Общество превратило их в эгоистов и преступников.

Ко всем героям Байрона относятся слова поэта, высказанные им применительно к самому себе: «Я – неудачник. Мне кажется, что от природы я обладал добрым сердцем, но его столько топтали и коверкали, что оно стало жестоким, как подошва горца»,

Поэтическим выражением этой же мысли является одиннадцатая строфа «Корсара», в которой дается история «ученических лет» байроновского героя. Характеризуя Конрада, Байрон говорит о нем:

Конраду рок, однако, не велел

Служить орудием греховных дел.

Но изменился дух, а с ним призванья

Невольно вовлекли его деянья

В борьбу с людьми и с небом во вражду.

Он был разочарован на беду

И стал людей чуждаться своенравно.

Мудрец в словах, в делах безумец явно,

Он для уступок был уж слишком тверд…

И добродетель как источник зла

Он проклял,- не предателей дела.

Подобно Жан-Жаку Руссо, Байрон хотел бы поверить, что «все выходит чистым из рук творца и все портится в руках человека».

Но в отличие от просветителей, у Байрона уже есть «чувство истории», представление о каких-то вечных, возвышающихся над миром законах, заставляющих человека как бы помимо его воли включаться в исторически определенный ход вещей. Эти законы воплощены и в явлениях социальной жизни общества, и в самом человеке.

Как истинный романтик, Байрон искал основу исторических процессов не только в причинах объективно исторического порядка, но и в самой природе человека.

«Каин»

28 января 1821 года Байрон пишет в Дневнике: «Обдумывал сюжеты четырех будущих трагедий <…>, а именно «Сарданапал», уже начатый; «Каин» – метафизический сюжет, немного в духе “Манфреда”, но в 5 актах, может быть с хором; Франческа да Римини в пяти актах; и возможно попытаюсь написать о Тиберии…». Далее в записи от того же числа поэт рассуждает о природе страха человека перед будущим и причинах его сомнения в настоящем. Он также говорит, что лишь в Прошедшем мы можем найти ответы на вопросы о Будущем, и лишь Надежда поддерживает стремление человечества вперед. В связи с этим он определяет и роль поэзии. «Что такое поэзия? – Ощущение Прошедшего и Будущего миров». В этой же дневниковой записи он приводит и набросок речи Люцифера для трагедии «Каин»:

Когда бы смерть была лишь злом – безумец!

Жить разве я позволил бы тебе?

Живи, как я живу, как жил отец твой,

Как будут жить и правнуки твои.

В этой дневниковой записи – ключ к пониманию Байроном сущности поэзии, а перечень сюжетов задуманных им трагедий говорит о том, что внимание поэта привлекли те эпизоды мира Прошлого, в которых отражены разные грани деспотизма.

Из произведений, создать которые Байрон планировал в этой дневниковой записи, реализовались всего два – «Сарданапал», драма о трагическом конфликте между естественным стремлением человека к счастью и его ответственностью как государственного деятеля за судьбу народа, драма, в которой деспотизм героя заключается в пренебрежении обязанностями государя и попустительстве злу, и трагедия «Каин».

Несмотря на то, что сам автор в дневнике называет «Каина» трагедией, позже, в предисловии к этому произведению он дает ему более развернутую характеристику. «Каин» определен там как мистерия, так в средневековье называли представления на библейские сюжеты. Однако содержание произведения вовсе не носит того нравоучительного характера, который присущ «моралитэ», его идея вступает в серьезное противоречие с традиционной христианской трактовкой сюжета о Каине.

«Каин» посвящен Байроном другому знаменитому английскому писателю 19 века, сэру Вальтеру Скотту, для которого подобный дар был, конечно, почетным, но при этом довольно опасным, ведь отношение большей части публики к «Каину» было негодующим.

Прекрасно сознавая неподготовленность общества к восприятию такого нестандартного и во многом провокационного произведения, Байрон стремился смягчить впечатление от него, комментируя в предисловии те моменты, которые могли показаться его современникам особенно богохульственными.

Известно, что отношение Байрона к Библии и к христианской вере было чрезвычайно сложным. В течение своей жизни он не раз пытался обратиться к религии и даже отдал одну из своих дочерей на воспитание в католический монастырь. Мы не можем сегодня судить, к чему же все-таки пришел великий поэт в конце своей жизни, но атеистом он определенно не был. Более того, библейский текст он, по-видимому, знал прекрасно, и предисловие к «Каину» это подтверждает. В начале предисловия поэт объясняет, что старался по мере сил, сделать так, чтобы каждый из героев выражался соответственным ему языком и, если брал что-либо из Священного писания, то крайне редко. Далее поэт отметает в сторону все возможные предположения читателей и критиков, что его мистерия – лишь очередная вариация на тему мильтоновского «Потерянного рая» или отголосок какого-либо другого произведения. При этом не возникает сомнений, что «Потерянный рай» с его близкой Байрону трактовкой Люцифера как гордого борца против тирании Бога оказал определенное влияние на «Каина». Сам поэт не отрицает, что Мильтон произвел на него большое впечатление, хотя был прочитан за много лет до создания «Каина».

Эпиграф к мистерии также весьма интересен. Это- цитата из Библии:

«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог». Опираясь на эту фразу, поэт фактически отрицает признанное в христианстве положение о том, что Еву соблазнил дьявол. Он комментирует это и в предисловии: «Читатель, наверное, помнит, что в книге «Бытия» не сказано, что Еву соблазнил дьявол, а говориться о змие, да и то потому, что он “самая хитрая из полевых тварей». То есть, ответственность за грехопадение перекладывается на самого человека. В первом акте пьесы эта мысль прозвучит из уст Люцифера.

Итак, «Каин» – это мистерия в пяти актах, в ней восемь действующих лиц: Адам, Каин, Авель, Ангел Господень, Люцифер, Ева, Ада, Села. Все персонажи – библейские, основное действие происходит на земле, после изгнания первых людей из рая. Каноническая история Каина и Авеля весьма лаконична. «… Каин принес от плодов земли дар господу. И Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел господь на Авеля и на дар его; А на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его. И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? И отчего поникло лицо твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. И сказал Каин Авелю, брату своему. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его». Суть христианского предания – смирение; главный грех Каина – гордыня, вина его неоспорима. Байрон же дает совершенно другое видение этого сюжета.

Каин тяготится своим существованием, он упрекает своих родителей в том, что они не вкусили от древа жизни, которое позволило бы им не тяготиться страхом смерти. В нем нет и доли того смирения, которое присуще Адаму, Еве и другим их детям.

В описании облика Люцифера чувствуется преемственность от мильтоновского сатаны, он очень далек от христианской трактовки этого образа.

Он смотрит

Величественнее ангелов; он так же

Прекрасен, как бесплотные, но, мнится,

Не столь прекрасен, как когда-то был….

(Акт I, Сцена 1)

Люцифер воспринимается героем почти с восхищением, он сразу угадывает могущество этого духа. Вместе с тем он отмечает что «скорбь кажется мне частью его души…». Перед нами сразу возникает образ титанический, сумрачный, таинственный.

Изначально кажется, что в «Каине» силы добра и зла четко обозначены, но в том и заключается сложность и достоинство этого произведения, что «полюса» его несколько раз меняются местами и мы не получаем однозначного ответа на вопрос о том, что есть добро, а что зло.

В монолоах Каина во время их путешествия с Люцифером, Байрон раскрывает читателю образ своего героя; это человек вовсе не эгоистический, глубоко сострадающий, наделенный естественным стремлением к добру и к истине. Он противится, когда Люцифер искушает его, вызывая в его душе недобрые чувства к собственному брату. Мы видим, что Каин и сам давно уже задумывался, почему все, и даже всеблагой Иегова относятся к Авелю благосклоннее, чем к нему. Злой дух разжигает в герое искру неприязни к брату, но Каин пока сопротивляется этому чувству. Он просит Люцифера открыть ему его обитель или обитель Иеговы. Последующие за этим реплики Духа меняют отношение читателя к этому персонажу. Постепенно становится ясно, что он вовсе не желает блага людям, а всего лишь использует их в борьбе с Иеговой за власть.

Восстание Каина против Бога – результат его неудовлетворенности окружающим миром, в котором происходит так много зла. Силой своего ума герой понимает, что Люцифер – не его союзник и равнодушен к нему и к судьбе человечества так же, как и Бог.

После кульминации произведения (убийство Авеля) Каин становится обречен на вечные скитания, он проклят собственной матерью, «проклятьем вечным змия». А «проклятье вечное змия» в контексте этой драмы – знание. Безысходный трагизм мистерии Байрона в том и заключается, что, прославляя восстание против угнетения, поэт одновременно раскрывает и моральную двусмысленность, которой не могут избежать те, кто вступает с ним в борьбу

Эта борьба необходима для спасения достоинства, разума и независимости человечества, но требует нравственных жертв, в свою очередь для него разрушительных, несущих страдания и смерть.

Можно делать разные выводы из этого, несомненно, сложного, многогранного произведения; верно то, что оно отражает тягостность исканий и сомнений самого Байрона, его просветительскую веру в бесконечные возможности человеческого разума, сочетающуюся с романтически- трагическим восприятием мира, окрашенного в темные тона. Не будем забывать, что само время написания произведения диктовало свои условия, ведь никакое, даже самое отвлеченное от современной автору реальности произведение не может быть лишено политической окраски.

Стоит добавить, что «Каин», конечно же, вызвал бурю негодования со стороны общественности, после того как был опубликован, но, одновременно с этим и восторженные отзывы современников. Вальтер Скотт, которому была посвящена мистерия, несмотря на свою глубокую религиозность, дал очень высокую оценку произведению: «…но я и не предполагал, что его Муза может совершить такой величественный взлет. Он, без сомнения, сравнялся с Мильтоном, но следуя своим собственным путем». На Шелли драма произвела не меньшее впечатление. В одном из своих писем он отмечает: « «Каин» – это нечто апокалипсическое, откровение, которого ещё не было».

«Дон Жуан»

Это произведение, на каждом слове которого лежит «печать бессмертия» интересно как, пожалуй, наивысшая степень проявления таланта Байрона. Поразительна не только байроновская трактовка образа Дон Жуана, но и несхожесть его с тем типом героев, который существовал в его творчестве прежде.

В 1818 году Байрон прибывает в Италию, где вскоре присоединяется к движению карбонариев, выступавших за освобождение Италии от австро-венгерского ига. В это время тираноборческие мотивы, всегда занимавшие значительное место в его творчестве, усиливаются. «Дон Жуан» нарочито прозаичен, если можно это сказать о поэтическом произведении. Вечные вопросы трактованы здесь через жизненные ситуации и проблемы, современные поэту.

Основные мотивы «Дон Жуана» - это скорбь об унижении просветительских идеалов, обличение пороков общества, протест против захватнической войны, воспевание справедливой борьбы против любой деспотии.

Все эти темы раскрываются в поэме при помощи массы художественных средств, многие из них являются новаторскими для того времени. Байрон стремится к максимальной точности фразы, он вводит в свою поэму лексику самых разных сфер жизни, включая элементы народного творчества, что придает произведению необычайную живость и разнообразие.

Герой поэмы весьма далек от привычного для нас байронического характера, одержимого мрачными страстями и обреченного судьбой на гибель. Дон-Жуан - характер многомерный и развивающийся, в отличие от монолитных романтических героев, испытывающих смену внутренних состояний, однако остающихся самими собой до самого конца. В отличие от этих же героев, универсальных, изображенных как бы в отрыве от реального мира, Дон Жуана поэт создает в совершенно конкретных условиях. История героя здесь как бы опровергает принятую просветителями идею Руссо о «естественном человеке» и раскрывает трагизм человеческого существования вообще.

Дон Жуан показан автором на довольно продолжительном отрезке времени; он претерпевает самые разные приключения, в ходе которых, как в и «Корсаре» проявляется характер героя. Молодой испанец переживает и кораблекрушение, и кратковременное счастье чистой любви, и рабство, и войну, а затем проходит искушение роскошной жизнью придворного – фаворита Екатерины II. Поэма не была закончена, последние её песни переносят нас в недалекое для Байрона прошлое Англии, где Дон Жуан вращается в высших кругах в должности русского посланника. Все эти многочисленные приключения позволяют Байрону осветить в различные сферы жизни европейского общества и обличить его пороки.

Наиболее интересными эпизодами поэмы для русского человека являются седьмая, восьмая и девятая песни. Они повествуют об участии Дон Жуана во взятии крепости Измаил вместе с русскими войсками, а затем о его жизни при дворе Екатерины II. Любая война, кроме национально-освободительной, является для поэта безусловным злом, кровопролитием, совершаемым по прихоти бездушных тиранов. Средоточием тирании, апогеем абсолютизма для Байрона становится Екатерина II. Через описание русского двора и подробностей кровопролитной войны Байрон раскрывает суть любой европейской тирании и любой европейской войны. Именно в этих песнях звучат самые гневные реплики поэта против деспотии. Он обращается к потомкам с уверенностью в том, что в будущем тирания будет лишь позорным воспоминанием о прошлом человечества.

Пускай же разукрашенные троны

И все на них сидевшие царьки

Вам чужды, как забытые законы

<……………………………….>

Вы будете глядеть в недоуменье –

Могли ли жить подобные творенья!

«Русский эпизод» в жизни испанского героя не слишком продолжителен, однако сообщаемое Байроном о нравах и обычаях российского двора достаточно подробно и красноречиво свидетельствует об огромной работе, проделанной поэтом, никогда не бывавшим в России, но искренне и непредвзято пытавшимся понять природу русского самодержавия.

Подводя итог, следует заметить, что “Дон Жуан” и “Каин” являются как бы различными гранями одной идеи, которую Байрон выражал в своих произведениях на протяжении всей своей жизни, идеи о величии личности и низвержении любой формой тирании.

Заключение

Спустя сорок лет после гибели Байрона П.А. Вяземский написал:

Наш век, два поколенья наши

Им бредили. И стар и млад

Пил из его волшебной чаши

Струею сладкий мед и яд.

(«Байрон», 1864)

Это сказано о России и русской поэзии. И понятно, что не случайно поставлены рядом «сладкий мед» и «яд». Это словосочетание указывало на противоречивость мировоззрения и творчества и неоднозначность восприятия Байрона в разных общественных и литературных кругах.

А.С. Пушкин в стихотворении «К морю» соотносит Байрона и Наполеона. «И вслед за ним – так воспринимает русский поэт в одном ряду два события (три года отделяют смерть Байрона от смерти Наполеона) – другой от нас умчался гений, другой властитель наших дум».

Оба – гении, оба – властители дум. И как итог – через несколько строк: «Мир опустел…» В контексте других суждений этой эпохи очевидно, что «гений» в данном случае не просто оценка высочайшего дарования, в одном случае – полководца, в другом – поэта, но признание исключительности личности, феноменальной власти ее над умами и сердцами современников. Слово «гений» здесь читается как понятие из романтического словаря эпохи.

Смерть поэта в Миссолонгах внесла коррективы во все прежние оценки и характеристики. Теперь для европейской общественности он предстал уже не как «гордости поэт», а как герой, нашедший по его собственному предсказанию, «могилу воина».

При всей разности подходов к оценки Байрона первые отклики русских поэтов на его гибель по сути однозначны: у А.С. Пушкина(«могущ, глубок, мрачен», «неукротим»), Д.Веневитинова («Орел! Какой Перун враждебный полет твой смелый прекратил?»), И.Козлова («Эллада! Он в час твой кровавый // Сливает свой жребий с твоею судьбой»), В.Кюхельбекер («Титрей, союзник и покров // Свободой дышущих полков»), К.Рылеев («Одни тираны да рабы // Его внезапной смерти рады»)… Все эти отклики – своего рода героические элегии. И почти каждый поэт, прославляющий Байрона, бросает упреки его родине, не оценившей своего сына.

Парящий ум, светило века,

Твой сын, твой друг и твой поэт,-

Обращается К.Рылеев к «царице гордой морей». И далее:

Увянул Байрон в цвете лет

В святой борьбе за вольность грека.

Эти отклики, по свежим следам трагической гибели, конечно, не дают глубокой оценки творчества Байрона, но их объединяет главное – чувство скорби о безвременной гибели великого поэта.

Список литературы

1. Боккаччо. Бомарше. Беранже. Байрон. Бальзак. Биографическая серия 1890 - 1915. Челябинск: Урал LTD, 1998

2. Великий романтик. Байрон и мировая литература. М: Наука, 1991.

3. Дьяконова Н.Я. Байрон в годы изгнания. М: Правда, 1974

4. Дьяконова Н.Я. Лирическая поэзия Байрона. М: Правда, 1978

5. Лесли М. Лорд Байрон. Заложник страсти. М: Центрполиграф, 2002

6. Меженко Ю. Знаменитые писатели. Судьба и творчество. Ростов: Феникс, 2007

7. Моруа А. Дон-Жуан, или Жизнь Байрона. М: АСТ, 2009

8. Моруа А. Литературные портреты. Байрон. М: Терра- Книжный клуб, 1998

9. Ромм А. С. Джордж Ноэл Гордон Байрон. Л.; М.: Искусство, 1961

10. http://lib.ru/POEZIQ/BAJRON/byron4_4.txt (предисловие)

Министерство образования и науки УкраиныХарьковский национальный университет им. В.Н. КаразинаФакультет иностранной филологии Герой-бунтарь в творчестве Байрона
Содержание ВведениеРаздел 1. Джордж Гордон Байрон и его творчество как часть европейской культуры и европейской политики1.1 Век Байрона - время глубокого размежевания силв литературе романтизма1.2 Отражение непримиримости души, поисков истины и драматического периода человеческой истории в поэзии БайронаРаздел 2. Герой-бунтарь в поэтическом наследии Байрона2.1Отражение мировоззрения Байрона в поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда»2.2 Столкновение лирического героя Байрона с гигантской эпопеей борьбы народов ЕвропыВыводЛитература
Введение Творчество Д.Г. Байрона отразило сложную и переломную эпоху в истории Европы, наступившую после французской революции. Будучи сыном своего века, Байрон как личность впитал в себя противоречивые устремления послереволюционной поры, характеризовавшиеся нестабильными общественными отношениями. Многое в личности поэта объясняется не столько природными врожденными качествами, унаследованными от аристократических предков, его высоким положением английского пэра, сколько общественными катаклизмами, несовершенностью устанавливающихся повсеместно в Европе буржуазных отношений.Поэзия Байрона рождалась в условиях роста национально-освободительного движения, она была пропитана героикой борьбы. Поэт воспел активную героическую личность, свободную и независимую, непреклонную в своем решении противопоставить себя общепринятому, мелочному, пошлому.Предметом исследования данной курсовой работы является изображение Байроном лирического героя как бунтаря, восстающего против душевного и физического рабства человека в исторической обстановке начала XIX века.Цель данной работы состоит в том, чтобы определить и проанализировать, как автор выражаетсвоиобщественно-политическиевзгляды, которые он воплотил в главномгерое, придав емубунтарскиечерты.Актуальность исследования состоит в интересе литературоведения к изображению автором главного героя произведения как выразителя его мировоззрения.Материалом исследования послужила поэма Д.Г. Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда».Теоретическое значение работы состоит в том, что она является определенным вкладом в разработку проблемыисследования творчества Д.Г. Байрона.Практическое значение состоит в возможности использования материалов и результатов исследования в курсе истории зарубежной литературы XIX века, при написании курсовых и дипломных работ, а также в школьной практике.В отечественном литературоведении отдельные аспекты творчества Д.Г. Байрона рассматриваются в исследованиях Р. Усманова, Н. Соловьёвой, Н. Пальцева.
Раздел 1. Джордж Гордон Байрон и его творчество как часть европейской культуры и европейской политики 1.1 Век Байрона - время глубокого размежевания сил в литературе романтизма Творчество великого английского поэта Байрона вошло в историю мировой литературы как выдающееся художественное явление, связанное с эпохой романтизма. Возникшее в Западной Европе в конце XVIII - начале XIX века новое направление в искусстве было реакцией на Французскую революцию и связанное с нею просветительство.Неудовлетворенность результатами Французской революции, усиление политической реакции в странах Европы вслед за ней оказались подходящей почвой для развития романтизма. Среди романтиков одни призывали общество вернуться к прежнему патриархальному быту, к средневековью и, отказываясь от решения насущных проблем современности, уходили в мир религиозной мистики; другие выражали интересы демократических и революционных масс, призывая продолжить дело Французской революции и воплотить в жизнь идеи свободы, равенства и братства. Пламенный защитник национально-освободительного движения народов, обличитель тирании и политики захватнических войн, Байрон стал одним из ведущих зачинателей прогрессивного направления в романтизме. Новаторский дух поэзии Байрона, его художественный метод романтика нового типа был подхвачен и развит последующими поколениями поэтов и писателей разных национальных литератур.Выступления Байрона, осуждающие колониальную политику английского правительства, подавление свободы и принятие жестоких законов, направленных против трудового народа Великобритании, вызвали ненависть правящих кругов Англии. Эту ненависть к Байрону французский писатель Стендаль, современник поэта, определил как "ненависть политическую". Враждебная кампания против поэта, начавшаяся в 1816 году, вынудила его навсегда покинуть родину. В изгнании Байрон принял активное участие в движении итальянских карбонариев и греческих повстанцев за независимость Италии и Греции.И как поэт и как борец за свободу Байрон был "властителем дум" для своего времени, но и в дальнейшем его творчество продолжало оставаться актуальным.Прошло свыше полутора веков со дня смерти Байрона, но интерес к его личности и к его творчеству по-прежнему велик, и вокруг его имени до сих пор бушуют страсти и ведутся споры. Наряду с объективной оценкой его творчества, с изучением его в комплексе всех проблем, исторических и эстетических, в литературе о Байроне имеются работы, в которых некоторые зарубежные литературоведы пытаются рассматривать творчество поэта лишь как иллюстрацию к его биографии и в каждом его произведении видят намеки на те или иные факты его личной жизни.Большое признание снискал Байрон среди декабристов, для которых он был примером служения делу свободы. Декабристы переводили его произведения, посвящали ему стихи и поэмы и первыми в мире высоко оценили пафос революционности в творчестве Байрона.Глубокую оценку общественно-исторического значения творчества Байрона дал в русской критике В.Г. Белинский. Ко времени Белинского в ряде стран, но более всего на родине поэта, появилось довольно значительное число развернутых статей, воспоминаний и книг о Байроне. Белинский начал полемику с авторами, которые прямолинейно судили о творчестве поэта, рассматривая его особенности как результат случайного стечения обстоятельств его жизни и своеобычности его характера. "Видите ли, - говорят они: - он был несчастен в жизни, и оттого меланхолия составляет отличительный характер его произведений", - писал Белинский. Коротко и ясно! Этак легко можно объяснить и мрачный характер поэзии Байрона: критика будет и недолга и удовлетворительна. Но что Байрон был несчастен в жизни - это уже старая новость: вопрос в том, отчего этот одаренный дивными силами дух был обречен несчастию? Эмпирические критики и тут не задумаются: раздражительный характер, ипохондрия, - скажут одни из них, - и расстройство пищеварения, прибавят, пожалуй, другие, добродушно не догадываясь в низменной простоте своих гастрических воззрений, что подобные малые причины не могут иметь своим результатом такие великие явления, как поэзия Байрона" (В.Г.Белинский, 1955, с. 585-586)

Внутренний мир этого замечательного поэта-гуманиста открыт навстречу свежим и волнующим веяниям времени. Байрон становится частью европейской культуры, европейской политики. Недавний завсегдатай светских салонов и гостиных, Байрон включается в борьбу за правое дело - в Италии он помогает карбонариям, в Греции он снаряжает на свои средства корабли и вооружает людей, много занимается разработкой плана компании и умирает от лихорадки в Миссолунгах, горя страстным желанием помочь Греции освободиться от турецкого ига. Герой байроновской поэзии принадлежит не одной нации, он, подобно своему создателю, неотделим от национально-освободительной борьбы народов, он сочувствует обездоленным, восхищается мужеством патриотов, и он всегда активен. Вместе с тем, это герой своего времени, жаждущий найти себя, свое место в жизни, еще неясной и неопределенной, находящейся в стадии становления и формирования.

Байронизм, по словам Ф.М. Достоевского - это целая философия, система взглядов, возникшая в период страшной тоски людей, разочарования их и почти отчаяния, когда старые кумиры лежали разбитые. И именно в это время появляется великий гений, страстный поэт, в звуках которого и звучала вся тоска человечества и мрачное разочарование в обманувших его идеалах.

Поэзия Байрона, как и личность поэта, строилась на контрастах часто взаимоисключающих устремлений, негодование по поводу политики Каслри, страстные выступления в защиту луддитов и тяжелый мрачный колорит «Тьмы», остроумные блестящие каскады ситуаций в «Беппо» и сатирическое бескомпромиссное осуждение ханжеской пуританской морали. Романтическая идеализация страсти, возвышенное представление о любви, побеждающей все условности и предрассудки, и осуждение самим Байроном женщин, изменивших добродетели.

С именем Байрона связана целая эпоха в развитии не только английской, но и мировой литературы XIX в. Век Байрона - это время глубокого размежевания сил в литературе романтизма. В борьбе с лейкистами Байрон отстаивал не только возможности нового художественного метода, он утверждал позицию активного восприятия жизни.

Подобно другим романтикам, Байрон понимал, что в мире существуют неподвластные человеку, его сознанию и деятельности необъяснимые силы, оказывающие воздействие на судьбы отдельных людей и обществ. Но он считал человека не пассивным объектом этих сил. Активность байроновского героя обусловлена самим мировоззрением поэта, восприятием им сущности антагонистического отношения между личностью и обществом.

Высшее назначение человека (а это является лейтмотивом всей байроновской поэзии) в том, чтобы не только бросить вызов своей судьбе, этим враждебным человеку силам, но и выстоять в этой неравной борьбе со злом, не утратив желания бороться, страдать, ненавидеть, любить жизнь и отдаваться ей полностью без остатка.

1.2 Отражение непримиримости души, поисков истины и драматического периода человеческой истории в поэзии Байрона

Творчество Байрона покоряет и современного читателя благородством своих устремлений, бескомпромиссностью бунта против всего косного, ханжеского, трусливого и мелочного.

Глубина и трагизм конфликта одинокой личности с обществом на разных стадиях творчества Байрона различны. Поэт пытается найти объективные предпосылки этого бунта, его герои преодолевают индивидуализм, снова к нему возвращаются.

Многие из противоречий Байрона и его поэзии отражают противоречия эпохи, о которой сам поэт сказал: «Мы живем во время гигантских преувеличенных масштабов, когда все, что мельче Гога и Магога, кажутся нам пигмеями» (Байрон, 1963)

Для стиля лучших стихов поэта характерны лаконизм, динамика, внутренняя философская напряженность, смягчающие жесткость классицистической лексики и формы. Большинство рецензентов первого поэтического опыта Байрона были благожелательны в своих оценках. Лишь влиятельный шотландский журнал «Эдинбургское обозрение», подвергнув тщательному разбору недостатки и неудачи отдельных стихов, обрушился с резкой критикой на автора, подвергнув, в довольно грубой форме, сомнению наличие поэтического таланта у Байрона.

13 марта 1809 Байрон стал членом палаты лордов. Политическая деятельность давно привлекала Байрона, хотя он скептически отзывался о парламентской системе и борьбе партий («Английские барды и шотландские обозреватели»). К этой деятельности поэт был отчасти подготовлен в университете, совершенствуя и свое ораторское мастерство. Насколько серьезно Байрон относился к политике, стремясь уже тогда, в 1809 году, определить свою позицию, позволяют судить следующие строки из eгo письма от 15 января 1809 года: «Я займу свое место в Палате, как только позволят обстоятельства. Я еще не решил, к кому примкнуть в политике, и не намерен необдуманно связывать себя заявлениями или обещать поддержку тому или иному лицу или делу; я не хочу очертя голову кидаться в оппозицию, но буду всячески избегать общения с министерством. Не могу сказать, чтобы я вполне сочувствовал той или другой партии. Я останусь в стороне, буду говорить, что думаю, но не часто и не сразу. Если удастся, надеюсь сохранить независимость, но если вступлю в какую-либо партию, то постараюсь быть там не из последних» (Байрон, 1963)

Довольно уединенная жизнь, которую вел Байрон в Ньюстэде после окончания университета, не способствовала расширению его знаний о жизни, которые, по его мнению, были необходимы начинающему политическому деятелю. Вместе с тем события на континенте развивались стремительно. 21-22 мая 1809 года Наполеон потерпел поражение при Лобау, в Париже было неспокойно, в Тироле началась партизанская война против французов. Байрон считал, что ему необходимо узнать жизнь и быт других народов, и он отправился в путешествие со своим другом Хобхаузом. Из Португалии (Лиссабон, Синтра) Байрон направился в Испанию (Севилья, Кадикс), затем провел месяц на Мальте, потом отправился в Грецию и Албанию, побывал в Константинополе и долго оставался в Афинах. Байрон вернулся в Англию через два года в 1811 году. Во время путешествия Байрон вел дневник, в котором отразились многочисленные внешние события интереснейшего странствования, яркие этнографические детали быта отдельных народов, запечатлены внутренний облик и национальный характер испанца, португальца, албанца, грека. В дневниках и письмах Байрона 1809-1811 гг. довольно отчетливо прослеживается идейное созревание большого поэта и глубокого мыслителя. Путешествия по-настоящему формируют и оригинальный талант Байрона - поэта лирического.Вся богатая мыслями и чувствами жизнь Байрона-юноши нашла свое отражение в его ранних стихах. В 1806 году, будучи студентом Кембриджа, он анонимно издает сборник своих стихов "Летучие наброски", но почти весь небольшой тираж его уничтожает. В 1807 году анонимно появляется новый сборник "Стихи по разным поводам". В том же году издан третий сборник стихов поэта уже с указанием имени автора - "Часы досуга", стихи оригинальные и переводы Джорджа Гордона, лорда Байрона. Несовершеннолетнего".В "Часы досуга" вошли стихи из ранее вышедших сборников и новые, впервые публикуемые. Многие стихи сборника были еще несовершенны, в них сказывалось подражание английской поэзии XVIII века, но уже виден был широкий диапазон поэтических возможностей молодого Байрона, осваивающего различные поэтические размеры, ищущего выразительные средства для образной и точной передачи своей мысли.В конце июня 1809 года Байрон отправился в двухлетнее путешествие. Во время путешествия он заканчивает поэму "По стопам Горация", задуманную им как продолжение "Английских бардов и шотландских обозревателей", и пишет путевые впечатления в стихах, которые легли в основу первых двух песен "Паломничества Чайльда Гарольда".На связи Байрона с XVIII веком, то есть веком Просвещения, давно обращалось внимание как в зарубежной, так и в нашей отечественной науке. Байрон-критик, провозглашавший принципы просветительского классицизма, противоречил Байрону-поэту, утверждавшему своей поэзией художественный метод романтизма, разрушавший нормативную эстетику просветителей. Многое роднило Байрона с просветителями. Стойкая непримиримость к религиозному и политическому ханжеству давала Байрону уверенность при схватках с многоликим лицемерием и политическим коварством. Личности Байрона отвечал дух активного вмешательства в жизнь, обличавший мыслителей и писателей XVIII века. Байрон был сторонником обычной для просветителя пропаганды знаний, их распространения среди современников. Чем, как не истинной потребностью делиться с людьми приобретенными знаниями, объясняется большой объем примечаний и приложений написанных им ко многим своим произведениям.И, наконец, Байрон подхватил и продолжил просветительское отношение не только к литературе, но и к другим видам искусства. Он верил, например, что средствами театра можно развить ум и чувства людей, и, критикуя современную ему сцену с нравственных позиций просветителей XVIII века, заглядывал вперед, предчувствуя возможности иного развития театра. И отнюдь не случайно Байрон в 1820 году возвращается к мысли опубликовать поэму "По стопам Горация", значительная часть которой посвящена театру.Романтические поэмы были новым достижением Байрона в поэзии. Их отличает разнообразие поэтического видения душевного мира человека в самые напряженные моменты жизни. Герою, его мыслям, переживаниям созвучна природа и ее стихии. Их движение и непрерывное изменение во времени придают пейзажам в поэмах особую красоту. Где бы ни видел поэт своих героев - на фоне бескрайнего моря, диких скал или развалин замков, - он использует пейзаж не только для того, чтобы подчеркнуть их одиночество, но и показать быстротечность времени. Одновременно с романтическими поэмами Байроном создавалась любовная и героическая лирика, к которой относится цикл "Еврейские мелодии".Написана поэма в стиле сатирических поэм XVIII века. И все, что в ней говорится об ответственности поэта за судьбы художественного творчества, Байрон относил и к себе. Но случилось так, что в печати раньше поэмы "По стопам Горация" появились две первые песни "Чайльда Гарольда", которые сделали его "в одно утро знаменитым". И теперь многие строки поэмы "По стопам Горация", в частности, такие: Поэзия не знает середины,Здесь тот на дне, кто не достиг вершины,У всех в презреньи серенький поэт,У бога, у людей и у газет... (Byron, 1939) - были бы восприняты литературной средой как высокомерные наставления всем, менее значительным, чем он, поэтам, то есть вступали в силу этические соображения, поэтому Байрон приостановил печатание подготовленного им пятого издания "Английских бардов...", отложил публикацию "По стопам Горация", ибо, как он заметил, любое продолжение "Английских бардов..." "обрушило бы на его голову лавину горящих угольев" (Byron, 1939) . Поэма так и не была опубликована при жизни поэта.Путешествие, которое совершил Байрон в 1809-1811 годах, имело огромное значение для развития его личности и поэтического дара. Оно началось с Португалии, затем последовали города Испании. Из Испании Байрон выехал на о. Мальту, вслед за Мальтой он посетил Грецию, Албанию, отсюда поехал в Константинополь, вновь вернулся в Грецию.Какой бы удивительной ни была по своей красоте природа и величественной древняя культура этих южных стран, Байрон не воспринимал их вне жизни народов, их населявших. Люди, их быт, язык, обычаи, одежда - все вызывает пристальный интерес поэта. Его поражают социальные контрасты в этих странах: с одной стороны, нищета, рабство народов, с другой - неограниченная власть и произвол кучки тиранов. Во время путешествия Байрон глубоко осознал свое общественное призвание поэта, он стремился увиденное передать в строфах, обличавших политику правительств тех стран, которые поддерживали тиранию и насилие над народами.Путевые впечатления обретали разный по тону характер: они были то раздумьями, то призывом к народам сбросить иго тирании, то восторгами перед красотой женщин, перед экзотикой природы. Ложились эти записи большей частью в спенсерову строфу, девятистрочную, со сложным чередованием рифм; Байрон работал тогда над овладением этой строфой, которая берет начало в английской поэзии эпохи Возрождения. Во время путешествия им было также создано немало лирических стихотворений о запомнившихся встречах и событиях. Одновременно появлялись и стихи, давшие начало политической лирике поэта, - "Песня греческих повстанцев", "Прощанье с Мальтой", к которым примыкала и сатира "Проклятие Минервы", написанная также в годы путешествия.

Не случайно имя Барона было популярно во многих странах Европы. Его творчество привлекало своей актуальностью, связью с современными ему явлениями жизни. Оно выражало тенденции эпохи. Байрона ценили Пушкин и Лермонтов, Мицкевич и Гёте, Петефи и Гейне, Гюго и Стендаль.

Имя Байрона, поэта, по выражению Пушкина, "оплаканного свободой", всегда близко и дорого тем, для кого святы высокие и прекрасные чувства людей, их благородная борьба против произвола и тирании.Творчество Байрона было новаторским, в нем содержались идеи, которые волновали как современников, так и последующие поколения. Недосказанное, непонятое Байроном досказывалось или рождало новые споры, но всегда его творчество тревожило умы, будило фантазию. И поэт, как бы предвидя это, сказал: ...жил я не напрасно!Хоть, может быть, под бурею невзгод,Борьбою сломлен, рано я угасну,Но нечто есть во мне, что не умрет,Чего ни смерть, ни времени полет,Ни клевета врагов не уничтожит,Что в эхо многократном оживет... (Byron, 1939)Раздел 2. Герой – бунтарь в поэтическом наследии Байрона 2.1 Отражение мировоззрения Байрона в поэме «Паломничество Чайльд-Гарольда» «Паломничество Чайльд-Гарольда» - первая поэма Байрона, написанная в романтическом стиле. Ее отличала, прежде всего, новая жанровая форма - лирико-эпическая поэма, сочетающая в себе историю жизни и путешествий героя со свободными импровизациями поэта, совершившего не просто увлекательное путешествие на Восток, а открывшего для себя быт и нравы стран, вступивших в полосу стремительного и бурного развития. Первые две песни «Чайльд-Гарольда» по форме напоминают и лирический дневник поэта-путешественника, и внутренний драматический монолог героя, вступающего в самостоятельную жизнь, и поэтическое эссе о судьбах народов Европы в период наполеоновских войн и национально-освободительных движений. Не связывая себя твердыми жанровыми правилами, Байрон не только дает свободу своей фантазии, он экспериментирует в области содержания и языка. Поэма написана спенсеровой строфой, которая позволяет поэту воссоздать сложный, многомерный внутренний мир Гарольда и свой собственный; побеседовать с читателем о древних культурах и погибших цивилизациях, насладиться картинами природы, причем порой герой и сам поэт неразделимы в передаче сильнейших переживаний и волнений при виде горных ущелий и водопадов, спокойной глади моря, бурной грозовой ночи. Подлинная природа Испании, Португалии, Албании, Греции вызывает в Гарольде столь же острый и живой интерес, как и городские пейзажи Лиссабона, дворец турецкого паши, опустошенные войной дороги Испании, развалины древних греческих храмов. Новая жанровая форма определила композиционную структуру поэмы «Паломничество Чайльд-Гарольда». Поэт свободно обращается не только с повествовательной линией поэмы, разбивая ее вставками - балладами, стансами, лирическими отступлениями, - он вольно обходится и со своим героем, то представляя его читателю, давая вволю налюбоваться общим крупным планом, то личность Гарольда размывается в потоке впечатлений от лично увиденного и пережитого поэтом. Чайльд-Гарольд - новый герой в литературе, романтический тип, воплотивший в себе главнейшие черты своего времени. Он резко отличается от просветительского героя, для которого путешествие было средством приобретения жизненного опыта, помогающего ему найти свое место в обществе, как бы критически он к нему ни относился. Чайльд-Гарольд отличается и от героев сентиментальных романов, где мотив путешествия дает автору возможность показать сложные и мучительные поиски героем собственного «я», открытие тех сторон личности, которые в процессе «воспитания чувств» становятся причиной трагического разлада личности с обществом.

Чайльд-Гарольд - отпрыск старинного дворянского рода, который провел довольно праздную жизнь, пресытился пирами и наслаждениями, но не был счастлив. Он открыл в себе страшную болезнь, вызванную опустошенностью устроенного и внешне благополучного существования. Ему наскучил и вид родового поместья, и красавицы, как, впрочем, и все окружающие люди, страна, в которой он был так одинок.

Гарольд - личность романтическая, рвущаяся в неведомое, кажущееся ему лучшим, он хочет опасных и страшных приключений, его манит не спокойная уединенная жизнь, располагающая к размышлениям, а необычная, полная тревог и битв действительность, которая привлекает своей энергией, необычностью страстей и разнообразием переживаний:

Все то, чем роскошь радует кутил,

Он променял на ветры и туманы,

На рокот южных волн и варварские страны. (Байрон, 1994)

Подобно романтическому герою, Гарольда не удовлетворяет успех в обществе и тот идеал, который был уготован для подобных людей его круга. Обыденная прозаическая действительность претила ему своей скукой и однообразием. Байрон наряжает своего героя в рыцарские одежды XVI в., дает ему свиту из пажа, оруженосца, слуг, но путешествует Гарольд по Европе XIX в. Такой анахронизм не случаен и связан у Байрона с новым пониманием историзма, введенным в обиход именно романтиками. «Наш век, - писал Белинский, - есть век сознания, философствующего духа, размышления, рефлексии... рефлексия (размышление) есть законный элемент поэзии нашего времени, и почти все великие поэты нашего времени заплатили ему полную дань». Лиро-эпическая поэма сталкивает поэта с новым опытом - развертывающейся перед его глазами гигантской эпопеей народной борьбы, страданий, гонений, боли, смерти. Байроновский герой был первым в романтической литературе, поэтому, естественно, неподготовленным к пониманию и восприятию этого нового исторического опыта народов. Вековая история, принадлежность не к современности, а к прошлому как бы раздвигала границы его сознания, давая возможность объять необъятное. Незнакомые, во многом непонятные (в соответствии с просветительскими представлениями и критериями) чувства героя делаются от этого загадочнее, таинственнее и пленительнее. Средневековые, рыцарские страсти, вызывающие в нем дух непримиримости и вместе с тем неуспокоенности, будоражащие его ум и нервы, кипят и рвутся наружу, порой кажутся естественными именно в условиях XIX в.

Наперекор грозе и мгле,

В дорогу, рулевой!

Веди корабль к любой земле,

Но только не к родной!

Привет, привет, морской простор,

И вам - в конце пути -

Привет, леса, пустыни гор! Моя страна, прости! (Байрон, 1994)

В великолепной старинной балладе, известной под именем «Прости», вложенной в уста байроновского героя, содержится все, что сродни романтическому образу: тоска по неизведанному идеалу, неуспокоенность, устремленность в прекрасный мир свободных стихий, оторванность от любой почвы, родной среды, неприкаянность и вместе с тем завидная внутренняя свобода, скорбь и разочарование, активность и созерцательность. Однако все эти качества, присущие Гарольду, универсальны и всеобщи. Мрачный и неприкаянный герой, несущий в себе загадку - «не причуда, не подражанье». Это герой мыслящий и потому страдающий.

Бегу от самого себя,

Ищу забвенья, но со мною

Мой демон злобный - мысль моя,

И в сердце места нет покою. (Байрон, 1994)

В рамках лиро-эпической поэмы Байрон дает своему герою возможность каждый раз по-новому, то в форме баллады («Прости»), то теперь в стансах («Инесс») излить свою истерзанную мучительной тоской душу.

Именно жажда познания, стремление увидеть род людской самому вверила Гарольда в столь опасное путешествие. Созерцательность, желание заглянуть в глубину собственной души не делает Гарольда пассивным наблюдателем увлекательных и трагических событий.

Пожалуй, именно в этом наибольшее сходство Гарольда с его создателем. Познав себя, открыть для себя мир, а открыв мир, понять и свое место в нем. Но Байрон в первых двух песнях еще очень настойчиво и последовательно разделяет себя и своего героя. Повествование от третьего лица дополняет характеристику Гарольда и одновременно намекает на, имеющийся разрыв между Байроном и его героем.

Несется он таинственной дорогой,

Не ведая, где пристань обретет,

Он по свету скитаться будет много,

Не скоро в нем уляжется тревога,

Не скоро с опытом знакомство он сведет. (Байрон, 1994)

Личное отношение Байрона к тому, что он видел во время своих странствий, отражено в поэме, и часто именно лирический герой определяет ее звучание. Предчувствуя, однако, что его - автора - будут отождествлять с Чайльд-Гарольдом, Байрон писал Далласу: "Я ни в коем случае не намерен отождествлять себя с Гарольдом; я отрицаю всякое родство с ним. Если местами может показаться, будто я написал собственный портрет, поверьте, что это только местами, и я не хочу признавать даже этого... Я ни за что на свете не хотел бы походить на своего героя" (Байрон, 1963, с. 38)Готовя "Чайльд-Гарольда" к изданию, поэт встретился с препятствиями. Его издатель Меррей требовал исключить из поэмы ряд строф, носивших политический характер, на что Байрон твердо отвечал: "Боюсь, что по части политики и философии я ничего не смогу изменить; но могу сослаться в своих заблуждениях на высокие авторитеты, ибо даже "Энеида" была поэмой политической, написанной с политической целью - а что касается моих злополучных мнений по вопросам более важным, то я в них слишком искренен, чтобы отречься. Об испанских делах я говорю как очевидец и каждый день убеждаюсь, что составил себе на месте верное суждение... Как видите, я не могу изменить своих мнений, но если бы вы пожелали изменений в строении стиха, я готов сколько угодно нанизать рифм и сочинить строф..." (Байрон, 1963, с. 37). В этом же письме Байрон указывает, что поэма его "совсем иного рода, чем предыдущие", подчеркивая принципиальную новизну "Паломничества Чайльд-Гарольда".2.2 Столкновение лирического героя Байрона с гигантской эпопеей борьбы народов Европы "Паломничество Чайльд-Гарольда" - первое произведение Байрона-романтика, романтика нового типа, отличного от всех его предшественников. Отстаивая свободу народов, их право на национально-освободительную борьбу, Байрон не бежал от действительности, а призывал вмешаться в нее. Ратуя за духовное раскрепощение человека, выступая в защиту его от насилия и унижения, он требовал и от самого человека активных действий, он клеймил его позором за то, что тот подчинился рабству, склонил голову перед тираном. Как и все романтики, Байрон воспевал Природу, но не вообще, а в связи с человеком, утверждая мысль, что только духовно развитый и свободный человек может понять ее красоту, осуществлять гармонию между человеком и природой. Всю поэму пронизывает связь времен, прошлое освещено светом современности, а прошлое и настоящее позволяют поэту заглянуть в будущее.В первой песни поэмы, в которой рассказывается о нашествии наполеоновских войск на Пиренейский полуостров, поэт пишет: "Летит на тризну Смерть во весь опор, и ярый бог войны приветствует раздор". Страшна война, и это передается через аллегорию: бог войны - чудовищный, отталкивающий своим обликом гигант. Война ассоциируется у поэта с правителями государств, развязывающими войны ради захвата чужих земель, - ведь подвластные им войска лишь "орудья алчности кровавой - Их тысячи тиран бросает в прах, свой воздвигая трон на черепах...". На примере Испании поэт четко отделяет такую войну от войны, которую ведет народ за свою независимость; в ней тоже гибнут люди, но во имя жизни. Борьба испанского народа важна не только для самой Испании, поэт верит, что она может стать вдохновляющим примером для других порабощенных народов: "Но ждут порабощенные народы, добьется ли Испания свободы, чтобы за ней воспряло больше стран".Байрону удается создать образ народа в движении, в действии. Охватывая его в целом, показывая в массовых сценах, как народ сражается, трудится, веселится, он останавливается также на единичном: на проявлении характера испанского народа в отдельных героических личностях; с восхищением говорит он о деве из Сарагосы, участнице народного ополчения. В единстве героической личности с народом Байрон усматривает залог успехов испанцев в борьбе за правое дело. Иной взгляд у поэта на тех, кто добился почестей и славы в результате захватнических войн.В первой песни поэмы можно видеть, как началась переоценка деяний кумира молодости Байрона-Наполеона: Заглянем в день грядущий: кто привыкНиспровергать одним движеньем троны,Свой жезл подняв, задумался на миг, -Лишь краткий миг он медлил, изумленный.Но вскоре вновь он двинет легионы,Он - Бич Земли!.. (Байрон, 1994) Во второй песне Чайльд-Гарольд оказывается сначала в Албании, затем в Греции. Народы этих стран под игом Турции. Коварна и изощренна восточная тирания, и печать ее на лицах местных деспотов, наместников султана. Портрет Али-Паши, правителя Албании, с которым Байрон был лично знаком, в поэме краток и выразителен. Черты лица старого Али-Паши благообразны, трудно заподозрить его в жестокости, но сквозь эти черты просвечивает лик, запятнанный преступлениями, и он вызывает отвращение, ведь "тот, кто начал с крови, в кровавых делах завершает свой путь" (Byron, 1939, р. 140) - заключает Байрон. Предателю народа, Али-Паше, противопоставлены простые свободолюбивые албанцы, которые свято хранят память о своем народном герое Искандере, устрашавшем турецкую рать, и это вселяет в поэта надежду, что с деспотизмом своих феодалов и турецким игом народ не примирится. Свой векОн посвящал лишь развлеченьям праздным,В безумной жажде радостей и негРаспутством не гнушаясь безобразным,Душою предан низменным соблазнам,Но чужд равно и чести и стыду,Он в мире возлюбил многообразном,Увы! лишь кратких связей чередуДа собутыльников веселую орду.Все то, чем роскошь радует кутил,Он променял на ветры и туманы,На рокот южных волн и варварские страны. (Байрон, 1994) Неизменна любовь поэта к Греции, близка и дорога она ему и строфы о Греции в этой поэме помогают лучше понять, почему Байрон станет борцом за свободу греческого народа.И в первой и во второй песнях поэмы Байрон не раз касается внешней политики Англии. Испанцев он предупреждает, чтобы не доверялись союзнической роли Англии: "...союзник тот опасный, в чью помощь верить - право, труд напрасный". Британский дипломат лорд Эльджин вывез из Греции огромную коллекцию памятников древней культуры, и об этом Байрон пишет как о позоре для всей Англии. В осуждении внешней политики своей страны Байрон занял определенно демократические позиции, отражая взгляды передовой части английского общества.Автору "Чайльд-Гарольда" расстановка политических сил в Европе была достаточно ясна, но общие закономерности исторического процесса представлялись несколько односторонне. Опираясь на внешние факты, Байрон называет португальцев "презренными рабами", обвиняя целый народ в покорности и нежелании бороться за свободу, что было, разумеется, несправедливо. Правда, поэт испытывал необходимость глубже разобраться в причинах многих явлений и событий в жизни народов, увидеть взаимосвязь между внешним их проявлением и социальными причинами. Недостаток знаний в этой области восполнялся порой эмоциональной риторикой. Но уже в последних песнях поэмы - третьей и четвертой - Байрон раскрывает одну из замечательных сторон своего гения - находить точное поэтическое выражение глубокой философской мысли.Новаторское содержание поэмы диктовало и отказ от общепринятых представлений, каким должен быть язык поэта. Байрон пересматривает весь арсенал художественных средств английской поэзии, отбирая нужное для себя; в частности, при обобщениях он пользуется принципом аллегории, известным со времен английской поэзии средневековья; охотно обращается он и к народному английскому языку. Отсутствие скованности в использовании всего богатства родного языка дало ему широкие возможности для поэтического изложения беспрерывно меняющегося содержания поэмы.Первые две песни "Паломничества Чайльд-Гарольда" открыли новые горизонты для поэзии романтизма. Пушкин поставил Байрона с его "Чайльд-Гарольдом" в ряд корифеев мировой поэзии.В стремлении объединить эти поэмы в один цикл есть известная логика, подсказанная общими признаками, характерными для всех названных поэм. В них Байрон создает ту романтическую личность, которая впоследствии, преимущественно в XIX веке, стала называться "байронической" и нашла полное воплощение в образах Манфреда и Каина. Герои поэм, о которых идет речь, отвергают общество, где царит тирания и деспотизм, провозглашают свободу личности, не подчиняющейся условиям, угнетающим ее. И при всей разности сюжетов личность романтического героя от поэмы к поэме развивается Байроном, обогащается новыми чертами характера, и в то же время в ней углубляется, говоря словами Пушкина, "безнадежный эгоизм". Романтический герой Байрона обладает и большой притягательной силой благодаря своему благородству, гордому и неукротимому характеру, способности страстно и самозабвенно любить, мстить за зло, стать на сторону слабого и беззащитного. Этому герою чужды низменные чувства: продажность, трусость, лживость и коварство.В Швейцарии Байрон продолжает и работу над "Чайльд-Гарольдом". Закончив третью песнь поэмы, он передал ее Шелли, который в июле 1816 года уезжал в Англию. В ноябре того же года издатель Байрона опубликовал ее.Песнь начинается и завершается обращением поэта к своей дочери Аде. Здесь и страдание отца, которому не суждено принять участие в воспитании дочери; и надежда, что окружающие Аду люди не смогут внушить ей ненависть к отцу, и она будет его любить; и предчувствие, что он никогда не увидит свою дочь. Ада Байрон, впоследствии леди Ловлейс, выдающийся математик, действительно любила отца и завещала похоронить себя рядом с ним.В третьей песни Байрон подробно описывает сражение при Ватерлоо и раскрывает в связи с этим свое отношение к Наполеону. Ко времени Ватерлоо Наполеон стал походить на тиранов, с которыми воевал. Он не выдержал испытания славой и "новым богом стал себе казаться", оставаясь "рабом страстей".Лирический герой поэмы, вспоминая Ватерлоо, сравнивает его со сражением в XV веке, когда швейцарцы города Мората отстаивали свою независимость: "Там выиграли битву не тираны, А Вольность, и Гражданство, и Закон". Только такие цели могут оправдать войны в глазах поэта.С побоища при Ватерлоо поэт переводит взгляд на спокойную картину величественной природы, но не перестает размышлять о том, как войны во все времена разрушали ее красоту.Природа Швейцарии наводит поэта на мысль, что человек - часть природы и в этом единстве радость жизни. Развивая эту мысль, Байрон прославляет тему Руссо, просветителя, ратовавшего за связь человека с природой, провозглашавшего идеи равенства и свободы людей. Поэт считает, что "народ, разбуженный Руссо с его друзьями", поднял знамя французской революции. Но напоминая, что народ "не сумел в свободе утвердиться", убежден, тем не менее, что: "...тот, кто знал, за что с судьбою бьется, пусть бой проигран, духом не сдается". Вспоминает Байрон и другого мыслителя, подготовившего умы к революции, - Вольтера, чей "разум на фундаменте сомнений дерзнул создать мятежной мысли храм".В заключительных строфах герой видит в мыслях Италию, куда будет держать путь. И верит, что будущее принесет Доброту и Счастье.Четвертая песнь "Чайльд-Гарольда" была написана в Италии. Италия стала для Байрона страной, в которой многие его творческие и жизненные замыслы воплотились в реальность. Байрон приехал в Италию, когда там уже началось движение карбонариев, и принял в нем участие. В Италии Байрон обрел личное счастье, встретившись с Терезой Гвиччиоли.Итальянская, то есть четвертая, песнь "Чайльд-Гарольда" по объему самая большая из всех песен поэмы. Байрон стремится дать в ней цельный и в то же время разносторонний образ Италии, ставшей его второй родиной, на которую он смотрит глазами человека, не забывающего и свою отчизну. Он верит, что останется в памяти своего народа, "пока язык Британии звучит".Основная мысль поэта: Италия не может быть чужой для других народов, ибо ее многовековая история и культура являлись для всего человечества источником духовного богатства, и с ее порабощением народы не должны мириться. Поэт призывает народ Италии обратиться к героической истории своей земли, напоминает Венеции о ее "тысячелетней свободе", не может видеть ее примирившейся с иноземным игом, отказавшейся от борьбы.Большое место уделено в песни Риму. С отроческих лет Байрон увлекался историей Рима. Рим стал для него "Землей его мечты". Строфы о Риме говорят, что поэт читает его историю по-новому. Он стремится "в звуки, в образы облечь" все, что сохранилось от прошлых веков, но к прошлому Рима относится как человек, уже обогащенный опытом после дующих поколений, тревожащийся за будущее Италии. История Рима - это и назидание, и урок, и пример для современного поколения людей.Так же как и в предыдущих песнях, поэт вдохновенно воспевает природу: незабываемо описание моря в финале поэмы, картина, передающая красоту водопада Велино. По мысли Байрона, именно природа дает человеку возможность соприкоснуться с вечностью: вот и водопад "как Вечность, страшен для живых", и море - "Лик Вечности, Невидимого трон". Вечность и время. Вечность в сознании поэта - категория неизменная и постоянная, время быстротечно, оно в движении, оно уносит жизни, вместо них появляются новые, которым также суждено уйти в прошлое. Течение и работа времени часто повергают поэта в уныние и печаль, но нередко он возлагает надежды на время, которое - "суждений ложных верный исправитель".Итак, поэма "Паломничество Чайльд-Гарольда" была завершена. Она вобрала в себя жизненный опыт Байрона с юношеских лет до начала самого плодотворного периода его творчества. Поэма раскрывает богатый мир чувств, эволюцию мировоззрения автора в тесной связи с событиями и проблемами века. Это мировоззрение Байрон воплотил в главном герое своей поэмы, придав ему все те черты, которые присущи революционеру-бунтарю, человеку, который восстает против несвободы человека как духовной, так и физической, человеку, который не может смириться с существующим политическим режимом, который видит страдания обездоленного народа и не может остаться равнодушным, становясь на защиту национально-освободительного движения. Являясь свободным лирическим повествованием, "Паломничество Чайльд-Гарольда" по своему жанру выделяется в творчестве Байрона, и прежде всего, своеобразным соотношением автора и главного героя, но остается созвучным всем его произведениям.байрон чайльд гарольд бунтарь

ВЫВОДЫ

Если сделать попытку вместить в одно слово превалирующее умонастроение времени, дать емкое воплощение мировоззренческой позиции и одновременно - житейской, поведенческой «позы» довольно широкого круга дворянской молодежи, чье сознание собственной отчужденности от окружающего отлилось в формы романтического протеста, то самым ярким выразителем этого критического мироощущения явился Байрон, а литературным героем, наиболее полно и законченно воплотившим этот этико-эмоциональный комплекс, - титульный персонаж его обширной, создававшейся на протяжении чуть ли не десятилетия лирической поэмы «Паломничество Чайльд Гарольда» - произведения, которому Байрон обязан был сенсационной международной известностью.

Вместив в себя немало разнообразных событий бурной авторской биографии, эта написанная «спенсеровой строфой» поэма путевых впечатлений, родившаяся из опыта поездок молодого Байрона по странам Южной и Юго-Восточной Европы в 1809-1811 гг. и последующей жизни поэта в Швейцарии и Италии, в полной мере выразила лирическую мощь и беспрецедентную идейно-тематическую широту поэтического гения Байрона. У ее создателя были все основания в письме к своему другу Джону Хобхаузу, адресату ее посвящения, характеризовать «Паломничество Чайльд-Гарольда» как «самое большое, самое богатое мыслями и наиболее широкое по охвату из моих произведений». На десятилетия вперед став эталоном романтической поэтики в общеевропейском масштабе, она вошла в историю литературы как волнующее, проникновенное свидетельство «о времени и о себе», пережившее ее автора.

Новаторским на фоне современной Байрону английской поэзии явился не только запечатленный в «Паломничестве Чайльд-Гарольда» взгляд на действительность; принципиально новым было и типично романтическое соотношение главного героя и повествователя, во многих чертах схожих, но, как подчеркивал Байрон в предисловии к первым двум песням и в дополнении к предисловию, отнюдь не идентичных один другому.

Предвосхищая многих творцов романтической и постромантической ориентации, Байрон констатировал в герое своего произведения болезнь века: «ранняя развращенность сердца и пренебрежение моралью ведут к пресыщенности прошлыми наслаждениями и разочарованию в новых, и красоты природы, и радость путешествий, и вообще все побуждения, за исключением только честолюбия - самого могущественного из всех, потеряны для души, так созданной, или, вернее, ложно направленной». И тем не менее именно этот, во многом несовершенный персонаж оказывается вместилищем сокровенных чаяний и дум необыкновенно проницательного к порокам современников и судящего современность и прошлое с максималистских гуманистических позиций поэта, перед именем которого трепетали ханжи, лицемеры, ревнители официальной нравственности и обыватели не только чопорного Альбиона, но и всей стонавшей под бременем «Священного Союза» монархов и реакционеров Европы. В заключительной песне поэмы это слияние повествователя и его героя достигает апогея, воплощаясь в новое для больших поэтических форм XIX столетия художественное целое. Это целое можно определить как необыкновенно чуткое к конфликтам окружающего мыслящее сознание, которое по справедливости и является главным героем «Паломничества Чайльд-Гарольда».

ЛИТЕРАТУРА

«Евгения Онегина » иронизировал по поводу популярности таких сочинений:

Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь её кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный,
Иль Вечный Жид , или Корсар,
Или таинственный Сбогар .
Лорд Байрон прихотью удачной
Облёк в унылый романтизм
И безнадёжный эгоизм .

Пушкин утверждал, что в романе «Адольф » 1816 года французский писатель «Констан первый вывел на сцену сей характер, впоследствии обнародованный гением лорда Байрона» . На самом деле дебютом разочарованного в себе и в мире скитальца стала полуавтобиографическая повесть Шатобриана «Рене » (1802) , которая, в свою очередь, продолжает сентименталистскую традицию смакования собственных горестей, идущую от гётевских «Страданий юного Вертера » (1774). Примерами байронических героев в позднейшей литературе викторианского периода могут служить Хитклифф и Рочестер из романов сестёр Бронте . Чертами байронизма наделены также главные герои многих приключенческих романов XIX и XX веков (например, Эдмон Дантес).

Для байронического героя, пересаженного на русскую почву, характерна рефлексия , то есть стремление к самокопанию: это Гамлет и Дон Жуан в одном лице. Свойственный героям этого типа демонизм в полной мере воплотился в лермонтовском «Демоне ». В качестве байронического героя русскими поэтами был переосмыслен и изгнанный на далёкий остров Наполеон . Евгений Онегин и Печорин представляют собой дальнейшее развитие типа в условиях русского общества - это т. н. лишние люди .

См. также

Напишите отзыв о статье "Байронический герой"

Примечания

Просмотр этого шаблона Связанные статьи Люди Поэмы Часы досуга (1807) · Английские барды и шотландские обозреватели (1809) · Гяур (1813) · Абидосская невеста (1813) · Корсар (1814) · Лара (1814) · Еврейские мелодии (1815) · Осада Коринфа (1816) · Паризина (1816) · Шильонский узник (1816) · Мечта (1816) · Прометей (1816) · Тьма (1816) · Плач Тассо (1817) · Беппо (1818 · Паломничество Чайльд-Гарольда (1812-1818) · Дон Жуан (1819–1824; не закончена из-за смерти Байрона) · Мазепа (1819) · Пророчество Данте (1819) · Видение Суда (1821) · Бронзовый век (1823) · Остров (1823) Пьесы Стихотворения Проза Другое

Просмотр этого шаблона Амплуа Архетипы

Отрывок, характеризующий Байронический герой

– О, нет, Изидора! Человек необычайно силён в своей выживаемости. Ты даже представить себе не можешь, как он силён! И настоящий Человек никогда не сдаётся... Даже если он остаётся один. Так было всегда. И так всегда будет. На Земле очень сильна сила Любви и сила Борьбы, даже если люди пока ещё этого не понимают. И здесь всегда найдётся кто-то, кто поведёт остальных за собой. Главное лишь в том, чтобы этот Ведущий не оказался «чёрным»... С самого своего рождения человек ищет цель. И только от него зависит, найдёт он её сам или окажется тем, которому эта цель будет дана. Люди должны научиться думать, Изидора. А пока, к сожалению, многих устраивает то, что за них думают другие. И пока это будет продолжаться, Земля всё так же будет терять своих лучших сынов и дочерей, которые будут платить за невежество всех «ведомых». Поэтому-то я и не буду тебе помогать, Изидора. И никто из нас не будет. Ещё не пришло время, чтобы на карту было поставлено всё. Если мы погибнем сейчас, борясь за горстку Просветлённых, даже если им уже пришло время ЗНАТЬ, то после, «знать» уже будет некому более... Вижу, не убедил тебя, – губы Севера тронула лёгкая улыбка. – Да ты и не была бы собой, если бы убедил... Но прошу тебя только об одном – уходи, Изидора! Это не твоё время, и не твой это мир!
Мне стало до дикости грустно... Я поняла, что и здесь проиграла. Теперь всё зависело только лишь от моей совести – соглашусь ли я уйти, или буду бороться, зная, что на победу нет никакой надежды...
– Что ж, Север, я останусь... Пусть я не столь мудра, как ты и твои Великие предки... но думаю, если бы они и вправду были бы такими «Великими» – вы бы помогли нам, а они простили бы вас. Ну, а если нет – то, возможно, не такие уж они и «великие»!..
Горечь говорила моими устами, не позволяя мыслить трезво... Я не могла допустить мысли о том, что помощи ждать было не от кого... Что вот, прямо здесь были люди, которые в силах были помочь, всего лишь протянув руку. Но не захотели. Они «защищались» высокими целями, отказываясь вмешиваться... Они были МУДРЫЕ... Ну, а я всего лишь слушала своё сердце. Я хотела сберечь любимых, хотела помочь остальным не терять дорогих им людей. Хотела уничтожить Зло... Возможно, в «мудром» понимании я была всего лишь «ребёнком». Возможно – не доросла. Но даже проживи я тысячу лет, я никогда бы не смогла наблюдать спокойно, как от чьей-то зверской руки гибнет невиновный, прекрасный человек!..
– Хочешь ли увидеть настоящую Мэтэору, Изидора? Вероятнее всего, у тебя уже больше никогда не будет такой возможности, – грустно произнёс Север.
– Могу ли я спросить, что означает слово – мэтэора?
– О, это было давно, когда назвали его... Теперь это уже не имеет значения. А когда-то оно звучало немного по-другому. Это значило – МЫ-ТЕ-У-РА, что означало – близкие к свету и знаниям, хранящие их и живущие ими. Но потом слишком много «незнающих» стало искать нас. И имя изменилось. Многие не слышали его звучания, а многих это и не волновало вовсе. Они не понимали, что, даже ступая сюда, они уже соприкасались с ВЕРОЙ. Что она встречала их уже у самого порога, начинаясь с имени и понимания его... Знаю, это не твоя речь, и тебе, наверное, трудно её понять, Изидора. Хотя твоё имя тоже относится к таковым... Оно значимо.
– Ты забыл, что для меня не важен язык, Север. Я чувствую и вижу его – улыбнулась я.
– Прости, ведающая... Я запамятовал – кто ты. Желаешь ли узреть то, что дано только знающим, Изидора? У тебя не будет другой возможности, ты больше не вернёшься сюда.
Я лишь кивнула, стараясь удержать, готовые политься по щекам злые, горькие слёзы. Надежда быть с ними, получить их сильную, дружескую поддержку умирала, даже не успев хорошенько проснуться. Я оставалась одна. Так и не узнав чего-то очень для меня важного... И почти беззащитная, против сильного и страшного человека, с грозным именем – Караффа...
Но решение было принято, и я не собиралась отступать. Иначе, чего же стоила наша Жизнь, если пришлось бы жить, предавая себя? Неожиданно я совершенно успокоилась – всё наконец-то стало на свои места, надеяться больше было не на что. Я могла рассчитывать только на саму себя. И именно из этого стоило исходить. А какой уж будет конец – об этом я заставила себя больше не думать.

УДК 882 (09)

Н.М.ИЛЬЧЕНКО, доктор филологических наук, профессор, НГПУ им. К.Минина, [email protected]

БАЙРОНИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ И ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ОБРАЗОВ «ЛИШНЕГО ЧЕЛОВЕКА» И «РУССКОГО СКИТАЛЬЦА» В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

BYRONIC CHARACTER AND THE SINGULARITY OF FORMING OF THE IMAGES OF "A SUPERFLUOUS PERSON" AND "A RUSSIAN WANDERER" IN NATIVE LITERATURE

Рассматривается актуальная тема, связанная с проблемой национальной идентичности. Показана многоликость «русского байронизма» и роль байронического героя в идеологической борьбе XIX века. Данный подход позволяет выделить особенности формирования и распространения двух типов героев в отечественной литературе - «лишнего человека» и «русского скитальца».

Ключевые слова: образ, тип героя, поэтика, литературный диалог, переходная эпоха.

The article deals with the topical subject related to the problem of national identity. The richness of "Russian Byronism" and the role of Byronic character in the ideological struggle of XIX century are described. This method helps to identify the singularity of forming and development of two types of characters - "a superfluous person" and "a Russian wanderer" in native Russian literature. Keywords: image, type of character, poetics, literature dialogue, transitional era.

С начала 20-х годов XIX века творчество Д.Г.Байрона становится в России постоянной темой литературно-критических статей, а его жизнь - примером подвига, воплощенного в делах. Английский романтик превратился в знаковую фигуру отечественного историко-литературного процесса и идеологической борьбы.

Диалогу Байрона с русскими поэтами и прозаиками посвящено много исследований . Однако в последнее время констатируется факт «поразительного пренебрежения» к поэзии Байрона . Между тем влияние художественного мира Байрона в России XIX века было огромным. Необходимость в появлении обобщающих исследований, посвященных восприятию Байрона, была отмечена на сессии, приуроченной к 200-летию со дня рождения великого романтика .

Характерной особенностью периода русской жизни, когда происходит наиболее активное восприятие романтизма Байрона и созданного им героя, стало осознание, что Россия находится на перепутье. В.Н.Майков, характеризуя переходные эпохи, выделяет следующие особенности: «мысль, одушевляющая период, начинает изнемогать, истощаться в содержании... общество утомляется той точкой зрения, с которой смотрело на вещи в течение этого периода. партии, образовавшиеся под влиянием духа времени, начинают распадаться.. .это... - миг всеобщего раздумья, всеобщей самостоятельности, всеобщего порыва к обнаружению своей личности» . В этих условиях байронический герой оказывается наиболее востребованным.

Новый тип героя был зафиксирован А.С.Пушкиным в «Кавказском пленнике», «Цыганах», «Евгении Онегине», «Выстреле». Существует огромная критическая литература об особенностях выстраивания диалога Пушкина и Байрона. Здесь важно учесть прежде всего реакцию современников. Так, в 1828 году С.П.Шевырев и И.В.Киреевский пишут статьи, в которых сопоставляют героев Байрона и Пушкина, подчеркивая оригинальность, самобытность русского поэта: в «Цыганах» выделяется «борьба между идеальностью

Байрона и живописною народностью поэта русского» , «противоречие двух разноголосных стремлений: одного самобытного, другого байронического» . При этом важно подчеркнуть, что называя характер Онегина «однородным с характером байронического героя», И.В.Киреевский полагает, что «время Чильд-Гарольдов, слава богу, еще не настало для нашего отечества: молодая Россия не участвовала в жизни западных государств, и народ, как человек, не стареется чужими опытами... нам дано еще надеяться -что же делать у нас разочарованному Чильд-Гарольду» . По Киреевскому, молодая Россия еще не доросла до байронического типа: Онегин равнодушен к окружающему, «но не ожесточение, а неспособность любить сделали его холодным. он не завлечен был кипением страстной, ненасытной души. Он также бросил свет и людей; но не для того, чтобы в уединении найти простор взволнованным думам». Кстати, А.С.Пушкин афористично высказал сходную позицию: «Что нужно Лондону, то рано для Москвы».

Однако В.Г.Белинский вскоре высказывал другую позицию о собирательном типе героев, представленных русским поэтом: «Не Пушкин родил или выдумал их: он только первый указал на них, потому что они начали показываться еще до него, а при нем их было уже много».

Дискуссионная проблема формируется уже при жизни Пушкина: поэт воспроизводит тип, сложившийся в контексте отечественного исторического процесса или он возникает на основе книжного облика байронического героя. С одной стороны, Онегин как байронический тип связан с современниками поэта, в качестве основных прототипов пушкинского героя называют П.Я.Чаадаева и Ал.Н.Раевского. С другой стороны, петербургскую молодежь обвиняют в подражательности байроническому герою, проявляя озабоченность, что они начинают играть в книжные роли английского романтика. Кто же с кого берет пример? Несомненно, что именно Петербург связан с увлечением байронизмом. Московская молодежь, если учитывать позицию Пушкина, ориентировалась на немецкую философию, что оказалось чрезвычайно полезным, поскольку спасло ее «от холодного скептицизма» . Формирование московского и петербургского текстов происходит в том числе и через отношение к байроническому герою.

Материалом для анализа стали две светские повести, созданные между пушкинским «Евгением Онегиным» и лермонтовским «Героем нашего времени» - «Маскарад» (1835) Н.Ф.Павлова и «Большой свет» (1840) В.А.Соллогуба. Произведения, созданные, условно говоря «писателями второго ряда», обычно нагляднее представляют процессы, идущие в обществе. Жанр светской повести - разновидность романтической повести (обычно выделяются еще фантастические и исторические повести), в центре которой «оказывается психологические раскрытие характеров главных героев, различных типов светского общества и совокупного собирательного «лица» света или своеобразной светской атмосферы» .

В повести «Маскарад» Павлов запечатлел тип гордого, как тогда называли со слов Белинского, «лишнего» человека. Байроническая составляющая образа главного героя связана с тоской и отчаянием. Автор прямо называет своего героя «англичанином». Тайну разочарования, презрения к свету, душевной черствости героя раскрывает доктор, оказавшийся свидетелем его семейной драмы. В середине 20-х годов XIX в. (Павлов стремится к точной датировке событий: непосредственное действие происходит один вечер в начале января 1834 года, когда герою лет тридцать, а знакомство с доктором произошло лет за восемь до этого) Левин, страдающий от одиночества в светском обществе, находит смысл жизни в любви к милой девушке, которая стала его женой. Однако счастливая семейная жизнь продлилась недолго: его жена простудилась и тяжело заболела. Перед смертью она пытается сжечь письма любовника.

Байронический тип героя в русской романтической повести включал определенные эмоциональные характеристики и свое интонационное выражение. В начале повести он окружен тайной, его воспринимают как «непостижимого человека». «Не подделался ли он с намерением под героев Байрона. Нет, эта мода прошла: надо равняться со всеми, смешно

быть занимательным, потому что наши дерзкие глубокомысленные Наполеоны, наши мрачные рассеянные Байроны - все изуверились, ни у кого не было за душой ни тяжких дум, ни немого отчаяния» . Вслед за Пушкиным Павлов проводит героя по сходным жизненным «ступеням»: Левин отказался от «первой роли на паркете и понял, что свет -«механическое сцепление, фосфор, который светит, а не греет, - тут нечем наполнить жизнь» , герой не чувствует призвания «запереться уединенно в кабинете и пойти в мученики к какой-нибудь плодотворной идее» , он не находит полезного дела: «На улице каждый день все та же карета, все то же лицо» . Если Онегин сначала отвергает мысль о возможности счастья в семейной жизни, то Левин только в семье находит «независимые наслаждения». Лермонтов тоже использует подобную ситуацию: Печорин в любви ищет применения своим недюжинным способностям, однако достижение цели приводит к угасанию чувств. Иначе эта ситуация разрешается в повести «Маскарад». Левин счастлив в семейной жизни, он все продумал, все заранее рассчитал. При этом Павлов подчеркивает, что герой все делает для себя. Пушкин называл это свойство байронических героев «безнадежным эгоизмом» (таковы Гяур, Конрад, Лара и др.). Автор повести «Маскарад» комментирует поведение своего героя следующим образом: «Его не терзали эти желания, требования, замыслы, несоразмерные с способностями, полученными от природы, - отличительная черта нашего века, - следы, оставленные, может быть, Наполеоном и Байроном; он не испытывал на себе этого стремления к какому-то безыменному и невообразимому подвигу; не страдал от этой тоски, от этого сброда мыслей, нахватанных отовсюду, растений не по нашему климату и не из нашей почвы, мыслей без корня и без плода» . Ситуация, подобная этой, представлена в драме Лермонтова «Маскарад», первая редакции ее относится к 1835 году. Не случайно Павлова называют ближайшим предшественником Лермонтова . Писатели работали над одноименными произведениями в одно время (Лермонтов представил драму в цензурный комитет в октябре 1835 года, повесть Павлова была опубликована в журнале «Московский наблюдатель», ч. 3, 1835). Между Арбениным и Левиным много общего: разочаровавшись в свете, они находят цель и смысл жизни в любви к женщине. Однако герои обнаруживают обман: в драме -ложный, в повести - действительный. В результате рушатся надежды героев на возрождение. Примерно одинаково они и наказаны: в одном из вариантов драмы Лермонтов заменил сумасшествие Арбенина отъездом. Последняя фраза повести Павлова звучит так: «Левин уехал куда-то умирать» . Связь произведений прослеживается и на уровне поэтики. Намеки и предсказания, предостережения таинственной маски, письмо, попадающее в руки главных героев - все это усиливает эмоциональное воздействие драмы и повести.

История «богатого эгоиста девятнадцатого столетия» повести «Маскарад» - очередная попытка анализа характера определенной группы людей светского общества, не нашедших своего места в жизни. Русский, точнее московский (Н.Ф.Павлов - известный в 30-50 гг. XIX в. поэт, прозаик, критик Москвы), вариант байронического героя заключает в себе устойчивые характеристики: одинокий, угрюмый, страдающий, загадочный, но все-таки «растение не по нашему климату и не из нашей почвы». Павлову важно было показать парадигму поведения, связанную с ущемлением чувства: мучительные страдания человека, осознавшего невозможность найти счастье в любви. Страдания тем более усиливаются, что с потерей веры в любовь рушатся надежды на возрождение к жизни.

В русской романтической повести важную функцию выполняют женские образы, с ними связан не только поиск идеала, смысла жизни, но более конкретное желание - создать семью, уединиться, обрести таким образом счастье.

Герой повести В.А.Соллогуба, гвардейский офицер Леонин, прототипом которого называют Лермонтова, становится жертвой интриги: его коварно увлекает блестящая светская красавица, чтобы не допустить его брак со своей младшей сестрой. Графиня Воротынская хочет казаться разочарованной. Она даже произносит речи, разоблачающие светское общество: «Мне свет гадок, неимоверно гадок; мне душно и тяжело». Между тем под маской страдающей женщины скрывается расчетливая и жестокая интриганка.

Когда-то она отказалась от любимого человека - Сафьева. Он как раз является героем, с которым в основном связан комплекс мотивов байронизма. Прежде всего, он - воплощение духа дендизма. «Опершись у колонны, высокий молодой человек, разряженный со всей изысканностью денди, смотрел довольно презрительно на окружающую толпу; сардоническая улыбка сжимала его уста» . Бытовой дендизм получил распространение в России в связи с увлечением Байроном. Его характерным признаком является элегантная поза разочарованности. В портретных характеристиках Сафьева это не раз подчеркивается: «высокого роста. с пальцем, заложенным за жилет, в лондонском черном фраке» . Дендизм становится манерой жизни Сафьева: «Пора мне ехать домой пообедать. У меня вино чудесное, а ростбиф такой, что в Лондоне бы на диво. Я не могу обедать один. Это единственная минута, в которую я имею надобность в людях» . Поведение Сафьева - своеобразный вызов светскому обществу и изменившей ему возлюбленной. Для нее он - «спутник неотвязный», «вечный упрек, вечный судья, вечная неотвязная тень» . Сафьева боятся, он имеет власть над окружающими, у него острый, озлобленный ум, он по-настоящему разочарован, его скорбь неподдельна.

К байроническому типу относится еще один герой повести Соллогуба - Щетинин: «нередко находила на него хандра неописанная. Тогда догадывался он, что в дружбе друзей его промелькивала зависть; что в приветствиях молодых девушек скрывалась тайная мысль о выгодном женихе; что светские дамы заманивали его в свои сети, потому что он в моде.. Тогда голова его склонялась от пустоты и усталости; тогда хватался он за грудь и чувствовал, что в ней билось сердце, созданное не для шума и блеска, а для жизни иной, для высшего таинства, - и тяжело ему было тогда, и хандра налагала на него свои острые когти». От хандры Щетинина спасает любовь к Наденьке - «полуземному существу», которое «будто слетело с полотна Рафаэля, из толпы ангелов, и смешалось с цветами весны» . Романтический конфликт героя с окружающим миром в данном случае счастливо разрешается: под влиянием Наденьки в Щетинине проявляются человеческие качества. Однако «свет» не меняется, и младшая сестра Воротынской легко вписывается в его жизнь.

Для русских байронических героев, относящихся к типу «лишнего» человека, очень важной оказывается земная любовь к женщине: с ней они связывают назначение человека. Этот вариант был продуман героем Павлова, но оказался разрушенным из-за неверности жены, в которой он тоже видел ангела; графиня Воротынская когда-то предпочла человека высшего света армейскому майору Сафьеву, а брак Щетинина и Наденьки преподносится с нескрываемой иронией.

Байронический герой светских повестей вписывается в типологию героев, охарактеризованных Н.А.Добролюбовым в статье «Что такое обломовщина?»: Онегин, Печорин, Бельтов, Рудин и Обломов - как завершающий образ. «Давно уже замечено, что все герои замечательнейших русских повестей и романов страдают оттого, что не видят цели в жизни и не находят себе приличной деятельности. Вследствие того они чувствуют скуку и отвращение от всякого дела». Добролюбов отмечает, что «типы, созданные сильным талантом, долговечны», «в общественном сознании все они более и более превращаются в Обломова», но иначе «могли бы развиться при других обстоятельствах» .

«Другие обстоятельства» существовали: в байроническом герое русского варианта были не только характеристики, связанные с разочарованием индивидуалиста, с ситуацией «сильной натуры, задавленной неблагоприятной обстановкой». Существует еще одна типологическая линия байроническая героя, которая в последнее время актуализируется: Онегин не только предшественник Обломова, но и предшественник Ставрогина. Герой пушкинского романа, как и герои поэм, Алеко и Пленник, как Сильвио из «Выстрела», символизируют не только определенную эпоху, незаурядную личность, которая не может найти применения своим силам, но - демонологического героя, определяется среди других (готической, французской) и байроновской традицией. Один из основных мотивов, связанных с образом Онегина, - мотив маски. Своеобразный риторический вопрос

поставлен в письме Татьяны: «Кто ты, мой ангел ли хранитель, /Или коварный искуситель.. .». В лирическом отступлении после объяснения в саду звучат слова: «Любовью шутит сатана». После чтения в кабинете Онегина Татьяна размышляет о своем избраннике: «Чудак печальный и опасный, / Созданье ада или небес, /Сей ангел, сей надменный бес, /Что ж он?» . Татьяна склонна видеть в Онегине «коварного искусителя»: «Ужель загадку разрешила? /Ужели слово найдено?» . В восьмой главе в лирическом отступлении перед появлением Онегина ему дается среди прочих определение «сатанического урода» .

С мотивом маски «надменного беса», «сатаны», «коварного искусителя», «сатанического урода» и др. связан мотив «чужого». Для Татьяны Онегин - «чужих причуд истолкованье» , и «для всех он кажется чужим» . А в письме к Татьяне Онегин сам заключает: «Чужой для всех» .

Инфернальность Онегина подчеркивается через взгляд, сближающий его, прежде всего, с героями Байрона и готических произведений, а не с фольклорными представлениями об «окаянном». Герой романа появляется перед Татьяной, «блистая взорами»: «Стоит подобно грозной тени, / И, как огнем обожжена, / Остановилася она» .

В вещем сне Татьяны «Онегин, взорами сверкая», внушает героине страх . Строки, в которых говорится о предстоящей дуэли, тоже включают описание взгляда Онегина: «И дико он очами бродит» .

При восприятии Татьяной во сне Онегина звучат слова: «Кто мил и страшен ей». При последней встрече с Онегиным она вспоминает прошлое и снова использует это слово: «В тот страшный час» .

Данные характеристики легко применимы к лермонтовским героям, к Сафьеву из «Большого света» В.А.Соллогуба, но определяющими они становятся в русской романтической фантастической повести, которая развивается параллельно светской -«Уединенный домик на Васильевском» Пушкина и В.П.Титова, «Перстень» Е.А.Боратынского, «Кто же он?» Н.Мельгунова. В «Искусители» М.Н.Загоскина даже появляется лорд Байрон, он оказывается главным агентом дьявольского барона Брокена . Характеристика этого типа дана в Пушкинской речи Достоевского: «Тип этот верный и схвачен безошибочно, тип постоянный и надолго у нас, в нашей русской земле поселившейся. Эти русские бездомные скитальцы продолжают и до сих пор свое скитальчество и еще надолго, кажется, не исчезнут» . Логическим завершением образа демонического скитальца оказывается герой романа Достоевского «Бесы» - Ставрогин. С байроническим героем здесь связывается комплекс мотивов отчуждения, неограниченного индивидуализма, своеволия и утверждение представление о демонизме, бесовстве как не русском явлении.

Таким образом, байронизм многолик. В разной среде он проявил себя по-своему, но в любом случае байронический герой наполнялся определенным идеологическим содержанием и напрямую связывался с задачей формирования личности.

Выделив в качестве основания типологии байронического героя русской литературы содержательный признак - степень идейной причастности героев отечественных произведений к байронизму - было выделено два типа: «лишний» человек как порождение политической ситуации национальной истории (байронический герой здесь совпал с внутренним явлением); и герой-скиталец, потерявший почву, не только как порождение русской истории, но как герой, пришедший в моду из книжного мира, прежде всего из творчества Д.Г.Байрона (это внешнее явление).

ЛИТЕРАТУРА

1. См., например:: Иванов,В.И. Байронизм, как событие в жизни русского духа [Текст] /В.И.Иванов // Иванов В.И. Собрание сочинений- Брюссель, 1971-1987. - Т.4. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин [Текст] /В.М.Жирмунский. - Л., 1978. Бродский Н. Байрон в русской литературе [Текст] /Н.Бродский // Литературная критика. - 1938. - №4. Бэгсби Л. Александр

Бестужев-Марлинский и русский байронизм [Текст] /Л.Бэгсби. - СПб, 2001. Дьяконова Н.Я. Байрон в годы изгнания [Текст] /Н.Я.Дьяконова. - М., 2007. Люсова Ю.В. Рецепция Д.Г.Байрона в России 1810-1830-х годов. Автореферат... канд. филол. наук [Текст] / Ю.В.Люсова. - Н.Новгород, 2006.

2. Gardner, H. Don Juan // English Romantic Poets / M.H.Abrams, ed. - New York, 1975. -P.303.

3. См.: Великий романтик Байрон и мировая литература. - М., 1991.

4. Майков, В.Н. Нечто о русской литературе в 1846 году [Текст] /В.Н.Майков // Отечественные записки. - 1847. - №1. - С.1-2.

5. Шевырев, С.П. Обозрение русской словесности за 1827 год [Текст] / С.П.Шевырев // Московский вестник. - 1828. - №1. - Ч..7. - С.67.

6. Киреевский, И.В. Нечто о характере поэзии Пушкина [Текст] /И.В.Киреевский // Киреевский И.В. Критика и эстетика. - М., 1979. - С.51.

7. Белинский, В.Г. Собрание Сочинений: В 9 т. - М., 1982. - Т.7. - С.375.

8. Цит по: Благой, Д.Д. Д.В.Веневитинов [Текст] / Д.Д.Благой // Веневитинов, Д.В. Полное собрание сочинений /Под ред. Б.В. Смиренского. - М-Л, 1934. - С.11.

9. Коровин, В.И. «Среди беспощадного света» [Текст] /В.И.Коровин // Русская светская повесть первой половины XIX века. - М., 1990. - С.5.

10. Павлов, Н.Ф.Маскарад [Текст] / Н.Ф.Павлов // Русская светская повесть первой половины XIX века. - М., 1990. - С.172.

11. См.: Вильчинский, В.П. Николай Филиппович Павлов. Жизнь и творчество [Текст] /В.П.Вильчинский. - Л., 1970. Трифонов Н.А. Когда же и где родился Павлов [Текст] /Н.А.Трифонов // Русская литература. - 1973. - №3.

12. Соллогуб, В.А. Большой свет [Текст] / В.А.Соллогуб// Русская светская повесть первой половины XIX века. - М., 1990. - С.360.

13. Добролюбов, Н.А. Что такое обломовщина? [Текст] / Н.А.Добролюбов // Добролюбов Н А. Избранные сочинения. - М.-Л., 1947. - С. 82-83.

14. Пушкин, А.С. Евгений Онегин [Текст] / А.С.Пушкин // Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 10 т. - М.,1981. - Т.4. - С.60.

15. См.: Вайскопф, М. Черный плащ с красным подбоем: Булгаков и Загоскин [Текст] / М.Вайскопф // Вайскопф М. Птица-тройка и колесница души. - М., 2003.

16. Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. / Ф.М.Достоевский. - Л., 1984. - Т.26. - С.129.

© Ильченко Н.М., 2014